Из Терний

— Слышишь?..

Сай ничего не ответил, но вздохнул так взволнованно, так вожделенно, что Терилун невольно обернулась к нему — но тот уже был на ногах и в следующий миг вслед за Ласом вышел во двор. Когда она тоже, подобрав полы платья, переступила через порог и оказалась снаружи, Лас стоял посреди площадки, обозревая пейзаж в просвете меж дерев.

— Хорошо, я помогу.

Голос Сая казался растерянным.

— ...Но никаких связей с Ткачами. Хватит. У меня их нет. Я скажу всё, что знаю, но об этом меня не проси, идёт?..

Лас повернул голову, так, что один прищуренный его глаз уставился точно на Сая.

— Ты всё ещё не понимаешь. Если он скроется сейчас, всё остальное будет напрасно. С оружием, без оружия — неважно, во всём этом не будет толку.

Сай почему-то обернулся к Терилун, которую до того момента в упор не замечал, окинул её беспокойным взглядом и отвернулся обратно.

— А найти его след в Миэ без помощи Ткачей — это и мне не по силам. Ты должен понять. — Теперь Лас стоял к нему лицом, опуская слова, как тяжёлые шаги, по одному.

— Но я... Нет, нет... — Сай снова скривился, как от боли, и замолк. Лас подошёл ближе.

— У меня другое предложение. Мы сразимся. Один круг, как раньше. И ты согласишься нам помочь.

Лас наклонился к уху Сая и коротко что-то прошептал — Терилун смогла расслышать только последнее "...живым". Сай поднял голову. Какое-то воспалённое возбуждение блестело в его глазах.

— Я подумаю.

Сай показался в дверях, держа в руке меч в ножнах — похожий на оружие Ласа, но не так богато украшенный. Белоснежную, словно фарфоровую эмаль на ножнах и рукояти покрывала золотая паутинка, сразу напомнившая Терилун окно в её комнате. Лас тем временем извлёк из своей сумки холщовый мешочек, а саму сумку пристроил у входа в дом.

— Сыграй нам, — негромко сказал он, протягивая мешочек Терилун. — Окажи услугу.

Сай с раздражённым видом обернулся.

— Пусть это будет моим небольшим преимуществом взамен твоего, — ответил на незаданный вопрос Лас. И положил свой меч рядом с сумкой.

Терилун извлекла из мешочка свёрнутый в трубочку лисс, умело продела два пальца каждой руки в специальные отверстия, расправила кожистую полупрозрачную мембрану, растянула и посмотрела на свет. Лисс был старым и порядком запылившимся, с сухими трещинками по бокам, но во вполне рабочем состоянии. Сгодится. Терилун сделала несколько круговых движений руками, "разминая" инструмент, давая натянутой между руками бледно-жёлтой плёнке разогреться и принять нужную форму. После наполненного происшествиями дня казалось, что она уже лет сто не держала в руках лисса, хотя ещё вчера утром промывала добрый десяток заготовок в тёплом отваре. Но стоило поставить руки в первое положение — левая впереди, пальцы один над другим, правая внизу, у пояса, пальцы разведены — и сложить губы в трубочку, дуновением выводя первый звук, лисс откликнулся сразу — проснулся, завибрировал, ожил в ладонях, будто сам собой меняя положение относительно губ, чтобы издать следующую плавную ноту. Разогревшись и привыкнув к инструменту, Терилун мельком взглянула на площадку — и едва не оборвала мелодию от удивления.

Двое по-прежнему стояли друг напротив друга, лишь десяток шагов по лужайке между ними. Сай — по-прежнему со своим бело-золотым мечом, Лас — по-прежнему безоружный. Сай встал в боевую стойку, словно врос в землю, левую руку положив на ножны, а правую — на рукоять меча. Лас застыл в ровно такой же позе, будто повторяя за противником... но у него на поясе был лишь воздух. Руки его замерли, точно повторяя контуры несуществующего оружия; правая ладонь обнимала прозрачную рукоять. Казалось, что-то едва различимое трепетало в воздухе там, где должен был быть меч Ласа, что-то такое же ускользающее, как брызги солнца на листьях дерев. Нет, погодите-ка... Глаза обоих воинов были закрыты, а лица излучали ясное спокойствие — даже у Сая, от которого ещё минут назад веяло раздражённостью, почти истерикой. Теперь же они как будто отдыхали, погружённые каждый в свои мысли. Но лисс чувствовал, и Терилун чувствовала вместе с ним, прислушиваясь к едва заметным колебаниям лёгкой мембраны меж пальцев. Напряжение нарастало, как шум грозы за горизонтом, ещё не видимой, но уже ощутимой, — и музыка, простое и бесконечно разнообразное сочетание всех знакомых Терилун базовых гармоний, следовала за этим напряжением, ловила его в воздухе и превращала в звук. Сперва размеренная, осторожная, неторопливая, она постепенно наполнялась тревожным ожиданием, обжигала одной резкой нотой — и вновь возвращалась к своему опасливому шагу. Одна агрессивная трель, другая, как будто что-то пыталось пробиться сквозь тугой заслон тишины — и вот уже он пошёл трещинами, уступая перед натиском всё ускоряющегося, ускоряющегося, ускоряющегося темпа, и в тот момент, когда лисс взорвался свистящим водопадом звуков, двое открыли глаза и бросились вперёд.

Никогда раньше Терилун не видела такого странного поединка. На самом деле, она до сих пор не видела поединков вовсе, но это было вовсе не то, чего она ожидала. Воины словно по команде ринулись навстречу друг другу, но в пяти шагах разошлись, будто натолкнувшись на невидимую преграду — и она, преграда, в тот же миг появилась из ниоткуда, подобно сошедшимся лазурной и бело-золотой волнам. Лас первый выхватил бесплотный свой клинок и рассёк им воздух перед собой — всё вокруг содрогнулось, будто от удара грома, отозвалось в плёнке лисса, а от лисса — в пальцах. Сай отступил на шаг влево, а в следующий миг тонким серебристым пером сверкнул его клинок — тоже рассекающий, но ещё более широкий, вмиг захвативший окружающее простраство в свой водоворот, плеснув в лицо Терилун порывом пронзительной голубизны и свежего ветра. Лас, всё ещё в пяти-шести шагах от противника, в обратном блоке выставил воздушный меч вперёд и тут же с разворота нанёс рубящий в плечо, довершив его стремительным уколом с выпадом — сверкающая золотая дуга, оставшаяся в воздухе уже и тогда, когда Лас пошёл дальше, продолжая рисунок. Сай действительно сначала отступил на два шага, а потом отвёл укол влево, сам уходя в противоположную сторону. Ещё один плавный, в вихре мягкого хлопка одежд, разворот — и новый рассекающий наискось удар, от которого Лас сумел уйти, лишь изогнув колесом спину и припав к земле, в последний, казалось бы, незапятнанный уголок на изрисованном двумя яростными цветами поле сражения. Из этой низкой стойки он выпрыгнул вперёд, перехватывая инициативу, и остриём клинка прочертил сразу две линии в загустевшем пространстве перед собой. Сай принял первый удар на клинок, а на втором с силой толкнул меч противника вправо и вниз, заходя на новый разворот...

Схватка длилась, казалось, бесконечно, в закольцовывающихся друг на друге ударах и блоках, выпадах и уклонениях. Лас и Сай иногда бились, как будто между ними не было этих нескольких шагов свободной земли, а иногда делали совершенно невероятные пируэты, бешено кромсая ветер, отскакивая в разные стороны и сходясь вновь. Это действительно был больше танец, чем бой — со своими жестокими правилами, с терпким биением смерти в каждом движении, но — танец. Теперь не было сомнения: то, что утром казалось простой игрой солнечных лучей, было взаправду. Разноцветные потоки, то густеющие, то растворяющиеся вплоть невидимых, прежде спокойные, теперь же... Воздух над площадкой всё плотнел и накалялся, в нём — так чудилось Терилун — летали тени наносимых ударов, сплетаясь в узоры и узлы, в двухцветную мозаику противоборствующих сил, которую каждый пытался решить в свою пользу. И внезапно симметричный, еле заметно сужающийся в спираль хоровод уже не казался странным, а битва с пустотой обретала новый смысл, новый пульс, прерывистый, бьющийся в такт застывшей где-то в этом медовом молоке мелодии лиса. Лас и Сай танцевали уже бок о бок, не касаясь друг друга, кружась на месте, сводя последние нити воедино, и лишь только настал миг первого касания — взрыв!..

Терилун зажмурилась и ещё раз посмотрела на замерших в движении воителей. Потоки цвета остановились, начали медленно расползаться во все стороны, тая в сумраке дворе. Сай припал на одно колено, держа меч в блоке над головой, губы сжаты от напряжения. Лас стоял над ним; будь у него в руках настоящий меч, тот сейчас остриём упирался бы противнику в горло, обходя поставленную защиту. Лас тоже стоял каменный, тоже напряжённый до последнего предела. И тоже с закрытыми глазами. Поединок, пронёсшийся только что перед глазами Терилун, проходил вслепую.

— Кто такие "Ткачи"?

Терилун догнала Ласа, который, то ли задумавшись, то ли не желая говорить, ускорил шаг и ушёл немного вперёд.

— И о чём вы всё это время говорили?

— Ткачи — это организация. Закрытая. Что-то наподобие гильдии ремесленников, если так понятнее.

— Воры?..

— Нет-нет, — Лас не стал махать руками, как люди обычно делают в таких случаях, а просто снял ладонь с ножен меча и пошевелил ей влево-вправо. — Гильдии воров есть только в южных городах, вроде Эль-Тэйра. И Ткачи — не воры. Но их знание Миэ может помочь нам отыскать след Тёмного Прохожего... я надеюсь. У них есть определённая сила в этом городе.

Терилун потупилась. Перед глазами встало лицо Сая — переменившееся, дикое. Закончив поединок, Лас спрятал воображаемый меч в ножны, наклонился к Саю и негромко спросил:

— Чувствуешь? Чувствуешь силу?

И Сай ответил, захлёбываясь от возбуждения, глядя безумными глазами в глаза Ласу:

— ...Д-да!..

Лас снова ускорил шаг.

— Что же до того, о чём мы говорили... Мы с Саем раньше работали вместе. А потом он потерял дорогого ему человека. Помнишь ту мелодию, которую я насвистывал? Она напомнила ему обо всём.

Терилун помнила. Удивительно, но музыка крепко встала в памяти с первого раза, хотя название её так и не вспомнилось.

— Он хотел бы забыть о ней. Он выгнал из своего дома всю музыку — весь звук.

Мрачная поляна в глубине рощи. Безмолвный, пугающий дом. Терилун прикусила губу от волнения. Выгнал весь звук.

— Утром я рассказывал тебе о Терниях. Не знаю, правда ли это, но мне вот что кажется: они вытягивают из людей волю к жизни, потому что в них совсем ничего нет — ни неба, ни земли, только ты и пустота. Подобную пустоту пытался создать вокруг себя Сай — без музыки, без звуков, без воспоминаний. Неудачно, конечно. Нельзя быть мёртвым и живым одновременно.

— А вы... ты показал ему, что значит быть живым?

Лас резко остановился и повернулся к Терилун. Осмотрел её с головы до ног.

— Ты схватываешь на лету. Хотя всё было не совсем так. Я просто напомнил ему, что жизнь существует. И она вкусна. С остальным он разберётся сам — если захочет. — Он развернулся обратно и продолжил путь. — Мы не за этим к нему пришли.

Они пошли дальше. Терилун молчала, но не так, как обычно — будто выжидала, по капле копя напряжение в воздухе. Наконец Лас обернулся снова.

— Ты знал, что я видела.

Снова этот её взгляд — цепкий, боевой, тотчас делающий её на десяток лет взрослее. Лас даже не стал возражать.

— Ты обещал, что расскажешь.

— Расскажу.

На обратном пути всё казалось совсем не таким, как раньше. Будто устав буйствовать и взрываться, краски приутихли, померкли — мир стал прежним, но после недавней феерии казался непростительно тусклым, почти ненастоящим.

— Всё на свете так или иначе связано с чем-то ещё извне. У тебя есть родственники, любимые вещи, есть миска, из которой ты ешь, и циновка, на которой ты спишь. О некоторых из них ты знаешь, о других — не вспомнишь, даже если постараешься. Например, помнишь ли ты тот валун слева от калитки, который ты всё хотела убрать, чтобы не путался под ногами, но всё руки не доходили? Или старый непарный башмак, который ещё до тебя валялся, ненужный, в сундуке с обувью?

— М-... мысли читаешь?.. — выдохнула Терилун.

— Вовсе нет. И я не закончил. Подобные вещи несут самый заметный отпечаток тебя — но на самом деле, куда бы ты ни шла и что бы ни делала, всегда остаётся след.

Лас обогнал девочку, повернулся к ней лицом, заставив остановиться, и поднял обе ладони перед собой — широкие рукава спали вниз, обнажив бледные запястья.

— Такой есть у всего, что живёт — у людей, зверей, даже деревьев. Смотри.

Не отводя глаз от Терилун, Лас сделал круговое движение левой ладонью, правой, опять левой, будто натирал горячим воском пол. Сначала ничего, но с четвёртого, пятого движения Терилун начала замечать — тот самый золотисто-жёлтый, почти добела горячий цвет, зависший прямо в воздухе по короткой дуге, ровно там, где мелькали руки Ласа.

— Мы видим это, как смешивающиеся потоки цвета, но на самом деле ему нет формы, нет названия. Это — то, что связывает всё сущее воедино.

Больше вопросов не было. Нет, их были десятки, сотни, бесчисленное море — но, как и Цвету, им не было ни формы, ни названия. Двое пошли дальше, и Терилун смотрела по сторонам, видя, как ей казалось, сплошной поток сплетающихся, друг в друга переходящих ручейков и потоков каждого цвета радуги, и не только — от ослепительного красного до грязно-серого, до таких оттенков, к которым и слов не подберёшь. Видение таяло, слабело, и Терилун чувствовала, что многое уже скорее додумывает, не видя на самом деле. Но главное уже случилось: он был. Не выдумка, не призрак, не игра солнечного света в листве — он был здесь, этот мир, таинственный, красочный. Новый.

Широкая оживлённая площадь. Бесчисленные прохожие, пешие и конные, разгоняли горячую пыль, и она рваными облаками поднималась к солнцу. Тот же сказочный центральный Миэ, только уставший за день, поблёкший и замедлившийся. Спасаясь от едкой пыли, Терилун прикрыла лицо рукавом и хвостом шла за Ласом, пока они не ступили за очередной полутёмный, прохладный порог.

В этой таверне было поопрятней, чем в предыдущих. На тянущихся за стойкой полках выстроились ряды глиняных кружек. Летаргический хозяин застыл в углу, навалившись животом на стойку, сжимая в руках нечистую, измочаленную тряпку. Зала была почти пустой; лица редких посетителей не привлекали внимания и вылетали из головы так же легко, как влетали.

С третьего раза за день Терилун уже не так боялась резких запахов выпивки и мрачных взглядов завсегдатаев, а потому просто шла рядом с Ласом, слева и на полшага позади, как жена или дочь. Лас же подошёл ближе к стойке и остановился перед хозяином. Смерил его взглядом, как и в двух тавернах прежде. Тавернщик ответил ему потухшим, нелюбопытным взглядом.

— Локтай нумирэ. Кьонан кирши Сай.

Лас произнёс слова на чужом языке медленно, негромко, тщательно проговаривая согласные.

— Нумирад шийла.

Хозяин убрал тряпку со стойки и встал во весь рост.

— Сай логашитве кьярон. Что надо?

Лас осмотрелся влево-вправо.

— Информация. Возможно, среди твоих постояльцев есть тот, ко мне нужен.

Хозяин перевёл заплывший взгляд с Ласа на Терилун, потом обратно.

— Хорошо. Влево и до конца по коридору. Если что пойдёт не так — пеняй на себя.

Лас вместо ответа натужно улыбнулся, как будто поморщился, и направился к двери у левого края стойки. Терилун следом за ним вошла в дверь, преодолела короткий коридор и попала в небольшую круглую комнату — как будто отдельный кусочек большого зала, но ещё опрятней и тише. На столе, что занимал добрую половину помещения, стояло с полдюжины кружек; между ними змеились стрелки зелёного лука и поблёскивало несколько монет. Человека по другую сторону стола Терилун заметила, только когда он пошевелился, подняв глаза на звук: длинные, частично заплетённые в две тонкие косы чёрные волосы, спадающие на такое же чёрное одеяние из лёгкого хлопка — Терилун сразу же вспомнился необычный для этих краёв наряд Сая. В тёмных, слегка раскосых глазах человека горела насмешливая искорка.