Сквозь Тысячи Судеб

У меня получилось. Характер, юношеский максимализм и умение метко стрелять привели меня в Клан "Свобода". Там я стал "своим в доску", одним из лучших, если не лучшим. Фамилия, изменившись, превратилась в кличку, ведь в Зоне имён нет. Там, в "Свободе", я научился всему, что помогало выжить. Ходить в рейды, искать артефакты, драться и выживать. А еще убивать, пожалуй, хоть и до вступления в клан убивать мне приходилось. Там же, в "Свободе", я и погиб.

А затем, после смерти, всё вокруг меня завертелось. Забавно, ведь для всех обычно смерть означает только одно — конец. А для меня смерть стала началом новой, яркой и красочной, но такой опасной и интересной жизни. Странно, но в первую очередь с новой жизнью для меня ассоциировался почему-то Марриар — учитель, ставший для меня близким другом и товарищем по оружию. Затем Академия, место, где я провел довольно долгое время и встретил несколько интересных и приятных людей. Гильдия — крепкое братство наемников, любителей разгульной жизни, крепкого вина и хорошей драки. А еще Дея. Просто Дея.

Предавался воспоминаниям я, в основном, на ходу. Просто шел вперед, уничтожая все перед собой, изредка останавливаясь выпить воды и помедитировать. И в один момент все мои усилия были вознаграждены. За очередным поворотом я увидел тусклый зеленоватый отсвет. Пусть тусклый, пусть необычного цвета, но свет! Свет!

В первые мгновения я подумал, что мне просто померещилось. Просто очередной выверт уставшей психики. Но, завернув за поворот, я просто застыл безмолвным столбом. Хотелось что-то сказать, но из пересохшего от недостатка воды горла вырвался только какой-то несвязный приглушенный хрип. Ноги подкосились, и я медленно сполз по стенке прямо на пол. При взгляде на источник света глаза, уже отвыкшие от какого-либо освещения, заслезились, и их прорезало резкой болью. Кажется, теперь мне придется еще и к свету привыкать.

* * *

К странному зеленоватому освещению привыкнуть удалось достаточно быстро. Несмотря на то, что в первые секунды тусклый, неяркий свет показался мне прожектором невероятной мощности, направленным прямо мне в лицо, я всё равно освоился. Заново привыкать к яркости и вернувшемуся зрению было невероятно больно, но в то же время меня наполняло странное, сюрреалистичное чувство счастья. И правду говорят: хочешь сделать человека счастливым, отними у него всё, а потом верни хотя бы часть. Как показывает практика, это утверждение работает на все сто.

Источником света являлись стены короткого коридора, усеянные мелкими кристаллами яшмового цвета. Коридор заканчивался вратами, точной копией тех, что были на входе в подземелье. О боги, неужели это выход?

Не знаю, откуда во мне взялись силы, но коридор я буквально пролетел за десяток секунд. Пролетел и остановился, как вкопанный, перед дверью. Огромная монолитная махина казалась совершенно незыблемой, и в моей голове, уставшей от всего происходящего вокруг, не было никаких идей, как её открыть. Что-то я сомневался, что её можно хоть чем-то сломать. Разве что каким-нибудь мощнейшим заклинанием. Значит, мне остается только открыть эту злосчастную преграду.

И я вижу только один путь, как это сделать. Даже тут Анна мне помогла своим примером. Полоснуть острой, словно бритва, режущей кромкой одного из клинков по руке — секундное дело. Уже прикладывая окровавленную ладонь к обжигающе холодному камню врат, я молился всем богам, лишь бы сработало. Господи, лишь бы получилось. Наверное, кто-то сильный и влиятельный наверху наконец-то сжалился надо мной. Врата открылись.

Едва грохочущая каменная дверь отворилась, интуиция, успевшая было заснуть, заставила меня отскочить в сторону. Прямо мимо моего лица, лишь слегка задев ухо, просвистела стрела. По шее сразу же заструилась горячая, показавшаяся в тот момент мне кипятком, кровь. Не обращая внимания на какую-то жалкую царапину, я бросился вперед. Позади с таким же грохотом закрылись врата. Пути назад у меня уже не было. Позади меня остались только всепоглощающая тьма и подступающее безумие.

Передо мной предстал огромный зал, стены которого были буквально усыпаны уже знакомыми кристаллами. Зал не был пуст, в нем дожидались меня по меньшей мере около сотни разных немертвых тварей. Обычные скелеты, вооруженные чем попало, за ними — десяток немертвых рыцарей, облаченных в старые, испещренные за сотни боев, доспехи. А рядом со мной, словно встречая, расположились несколько десятков небольших, размером с собаку, костяных тварей, похожих на пауков.

А позади всей этой своры, которую с некоторой натяжкой можно было назвать армией, возвышалось мое спасение. Огромный, переливающийся сотнями цветов одновременно, портал. Работающий, пусть и ведущий неизвестно куда, но портал. Выход.

Кажется, в тот момент, когда эта мысль пришла в мой разум, что-то внутри меня словно сорвалось. Я бросился вперед, неизвестно откуда черпая силы, выскребая все резервы до последнего, ринулся в толпу нежити. Первые ряды я просто снес, сминая дикой силой и яростью, что проснулась где-то в глубине моей души и наконец-то вырвалась наружу.

Каждый удар находил цель, каждое движение несло в себе прямой смысл. Прошло всего полминуты, но я уже был на полпути к порталу. Для противников встреча со мной оборачивалась моментальной смертью. Я крутился, прыгал, резал, рубил и колол. Позади меня оставался лишь пепел, впереди ждало лишь пламя портала.

Бесконечный танец клинков, казалось, тянулся дольше, чем обе мои жизни вместе взятые. Но в то же время он промелькнул быстро, словно не прошло и доли секунды. Я рвался вперед, прорывался из последних сил, без единой мысли в голове. В моей душе в тот момент царило что-то первобытное. То, что есть в глубине каждого из нас.

Наверное, это и помогло мне. Пауки рассыпались пылью от одного удара, скелеты выдерживали немногим больше, а рыцари-скелеты просто не выносили моего напора. Я не убивал всех, лишь обращал в прах тех, кто стоял на моем пути. Странно, но в один момент те из рыцарей, что еще остались живы, попросту ушли прочь с моего пути, освободив дорогу. Я не стал их убивать и попросту рванул вперед.

Спустя миг меня поглотило сияние портала.

Глава 7. Наставник. Тюрьма.

Сияние множества цветов портала резко оборвалось, а спустя долю секунды всё вокруг обратилось во Тьму. Не успел я хоть как-то отреагировать на смену окружения, как всё вокруг буквально взорвалось.

Я, видимо, вывалился из портала немного над землей, поэтому земная твердь встретила меня ощутимым ударом, неприятно отдавшимся сразу в нескольких местах. Глаза с невероятной яркостью обжег свет, сразу же выступили слезы, а голову прорезало резкой болью. Сотни голосов и звуков обрушились на мой слух, отвыкший уже от подобной нагрузки.

Левый бок ощутимо холодел, и с каждой секундой этот холод забирался все дальше, распространяясь по организму. В противоположность холоду, кожу на левом боку, под доспехами и одеждой, словно обожгло кипятком. Погано... Похоже, в пылу боевого безумия я даже не заметил, что меня ранили. А о том, что кто-то пропорол мне бок, говорят сейчас все ощущения.

Голова предательски тяжелела с каждой секундой, сказывалась кровопотеря. Мир, полный запахов, звуков и цветов с непривычки закрутился бешеным калейдоскопом, от чего меня моментально замутило. Я даже не мог понять, где я нахожусь, ведь осмотреться не было ни сил, ни возможности. Перед глазами все потихоньку затягивало кроваво-алой пеленой, а сил становилось все меньше. Я потерял сознание.

* * *

Приходил в себя медленно, словно просыпаясь от долгого сна. Первые минуты я совершенно ничерта не соображал. Мысли тянулись как-то вяло и томительно долго, совершенно отказываясь передвигаться в привычном для меня темпе. Я рефлекторно потянулся к псионике, дабы разогнать слабость и вернуть трезвость ума, но нащупал лишь тонкий ручеек.

Поток пси-энергии, доступный мне, был ощутимо больше того, что не позволил мне погибнуть в подземелье, но всё же гораздо меньше привычного. Внимательнее прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что для источника выработать еще энергии не проблема, но вот тело, истощенное испытанием, попросту не могло пропустить через себя объемы, с которыми без проблем справлялось ранее. Кажется, придется справляться тем, что есть.

Волна энергии, от которой я уже начал отвыкать, освежила сознание, вернув былую скорость мыслям, и подстегнуло регенерацию. Начали возвращаться ощущения. Доспехов на мне не было, как и кольчуги, сам я лежал на чем-то твердом, а раненый бок и еще несколько мест на теле туго стягивали повязки.

Приоткрыв глаза, обнаружил, что на этот раз мое зрение не прорезает адской болью от каждого взгляда на что-то хотя бы мало-мальски освещенное. Через боль и шипение сквозь сцепленные зубы, кое-как приподнявшись на локтях, я наконец-то смог осмотреться. Лишь одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, где я нахожусь. Тюремная камера. Просто замечательно.

Тесная комнатушка с решетчатой дверью и нарами, на которых и расположилось мое бренное тело, освещалась из узкого зарешеченного окна под самым потолком. Кроме нар и санузла в углу в комнате не было совершенно ничего. Похоже, я еще и в одиночку загремел. Вещей, доспехов и оружия, понятное дело, нет. Просто замечательно, мля. Хотя, вполне себе с комфортом меня расположили, вон, даже умывальник есть, рядом с парашей... Приехали, называется. Ничерта не ясно, ничерта не понятно. Где я? Да и какого черта я вообще сюда загремел? Одни вопросы, ответов нет.

Из осмотра организма на предмет повреждений, стало ясно, что испытание для меня даром не прошло. Глубокая рана на боку, несколько мелких ранений по телу и тяжелое истощение. Если раньше я был очень жилистым, то теперь выглядел, как классический дрыщ. А не шее моей красовался ошейник, по ощущениям чем-то напоминающий эффект подземелья. Только обнаружив на себе неучтенный "аксессуар", я понял, что абсолютно не чувствую связи с магией. Похоже, какая-то модификация камня из подземелья, созданная для блокировки магических способностей.

Просто прекрасно. Ну, я хотя бы еще жив, что уже хорошо. А уж из беды, в которую меня в очередной раз загнала судьба, как-нибудь выберусь. Не впервой. Сейчас, правда, мне остается только потихоньку лечиться пси-энергией и ждать, пока за мной придут местные органы правопорядка. К сожалению, в нынешнем состоянии на побег или хотя бы какое-нибудь агрессивное противостояние противнику я не способен. Остается только ждать.

* * *

За мной не пришли. И на следующий день не пришли. Свет за окном сменялся сумерками, а затем и ночной темнотой, а за мной все не приходили. Слава богу, хоть кормили три раза в день. После долгой голодовки и тюремная баланда казалась мне ресторанным блюдом. На каше с запахом мяса особо не отожрешься, но я хотя бы перестал подыхать от голода. Да и свободный доступ к пси-энергии помогал мне потихоньку прийти в себя.

Размышления прервал грохот окошка, через которое обычно передавали очередную порцию еды.

— Эй, служивый! — обратился я к тюремщику, сразу же подскочив к окошку. — Где я нахожусь? И за что, вашу мать, я валяюсь в этой темнице?

В ответ мне последовала тирада на незнакомом языке и была она, судя по всему, матерная. Ну да, а какого я еще отношения ожидал к себе в тюрьме?

Так прошли еще несколько дней. Я постепенно, с крайней осторожностью и аккуратностью, восстанавливал силы. Раненый бок уже затянулся и практически полностью поджил, все же, под воздействием энергий, на мне все заживает, как на собаке. Я потихоньку начал делать физические упражнения, чтобы поскорее вернуться в боевую форму.

И вот в один из дней, ближе к ночи, в тюрьме раздался грохот металла. Насколько я смог понять по звуку, это гремела решетка на входе в отделение, где я и был заключенным. Ровно шесть раз в день гремела эта решетка, открываясь и закрываясь для охранника, приносящего мне еду. Благодаря эмпатии я знал, что в корпусе никого, кроме меня нет. Ужин уже прошел. Значит, это за мной.

Я ошибся. Ко мне подвезли соседа, а если точнее, то соседку. Парочка стражников, обряженная в незнакомые форменные плащи, бросили какую-то девку в соседнюю камеру, прямо в ту, что располагалась напротив моей. Замечательно. Может, хоть пообщаться удастся, а то я от одиночества в последнее время начинаю крышей двигаться.

Через несколько часов, которые я провел в томительном ожидании, девушка глухо застонала и пришла в себя.

— Эй! Ты живая там?

Услыхав мой голос, она поднялась и, тихо шипя, видимо, от боли, подошла к решетке. Как только она вышла на свет одной из лампад в коридоре, я наконец-то смог её разглядеть. Довольно миловидное лицо незнакомки прекрасно сочеталось с подтянутой фигурой, а свободно спадающие на плечи темные волосы в полутьме казематов придавали её образу некую таинственность. Я конечно не мастер определять возраст, но она очень молода. Кажется, ей лет семнадцать, может, чуть больше или меньше, точно не могу понять.

— Ты меня понимаешь? — первым делом спросил я. Кто знает, может, она из местных и не знает Имперского.

— Да, понимаю, — кивнула она. — Ты тоже приговорен, имперец?

— Не понял. К чему это приговорен?

— К публичной казни, — она взглянула на меня исподлобья. — В этот корпус попадают только смертники.

— Получается, что так. Я не знаю местного языка, да и не помню, как тут оказался, — я пожал плечами. Нужно быть осторожнее, вполне возможно, что её подсадили ко мне специально.

— А как сюда попала ты? — я приник к решетке. О боги, хоть какое-то общение.

— Я ехала в Империю, хотела податься в какую-нибудь Гильдию, все равно мне ничего другого не осталось... — с каждым словом она говорила все тише и тише. Кажется, я задел какое-то далеко не самое приятное событие в её памяти. — И вообще, тебя это не касается! — вскинулась она.

— Действительно, — пожал я плечами.

Моя собеседница резко развернулась и ушла вглубь своей камеры. М-да. Вот и поговорили.

* * *

Больше мне не удалось вывести её на разговор. Разумно решив, что утро вечера мудренее, я завалился спать, оставив разборки с новой соседкой до следующего утра в надежде, что к рассвету она станет более предрасположена к диалогу.

Но всё опять, как впрочем и всегда, пошло не по плану. Посреди ночи меня разбудил импульс энергии, необычной по ощущениям, словно текучей и горячей одновременно. Но это еще полбеды, самое интересное было в том, что этой энергией была псионика. Не моя псионика. Сон мгновенно пропал, и я, не выдавая своего пробуждения, принялся наблюдать за своей новой соседкой в полглаза.

Подойдя к решетке, незнакомка зажгла на руке небольшое алое пламя и принялась плавить замок решетки. Получалось у неё из рук вон плохо. Замок раскалялся докрасна, но плавиться упорно не хотел. Это и не удивительно, сплав какой-то необычный у решетки, просто так не расплавишь.

Так девушка промучилась около часа, после чего огонь на её ладони стал стремительно уменьшаться, а после и вовсе погас. Еще когда огонек не угас, я смог разглядеть слезы в её глазах и на щеках. Как только энергия закончилась, видимо, девушку оставила последняя надежда. Она просто села на пол и, обняв колени, затряслась в тихих рыданиях.