Ленивый засранец

— Печально. — А что тут еще скажешь? Средневековье — оно и в ином мире Средневековье. И пусть здесь живут всякие волшебные твари, а колдовство витает в воздухе, встречи с извечным спутником темных времен никому не избежать. — И куда теперь?

— То есть? — Лира вытаращилась на меня как инквизитор на пробравшегося в храм еретика. — Ты — Избранный. И должен изгнать заразу.

— Не-не-не. — Я скрестил руки перед собой и замотал головой. — Никакой я не Избранный. Повеселились, пошутили — и хватит. Одно дело тебя подначивать, и другое — лезть в чуму.

— Но ты обязан! — Воительница грозно топнула ножкой и ткнула пальцем на черепичные крыши, над которыми вились зеленые струйки миазмов.

— Да в задницу такие обязательства! Если и буду лечить кого-то, то лишь себя от триппера. Мой святой долг — добраться до столицы и по пути хорошенько оттянуться. Войны, болезни и прочие радости не волнуют. Нагрешили, а страдать я должен? Искупление так не работает.

— Леня! В городе мои друзья!

— Но не мои же, — равнодушно бросил в ответ и отвернулся, намереваясь обойти проклятый городишко дальней дорогой.

— Ты... ты... — Лира стиснула зубы и вонзила в мою сторону обличительный перст. — Ленивый ублюдок!

Ухмыльнулся и развел руками — мол, открыла Америку.

— Есть немного. Ну, счастливо заболеть, а я пошел.

— Ты не дойдешь! — напоследок постращала уже бывшая Спутница.

— Я же Избранный. Как-нибудь доковыляю.

Поняв, что кары и проклятия мне до одного места, красавица решила надавить на жалость и с мольбой произнесла:

— Пожалуйста!

— Боги! — Я развернулся на пятках и всплеснул руками. — Когда же ты поймешь, что надеешься не на того человека. Я не герой, не пророк и не воин света. Я даже по земным меркам далеко не пример для подражания! Но раз тебе хоть кол на глупой башке теши, давай пойдем от обратного. Смотри: раз я всемогущ, то смогу изгнать чуму и с расстояния. До города рукой подать, благодать наверняка достанет. Получится — хорошо. Я признаю себя Избранным и пойду бороться со злом во славу добра, порядка и котиков. А не получится — извини.

Девушка кивнула и прижала кулаки к груди.

— Я в тебя верю. Прошу, начинай.

Отвесив кривой поклон в пояс, я воздел ладони, вытаращил налитые кровью зенки и голосом пьяного Гендальфа пустил эхо над рекой и прибрежными холмами:

— Абра-кадабра! Пусть чума сгинет! — выждал немного и с видом "ну я же говорил" проворчал: — Видишь? Не судьба. Ты ошиблась, а я хоть и не обычный парень, но и не ставленник Тенеды или как там ее. Вряд ли ты величаешь Избранными всех встречных-поперечных колдунов. В общем, приятно было познакомиться, всего хорошего.

Последние слова утонули в безудержных воплях, сотрясших стены. Гомон стоял как на полном стадионе, когда любимая команда забила решающий гол и стала чемпионом мира.

— Чума сгинула! Чума сгинула! — скандировала толпа. — Слава Тенеде! Богиня услышала наши мольбы!

Я обхватил голову ладонями и не удержался от крепкого словца, как никогда подходящего к сложившейся ситуации:

— Да мля!

Девушка смотрела на меня сквозь слезы с непередаваемым благоговением и улыбалась во весь рот. Прежде чем отправиться в Дюнвик, на всякий случай предупредил:

— Ляпнешь, что это я сделал — удушу вот этими вот руками. Даже магия не понадобится.

Глава 3

Дюнвик утопал в грязи и навозе как и положено правильному средневековому городу, где люди ходили по улицам на ходулях, чтобы не окунаться по колено в потоки говен. И все это благоухающее фэнтези с прекрасными дамами и белозубыми принцами — ложь, провокация и продукт коммерческой романтизации. Живите теперь с этим.

Здесь, конечно, было почище, зато воняло как на свиноферме. Не успели отойти от ворот, как жирная усыпанная бородавками старуха выплеснула из окна ведро помоев, и россыпь гниющих объедков приземлилась в жалком метре от меня. Дико захотелось сжечь этой яге хату файерболом, но сдержался от греха подальше. Какой, блин, порох? Какой ДВС? Санитария — вот что нужно насаждать попаданцам в первую очередь.

Из-за угла, чавкая и хлюпая, выбежал отряд латников. Его вел одноглазый рыжебородый детина в синем плаще.

— Лира! — рявкнул он.

— Томан!

Они обнялись.

— Вот уж не думал увидеть тебя здесь. Где твой отряд? Где славные соколы лейтенанта Линн?

— Не здесь. — Девушка воровато оглянулась.

— Понял. Сэр? — Офицер глянул на меня, изогнув бровь.

Я приосанился, упер руки в бока и с подобающей могучему колдуну статью ответил:

— Сэр Леонид Ленский.

— Ты не поверишь... — начала Лира. — Он...

Договорить не успела. Случайно налетевший ветерок совершенно случайно дунул ей в лицо так, что языкастая чуть не задохнулась. И поделом — предупреждали ведь не раскрывать рот о моей избранности.

Нас отвели в небольшой замок с башенкой, пряничный такой, как из детской книжки. Сказочный антураж портили лишь коричневые подтеки на стенах и плавающие во рву полуразложившиеся трупы. Чтобы не мутило от созерцания чумного мяса, вертел головой и пытался насладиться видами города. Разумеется, ничего общего с вашими властелинами колец Дюнвик и близко не имел.

Улицы донельзя узкие — встань посередине, расставь руки и коснешься стен. Дома двухэтажные, слепленные из чего попало словно хижины трех поросят. Одни каменные, другие бревенчатые, третьи из того и другого. У богатеев крыши черепичные или дощатые, у большинства — гнилая солома. Хозяева пытались украсить унылые серые халупы побелкой, но ее в мгновения ока херили ливни и сырость.

Меж окнами вторых этажей протянулись веревки, так плотно увешанные бельем, что полностью закрывали небо. Мы шли словно по залитой грязью шахте, вслушиваясь в вопли и песни на площади. Жители так обрадовались чудесному исцелению, что напрочь забыли о многочисленных телах, валяющихся чуть ли не на каждом углу. Здоровенные, будто прямо из метро, крысы присоединились к празднику и с упоением грызли мертвечину. Это сказка? Нет, это сраный ад.

Стражи у замковых ворот подняли кулаки и гаркнули:

— Майор! Лейтенант!

— Вольно, — ответил Томан.

Наконец-то добрались до башенки. Недурная комнатушка. Карта на столе, плетеные стулья вдоль стен, камин. Круглое окно с видом на реку. И стойкий запах какой-то травы, напоминающей тархун. Скорее всего, майор так отгонял чуму, словно это мухи или комары. Ох уж эта средневековая медицина: пусти кровь, прими ртуть.

— Докладывай. — Рыжий сел во главе стола.

Лира встала напротив и вытянулась по струнке, как и подобает младшему офицеру перед старшим.

— Отряд разбит. В округе рыщет Колбан с гвардейцами.

— Что?! — Командир вытаращил глаз. — Какого беса тут надо колдуну?

Тонкий палец указал на притихшего в уголку меня.

— Его ищет.

Только пригрелся, собрался прикорнуть, и на тебе.

— Сэра Леонида? Но зачем он старику?

— Не поверишь! Он...

— Маг-ренегат, — громко и четко произнес я.

Томан скрестил руки на груди и нахмурился.

— Это как?

— Ну, в общем, живу себе с дядей и тетей. Живу не тужу, в ус не дую и вдруг прилетает сова.

— Сова? — с недоверием переспросил здоровяк.

— Да. Здоровая такая, жирная. И с письмом в лапках. Первая мысль — опять спам. Местный знахарь задрал писульки рассылать, каждый день воробьи со свитками по всей деревне носятся. Порчу сниму, урожай увеличу. Принимайте мое зелье каждый день и... Но тут ситуация иная. Открываю: вы, пишут, волшебник. Представляете? И должны немедля явиться в школу магии для обучения. Думаю — да на кой оно мне надо? Ехать еще куда-то, с дивана вставать. В общем, выкинул письмо.

— Так, — Томан с интересном подался вперед и побарабанил пальцами по карте.

— Вот. А через недельку заявился какой-то бородатый тип в серой хламиде и остроконечной шляпе. Говорит, собирайся, приключения ждут. А я ему — дед, отвянь. Никуда не поеду, и тут хорошо. Ну, он ушел. Следующим утром пошел в лес за грибами, возвращаюсь — а хату сожгли дотла. И вокруг шастают штурмов... гвардейцы во главе с кашляющим стариком.

— Лорд Колбан! — вояка грохнул ладонью — да так, что окно зазвенело.

— Ага, он самый. Вижу — серьезно парни настроены. По мою душу конкретно явились. Вот и пришлось бежать без оглядки. А потом наткнулся на Лиру — тоже от гаденыша кашлючего пряталась. Такая вот история.

— Удивительно, — Томан вскинул брови. — Лейтенант, это правда?

— Вообще-то не...

— Правда-правда, — оборвал я благородный, но совершенно губительный порыв. — Разве может офицер соврать? — и с едва уловимым намеком добавил: — Если офицер ляпнет не то — всякое может случиться. Всякое нехорошее...

Девушка опустила голову.

— Да. Он не лжет.

— А чума? — не унимался одноглазый. — Ваших рук дело?

— Ну что вы, — я поднял ладони и улыбнулся. — Я очень слабый колдун, необученный. Просто совпадение.

— Что же... — Томан откинулся на спинку и с облегчением вздохнул, явно удовлетворившись услышанным — Выходит, богиня сжалилась над нами. Но если Колбан рядом — жди беды. Самозванец может напасть на город в любой момент, а половина гарнизона перемерла от заразы.

— Мои соболезнования, — я учтиво поклонился и с ходу перевел тему в нужное русло, пока не припахали защищать эту помойку от поехавшего чародея. — У вас корабль есть?

— Шутить изволите, сэр? Все, что были — сплыли, прошу прощения за каламбур. А соседи Дюнвик за версту огибают. Купцы пожалуют через неделю, не раньше.

Настал мой черед кривиться и хмуриться.

— М-да, ситуация...

Так долго тусоваться в вонючей дыре... с ума сойти. Хотя если ее немножко почистить, помыть, отправить горожан на субботник... Пока на улицах столько дерьма и трупов — с кресла не встану. Но великие свершения начинаются с малых дел — и сперва неплохо бы перекусить и заткнуть урчащий желудок.

— Я бы не отказался от обеда.

— В столовой остался завтрак, — сказал боец. — Наверное. Лира, поухаживай за гостем.

Спутница проводила меня в просторное помещение с длинным столом и скамьями. Дежурный по кухне принес нам два закрытых глиняных горшочка и ломти черствого хлеба. Без задней мысли поднял крышку и чуть не задохнулся — вонь неописуемая, хуже, чем из крепостного рва. Там хоть ветерок все разбавлял, а тут пахнуло прямо в лицо концентрированной смесью пережаренной селедки и тухлой рыбы. Аж глаза заслезились. Как только не блеванул в тот же горшок — загадка мироздания.

Лира же с аппетитом налетела на угощение и принялась полной ложкой черпать нечто, напоминающее склизкий кисель с чешуей, костями и требухой. Заметив мое лицо, очень похожее на ту фотку с китайским пловцом, она удивленно спросила:

— Чего не ешь?

— Что. Это. Такое? — проворчал я, стараясь не дышать и сильно не разжимать губы, лишь бы ни единого миазма не попало в носоглотку.

— Квашеный лещ, — спокойно произнесла девушка, будто меня воротило при виде жареной картошки или печеного мяса.

— Квашеный?

— Ну да. С нотками чернозема. Чуешь?

Лира поднесла ложку к лицу, но таинственный дар принял это за химическую атаку и окутал хозяина непроницаемым щитом. Вот бы раньше так!

— Рецепт прост. Роешь яму поглубже. Засыпаешь лещами. Сверху кидаешь дерн. Месяц полежит — и весь год сытый. В походе самое то.

В животе закопошились слизни, и чтобы уберечься от рвоты, поинтересовался о снеди для нормальных людей:

— А где подают обычную еду? Шашлыки, кашу, овощи?

Воительница пожала плечами, не переставая трескать зловонную кашицу.

— В таверне у причала. Но сейчас там очень дорого. Из-за чумы все задирают цены.

— Хм... — в голове вспыхнула лампочкой очень дерзкая, но полезная идея. — Есть деньги?

— Пара монет.

— Дай одну.

— Не хватит...

— Дай. И не задавай вопросы.

Спутница положила на стол серебряный кругляш. Спрятал его в карман и прошептал, оглядываясь, чтобы никто не подслушал:

— За мной.

Мы встали посреди винтовой лестницы. Здесь нас вряд ли бы заметили, а рисковать нельзя: фальшивомонетчиков в эти славные века варили заживо или сажали на кол.

Снял плащ, протянул подруге.

— Держи. Услышишь шаги — сворачивай и уходи.

— Что ты задумал?

— Тихо.

Положил монетку на ладонь, вздохнул и нараспев пробубнил:

— Контрол-копи, контрол-паст.

И резко провел по серебряному диску свободной рукой, будто норовя швырнуть его в Лиру. Блестящий кругляш упал на плащ. Еще один остался на ладони.

— Ничего себе! — глаза девушки округлились и заблестели что те монеты.

— А ты думала. Лови.

Кругляши один за одним полетели как из-под копыт золотой антилопы.

— Завтра начинаю жизнь с чистого листа. Светлые мысли, белоснежный кадиллак...

— Хватит, — простонала Линн, и судя по вспухшим мышцам, держать свалившийся из воздуха клад стало и впрямь невмоготу.

— Бери половину и валим отсюда. Кажется, я весь провонял квашеным лещом.

— Лады. Только командира предупрежу.

* * *

В таверне мы нашли лишь забулдыгу под столом — то ли пьяного, то ли мертвого. Весь город кутил на площади, неистово топоча и пачкая подолы нечистотами. Если в скором времени ничего не изменится — уже завтра вспыхнет новая эпидемия.

Я огляделся: даже спереть нечего, кроме заплесневелого хлеба. Очаг остыл, в горшках свили гнезда пауки. Пришлось покинуть славное заведение несолоно хлебавши.

По улице, вереща и улюлюкая, пронеслась стайка детворы. Чумазики тащили на веревках дохлых крыс величиною с собак. Склизкая мохнатая тушка прокатилась по ноге, и меня аж затрясло. Вонь, грязь, чума — надоело! Геракл очистил авгиевы конюшни, а я очищу Дюнвик. И бодрым шагом направился к причалу.

— Ты куда? — Лира с подозрительно звенящим свертком побежала следом, не обращая внимания на лужи и грязь.

— Будь рядом, — заговорщицким шепотом произнес я. — И что бы ни случилось — не бойся.

— Что ты задумал? — с плохо скрываемым волнением спросила подруга.

— Скоро увидишь.

Я встал на скрипучие шаткие доски и воздел руки к небесам. В тот же миг река, повинуясь моим представлениям о прекрасном, вышла из берегов. Предстояла нелегкая задача — хорошенько прополоскать улицы, но при этом не устроить потоп и не смыть горожан. Два горячих бурлящих потока поползли меж домов, растворяя и унося нечистоты. Водяные тентакли хватали зазевавшихся грызунов, затопляли норы, уволакивали прочь мертвечину.

Вскоре радостные вопли на площади сменились криками отчаяния.

— Наводнение! Все на крыши! Бежим!!

За считанные мгновенья народ расселся на коньках, с ужасом взирая на пенные ручьи всех оттенков коричневого. Храбрые солдаты быстро нашли причину буйства стихии, но Лира дала отмашку, и вояки вернулись в гарнизон.

Я остановился, лишь когда вода стала того же цвета, что и до генеральной уборки. Воздух ощутимо посвежел, налетевший не без моей помощи ветер развеял миазмы застарелой вони. Оказывается, Дюнвик вымощен брусчаткой! Кто бы мог подумать.

На причал выбежал Томан — взъерошенный и запыхавшийся.