Дело о демонах высших сфер (Путешествие на юг)

На него никто не обратил внимания.

Разбросав кое-как сухоцвет и оставив Чепуху чихать над Джатой, Илан побежал назад к приказчику. Уже из лавки вызвали городскую стражу и уличного судью. С помощью двух слуг вытащили Джату на каменные плитки дорожки, попытались отпоить водой с вином, но безуспешно. Илан видел, что инспектор при смерти. Голова разбита, дыхание слабое. Следовало собраться и повести себя, как сам Джата его учил: осмотреть место преступления, нет ли улик или следов, расспросить приказчика. Но у Илана в глазах стояли слезы, а в горле сухой колючий комок. Он только и смог, что выговорить судье домашний адрес Джаты и его должность в новой префектуре. Поймал за поводок Чепуху и побрел назад, на место своей так криво и косо начавшейся службы.

* * *

Остаток второй дневной стражи Мем провел в своем кабинете за большим письменным столом, наматывая на палец выбившуюся из косы прядь коротких волос на правом виске. Короткие волосы остались у него со свадьбы, когда невеста с женихом сплетают общую семейную косичку для домашнего алтаря. Вспоминалась ему при этом, правда, не кирэс Иовис, а кир Хагиннор. В ответ на высказанную вслух неуверенность Мема в том, что он справится с арданской инспекторской шоблой, которая самому Мему напоминала скорее сборище дельцов уголовного мира, чем коллектив следователей, кир Хагиннор сказал: 'Где посадят, там и сиди. Или думаешь, мне на генерал-губернаторском месте проще? Просто будь жестче с ними, не распускай'. Пришлось поклониться и отойти. С инспекторами снова предстояло разговаривать. Подводить итоги первого рабочего дня. В то время, когда Мему молча всегда было легче. И одному было легче, чем с подчиненными. Даже если бы эти подчиненные смотрели в одну с ним сторону, а не кто куда.

Четверть стражи назад в покойницкую притащили труп инспектора Боры. Смотреть его нужно было быстро. По такой жаре он уже начал распухать. Мем отложил свои подсчеты в столбик, которые завел, чтобы понять, сколько денег из выделенных на обустройство префектуры ушло в неизвестном направлении и кто в этом может быть виноват. Спустился в относительно прохладный подвал. Врач в покойницкой работал, вроде бы, опытный, но с тягой к пререканию с начальством и с корабельными замашками, согласно которым каждое движение следовало запивать из фляжки каким-нибудь крепким содержимым. Таких береговые называли 'бывший флот'. Фляжку он прятал от начальства в рукаве. С судебной медициной 'бывший флот' тоже никогда дела не имел. Мему пришлось диктовать ему, как исполняются его служебные обязанности, для чего он принят на службу и чего от него ожидают. Только после этого Мем услышал от него нечто отличное от 'утопленник как утопленник'.

Давешний скелет из шкафа смирненько сидел тут же в углу и пялился пустыми глазницами на входную дверь. Вот ведь, подумал Мем, пакость, и не развалился, пока его туда-сюда носили. Удобно устроился, все ему побоку. Сидит. Смотрит. Мем едва удержался, чтобы не плюнуть в угол с мертвецом. Это было бы недостойное префекта поведение. Повернулся и ушел.

Теперь, по-чиновничьи расстелив на столе рукава, он уныло листал поданные ему по итогам первого рабочего дня документы, а в кабинет собирались новоявленные инспектора и усаживались вдоль стены на специально поставленную для них скамью. Снова не все. По-прежнему не хватало инспектора Джаты и, на этот раз, еще и Рихона. Последней появилась госпожа Мирир.

— Извините, — сказала она ледяным тоном. — Пришлось идти домой и переодеваться после вашего задания.

— Где инспектор Рихон? — спросил Мем, ни к кому особенно не обращаясь. — Про инспектора Джату даже не спрашиваю.

— Отбыл по неизвестным делам в неизвестном направлении, — лениво ответил молодой инспектор Номо.

— Инспектор Рихон обязательный человек?

— Да.. как все.

— Значит, нет, — кивнул Мем. — До темноты мы его ждать не будем. Теперь расскажите мне, господа, как вам работалось в первый день на новом месте.

— Отвратительно, — откликнулась госпожа Мирир. — Никогда раньше по работе не приходилось лезть в болото.

— У вас есть замечания, господин префект? — поинтересовался инспектор Лурум. — Или, может быть, предложения, как улучшить нашу работу?

— Замечаний и предложений у меня воз и маленькая тележка, — поднял голову от криво написанных документов Мем. — На мой взгляд, сегодняшний день был прекрасным образцом того, как префектура не должна работать. Но беспокоит меня не это. Мне интересно, почему каждый день у нас пропадает по инспектору. Что это за паршивая тенденция?

Инспекторский состав дружно молчал.

— Несмотря на то, что посетителей сегодня было не сосчитать, — продолжил Мем, — я вижу только два дела, которые можно принять в производство. Это грабеж на Ровной улице, с которым пришли к вам, господин Адар, и поножовщина в порту у инспектора Нонги. Все остальное соберите и отдайте уличным судьям. И впредь с похожей ерундой, где все ясно и расследования не требуется, сразу отправляйте жалобщиков прочь. Что касается третьего дела, с ним обратились напрямую ко мне, видимо, я с ним и буду работать, раз уже начал. Но, поскольку вы, господа, пока не сильно загружены делами, чуть позже я выберу себе помощника. К сожалению, есть и четвертое дело. Инспектор Бора умер странной смертью. Может, и своей, но в болоте ему помогли оказаться умышленно.

— Как именно он умер? — поинтересовалась госпожа Мирир.

— От разрыва сердца. Только это случилось на берегу. И в каком-то грязном помещении. Горло забито мелким песком, известковой крошкой и кирпичной пылью. Вряд ли он нахлебался песка в илистом болоте. И лицо себе побил в болоте тоже вряд ли.

— То есть, вы сейчас утверждаете, что его сначала где-то возили лицом по песку и старой кирпичной стенке, потом у него случился сердечный приступ, он умер, и труп кто-то отнес в болото и бросил там, надеясь, что к утру его изуродуют пиявки и водяные ящерицы? — продолжила разговорчивая госпожа Мирир. — Ну, там, где мы его ловили, есть старая кирпичная стена и в развалинах полно песка.

— Значит, пока еще светло, нужно вернуться туда и снять карту следов, — сказал Мем. — Очевидцев поискать, кто видел, кто слышал... Простите, что задаю подобные вопросы, но как думаете, господа, кто из вас лучший сыскарь префектуры?

— Я, — заявила госпожа Мирир, даже не дав другим опомниться.

— Почему это? — удивился Номо.

— Потому что женщине, чтобы получить профессиональное признание на мужской работе, нужно делать эту работу вдвое лучше, чем любому мужчине, — ответила госпожа Мирир и с вызовом посмотрела на Мема. — Это дело мое?

— Ваше, — сказал Мем и подвинул ей по столу скудно написанное медицинское заключение. Такое же неаккуратное, как все остальные собранные за день документы.

— С вашего позволения, я возвращаюсь на берег, — госпожа Мирир поднялась, но, сделав пару шагов к выходу, резко отпрянула назад.

Двери в кабинет с треском распахнулись у нее перед самым носом, и на пороге возник запыхавшийся и бледный мальчишка Илан.

— Джату убили! — выкрикнул он.

Еще двое из сидевших на скамье инспекторов подскочили, а инспектор Дару мелким жестом очертил в воздухе охранный знак единобожцев.

— Инспектор Мирир, подождите, — стараясь выглядеть спокойно, произнес Мем. — Илан, войди внутрь и закрой как следует дверь.

Илан спохватился и мышкой юркнул в ближайший угол. Просить инспекторов, чтобы подвинулись, и он сел бы в общий ряд, ему было не по чину.

— Пятое дело, — сказал Мем, незаметно переводя дыхание, — касается всех здесь присутствующих и некоторых не присутствующих... — тут Мем замялся, не зная, как сказать, чтобы никого не оскорбить и чтоб над ним не посмеялись.

— Кто-то убивает инспекторов арданской префектуры согласно вывешенному у писарей графику дежурств, — спокойно произнесла вместо него госпожа Мирир.

— А, — сказал Мем. — Хорошо. Значит, не я один так думаю. Нас, господа инспекторский состав, похоже, правда отлавливают и уничтожают по одному.

— Почему 'нас'? — удивился инспектор Лурум. — Мы и вы, господин префект, находимся в разных отношениях с городской преступностью. Если отлавливают нас, вы-то здесь при чем? Да и отлавливают ли...

— Именно нас, господин Лурум. Нас. Потому что я тоже получил записку с угрозой.

— Где эта записка? — быстро спросила госпожа Мирир.

— Была у Джаты. Я поручил ему разузнать, что это за скверные шутки. После чего он ушел и не вернулся. Когда некая вещь происходит дважды и трижды — сами понимаете, это не случайности, даже у вас в Арденне, городе чудес. Это система. Поэтому по возможности быстро нужно разыскать Рихона. Мало ли что.

— Но мы ничего даже сделать не успели, — пожал плечами инспектор Адар. — Мы не приняли и не расследовали ни одного дела, за которое с префектурой можно поквитаться.

— Вот и давайте подумаем, почему это с нами происходит, — развел руками Мем.

— Все же есть вероятность, что это личные счеты с каждым по отдельности, — продолжал настаивать Адар. — Просто так совпало. Мы много кому наступали на мозоли. Каждый сам по себе.

— Особенно Бора, который носа не показывал из своей норы, — усмехнулась госпожа Мирир. От Мема не укрылось, какой взгляд она бросила на Адара при его словах "наступали на мозоли".

— Вертел я так работать! — неожиданно сказал Номо. — Я ухожу. — Снял значок, вынул из-за пояса жетон и перебросил к Мему на стол. Сидевший с ним рядом Адар, стараясь сделать это незаметно, дернул Номо за рукав.

Мем помолчал, глядя на инспекторов исподлобья. Не сказать, чтобы он ожидал легкой сдачи позиций, но и невероятным такое поведение не считал. В конце концов, что он сейчас может с ними сделать? Самое страшное — перестать быть вежливым. И пусть, в самом деле, разбегаются. Если кир Хагиннор будет настаивать на существовании в Арденне префектуры, пускай набирает новый штат не на берегу, а на ходжерских кораблях. Или объявит военное положение. Тогда бросивших службу инспекторов станет можно пороть за дезертирство.

— Кто еще ссыкливый? — наконец, спросил Мем. — Никого принуждать остаться на государственной службе я не стану. Я не могу заставить вас не бояться силой. Если вам не обидно, что вас считают не больше, чем за обычную уличную шайку или за холуев продажного уличного судьи, валяйте. Бегите отсюда.

Номо сложил губы в презрительную гримасу, но со скамьи не встал и кабинет не покинул. Остальные глядели кто в пол, кто в стену. На Мема смотрела только госпожа Мирир. Она стояла у двери, скрестив руки на груди. Взгляд ее был немного насмешливым, немного сочувствующим, и с некоторой долей превосходства. Не хватало еще, чтобы эта похожая на мужчину и бывалая, как тертый медяк, тетка начала его жалеть, с досадой подумалось Мему.

— Расскажи всем про Джату, Илан, — приказал он.

Илан, сбиваясь и время от времени путаясь в словах, рассказал про свои поиски с помощью Чепухи, чем они закончились и про состояние, в котором Джата был найден.

.

— То есть, он еще жив, и есть надежда, что он опознает того, кто на него покушался, — подвел итог его рассказу Мем.

— Ну... да, — промямлил Илан.

— Хорошо. Лучшего инспектора мы теперь знаем. А кто в Арденне лучший врач? — спросил Мем.

— Ифар с Судейской площади, — сказал инспектор Лурум. — Ректор арданской медицинской школы.

— Наджед в двух кварталах отсюда, за пожарной частью, — сказала госпожа Мирир. — Хирург с Ходжера. Не чета местным колдунам и коновалам.

— А у Джаты будут денежки на Наджеда? — тихо поинтересовался так и не покинувший собрание Номо.

— Будут. Я оплачу, — сказал Мем.

Номо встал:

— Тогда я пойду за Наджедом.

— Без значка и удостоверения? — спросил Мем. — Частным образом?

— Извините, — сказал Номо и взял свои вещи со стола. — Больше не повторится.

— Не повторится, — кивнул Мем. — В следующий раз так без них и пойдете. И возьмите кого-нибудь с собой. Скоро стемнеет, а быть инспектором арданской префектуры отчего-то стало небезопасно. Потом зайдите в эту лавку с морской травой, посмотрите, что там за сад с павильонами, и расспросите приказчиков. Остальные на сегодня свободны, кроме дежурного. Кто дежурит в ночь?

— Рихон, господин префект, — подал голос Илан.

— Значит, заступает следующий по списку. Его главная задача — разыскать Рихона. Со своими помощниками он это сделает или отправит патрули, пусть решает лично. Охрану здания префектуры усилить. У всех входящих брать подпись и оттиск личной печати, если она есть. Ключи от архива мне на стол. Младшему составу и дознавателям про пятое дело ничего не рассказывайте, насколько это вообще возможно.

Инспектор Лурум обреченно покивал. Дежурство досталось ему.

Мем еще раз обвел взглядом инспекторский состав.

— Если кто-то в самом деле боится, пусть сдаст значок и уходит, — предложил он.

— Ловят и убивают, значит, — вздохнул инспектор Лурум, но значок с воротника не снял. — Завтра как раз моя очередь.

Мем ответил:

— Значит, сегодня вам опасаться нечего. А завтра посмотрим... что будет. Илан...

— Да, господин префект.

— Ты сколько дней не ел и не спал?

— Два, господин префект.

— Ищи своего деда и идите ко мне в усадьбу. Я напишу вам записку, чтобы вас там накормили и пустили в чулан переночевать.

— Но я хотел позаботиться о Джате, господин префект.

— Иди, отдыхай, я сам позабочусь.

* * *

Доктор Наджед был слишком молод для всеми уважаемого и известного врача. И он не был ходжерцем.

Единобожец, черноволосый, зеленоглазый, худой и высокий, невзирая на жару, на все пуговицы застегнутый в светлый ходжерский кафтан с узкими рукавами. Мем уже повидал в Арденне местную аристократию — потомков древних царей, гордившихся чистотой своей крови. Их осталось немного, но нос они задирали куда выше, чем блеклые высокорожденные из таргских северных земель. Доктор Наджед был из той самой старинной арданской породы. От ходжерского в нем оказались только очки в тонкой золотой оправе, их он сдвигал на кончик носа, чтобы насмешливо посмотреть поверх стекол на человека, задающего особенно идиотский вопрос, и ничего не ответить. Длинные холеные пальцы, узкие запястья, утонченность манер, печать классического воспитания в словах, поведении, осанке — эти вещи подделать нельзя. Оставалось лишь гадать, за какие такие прегрешения доктор был изгнан из рода и почему оказался вынужден зарабатывать на жизнь собственным трудом, в то время, как работать, с точки зрения аристократов, удел безродных и нищих. Не говоря уже о том, что медицина это не только непонятные никому слова диагнозов и странные закорючки для аптекарей в рецептах, но и довольно пачкотное прикладное искусство.

С момента, когда Мем незвано явился в усадьбу Джаты, минуло почти четверть стражи. Все это время доктор Наджед внимательно наблюдал за больным, по-разному накладывая на него то кончики пальцев, то ладони, а то и вовсе прокалывая ему кожу на руках и ногах иголкой. А Мем следил за доктором Наджедом, когда считал, что тот занят и его внимания не замечает.