Фламенко - танец огня

— Хорошо, товарищи — сказал Сталин. — Есть мнение принять за основу предложение товарища Тухачевского. У кого есть возражения?

— Тут лучше ничего не придумать — пожал плечами Киров.

— Согласен — подтвердил мрачный, как обычно, Куйбышев.

— Присоединяюсь — сказал Молотов.

Ворошилов, Буденный и Слуцкий подтвердили свое согласие кивками.

— Тогда сделаем так — поскольку это дело будет проходить по линии военного образования, курировать его будет товарищ Тухачевский; соответственно, со снабжением и чекистской работой ему помогут товарищи Ворошилов и Слуцкий; политической работой займутся товарищи Мехлис и Ибаррури — подвел итог Вождь.

Атака 'Летучей мыши'.

Пролог. Осень 1930 года, дача Сталина.

Присутствуют — Сталин, Молотов, Киров, Ворошилов, Буденный, Слуцкий, Тухачевский.

— Итак, товарищи, какие будут мнения по португальскому вопросу? — осведомился хозяин.

— Если мы хотим существенно ослабить позиции Ватикана в этой стране, то Салазара надо отправлять 'в Могилевскую губернию' — твердо сказал Киров.

— В западноевропейских странах католическая пресса ведет бешеную антисоветскую кампанию — заметил Молотов. — Мы не христосики, левую щеку подставлять не следует. Да и ослабить английских капиталистов, отплатив им за 'золотую блокаду' (Великобритания в то время приняла правило, что поставки чего-либо в СССР должны идти либо за золото, либо за зерно — эта торговая политика и получила название 'золотой блокады' — В.Т.) будет совсем неплохо.

— Когда тебя бьют по морде, следует вышибить все зубы — тогда желания связываться во второй раз не возникнет — высказал свою жизненную позицию Буденный.

— Вот только если отправлять Салазара на тот свет, то, надо это сделать так, чтобы на нас никто не подумал — Ворошилов, как всегда, четко придерживался точки зрения, однажды высказанной Сталиным, не уклоняясь от ни на миллиметр — а Вождь, во время летнего обсуждения испанского вопроса явно не хотел ввязываться в эту историю, чреватую нешуточными бедами для страны.

— Ликвидировать господина министра финансов можно — но, сделать это 'под чужим флагом' будет очень трудно — предупредил Слуцкий. — У нас нет сколько-нибудь серьезных позиций в Португалии — собственно, все, чем мы располагаем, это четыре португальских коммуниста, работающих на ИНО. Они занимают мелкие должности в основных портах страны — и, передают нам сведения о грузах, идущих через эти транспортные узлы. Боевиком никто из них не является — да и имеющиеся у них возможности никак не позволяют весомо помочь такой акции. Максимум, они смогут протолкнуть небольшой груз под видом контрабанды.

— Дополнительными факторами, предельно осложняющими операцию, является тщательный присмотр католической церкви за всеми, вызывающими хоть малейшее сомнение, иностранцами, не говоря уже о своих левых. Плюс к этому, британские секретные службы чувствуют себя в Португалии, как дома, совершенно свободно ведя работу — а им господин Салазар тоже нужен живым и здоровым, очень уж хорошие прибыли приносит английскому капиталу работа в португальских колониях. На этом фоне слабость португальской тайной полиции особого значения не имеет — все значимые фигуры режима и так надежно прикрыты. Поэтому Салазар и может себе позволить разъезжать по стране в небронированной машине, с единственным водителем-охранником (соответствует РеИ — личная охрана была усилена только после покушения 1937 года, устроенного анархистами; тогда же премьер пересел на бронированную машину. Вообще, это было единственное покушение на Салазара, доведенное до реализации — В.Т.) — хотя людей, ненавидящих его, и поменьше, чем генерала Кармону, но, все равно хватает.

— То есть, если в Португалию приедет группа, например, немецких туристов, то они окажутся под тщательным присмотром? — уточнил Тухачевский.

— Именно так — подтвердил шеф ОГПУ. — Их багаж будет проверен горничными в отеле, будут внимательно смотреть, куда они ходят — и, если они хоть самую малость отклонятся от обычной туристической программы, или, вдруг, проявят интерес к правительственным зданиям, то чичероне побежит сначала к своему падре, а, уж потом — в тайную полицию. После этого их обложат так, что они чихнуть не смогут.

— А если это будут испанские рабочие, приехавшие на заработки в соседнюю страну? — поинтересовался начальник Штаба.

— Прикидывали и этот вариант — толком он не проходит, поскольку в португальской деревне такая же лютая нищета, как и в испанской (соответствует РеИ — В.Т.), так что в иностранных рабочих нужды нет, свои хватаются за любую работу — ответил Слуцкий. — Кроме того, автоматически возникает вопрос их легализации — добропорядочные католики первым делом пойдут в храм, молиться и исповедоваться. Очень сомнительно, что наши испанские товарищи, при их-то горячности и антиклерикализме, сумеют достоверно сыграть фанатичных крестьян из нищей деревни. Кроме того, возникнут вопросы и достоверности 'чужого флага', и их эвакуации.

— То есть вариант 'чужого флага' может сработать только с анархистами — задумчиво констатировал Тухачевский. — Сделать это их руками мы не можем, поскольку выходов на них нет; так что придется посылать наших товарищей — а и успех под вопросом, и версия 'работы анархистов' под большим вопросом.

— Еще и их криворукость — добавил Слуцкий. — Если взрывать что-то у них иногда получается, то с меткой стрельбой у них большие нелады.

— Насколько большие? — спросил ветеран многих большевистских 'эксов', некогда, совместно с Камо, облегчивший Тифлисское казначейство на четверть миллиона рублей ассигнациями, а, позже совершенствовавший умение метко стрелять на зверовой охоте в Туруханском крае.

— Образно говоря — полчаса палили из десятка пистолетов; в результате — один раненый, и, тот, рикошетной пулей в задницу — ответил Абрам Аронович с презрением человека, многократно выходившего победителем из перестрелок с басмачами, отнюдь не страдавшими неумением пользоваться огнестрельным оружием.

Расхохотались все — уж очень меткой была характеристика, как говорится 'Не в бровь, а в глаз'.

— Так что ты думаешь, Михаил Николаевич? — нетерпеливо спросил Буденный.

— Делать эту работу — если будет такое решение — надо сейчас, пока Салазар не успел по-настоящему изменить положение в португальском хозяйстве — констатировал начальник Штаба. — Но как это дело обстряпать так, чтобы был нужный нам результат, я пока не представляю.

Полковник Ленков изрядно прибеднялся — с его опытом специальных операций последней четверти XX века он хорошо представлял, как можно решить эту задачу. Другой вопрос, что предстояло изрядно поработать, 'полируя' детали плана.

— Но это можно сделать? — спросил Ворошилов, прекрасно знавший о неуклонном 'перетекании' кадров из 4-го управления, находившегося в ведении наркома обороны в аналитическое и научно-техническое управления Штаба РККА — 'перетекание' за три года приняло такие масштабы, что было непонятно, кто на самом деле курирует военную разведку. Сделать же с этим Климент Ефремович ничего не мог — после 1928 года Тухачевский был в слишком большом фаворе у Сталина, раз за разом оправдывая оказанное ему доверие.

— Черт его знает, Климент Ефремович — сыграл откровенность новый Тухачевский. — Надо посоветоваться с товарищами, я пока ничего определенно сказать не могу.

— А ты этого еще не сделал? — удивился Семен Михайлович, привыкший к тому, что 'Миша' проявляет инициативу в порученных ему делах.

— Нет, конечно — ответил Михаил Николаевич. Перехватив взгляд командарма, добавил: 'Это не техника, и вообще не военные вопросы — это чистой воды политика. А это не моя компетенция — я могу только исполнить порученное мне дело, и все'.

Все присутствующие, кроме Буденного, мысленно сделали 'зарубку на память'. Действительно, со времен 'военной тревоги' двадцать седьмого года Тухачевский кардинально изменил поведение, прекратив совать нос в политику и не давая этого делать своим людям — но столь открыто о своем отказе от политики и признания подчиненности он говорил редко.

— Мы обсуждали этот вопрос — напомнил Сталин.

— Прямого поручения готовить соответствующий план Вы не давали — или мне изменяет память? — немедленно ощетинился начальник Штаба.

— Верно, не давал — теперь даю — сухо сообщил Вождь, на самом деле довольный поведением Михаила Николаевича, поскольку дисциплинированные исполнители были в изрядном дефиците — это дураков с инициативой было столько, что хоть пятой точкой кушай. — К товарищам Ворошилову и Слуцкому это тоже относится — через месяц я жду подробные планы, тогда и будем принимать окончательное решение.

На следующий день после совещания начальник Штаба вызвал к себе заместителя начальника аналитического управления Александра Сергеевича Кука. В прошлом Генерального Штаба штабс-капитан, прославившийся блестящими операциями в североафриканских колониях Франции, ныне Александр Сергеевич был известен как крупнейший теоретик разведки и один из лучших планировщиков операций. Именно этот человек, создавший теоретическую базу ГРУ, в котором служил полковник Ленков, мог так просчитать будущую операцию, что у военно-политического руководства СССР не возникло бы ни малейших вопросов, поскольку 'Салазара убрали так, что комар носа не подточит? Так чему удивляться — это Кук все придумал!'.

— Здравия желаю, товарищ начальник Штаба! — со свойственной ему официальностью приветствовал Тухачевского старый разведчик.

— Здравствуйте, Александр Сергеевич! Проходите, присаживайтесь — поздоровался Михаил Николаевич. — Позвольте предложить Вам чаю — или, может быть, Вы предпочтете кофе?

— Благодарю Вас, Михаил Николаевич — ответил Кук, устраиваясь — если не затруднит, пожалуйста, чаю.

— Ничуть — слегка улыбнулся начальник Штаба, снимая трубку и отдавая распоряжение секретарше.

Пока Юлия Ивановна готовила чай, Тухачевский ввел подчиненного в курс дела. Опытнейший профессионал задумался — и хранил молчание, прерываясь только на выражение благодарности секретарше, добрых четверть часа.

— Идея свалить все на господ анархистов хороша — наконец прервал он свои размышления — но, я бы предложил дополнить ее вторым слоем, точнее, североамериканским следом. Ведь что получается — если Салазара убирают не португальские анархисты, то, логично возникает вопрос, почему иностранные анархисты вообще взялись за это дело? И если взялись — почему они не воспользовались помощью португальских коллег? Это ведь в порядке вещей — например, когда господин Дурутти грабил банки в Латинской Америке, он пользовался всемерной поддержкой местных анархистов. Впрочем, он был отнюдь не оригинален — анархисты разных стран помогали единомышленникам еще в прошлом веке, это пошло с их групп в Париже и Женеве, в которых состояли граждане почти всех европейских стран.

— Конечно, лучшим прикрытием первого уровня стали бы португальские анархисты — но, наша служба никогда не работала по этой стране вообще, не говоря уже о внедрении своих агентов в эту политическую среду. Поэтому придется ограничиться испанскими поклонниками черных знамен и лозунга 'Анархия — мать порядка' — и то, внедрение придется проводить с помощью местных коммунистов.

— Далее, основная часть группы должна состоять из желающих прославиться юных последователей князя Кропоткина и господина Бакунина. Наших людей там должно быть мало — в идеале, вообще один человек. Этих террористов ждет гибель от пуль португальских полицейских или жандармов — конечно, желательно, чтобы наш агент выжил, но, в этом случае имитация его гибели должна быть такой, чтобы в ней не усомнились даже предельно недоверчивые иезуиты.

— Что же касается нашего человека, то, весьма желательны детали в его поведении и облике, наводящие на мысль о его корнях или длительном проживании в Северной Америке. На фоне резко усиливающейся вражды между действительными хозяевами Великой Британии и Североамериканских Соединенных Штатов, выражающейся, например, в происходящем сейчас закрытии рынков Британской Империи для североамериканских товаров (в РеИ происходило в 1929-1931 годах, вылившись в ожесточенную торговую войну — В.Т.), убийство человека, чья политика весьма устраивает английский истэблишмент, вызовет естественные подозрения в организации этого мероприятия янки. Естественно, в таком случае данную операцию следует провести в типичном стиле гринго, как называют североамериканцев в Латинской Америке — они любят выдавать убийства надоевших им диктаторов, вообще неугодных политических деятелей, за действия господ революционеров. В последние годы, как правило, это пальба из ручных пулеметов системы господина Браунинга или пистолетов-пулеметов системы господина Томпсона по автомобилю ненужной им персоны. Исполнители обычно бесследно исчезают.

— Позвольте выразить Вам мое восхищение — искренне сказал Тухачевский.— Что же касается человека, который займется этой работой, у Вас есть какие-либо наметки?

— Пожалуй, да — задумчиво сказал Кук. — Возможно, Вы помните такой псевдоним — 'товарищ Жак'?

Михаил Николаевич добросовестно напряг память — что-то такое крутилось в голове, но вспомнить не получалось.

— Он Вам должен был встретиться, когда Вы утверждали списки кандидатов на обучение в опытном водолазном отряде — напомнил Александр Сергеевич, видя затруднение начальника.

Михаил Николаевич слегка поморщился, демонстрируя раздражение своей дырявой памятью — в самом деле, в поселке Николаевка, что находилась не так уж и далеко от села Ангара, училось всего три десятка человек. Конечно, у человека со стороны неизбежно возник бы вопрос: 'Это что за водолазный отряд такой, что курсантов утверждает лично второй человек в Красной Армии?!'. У очень узкого круга посвященных такого вопроса не возникало, поскольку они знали, что, под 'вывеской' опытного водолазного отряда действует учебно-опытный центр морского отряда Осназ РУ РККА. В 1928 году, после разгрома троцкистов, Тухачевский рассказал о потоплении австрийского линкора 'Вирибус Унитис' итальянскими боевыми пловцами Ворошилову и Буденному — и ветераны Первой Конной армии, к этому времени уже успевшие форменным образом озвереть от бесконечных покушений моряков на скудный военный бюджет Советской России, ухватились за эту идею руками и ногами. С неменьшим энтузиазмом было принято и мнение начальника Штаба, заключавшееся в том, что 'Не стоит отдавать это дело на откуп водоплавающим, поскольку они его точно загубят на корню — им же подавай дредноуты с линейными крейсерами. Может, стоит завести морское отделение Осназ? Стоить это будет недорого — а польза, сдается мне, будет преизрядная'. Климент Ефремович и Семен Михайлович мгновенно поняли подтекст предложения — такая возможность утереть носы насельникам Адмиралтейства, заодно умерив их аппетиты, была на вес червонного золота.

Полковник Ленков же тихо и скромно гнул свою линию, ничуть не входя в противостояние ни с Ворошиловым и его окружением, и, весьма способствуя продвижению интересов корпорации генштабистов. В данном случае, Вячеслав Владимирович, в свое время прошедший сокращенный курс подготовки в широко известном узкому кругу профессионалов отряду боевых пловцов 'Дельфин', подчинявшемуся именно ГРУ ГШ (существовал в РеИ — В.Т.), прекрасно понимал возможности такой части — благо, возможность 'показать товар лицом', по его расчетам, должна была появиться уже в Испании. А это, в свою очередь, давало кое-какие возможности повлиять на Большую судостроительную программу, принятую в 1937 году — понятно, в сторону 'урезания осетра'. В самом деле, если хотя бы половину валюты, потраченной на так и не вступившие в строй линкоры и линейные крейсера — впрочем, один черт, в Великой Отечественной войне толку от них в любом случае не предвиделось — потратить на современные станки и другое промышленное оборудование, которого так отчаянно не хватало в 1939-1942 годах, то, даже в случае начала войны в 1941 году военно-экономические расклады существенно изменятся в пользу СССР.