Опасная черта

— Как, как? Как моего шута, — отмахнулся от меня мой работодатель.

— Слушай, я не могу весь день дурака валять и быть скоморохом, — возмутилась я.

— Ну и чего ты хочешь? — закатил глаза рыжий и пробормотал. — Началось. Так и знал, что от баб одни неприятности.

— Я тебя не просила меня утаскивать и перенимать опеку надо мною, — возмутилась я. — Мне и так было неплохо. Утащил — теперь женись.

Всё, сейчас императорская линия власти прервётся. Оракул точно был липовый и захотел убрать рыжего чужими руками.

— Да пошутила я, — решила я привести его в чувство. Вот, уже лучше выглядит.

— Ты, конечно, шут, но всё же будь поосторожней с шуточками, — проворчал Ран. — Я ещё лет двести хотел похолостяковать, а тут такое под руку говорить.

— А тебе сколько? — полюбопытствовала я.

— Только вот полторы сотни исполнилось. А что?

— Ты же по меркам вашего мира ещё совсем молодой, как же ты до власти-то дошёл? — объяснила я свой вопрос.

— Так мои родители оба драконы и они решили, что хотят исследовать мир и просто скинули на меня всё и сказали, что собираются жить с этих пор в своё удовольствие и хомут... тьфу... корону торжественно переложили мне на голову, посоветовав поскорей жениться, обзавестись собственными детьми и проделать с ними этот же фокус, что они проделали и со мной.

— Вот гады, — с чувством выдала я.

— Но-но, — укоризенно помахал пальцем у моего носа Ран, но потом махнул на меня рукой в прямом смысле этого слова. — Ты права.

— Так что мы будем делать со мной и моим замужеством? — решила я вернуться к теме.

— Да ничего мы не будем делать, — пожал плечами рыжий. — Твой муженёк вот отписался недавно и заявил, что ты пропала, но он не верит в то, что ты утопла. Так что поживём-увидим.

— Ага, пожуём и выплюнем, — пробормотала я в ответ. — А развод ты дать не можешь? — спросила я с надеждой.

— Эл, какой развод, а? Ты ж вроде померла. Если ты будешь живой и здоровой, то муж имеет право тебя тут же потребовать назад, так как ты у меня не можешь находиться при живом-то муже. Даже с подачи прошения о разводе нужно прожить год вместе и год порознь, чтобы доказать, что намерение это серьёзно. И это только, если оба супруга желают развода. В противном случае, срок увеличивается до пяти лет для обеих стадий.

— Десять лет, если муженёк против, его терпеть? — взвыла я.

— А чего ты хотела? Не надо было замуж выходить, — пожал плечами сюзерен.

Так, мне срочно надо настроить муженька против себя, чтобы он сам запросил развода. Два года я как-то ещё переживу. Нужен план.

— Хотя... если подождать три года, то тебя официально признают умершей, — произнёс задумчиво Ран.

— Ты знаешь, я ещё никогда так не любила власть, как тебя сейчас, — с чувством произнесла я, улыбаясь.

Глава 4

К дуракам и шутам я отношусь с огромным почтением:

даже превосходное воспитание им не помеха.

Ф. Д. Стэнхоуп

— Я вас внимательно слушаю, — Ран стрался и преуспевал в попытках, придать своему голосу звучание искренней заботы повелителя о судьбах подданных, заботы, которой не было и впомине в этом разбираемом случае, уж я-то изучила его интонации за три года до мельчайших оттенков.

— Ваше Величество, вот этот змей оттяпал у меня кусок земли, — раздалось двоеголосие, сменившееся сбивчивыми обвинениями и оскорблениями друг друга и родни противника на несколько колен назад.

В зеркальном потолке тронного зала было видно, что его Императорское Величество прикрыло глаза: было непонятно, устал ли государь выслушивать подобные дрязги целый день или даже заслушался — при нем все же редко позволяли себе так ругаться. Особенно, если незлым словом поминали и его предков за наделение всякого сброда землёй по соседству с порядочными семьями. Нельзя было и предположить, что в двух щуплых стариках есть столько сил на брань и ор. Если так и дальше пойдет, то скоро начнется побоище — у них, похоже, и на это запала хватит с лихвой.

— Ставлю на левого в синей рубахе — у него клюка, — прошептала я из-за трона, видимо, вторя мыслям рыжего, который поперхнулся смехом и закашлялся.

— Прекратите! — величество решило, что оно и так слишком отвлеклось, надо бы и о деле подумать и выпустил часть силы. Я уже довольно неплохо чувствовала эти проявления.

— Но Ваше Величество..., — разочарованние было велико, хотя оба просителя и чувствовали себя неуютно. Но набуянить во дворце, а потом бесконечно смаковать всё новые и невероятные подробности при свете свечей долгими зимними вечерами, переругиваясь из-за всё новых приплетённых к повествованию мелочей, было очень заманчиво, а тут так резко осадили.

— Сколько у каждого из вас земли без этого спорного участка? — но Ран был непримирим и, видимо, решил покончить с сегоднешним представлением под названием 'отец народа и его нерадивые чада', выпустив часть своец подавляющей силы на волю. За последнее время он научился прекрасно её скрывать, благодаря тому, что смог так расслабиться из-за меня. Я его смешила, отвлекала от дел и даже стала личным секретарём, о чём никто не догадывался. У двора мнения о мой личности разделились, так и не попав и близко в цель. Одни считали меня просто паяцом, которого император терпит из-за каких-то неизвестных заслуг, а другие — дурачком-юродивым, которого Ран приютил из жалости. Оба слуха были мне только на руку, ведь я ничем не хотела выдавать, что стала другом рыжего за эти годы, и тем самым, давать кому-то малейшее средство давления на императора.

Не смотря на всю атмосферу змеиного гнезда, жизнь при дворе шутом мне неожиданно понравилась: всегда в гуще событий и с небольшой возможностью повлиять на них, высказав Рану своё честное мнение. Сейчас же я опять обратилась в слух.

— Ну примерно одинаково: по сотне ар, — спорщики переглянулись, еще не понимая, куда заведут эти вопросы.

— А детей у вас сколько? — продолжал венценосец расспросы.

— Десять, — ответил один из просителей, что был в синей рубахе.

— Семь, — произнес второй.

— Что ж подданные в твоей империи не переведуться так быстро, — опять тихонько хихикнула я из-за трона.

— Вот так и поделите участок — на семнадцать частей, взяв себе по части на каждого ребенка, — спокойно ответил Ран. Чувствую, что мои шуточки его немного успокоили. Что делать, если драконы в период взросления наделены взрывным темпераментом и им нужен своеобразный эмоциональный якорь, который их будет постоянно удерживать от эмоциональных вспышек. Видимо, сущность дракона оказалась сильна в Ране и Оракул, предвидя такое, дал ему на голову меня. — А теперь ступайте, — тем временем распрощался Император со старикашками и выпуслил ещё немного силы для ускорения.

Просители низко поклонились и заспешили к дверям, похлопывая друг друга по плечам и громко, совершенно без стеснения обсуждая и императора, и место празднования такого события, и уже начиная препираться по новым мелочам.

— Я думаю, нам стоит ждать их снова, — высказалась я перед тем, как показаться из-за трона.

— У меня тоже уже мелькнуло такое подозрение, — улыбнулся повелитель в ответ.

Потянувшись всем своим телом, чтобы сбросить напряжение, накопившееся за бесконечно утомительные часы сидения на ступеньках перед и за троном, я произнесла:

— Как хорошо, что прием закончился, а не то я бы и сам пришел к тебе с жалобой на слишком затянувшийся день, — конечно, моё постоянное присутствие было необязательно, но ничто не заставило бы меня покинуть друга.

— Ты хоть мне можешь выразить свое недовольство, а мне-то что прикажешь делать? — император тоже потягивался, сбросив бардовый плащ для приемов посетителей, расшитый серебряными узорами, на мраморный пол. Вместе с плащом слетела и вся его надменность и величие, оставив просто молодого еще мужчину, а не венценосца. Да и внешность у него была простецкая — рыжий, он и есть рыжий. Вот только ростом повелитель действительно удался — далеко выше среднего. — Кому жаловаться королю на свои обязанности и собственных подданных, которые меня не сильно боятся последние пару лет?

— Своему шуту, конечно, — лихо отвесила я поклон и подобострасно уставилась на Рана, показав ему на деле, что такое 'есть глазами начальство'. — А зачем тебе еще нужен шут? Давая сейчас мы тебе устроим приём? Сяду на трон, выслушаю тебя и надаю кучу советов, которые тебе придётся исполнять — я за этим лично прослежу и буду тебя нервировать, если не будешь мне подчиняться.

— А если я не буду следовать твоим высокомудрым повеленьям? — решил уточнить будущий заложник прихотей собственного лицедея, уже присоединившись мысленно к этой игре, что можно было заметить по блеску его глаз. Я же внутренне потёрла руки: Ран начал расслабляться и приходить в хорошее настроение. Растить дракона, доложу я вам, — нелёгкая задача.

— Нууу...., — протянула я, как бы размышляя над невероятно тяжёлой задачей, — тебе будет ведь не сложно провести пару дней в темнице на хлебе и воде? — вопросительно приподняла я брови.

— На что это ты намекаешь? — повелитель состроил самое невинное выражение на лице, на которое был способен, а он в этом довольно талантлив. Всё он понял. Как слухи о подвалах дворца для особо непокорных пускать в народ, так Ран случая не упустит.

— Нет, прямо говорю, — хихикнула я и продолжила. — Если бы я знал, что ты за личность, сбежал бы от тебя ещё тогда в таверне и кочевал бы и дальше.., — вру и не краснею, и Ран это прекрасно знает. Кстати, даже наедине я была для него мужчиной, чтобы случайно не вырвалось в разговоре обращение к женщине.

— Пока тебя бы кто-то не узнал и не вернули муженьку, — проворчал император. — Или ещё куда б не влез своими шаловливыми ручками. Я тебя знаю, как и твоё неуёмное любопытство.

— Да меня и родные бы теперь не узнали!

Это было не так уж далеко от правды — разукрашенное лицо могло принадлежать кому угодно и в то же время никому. А волос не видно, как у женщин на далёкой южной окраине империи, которые носят огромные платки, оставляя открытыми только глаза, хотя могли и их прикрыть: особо по сторонам им смотреть не разрешается — муж может за такие вольности и прибить. Ходят слухи, что под платками у них такие страшные лица, что по другому нельзя. Но южане воспевают красоту собсвенных жён, при этом без устали приставая к женщинам, если оказываются одни где-то в других частях мира.

— Нда, так себя разукрасить мечтают, наверное, престарелые женщины — не видно стар ты или млад, — продолжил повелитель. — Ты хоть иногда смываешь всю краску?

— Не, я ее только подновляю, когда уже кусками отваливается, — ухмыльнулась я.

— Но твоя мысль о темнице не так уж и плоха, — задумался повелитель о планах на вечер.

— Что опять пойдем пугать бедных крыс?

— Будешь издеваться — познакомишься с ними поближе, — пригрозил Ран, напуская на себя грозный вид, но в глазах сверкали озорные искорки.

— Мы поладим — еды на всех хватит. Они мне точно расскажут и покажут все тайники, а то карта твоя ни на что не годится.

Недавно нашлась карта прапрапра...прадеда Рана — тоже дракона, который эти тайники и построил. Видимо, Рану досталось от прародителя не только имя, но и страсть к подобным сооружениям. Беда вот только, что весь замок, не исключая и подвалы, перестраивался с тех пор уже не раз. А новшества часто строили без учета тайных ходов, вот карта и стала почти бесполезной.

В народе ходили байки о пыточных подвалах императора и Ран их усердно поддерживал. Не смотря на всю свою давящую силу, он был слишком мягким правителем в силу своей молодости. Видимо, его родители поэтому и решили на него оставить царство в надежде, что сынок заматереет и станет пожёсче. Если бы народ знал, что дворцовые темницы уже несколько столетий используются исключительно как прекрасное хранилище припасов — летом в меру прохладно, а зимой не слишком холодно — то они бы с радостью согласились там остаться на всё лето, выдавшееся в этом году крайне знойным и душным. Да что там простые смертные — Ран бы и сам не отказался пересидеть эту жару с ними, но опасение не быть понятым собственными подданными остановливало его и тут я его понимала. Да если бы народ узнал, что темниц, которыми его время от времени пугают, впрочем, как и палача, как таковых и нет, то он бы точно на шею сел и так слишком уж мягкому правителю. Его счастье, что тут о смене династии, похоже, и не думали, зная, что род императора сильнейший магически и что он мог отпускать силу и подавлять любого, кроме странной меня. А то давно бы свергли и остатки империи поделили бы. Хотя, что-то подсказывает мне, что мягкий-то Ран мягкий, но вот, если что-то пойдёт не так, то он вполне оправдает все легенды, описываюшие драконов как безжалостных, хитрых и холоднокровных бестий. Не стоит будить лихо, тем более чешуйчатое!

Как бы ни хотелось Рану пуститься в приключения, но приход придворного распорядителя Милди перечеркнул все надежды.

— Ваше Величество, Вы, естественно, помните, что осталось совсем немного времени на то, чтобы Вы переоделись к званому вечеру с представителями знати, — с чувством глубоко удовлетворяния несчастным видом повелителя выдал этот надутый индюк Милди.

— А почему никто не напоминает, что мне тоже нужно переодеться? — выкатив грудь колесом и напустив на себя разобиженный вид, прошагал я Милди.

Распорядитель не обратил ни малейшего внимания на мои выбрыки и решил подлить масла в огонь, забыв уже, как раньше ему было тяжко в присутствие императора:

— Я думаю, не стоит напоминать Вам о важности этого ужина, Вашей ответственности перед государством, о представительской обязанности Вашего Величества перед нашим дворянством и послами, гостящими здесь и о.....

— Нет, не надо, — холодно ответил Ран, прерывая зачитывание списка, содержание которого не представляло для него ничего нового с тринадцати лет. По глазам я видела, что он уже раздумыет, не выпустить ли часть силы, чтобы напомнить зарвавшемуся индюку о прошлых временвах. Нет, решил остановиться. — Я и так знаю, что напиться в обществе собственных подданных на глазах гостей страны — моя святая обязанность, без которой государство завтра же рухнет на мою голову, — уже с издевкой закончил повелитель.

— Вот и прекрасно, — с чувством исполненного долга произнес распорядитель, не замечая издёвки и только что прошедшей мимо бури. И, не выдержав, добавил, — Ваша Матушка будет крайне довольна тем, что Вы и в ее отсутствие не забывали о делах короны.

У повелителя немного сжались руки, только вот было не очень понятно, чью бы шею они с удовольствием сдавили. Нет, надо ему всё же иногда давить на своих подданных, а то совсем распоясались и стали забываться.

Ужин шел своим чередом: слуги сбились с ног, принося следующую перемену блюд и подливая вино в чарки гостей и не забывая и о своем горле. Некоторые гости, забыв, что они непримиримые противники, после совместного распития крепких напитков спив..., кхм, спевались как никогда или лежали вместе под столом, где собаки сидели в ожидании того упоительного мгновения, когда сладкий кусок падает на пол. Казалось, что придворные оставили чувство меры дома со своими жёнами, а с собой захватили только непомерную жажду и голод. Другой мир не был таким уж особенным. Наши миры роднили эмоции, чувства и даже частично нормы. Естественно, были отличия, но совместимость была на лицо.