| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В переводе на русский: кто из своих настолько близок с Охотницей?
— Зависит от того, как он вам представился.
— Звучит загадочно.
— Он такой.
Позер. Намеренно не встретивший меня, чтобы пришлось заговорить с кем-то еще, и имя разнеслось по поместью быстрее. Я обернулась на всякий случай. Нет. Не встретивший.
— Быть может, я помогу вам его найти? — мужчина перехватил у официанта два бокала. — Олд фешн или клубничный дайкири?
Отказаться — и затеряться в толпе — было неудобно.
— Виски.
Тяжелый стакан оказался у меня в руках.
— Значит, мне дайкири, — не стал протестовать мужчина. — Тяжелый день на работе?
— Тяжелая неделя.
И завершение ее тоже пока не радовало.
— А вы...
— Говард Таунсенд. Сын жениха.
Вот почему усы показались смутно знакомыми. Сразу вспомнилось семейное фото, опубликованное в журнале.
— Сочувствую?..
— Не стоит. Они с матерью давно разошлись. И моя новая мачеха не так плоха — пусть и моложе меня на век, что неловко. В любом случае, не настолько неловко, как то, что учудил отец с компанией. Семейный, Охотники его раздери, бизнес...
— Простите?
Говард махнул рукой и открыл для меня двери в сад.
— Сегодня услышите. Так кого мы ищем? Высокого темноволосого загадочного незнакомца?
Я не удержалась от улыбки.
— Угадали.
— Любопытно. Но боюсь, поиски могут затянуться. Здесь таких половина. Надо, кстати, забрать мою жену, — рассеянно добавил он, отпивая розовый коктейль, — одного скандала на сегодня будет достаточно...
Я проследила за его взглядом. Двое сидели на шезлонгах у бассейна и о чем-то шушукались, склонив друг к другу головы. Рука мужчины лежала на ее бедре, обтянутым платьем словно золотой чешуей. Пышные рыжие волосы не скрывали румянца у нее на щеках — настоящего, не нарисованного визажистом. Я вздохнула, узнав вихрастый затылок ее собеседника.
— Не переживайте: ваша жена в полной безопасности.
— Вы так считаете? Почему?
— Потому что я очень ревнива. А он это знает. Дальше флирта не зайдет.
Будто услышав, что говорят о нем, Диз обернулся. Широко улыбнулся. Поднялся, потянул за собой женщину. Та скорчила недовольную гримаску — которая исчезла, стоило ей обернуться и заметить нас. Чуть не оступившись, она высвободила руку. Закусила губу, избегая встречаться взглядом с мужем.
— Говард! — зато Диз никакого смущения не испытывал. Как всегда. — Вам стоит больше времени уделять вашей супруге, нельзя же бросать ее на весь вечер одну. Мы с Сильвией уже строили планы мести. Привет, Нат.
— Привет.
Я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. На Говарда я не смотрела. И так знала, сейчас он вспоминает все оброненные мной фразы: "Валленштайнер", "Я здесь как плюс один.", "Я очень ревнива."... Ну что, доволен эффектом, Диз?
— Вы совершенно правы, — Говард выбрал для Диза самый нейтральный ответ. — Надеюсь, вы не обидитесь, если мы оставим вас?
Еще один раунд улыбок, таких же искренних, как мой поцелуй.
— Я не был уверен, что ты придешь, — Диз вынул у меня из пальцев опустевший стакан и взял взамен него два бокала с шампанским у официанта.
— Я обещала.
— Оставаться до конца вечеринки необязательно. После церемонии Таунсенд объявит об уходе из бизнеса и передаче дел мне. Затем можем уйти.
Я пригубила шампанское. Говард опять оставил свою жену и теперь разговаривал с мужчиной в начале усыпанной лепестками дорожки. А вот и Таунсенд-старший.
— Я все еще на тебя зла.
— Знаю.
Со стороны мы выглядели воркующими влюбленными. Милые улыбки и полные нежности взгляды, рука, лежащая у меня на пояснице, моя щека у него на плече. Тем разительнее контраст со словами.
— Какой же ты все-таки трус. Мне следовало понять это с самого начала. Ты готов дать Абигору что угодно, лишь бы он тебя не тронул. Даже здесь, где у тебя есть шанс с ним бороться, ты договоришься. Пойдешь на любые уступки. Выкупишь кого угодно, заставишь, запугаешь, удвоишь его империю. Ты хоть задумывался, сколько людей пострадает, когда Абигор получит наработки Таунсенда? А о себе ты думал? В этот раз ты был на грани. "Хантерс" едва не решили, что эта сделка нарушает твой договор с ними...
Диз был все так же безмятежен.
— Что из этого тебя беспокоит больше, Нат?
Проблема заключалась в том, что я уже не знала ответа.
НАТАША И ДИЗ. НАВСЕГДА
Спустя лет пять после событий "Института моих кошмаров"
— Я какое-то время поживу у себя.
Внимательный взгляд поверх очков.
— Что-то случилось?
— Нет.
Ложь. Настолько очевидная и глупая, что отрицать неловко.
— Ничего не случилось, — я резко отодвинула стул. — Просто работы много.
Тяжелой, выматывающей, заставляющей каждую минуту помнить, с кем делишь постель. Стоило закрыть глаза, как перед ними вставали острые когти. Не серые — черные, холодные как лед. И от воспоминаний — как демон обхватил пальцами мою шею, как упал позади меня Ян, захлебываясь кровью — никуда не деться. Я вздрогнула, крепче хватаясь за спинку стула.
— Пойду соберу чемодан. Самолет в пять, такси заедет через час.
Снова ни слова в ответ. Диз предупреждал, что никогда не станет меня удерживать. А я не знала, радовало меня это или нет.
* * *
После того, как уйдешь в первый раз, больше не страшно. Наоборот, так легче: забиться в свой угол, зализать раны. Особенно причиненные им.
Одиночество окутывает уютным коконом, ложится на плечи пушистым пледом. К нему привыкаешь. Одиночество становится твоим другом.
И уже не так больно.
После шестнадцати пропущенных звонков пришлось все-таки ответить.
— Что случилось, Нат? Ты в порядке?
— Конечно! — радостное возбуждение в голосе было насквозь фальшиво, и Диз это слышал. — Почему что-то должно было случиться?
— Ты не берешь трубку.
— Я занята.
— Вторую неделю?
— Помнится, ты говорил мне то же самое. Пять дней подряд.
А вот яд — уже настоящий. Одно дело — понимать, что никогда не будешь для него на первом месте. Другое — чувствовать себя ненужной.
— Нат...
— Я занята.
За окном деревья теряли ярко-алые листья. Дворник сметал их к краю тротуара, где они оставались лужицами крови на мощеной мостовой. Осень. От стоявшей на подоконнике чашки поднимался пар — отопление еще не включили.
— Я тебе перезвоню, когда освобожусь.
Никогда.
* * *
— Что тебя не устраивает?
— Что меня не устраивает? — осторожно повторила я. — Ты сейчас серьезно?! Я просила тебя это не делать! Просила! Я так часто тебя о чем-то прошу? Впервые за все эти годы! Мог ты хоть однажды поступить как человек?!
— Я не человек, Нат.
И я это понимала. С самого начала. Но по-глупому надеялась...
— И ты прекрасно знаешь, почему просить было бесполезно.
— Да, только почему-то верила, что хоть что-то для тебя значу. Ошиблась, прости.
— Дело не в тебе. Я не мог...
— Мог! — перебила я со злостью. — В том-то и дело, что мог! Но не захотел! Чего бы тебе это стоило? Прибыли? Ста тысяч? Двухсот? Во сколько ты меня на этот раз оценил?
— Нат...
— Катись к чертям, Диз, — выплюнула я. Куртка нашлась почему-то на полу в прихожей. Ключи выпали из кармана, пришлось за ними наклониться. — Увидимся на работе.
Захлопнувшаяся дверь послужила в нашей ссоре точкой.
* * *
Такси остановилось возле офиса ровно в двенадцать. Судорожно затягиваясь чужой сигаретой, я с мрачным удовлетворением наблюдала, как из автомобиля вылез несклепистый, слишком длинный пассажир. Решил сегодня на что-то просторнее, чем эконом-класс, не тратиться?
Диз тоже нас заметил. Было бы на самом деле сложно пропустить — пепельницу поставили прямо у входа. Приблизился, обогнул меня, чтобы пожать руку Максу.
— Нат, — мне достался короткий кивок. — Я подожду в переговорке.
Где хочешь, Диз. Мне все равно.
— Что у вас произошло? — поинтересовался Макс, когда Диз вошел в здание.
— Ничего.
— Ну да, — недоверчиво хмыкнул он. — Если ты не бросаешься ему на шею, это беспокоит, знаешь ли. Так и жди беды.
— Никакой беды. Мы просто расстались.
Окурок отправился во все ту же пепельницу. Пора идти. Делать вид, что все в порядке, никаких проблем. Что ты можешь с ним работать. Ты же обещала это Мартину, помнишь, Наташа? Что твои чувства никогда не помешают работе.
— Надолго?
— Навсегда.
— Как в прошлом месяце навсегда? Или как летом навсегда? Сколько ты тогда на него дулась? Неделю?
Я зло посмотрела на напарника.
— Нет. На этот раз действительно навсегда.
— Сильно налажал?
На одиннадцать баллов по десятибалльной шкале.
— Достаточно.
— Изменил тебе? — Макс придержал мне дверь.
— Нет.
О Дизе можно было сказать многое. Но он знал, как болезненно я относилась к этой теме. И никогда бы на это не пошел.
— Значит, ты его простишь, — вывел Макс.
— Не в этот раз.
— Ты всегда к нему возвращаешься. Сколько я это уже наблюдаю? Восемь лет?
— И что? Люди и после сорока лет брака разводятся. Не видел, куда я сунула пропуск?
— В заднем кармане, — выцепив из моих джинсов карточку, Макс протянул ее мне. — То люди. А это вы.
* * *
— Выходит, нам остается подтянуть сюда данные за последние четыре года, переписать комментарии к слайдам и добавить инфу по затратам. Можем сделать это завтра, а сейчас домой. Тебя подвезти?
— Я останусь. Лучше сегодня доделаю.
— Тогда и я остаюсь. Составлю тебе компанию. Не сидеть же тебе одной ночью в офисе?
Я была бы не против. Не так это и плохо: тихо, спокойно, никто не отвлекает. Но у Клауса было другое мнение. Вместо того, чтобы уехать, он перенес свой ноутбук за ближайший к моему стол. А через пять минут помахал у моего носа шоколадкой. Горькой. С янтарно-прозрачной цедрой.
— Твоя любимая, насколько я помню?
— А ты знаешь, чем меня подкупить.
— Стараюсь.
Все началось с того, что Клаус вернулся в наш офис из Аргентины. Продолжилось совместным кофе по утрам и перекурами, шутками и ни к чему не обязывающим флиртом. Компанией из нас двоих по вечерам, когда все уже разошлись по домам, и предложениями сходить куда-нибудь после работы. И в принципе было понятно, чем все закончится... Если закончится.
— У тебя...
Клаус потянулся, чтобы стереть шоколадный след с моей губы.
— Извини. Я сейчас, — проведя пальцами по губе сама и избежав его прикосновения, я встала из-за стола. — Дай мне пять минут, ладно?
Переговорки в такой час были уже пусты. Я осторожно прикрыла за собой дверь, прежде чем набрать номер.
— Слушаю, — раздалось после первого же гудка.
— Ты сукин сын, — поведала я собеседнику на том конце провода. — Но я тебя люблю.
В трубке раздался сухой смешок.
— Я тебя тоже.
Глупо, какое облегчение могут вызвать три простых слова. Слезы навернулись на глаза, и я закусила рукав, чтобы себя не выдать. Диз осторожно поинтересовался после паузы:
— Что-то случилось, Нат?
— Нет, — я забралась с ногами в кресло. — Сколько у тебя часов? Ты занят?
— Десять минут найдется.
— Расскажи тогда что-нибудь, — попросила я. — Мы с тобой месяц не разговаривали.
Что угодно. Что-нибудь, что меня рассмешит. Даст понять, как ты соскучился — и как я соскучилась тоже. Заставит вспомнить, ради чего все это: расстояние и часовые пояса, компромиссы и обиды, одиночество и ссоры...
* * *
— Ты все еще должна мне желание.
— И ты, конечно, не нашел времени лучше, чтобы мне об этом напомнить?!
Блузка отправилась в чемодан. Теплый кардиган и жилет последовали за ней. Диз молчал. Пришлось обернуться.
— Ну что?! Что ты теперь хочешь, чтобы я сделала? Давай, говори! Дождаться не могу, хочу узнать, чем тебя еще порадовать!
— Не возвращайся.
Короткая просьба отрезвила не хуже пощечины. Я перестала швырять вещи на кровать и остановилась.
— Если тебе так тяжело, если все так плохо, как ты говоришь, уходи. Но больше не возвращайся. Не делай себе еще хуже. Это мое желание.
Он вышел, прежде чем я собралась с ответом. Еще один кардиган был скомкан и упал на дно чемодана. Скотина. Сволочь. Манипулятор.
Значит, это тоже для моего блага, так я должна это понимать?!
Все ради меня! Какая честь!
И никакой возможности отказаться. Это было наше правило. Не обманывать. Не увиливать. Все должно быть честно.
И если я сейчас уйду... Всхлипнув, я резко дернула молнию. Подняла сумки.
Колесики чемодана чуть не увязли в пушистом ковре. Процокали по мраморной лестнице, черт бы ее давно побрал. Я остановилась в холле, чтобы оставить ключи на столике.
Если я уйду...
Рука дрогнула, и связка упала на каменный пол. Диз всегда знал, что делал. Так было легче — вместо того, чтобы решать проблемы, убежать от них. А через какое-то время вернуться и сделать вид, будто их и не было. И сейчас он меня этой возможности лишил.
Всхлипнув еще раз, я со злостью пнула чемодан. Тот упал, опрокидывая заодно и столик. Стеклянная столешница с ярким звоном разлетелась на тысячу осколков. Теряя последние остатки самообладания, я опустилась рядом с ними.
Диз не вышел на звук бьющегося стекла. Прорыдавшись, я обнаружила его на кухне. Сидящим с чашкой кофе спиной к двери.
Я никогда не уходила по-настоящему. Всегда знала, что спущу пар, успокоюсь и вернусь. Ему ведь все равно: Диза никогда не задевали мои крики, одиночество он за работой не замечал. Но теперь...
Теперь ничего этого больше не будет. Придется садиться и договариваться. Обозначать границы, идти на уступки. Разговаривать. Как взрослым.
Сделав несколько неуверенных шагов, я обняла его со спины.
— Кажется, это навсегда, — пришлось признать.
Потому что по-настоящему я никогда не уйду. Для этого мы слишком проросли друг в друга. Я уже не представляла себе жизни без его спокойствия, без его голоса в трубке, без сигаретного дыма, которым пропахла одежда. И не хотела представлять. Диз тихо усмехнулся и поднял ладонь, и я привычно подставила щеку под ласку.
— А разве когда-то было иначе?
НАТАША И ДИЗ. ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО НЕЛЬЗЯ ОТКАЗАТЬСЯ
Спустя десять лет после событий "Института моих кошмаров"
— Заключи со мной договор.
— Угу.
Перегнувшись через кухонную стойку, Диз отобрал у меня телефон.
— Заключи со мной договор.
Лишенная возможности проверить рабочую почту, я подняла на него глаза:
— Если ты не заметил, — я выставила вперед руку с черной вязью татуировки и для наглядности ей потрясла, — я уже заключила с тобой договор. Шесть лет назад.
Тот самый, благодаря которому мы находились хотя бы в одном мире. Тот самый, из-за которого аромат вянущих нарциссов никогда не покидал меня — как и чужое спокойствие.
— Другой договор.
— Ладно.
Просто так Диз не стал бы просить.
— Для него потребуется твоя подпись, — уточнил он.
Это что-то новенькое.
— Я не понимаю, — признала я, поразмыслив. — А мучить меня загадками до первой чашки кофе бесчеловечно. Чего ты хочешь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
