Третья экспедиция была не так успешна как вторая. Народу привезли меньше. Да и был это в основной массе сброд. Примерно на 2,5 тысячи стало больше александрийцев и на 3,5 тысячи больше тирян, которые умудрились всё же выкупить и рабов-ремесленников.
Большое впечатление этот морской поход вызвал среди местного населения, впервые сакалавы и анталоатры побывали в чужеземных странах, и насмотрелись невиданных чудес. Рассказы о плавании начали от поселения к поселению распространяться среди местного населения. Приплывшие моряки показывали купленные ими заморские диковинные ткани, оружие. Так среди анталоатров начал распространяться сложный персидский лук, а сакалава ввели в обиход легкий деревянный плуг. В результате запашка рисовых полей еще более расширилась и еще более расширилась торговля с горными племенами, которые поставляли местных горбатых коров и быков — зебу, на которых и стали пахать сакалавы. Поселения сакалавов, расположенные в устьях больших судоходных рек стали быстро расти, контролируя торговлю между побережьем и внутренними районами. В таких поселках, рано или поздно появлялись купцы из Тира, особенно из вавилонского квартала и строили собственные дома, склады и лавки для товаров. Окрестные же поселки сакалавов признавали верховную власть таких правителей.
Приток взрывного элемента в Александрию привел к усилению "военной партии" и в конце-концов это вызвало новый морской поход, но вместо того, чтобы вновь пойти на юг вдоль берегов Коккиво корабли направились на север. Около двух тысяч эллинов решили попытать счастья. "Совет мудрых" выделил для экспедиции 20 транспортных кораблей. Все эти корабли плавали еще когда жив был Неарх и их борта порядочно поточили древоточцы. За заготовку припасов фактически никто не отвечал, "совет мудрых" не вмешивался и в пределах разумного выделял и еду и другие припасы. Никто не хотел терять власть над приличным уже городом, поэтому на расходы по отправке экспедиции смотрели сквозь пальцы. Лучше потерять 20 старых кораблей, чем испытать гражданскую войну.
Это было не плавание вдоль знакомого берега, а плавание в неизвестность. Корабли ушли на север и действительно достигли земли. Но земля оказалась маленьким коралловым островком с кокосовыми пальмами. Пресной воды на острове не было, как и разумной жизни. Экспедиция чуть ли не каждый день плавания открывала новые острова, и все они были безлюдны и дики. Из-за низкой дисциплины на кораблях начались бунты в основном из-за нехватки пресной воды. Один за одним корабли терялись и исчезали в просторах бескрайнего океана. Многие сели на рифы или пропали с началом штормов. Наконец немногим кораблям удалось добраться до гранитных островов, где была пресная вода, но и эти острова были безлюдны. На них не было металлов. Остатки команд, попавших на необитаемые острова посреди океана и отрезанные от таких же как они, потерпевших кораблекрушение, быстро дичали.
Лишь одному кораблю из этой несчастливой экспедиции суждено было вернуться. На нем осталось меньше половины команды, да и те люди, что остались в живых почти сошли с ума от жажды. Они несли бред о пустых островах, расположенных кольцами, о громадных черепахах и гигантских пальмах с огромными орехами. В общем, несли чушь. Немногие осмотревшие трюм корабля обратили внимание на обглоданные осколки гигантского черепашьего панциря и скорлупу невиданного ореха. Вскоре трюм корабля основательно подчистили, а мусор, просто исчез. Партия "умеренных" Александрии во главе с Павсанием избавилась от множества проблем, а заодно и получила сведения об островах на севере.
Тем временем, три тирянских корабля шли вдоль берега Африки на юг и занимались воистину странными делами. Конечно, они составляли карту пройденных берегов, причем заходили в удобные гавани и устанавливали знаки в виде столбов, на которых писали "владения Тира" на финикийском и греческом. Странное было в другом, обнаружив поселение местных жителей, тиряне пытались вступить в контакт, для чего имели солидный запас подарков, особенно стеклянных бус, которыми были забиты трюмы обоих боевых кораблей. Часто им удавалось привлечь внимание местных жителей и тут наступала вторая часть общения, на глазах местных жителей пифос с пшеницей доставлялся с грузового корабля, часть пшеницы тут же мололась, из нее выпекали лепешки и раздавали туземцам. Другую часть зерна из пифоса буквально по зёрнышку на виду у туземцев закапывали в землю. Потом знаками давали понять туземцам, что ждут от них того же и добивались, чтобы и туземцы закопали в землю хотя бы зёрнышко, после чего остатки зерна вместе с расписным пифосом отдавали местным и отплывали дальше. На берегах хватало источников пресной воды, в море ловилась рыба, а в трюме грузового корабля было много пшеницы. Маленький отряд двигался медленно вдоль берега на юг. Затем берег стал заворачивать на юго-запад а порой и прямо на запад. Вбольшой бухте неизвестной реки после которой берег опять повернул на юг экспедиция раздала последний пифос и повернула на юг. Удобные бухты и прибрежные острова, а также устья больших рек рассматривались как будущие места для размещения тирянских поселений. Капитаны спешили назад к островам анталоатров и далее в Тир и не задерживались на обратном пути. В Тире их прибытие обставили большим спектаклем, будто бы они совершили оплошность и чуть не погубили вверенные им корабли. Капитаны оправдывались тем, что заблудились, отстали и некоторое время блуждали вдоль берегов Африки пока не нашли знакомые ориентиры и не вернулись в Тир.
Этот инцидент постарались быстро замять, потому как, население Тира вовсю трудилось на верфях, спуская на воду боевые многовёсельные корабли. Присоединившись к новенькому флоту, оба боевых корабля приняли участие в грандиозной экспедиции, ради которой тиряне даже отказались от плавания в Селевкию и Египет за хлебом. Мысль застолбить западное побережье Коккиво за Тиром давно бродила в умах правящей верхушки. Затея была сама по себе грандиозна и в ней принимало участие почти всё население Тира.
В один прекрасный день эскадра из почти двухсот судов, из которых большинство конечно принадлежала прибрежным салавакам, пошла на юг вдоль берега Коккиво. В каждом прибрежном поселении салаваков проходила одна и та же церемония. Под гром барабанов разодетая знать Тира в окружении сотен воинов сходила на берег, входила в поселение, вручала символические подарки правителю или правительнице. Воины врывали в землю возле жилища правителя столб с надписью "владения Тира", после чего всё население поселения приносило присягу городу Тиру на верность. После этого детей правителя забирали в Тир, а местным жителям поясняли, что дети вернуться, когда им исполниться 14 лет, если конечно жители будут дружественно относиться к Тиру, его жителям, выставлять воинов, если нужно и ежегодно отвозить в Тир дань продовольствием, ведь детей надо чем-то кормить. Не многие отваживались протестовать в присутствии многочисленной эскадры боевых кораблей и солдат. Практически всё побережье салаваков и родственных им везу — "люди моря" было посещено тирянами до устья реки Онилахи. Дальше пошли рифы и пустынные земли племени махафали-"не нарушающие запрет".
Александрийцы в это время предприняли очередной поход в Селевкию и Египет за хлебом. На самом же деле, имея немного грузовых кораблей, проверили свою колонию на Занзибаре, взяли около тысячи переселенцев-эллинов на борт, но как и в первый раз, до Александрии их не довезли, а высадили на остров к югу от Занзибара снабдив всем необходимым. Кроме относительно большого острова вокруг было немало мелких островков, до которых можно было доплыть в простой лодке. Остров и новую колонию назвали Павсания, а первую на Занзибаре — Занзибар.
После получения пополнения греческими наемниками из Египта и Селевкии Александрийцы решили наверстать упущенное в освоении Коккиво и в 290 г. до н.э. приготовились к третьему походу против "краснозубых". На этот раз Александрийцы выставили 30 боевых кораблей 3000 гоплитов и 100 лодок с 1000 воинами прислала правительница анталоатров. Момент для нападения был выбран более чем удобный. На восточное побережье Коккиво обрушился ураган снёсший прибрежные поселки бецимисараков и уничтоживший их лодки. Именно в этот момент флот и появился у восточных берегов. Не встречая никакого сопротивления флот дошел до острова Нуси-Бураха. Здесь произошла самая большая бойня. Остров вытянулся на несколько километров. На северной его части высадились все гоплиты, лодки с анталоатрами окружили остров. После чего началось избиение местных "краснозубых". Сплошная стена щитов и копий двинулась с севера на юг острова, сметая всё на своем пути, те кто пытался выйти в море были перебиты из луков анталоатрами. Женщин и детей взяли в плен, а остальных перебили.
Перебив "краснозубых" на Нуси-Бураха, флот частью сил блокировал огромный залив на северо-востоке Коккиво, прозванный также заливом "краснозубых", другой частью прошел вдоль берегов залива, разоряя и уничтожая прибрежные поселения бецимисараков. В этих селениях удалось взять мало рабов, в основном люди успели бежать в джунгли. Поселки пожгли и пограбили. Ночевать флот встал на рейде острова Нуси-Бураха и в ту же ночь подвергся нападению "краснозубых". Атака как всегда была яростной, но на этот раз численный и качественный перевес был явно на стороне александрийцев и их союзников. После часа настоящей мясорубки лодки, с оставшимися в живых бецимисараками, исчезли в темноте ночи. Преследовать их ночью среди коварных коралловых рифов никто не решился.
Наутро решили поставить на острове деревянную крепость-маяк, с целью контроля над всем заливом. Часть кораблей оставили для патрулирования местных вод. Деревья были срублены на берегу Коккиво, переправлены на Нуси-Бураха и маленькая крепость с гарнизоном в 300 эллинов и 100 лучников-анталоатров, имея два боевых корабля и десяток местных лодок была оставлена на неделю.
Весть о долгожданной победе и свежие рабы вскружили, поостывшие было, головы "военной" партии Александрии. Авторитет Павсания и "умеренных" падал с каждым днём. Новость же о том, что на землях антакаранов появились тирские столбы с надписью на греческом "владения Тира", произвела эффект вулканического взрыва. Антакаранов все александрийцы считали своими союзниками, и их земли территорией находящейся под гегемонией Александрии. Но столбы с надписями "владения Тира" имели место быть по всему западному побережью земель антакаранов до северного мыса Коккиво. Более того, в прибрежных поселках антакаранов тиряне тоже взяли заложников и наложили на них дань кокосовыми орехами. Ультиматум александрийцев об освобождении заложников и размежевании земель не нашли отклика у тирян. Александрийцы двинули свой флот и флот союзных анталоатров на Нусибе.
Между островом Нусибе и островом Нусикумба их ждала тирянская эскадра из 25 боевых кораблей и множества лодок наёмников-анталоатров и союзных сакалава. Боевых кораблей александрийцы выставили 28, но реализовать это большинство в узком проливе между островами было непросто. Обе эскадры замерли, выстроившись между двумя островами и приготовились к бою. За 6 лет жизнь на Коккиво сделала колонистов врагами.
Третья сила
В это время к тирянскому адмиралу подошел анталоатр и сказал, что анталоатры не будут принимать участия в сражении, чтобы не пролить кровь анталоатров, нанятых александрийцами. Пока до адмирала доходила нелепость сказанного, анталоатры попрыгали со всех 25 боевых кораблей прямо в море, где их подобрали лодки с соплеменниками, после чего лёгкие лодки стали удаляться от предполагаемого места будущего морского сражения.
Примерно то же произошло и на кораблях александрийцев. Теперь, лишившись многих гребцов, боевые корабли и тирян и александрийцев просто стали малоуправляемыми кусками дерева, а учитывая, что и большинство лучников с обеих сторон составляли те же анталоатры, проведение дальнейшего сражения оказалось под большим вопросом. Теперь александрийцам предстояло сражение без союзников, а сакалавы не ушли и ждали сигнала к нападению. Боодес тут же воспользовался благоприятной ситуацией и втупив в переговоры, заключил мир между Тиром и Александрией. По мирному договору все берега Коккиво к востоку от северного мыса принадлежали Александрии, а западного — Тиру, при этом племена антакаранов, живущие не по западному побережью, считались подданными Александрии, а те, что жили на самом западном побережье, Тиру. Поделив мир Коккиво, эскадры разошлись, внутренне люди были довольны, что не пришлось проливать кровь.
Именно с 290 г. до н.э. и начинается подлинная история анталоатров. К тому времени они были едины и управляемы одной правительницей, имя которой никому не было известно, кроме ее личного колдуна. От пришельцев воины анталоатров переняли сложный персидский лук и металлическое оружие. Доспехов анталоатры не носили, так как тяжелый доспех тянул ко дну, а боевые действия частенько проходили именно на воде. Прирожденные мореходы и отважные воины анталоатры первые заняли соответствующие ниши в экономике Александрии и Тира. Наблюдая за поведением пришельцев, очень скоро анталоатры выяснили, что не все они равны по положению, есть бесправные рабы как в Александрии, есть временные рабы в Тире, есть масса свободных колонистов и есть знать, которая захватила власть в свои руки в обоих городах. Эллины-наемники целыми днями ничего не делали и за это им платили и платили неплохо. Постепенно анталоатры поняли, что для них в быстро растущих городах можно найти работу попривлекательнее таскания брёвен. На боевые корабли нужны были сильные гребцы, нужны были хорошие лучники в экспедиции. Именно мореходное дело и военное дело и стали главными в жизни мужчин-анталоатров. Они и так никогда не занимались земледелием, это считалась областью женского труда, а теперь плата за их услуги в виде риса, хлынула на острова анталоатров. Они нужны были буквально всем и купцам и военным и политикам в городах. Акклиматизироваться и выучить языки пришельцев было просто, ведь в обоих городах жило много женщин-анталоатров, которые являлись кому-то сестрами, кому-то тётками или дальними родственниками. Можно было приплыть хоть в Тир, хоть в Александрию и поселиться у родственников. Рыбацкий промысел быстро обучает основам языка для торговли рыбой, креветками и черепахами, а дальше можно через знакомых уже подрядиться в поход или просто охрану купца.
Постоянно увеличивающийся приток материальных ценностей на остров, а особенно изобилие разнообразной пищи вызвал демографический взрыв на островах. Правительница анталоатров до поры до времени поощряла отхожий воинский промысел мужчин, но когда начались конфликты между колониями, она приказала своим подданным не участвовать в нём. Несмотря на подарки, которыми ее осыпали и тиряне и александрийцы, правительница анталоатров справедливо решила, что два источника доходов лучше, чем один, а три еще лучше и повелела готовиться к походу за рабами на запад.
В один прекрасный солнечный день от острова Нгазиджа и от острова Мохели, Ндзуани, Майота, Паманзи поплыли сотни лодок на запад в сторону Африки. В лодках сидели лучники, гребцы быстро направляли лодки к неизведанной земле. Проживавшие на побережье племена бушменов и готенготов ничего не смогли противопоставить мощи нападавших, их прибрежные поселения одно за другим подвергались внезапным нападениям с моря и заранее высадившимися бойцами, с суши. Награбленное добро, а также захваченные жители селений связывались и грузились на лодки. Анталоатры двумя волнами расходились на север и юг вдоль побережья Африки и тут южная группа наткнулась на первый столб тирян с надписью "владения Тира", нашлись грамотные, которые прочитали надпись. Следующий столб стоял прямо посреди поселения чернокожих и ни одна стрела не полетела в них. Вскоре анталоатры поняли, что в любом удобном месте стоянки стоят такие столбы и плыть на юг бесполезно. Южная группа повернула на север и быстро догнала северную. Увеличившись вдвое, флот анталоатров вдвое быстрее начал опустошать африканское побережье.
