Тень клана Нара.

Тем самым дополняя меня. Именно поэтому наверно и был заключен тройственный союз между тремя кланами.

Так же понятно почему наш клан не акцентирует внимание на тайдзюцу, с нашими техниками, тайдзюцу дальше основ учить не имеет особого смысла.

И даже не рассматривают как вариант увеличения объема чакры, ведь для выполнения наших манипуляций с тенью, куда больше внимание уделяется Инь чакре, ментальной энергии, а не телесной.

И то, что я понимаю это, не значит, что я соглашусь с этим. Свои тренировки я не брошу, буду и дальше тренировать тело, лишним это не будет.

Я не собираюсь становиться обычным заурядным шиноби, я стану одним из сильнейших из них.

Глава 3

Тренажер на который я угробил львиную долю своего времени, теперь во всю проливал мою кровь образно выражаясь.

Научиться ходить по этим самым канатам, я вам скажу очень не просто. Да что там, просто удержать равновесие, стоя на столбе то еще испытание.

Я даже к канатам не приступил, а уже пару раз грохнулся вниз со столба, разбив себе нос и разодрав колено.

И это было еще только начало. Прошел уже месяц с тех самых пор, как кошмары перестали меня посещать и когда я принял решение о своей дальнейшей судьбе.

И за этот месяц, мои результаты желали лучшего.

Хотя в свое оправдание могу сказать, что кунаи я теперь метаю очень не плохо. Стабильно девять из десяти теперь летят в цель, и шесть из них застревают в мишени, хоть и не глубоко.

Правда такой результат у меня, в том случае если я метаю с места, а вот во время бега, все куда более удручающе.

Зачастую мне не хватает выносливости и сил сделать правильный бросок. Мешает сбившееся дыхание и не удобное положение тела. Но я работаю над этим.

Кстати за этот месяц, мне пришлось еще несколько раз приступить к переделки полигона.

Правда мучился я не долго, отец так же наблюдал за мной и видя, что у меня плохо получается задуманное, в один день просто привел бригаду рабочих и лично командовал переоборудованием полигона под меня.

Так в частности теперь на полигоне был установлен турник, для подтягиваний, беговая дорожка оборудована различными препятствиями, которые изрядно затрудняют мой бег и отвлекают внимание, пара силовых тренажеров, и один для растяжки, да и много чего еще.

Так что теперь мои физические тренировки имели довольно таки большое разнообразие.

Помимо ставших уже обыденным отжиманий, я стал подтягиваться, пресс я теперь качал, так же на турнике, зацепившись ногами за него и поднимая собственное тело. Много раз такое проделать я не мог, но результаты тренировок проглядывались.

Та же тренировка на чувство равновесия, из-за которой я пока не научился правильно группироваться при падении, изрядно нахватался синяков и царапин, благо хоть переломов не было.

Но падал я все равно часто. Научиться держать равновесие на одних только столбах у меня заняло не меньше четырех дней, а пройти по канатам, я до сих пор не могу.

Преодолев треть пути, от одного столба к другому, тут же падаю, и учусь группироваться.

Заодно горжусь тем, что теперь после каждого такого падения, получаю все меньше ушибов и синяков, не то что раньше.

Кстати, еще одним не любимым моим занятием стало развитие собственной растяжки. Я понимал, что она важна для моей будущей профессии.

Чем лучше будет тренированно мое тело, тем больше шанс выжить для меня, в случай моих активных действий.

Но, бля, когда я только начинал тренировать растяжку, было такое чувство, что мне яйца сейчас оторвут. Боязно блин.

Зато теперь без проблем могу делать шпагат, после того, как боль теперь меня больше не беспокоит.

Вообще, еще в первые недели, по утрам мое тело болело и ныло неимоверно. Я готов был выть и ползать по полу.

Но благо родители предвидели подобные последствия, а потому, мама теперь по утрам приходила меня будить, а заодно лечила меня, восстанавливая тонус моих мышц и залечивая микроразрывы, как она мне объясняла.

Так же я теперь утром и вечером пил приготовленные ею укрепляющие настои, так что болей в теле удавалось избегать, хоть и не надолго.

Вообще теперь после каждой своей тренировки, я шел к маме, где она уже в свою очередь начинала меня лечить, убирая синяки и ушибы.

— Хорошо, очень хорошо сынок. — Проговаривала она про себя, когда в очередной раз лечила меня.

— Ты о чем мам? Что хорошего то? — Пытался понять я смысл ее слов, ведь хорошего было мало, все тело болело, словно меня битой лупили.

А во всем виноват отец, это он установил те гребанные тренажеры, якобы для моей же пользы.

Представьте себе, полосу препятствий, где в одной ее части стоят несколько десятков деревянных манекенов.

И вот мне нужно пробежать лавируя между ними, да только вот во всем этом есть подвох.

Стоит только к ним приблизиться, как они словно чувствуя это, начинают вращаться как сумасшедшие, и в случай если ты не сможешь увернуться, то можешь сильно так приложиться их деревянными конечностями, тот еще мазохизм.

В первое время, я на этом препятствии и засыпался, выползая с участка, где они были расположены в сплошных синяках.

Так что радости мамы я не понимал.

— Я сейчас говорю про результаты твоих тренировок сынок. Вообще, то что ты тренируешься под присмотром ирьенина, очень даже хорошо.

Уверена, во многих кланах, такое наверно уже во всю практикуют. Видишь ли сынок, своими тренировками, где ты тренируешься до предела, ты истощаешь собственные мышечные волокна и стимулируешь их рост и развитие. Что в свою очередь сильно способствует росту твоей выносливости и силы.

Ты ведь наверняка чувствуешь, что у тебя часто начинают жечься мышцы или же могут быть случаи, когда тебе начинает не хватать воздуха. Было такое? — И испытующий взгляд в мою сторону.

Я же прям весь потом покрылся и старался избегать ее взгляда, но под требовательным выражением с ее стороны, пришлось все же ответить.

— Было и довольно часто в последнее время. Я даже пару раз сознание терял,— повинился я в конце.

Говорить не хотел, думал запретит мне дальше тренироваться, что поделать, не всегда удается правильно рассчитать свои силы. Но к моему удивлению ничего такого с ее стороны не было.

Она только приобняла меня, заставив отступить мой страх о запрете.

Вновь ласково потрепала меня по голове, я же в этот момент вдыхал ее запах, пропитанный различными травами.

— Эх, горе ты мое, и почему ты только так одержим тренировками? Впрочем, результаты у тебя хорошие. Я своим вмешательством убираю все нежелательные последствия твоих тренировок, обогащаю твою кровь кислородом, убираю молочную кислоту из мышц и стимулирую рост новых клеток и мышечных волокн. Так что не забывай теперь выпивать каждый раз приготовленные мною настои сын. — Обличительно ткнула она пальцем в мою сторону. Я же лишь повинился и опустил голову, признавая ее правоту.

— Эх, я же ради тебя стараюсь. Не ценишь ты мои усилия Шикамару. — Обидчиво надув губы и немного всплакнув сказала она.

Я конечно понимал, что это лишь игра с ее стороны, но все равно кольнуло, все же мама права, она действительно старается ради меня, поддерживает мои идеи, лечит. А я в свою очередь совершенно не ценю это. Действительно, должно быть обидно.

— Прости меня мам, я правда, правда ценю то, что ты для меня делаешь. Простишь? — Мама лишь счастливо улыбается мне, и улыбка сама расцветает на моем лице.

Вечером же по приходу домой, меня ждал еще один интересный разговор. Было уже поздно и солнце уже давно зашло за горизонт, мы же с отцом уже привычно сидя посреди гостиной передвигали фигуру по сёгибану, стараясь обыграть друг друга, и делая каждый свой ход в полнейшей тишине.

Сейчас же, у нас сложилась своеобразная передышка, я все пытался правильно рассчитать свой следующий ход, одновременно с этим избегая поставленных ловушек отца.

М-да, выходило как-то не очень. Я уже успел продумывать двадцать три варианты развития событий и в каждом из них я вновь и вновь терпел поражение.

Неприятно осознавать подобное, а потому я старался найти выход из сложившейся ситуации.

Но отец всякий раз использовал мой ход себе на пользу, тем самым все больше и больше увеличивая свое превосходство. Хотелось скрипеть зубами, снова я проигрываю, который раз уже.

Правда в этот раз, мне все же есть чем гордиться. Наша последняя партия стала моим новым рекордом, по длительности ее проведения. С каждым разом, я хоть не побеждаю, но могу дольше держаться против отца.

Хоть как-то обнадеживает. А из своих поражений я получаю урок и необходимый опыт, который использую после.

— Шикамару, как ты считаешь, что самое важное для шиноби? — Задал мне неожиданный вопрос отец, когда я уже сделал свой ход.

Это заставило меня задуматься, и правда, что может быть важным среди нам подобных.

Впрочем, куда интересней то, зачем этот вопрос мне задал отец? А пока надо бы ответить, или хотя бы попытаться.

— Я не уверен отец, ведь я еще далек от того, чтобы считаться шиноби. Но я осмелюсь предположить, что шиноби должен всегда уметь выполнить поставленную перед ним задачу, но при этом, он так же должен и придерживаться собственных принципов. — Не знаю откуда взялись мои последние слова, но когда я начинал говорить, про выполнение задания любой ценной, меня что-то покоробило в этом утверждении.

Отец же, тоже словно по новому посмотрел на меня, а затем вновь обратил свой взор на доску, сделав свой следующий ход, тем самым убивая моего коня и забирая себе в " руку".

— Почему ты упомянул принципы сын? Насчет выполнения задания, я с тобой соглашусь, но мне интересно откуда взялось последнее? — С явным интересом, спросил он.

Я же вновь задумался и попытался понять, почему я вообще сказал это, и пытался осмыслено сформулировать свои мысли.

— Знаешь пап, я вот просто подумал, что во время задания многое может произойти. Мне вот Ешеюки-сан рассказывал, что во время третьей мировой войны, нашей деревни приходилось многим жертвовать, что бы добиться поставленной цели, то есть выиграть войну. И на мой взгляд, что многих жертв можно было бы и избежать. — Все же найдя необходимые слова, я осмелился озвучить их.

Я не опасался показаться слишком умным или слишком много понимающим, в том, чего знать ни как не должен.

От отца у меня секретов практически нет, да и я прекрасно понимаю, он давно уже все знает обо мне.

— Ты мыслишь слишком наивно сын. Когда нибудь подобные мысли тебя могут и погубить. Все те жертвы о которых ты сейчас говоришь, были неизбежны, без этого не может обойтись не одна война.

Запомни сын, жертвы есть всегда, и порой пожертвовав кем-то одним, можно повернуть целое событие в нужное тебе русло.

Командиры же должны уметь направлять эти русла в нужном им направления и порой целесообразно жертвовать кем-то. Тебе лучше поскорей понять это сын. — Честно, впервые увидел сердитого отца. Кажется своими словами я задел его за живое.

Признаю, многое в его словах имеет смысл, но не совсем этим я могу согласиться.

— Я понимаю отец, по крайней мере думаю что понимаю. — Все же под тяжелым взглядом отца я решил немного поправить свое высказывание, а затем продолжил. — Но ведь наверняка можно было бы эти потери минимизировать. Подстраховаться как-нибудь, или же обеспечить все необходимое для этого.

По мере моих слов, отец явно остывал и снова стал прислушиваться к тому, что я пытался до него донести.

— И что ты имеешь в виду под всеми этими словами сын? Как по твоему Коноха должна была подстраховаться? Что она должна была сделать? Поверь мне, мы старались как только могли, что бы не допускать больших потерь. Что мы могли тогда сделать? — Видимо отцу все же больно вспоминать прошлое.

Ведь он прошел лично через все это.

На войну он попал еще генином, и на этой же войне, пройдя через огонь, боль и кровь, он смог стать незаменимым командиром для нашей деревни, заменив на этом посту погибшего отца.

— Не мне конечно об этом судить пап, я это понимаю. Сам я там не был и видеть происходящее там не мог. Все что я знаю о той войне, я узнал со слов Ешеюки-сана. Он часто рассказывает мне во время работы о своих похождениях.

Так вот, из его слов я так и не смог понять одной важной вещи. Отец объясни мне, почему во время войны не была налажена медицинская служба? Ведь меднины не заменимы в войне. Одними только их усилиями можно было избежать многих жертв. — Отстаивая свою точку зрения, и пытаясь понять происходящее, я высказал все что думал отцу.

— Ты не один такой умный Шикамару. Не раз и не два во время войны поднимался этот вопрос. И к сожалению решить его не было ни какой возможности.

Враг ведь тоже понимал ценность ирьенинов. И они всегда становились целью врага. Порой их устраняли не считаясь с потерями, а восполнить потери среди медиков, очень сложно. Потому-то самых ценных и лучших специалистов и не выпускали за пределы деревни. Они в нашей деревне были невосполнимым ресурсом.

Командование деревни готово было пожертвовать двумя десятками генинов, в обмен на одного медика, настолько цены они. — Последние слова сильно шокировали меня.

Какой размен, один ценнее нескольких десятков. Но тогда я не могу понять одного, надо бы уточнить.

— Если все обстояло именно так отец, почему деревня не озаботилась обучением медиков, ведь можно было бы уделить этому внимание? — После моих слов, отец посмотрел на меня, как на дурака, но вздохнув, все же решил ответить.

— Ты явно не лучшего мнения о своей деревни сын. Мы не настолько недалекие личности, и деревня прекрасно понимает, что необходимых специалистов нужно учить.

Но как раз таки в обучении и кроется вся сложность. Видишь ли Шикамару, в медицинских техниках в отличии от боевых куда больше внимание уделяется контролю чакры и заучиванием стандартных печатей тут не обойтись.

Все техники выполняются за счет контроля. И поверь мне сын, развить необходимый контроль очень сложно, из несколько сотен шиноби, хорошо если один или два способны на это. — Так мало? И причем тут печати? Мое недоумение было написано на лице, но вопрос задать все же пришлось.

— Пап, я не совсем понимаю, а почему собственно печати здесь бесполезны? Ведь ирьенины их так же используют. Я видел, мама применяла их. — Одновременно со своими словами, делаю свой ход на доске и не дожидаясь ответного хода отца, смотрю на него с вопросом.

— Ладно, признаю, я немного оговорился, но все же давай я тебе кое-что объясню. Вот по твоему, для чего шиноби необходимо применять печати? Зачем они ему? — Смотрю на отца и по глупому моргаю.

Вместо простого ответа, отец решил дать возможность мне самому додуматься до него, полагаясь на собственные выводы и суждения.

Так надо подумать. Действительно, зачем шиноби вообще нужны печати? Разве нельзя обходиться без них?

Причем многие техники состоят не из одной или двух, а из нескольких десятков этих печатей.

Так, стоп. Кажется понял, ведь насколько я знаю, чем чаще шиноби применяет технику, тем меньше печатей ему нужно для ее применения. А, следовательно, печати нужно только для одного, надо понять прав я или нет.