Антибункер. Книга первая.

Да мы и не переживали. Служба быстро переставала быть мирной. К архипелагам и побережью материка всё чаше стали подходить чужие подлодки, начались диверсии, попытки высадки десантов, пошла война в воздухе. Перед самым дембелем я два месяца провёл в рейдах по шхерам Минина, натовские ДРГ искал. Какие тут болячки...

А местные молодцы! Обзывали главмедика чухонцем, но доверяли.

Северный человек в быту и работе самостоятелен, даже самодостаточен. По-житейски очень расчётлив, свою выгоду понимает отлично, часто хитёр в общении, и почти всегда настороженно относится к чужакам, особенно к официальным лицам. Например, к рыбинспекторам и самонадеянным краевым полицейским да следователям, приехавшим на разборки по уголовному делу. Тут вообще начинается сплошная омерта...

Однако, стоит чиновнику стать местным, как ему начинают верить почти безоговорочно — он же за общину радеет! За большую семью. Он не просто свой, а ещё и квалифицированный специалист в какой-либо области, как не доверять! Почему почти безоговорочно? Потому что нет альтернативного источника информации. Телевизор не спасает. С экрана расскажут о Москве и Европе, о далёкой Америке и чуть более близкой Украине, в лучшем случае, о делах в краевой столице... Проблемы удалённых поселений никого не интересуют, и единственный рупор оказывается в руках местечкового начальства. Сказал главный медик, что поедет за спасительной вакциной, значит, ровно так и сделает, не обманет, его же весь посёлок в надеждой ждать будет, свои! В тайге своих не бросают, это тебе не Государство.

— Девушки ещё долго работали, по-честному. Вот и с тобой возились до последнего. А потом и они начали умирать. Зину и Ольгу я похоронил, три дня назад.

Тут мне в башку что-то толкнуло, и я опомнился. Зачем вообще кого-то судить, нафиг на них проецировать свой опыт и установки, кто ты такой? Люди здесь жизнь прожили, им видней. Это проверенная веками уникальная община из независимых людей. Именно на коренных, как раньше называли, на старожильцах, из века в век весь Енисей держался. У поселковых свои беды и проблемы имеются, и вполне может быть, что именно они и выживут, как не раз уже бывало в истории.

— Что же меня не развязали, чуть кисть не вывихнул. Спасибо, воду оставили и дверь открыли, не пришлось окно вышибать.

Старик глухо засмеялся.

— Как же тебя развязывать, если ты вот-вот должен был синяком стать?

Я не понял. Это прикол такой?

Прекратилось тревожное гудение налетающих штурмовиками оводов, наступил тот момент, когда всё вдруг стихает. Над крышей старого сруба, срывая дымок последним порывом, пролетел южный ветерок, дождя не последовало. По всей видимости, давление скачет, насекомые такой перепад чутко улавливают, прячутся.

— Что значит, синяком, дедушка? — я даже встал, покривившись от ноющей боли в ногах, опять долбит, что ты будешь делать, правду бабка говорит, всем нужны настоящие витамины... — Как на духу, ни разу не присаживался, перед уголовным кодексом по жизни чист.

Глядя на меня с необъяснимым весельем, он улыбнулся ещё раз.

— Скажи-ка мне, мил человек, у тебя на койке какая наклеечка была? Синяя! Вот и есть тебе синяк. Зиночка рассказывала, что одним днём ты так начал дёргаться и хайлать на всю больничку, ну, орать дурью, если по-нашенски, что она испугалась, вроде бы, до этого к добру шло... Вот и переклеила, да и оставшихся в живых предупредила. Люди и раньше боялись к медпункту подходить, а уж после таких новостей тем более. Да и ладно, что обошлось, обозналась фельдшерица, земля ей пухом.

А я даже лица её не помню.

— Рассказывайте, Геннадий Фёдорович, похоже, я действительно ничего не знаю.

— Оно и видно. Красную метку ставят тому, кто точно не выживет, это медики определяют, — назидательно начал он. — А зелёную и синюю тем больным, кто через горочку перевалил, но ещё лежит, ослабши после борьбы с болезнью лютою.

— И в чём разница?

— Ты зелёный, так уж боженька решил на перепутье. То есть, нормальный, если одежду чудную в расчёт не принимать. А синий — нет. Выжить он выжил, а в человеки не вернулся. Сумасшедшим стал, диким! Роботом, так ещё говорят.

— Как? — от удивления я чуть не открыл рот.

— Что ты, Алексей, словно шпендель маленький, честное слово, ничего не соображаешь?! Вирус Робба, потому и прозвали этих бешеных роботами. Правда, всё больше в городах, наверное, им так приятней кликать. А у нас запросто — синяки. Были одни синяки, стали другие, привычное дело. С виду синяк — нормальный человек, но стоит ему увидеть других людей, и тут же бешенство его охватывает, ярость непонятная. Кидается, и ну рвать! Может и оружие какое ухватить, да...

Вот тебе и новая угроза, старший сержант, будто существующих мало было.

— И выживают?

— Давай по порядку, Лёша, не на ток-шоу. Что знаю, то и расскажу, — отрезал дед. — С телевизора предупреждали, ролики показывали, как это в городах выглядит... Я так понял, что они вполне могут себя обслуживать, пищу добывать. Синяки даже работают, например, на огороде могут ковыряться. Только это не люди.

Тут переставленной косой не обойдёшься, надо искать нормальное оружие.

Если повествование о том "как большой северный песец спустился по широте" было рассчитано ещё и на то, чтобы меня слегонца припугнуть, вернув из облака торопливых мечтаний на грешную землю, то цели он своей добился: я действительно был слегка напуган — безрадостные перспективы. Гангрена гнойная, насколько же проще в армии! Вот враг, рядом друзья, позади — Родина. Стреляй-руби-коли... Пора обдумывать план действий с учётом новых обстоятельств. "Только не суетись, закинь в голову, пусть отлежится".

— Какой процент синих среди выживших?

— Эх ты, скорый какой! Извини уж, исследований не проводил. Слышал, что на одного зелёного приходится по два синяка, но это болтовня досужая... Мы с супругой всего один случай наблюдали. Санитарочка наша, Оленька, в синячку перекинулась. Выскочила из больнички, и на нас! Так её Элеонора Викторовна из ружья стрелила. Только ты при ней о том не поминай, переживает она сильно.

— Не волнуйся, муженёк, я справлюсь, — раздался женский голос. За беседой мы не заметили, как хозяйка снова вышла во двор. — Да, я и застрелила! Прямо в грудь выпалила, а она ещё лезла к нам, ползла, руки тянула! Ох, господи, и за что такое наказания честным людям... Ну-ка, мужички, выпейте слабенького кваску, от него соки в животе заурчат, печень проснётся, к еде изготовится.

С этими словами женщина протянула мне большой глиняный кувшин.

— Издеваешься? Моя печень давно готова! — воскликнул дед.

— Сейчас макароны уварятся, — пообещала супруга.

Я с наслаждение осушил половину кувшина и протянул деду.

— Подождите, так значит, вы меня встречали, как синяка?

— Гляди-ка, Элеонора, дошло до него таки! — обрадовался старик.

— Рога над головой зачем руками показывали?

— Лёшенька, так ведь это самый верный способ! — спокойно поведала хозяйка, не забывая о муже. — Пей, давай, старый упрямец, не то пища колом в желудок упадёт... Да, Лёша. Синяк, как увидит издали такие рога, так сразу беситься и начинает, почему-то не любят они этого жеста.

— Индикатор потому что! — дед снова вспомнил нужное слово. — Главное, что так заранее можно на синяка проверить, издали. Всё, родная, не могу больше, не лезет в меня квас.

Потрясение — вот лучшее слово для характеристики моего состояния. Чего угодно ожидал, кого угодно! Хоть шерстистый мамонт пусть из тайги вылезет. Или нагрянут ещё трепыхающиеся группы натовцев, до сих пор не получивших приказа на отход. Организованный уголовный элемент, старые и новые князьки, мелкая отморозь и дикие звери — их появление можно было спрогнозировать.

Но к появлению противников по-настоящему нового, эпидемиологического, что ли, формата я был не готов. Фантастика, ёлки! Они меня не разыгрывают?

"Почти зомби", — подумал я и не замедлил поделиться этой мыслью с хозяевами.

— Хуже, что ты! — убеждённо воскликнул дед. — Мы ведь с женой сериалы смотрим, когда антенна ловит. Хорошие сериалы бывают про зомбаков, душевные.

А Элеонора Викторовна добавила:

— Зомби не опасные, медленные, как хомяки по осени, а синяки скорые!

— Живых мертвяков издали видно, это каждый знает, — тут же подтвердил супруг. — Ходят, понимаешь, руки выставив, морды красные, глазищи зрачками внутрь...

— И воняют за версту.

— Элеонора, а ты помнишь, как им главные герои бошки протыкали? Чуть ли не журнальчиком, в трубочку свёрнутым!

Бред какой-то. Синяки, зомби, сериалы... Тем не менее, очевидно, что от созерцания разрушительных медийных образов, исправно подсовываемых народу телевиденьем, фокус-группа не растеряла данные самой природой боевые навыки, и всегда готова дать отпор. И чего я тогда засомневался? Оружие сделаю или добуду. Встречу живого синяка, посмотрим, что это за круть.

Ладно, понадеюсь на то, что полученные только что знания и смекалка выручат.

— Понимаешь теперь наши опасения, Алексей? Только, значится, Оленьку похоронили, не успели в себя придти, тут ты и вылез, распортретный такой. И с синей наклейкой на кровати.

— А у меня четыре картечных патрона осталось, — посетовала хозяйка.

Как бы с огнестрельным оружием кислота не случилась, Лёха, губу закатываем заранее, потом проще будет. Своей полиции в посёлке никогда не было, так что возможность разжиться за счёт правоохранителей отпадает. Военных частей не вижу, да и не упоминали о них рассказчики. Староверы... На их месте я бы вообще весь посёлок зачистил, прежде чем уйти от беды подальше в тайгу.

— Промтовары хоть в вашем сельмаге остались? Элеонора Викторовна, видите же, в чём хожу, стыдобища, — я обратился именно к женщине, уже поняв, кто решает главные вопросы.

Она задумалась.

— Пошли-ка за мной, сумку дам. Тащи все продукты сюда, с нами будешь жить. А я пока на стол накрою, да подумаю, чем тебе помочь можно.

— И то верно! Комната свободная есть, — обрадовался Геннадий Фёдорович. — А я пока баньку затоплю, чего теперь дрова жалеть, когда в доме работник появился... Вместе всегда переживать проще. А вирус... Что вирус! Как не прикидывай, а именно он страшную войну остановил, можно сказать, мир заключил. Людей бы при любых вариантах осталось мало, но зато без радиации живём.

Кому как, а мне заключенный мир радости не добавила, слишком много счётов накопилось. Личных.

Экспедиция в преисподнюю заняла полчаса, и за это время я успел не только собрать все съестные припасы, но и нагрести в сумку самых разнообразных медикаментов, скидывая всё подряд, кроме БАД-ов, которые проникли даже в эту глухомань. Кто знает, нагрянут опять те самые староверы, и прощай, аптека, спорить не получится.

Обедали молча, основательно, без спешки. Чёрт возьми, какими же вкусными могут быть самые обыкновенные спагетти! Кроме масла хозяйка положила в кастрюлю мелко резаный дикий лук. Вышло так, что свою тарелку я опустошил первым, Геннадий Фёдорович под надзором супруги ел медленно, осторожно. Сидеть истуканом и смотреть на хозяев было неудобно, и я отправился проверить баньку. Подкинул полешек, с удовольствием наблюдая, как огонь с жадностью пожирает сухую древесину, превращая её в красные, пылающие жаром угли, как постепенно греется огромный бак с водой. Пламя было жаркое и устойчивое, но время понадобиться, воды много. У Петляковых была маленькая простейшая баня, устроенная по-белому, с трубой и закрытой каменкой. Сделана из лиственницы: это дерево приятно пахнет и хорошо держит тепло. Дверь низкая и толстая, окошко с двойным остеклением. Полы настланы из колотых бревен, обработанных с одной стороны рубанком и плотно подогнанных. На случай крепких морозов пол предбанника утеплён толстым войлоком. Помещения всего два: предбанник и парная, совмещённая с моечной. Предбанник тёплый, рублен заодно с баней и отапливается стеной каменки. На улице стоит огромная бочка со ступенчатым подходом, ей лет сто, наверное... Внутри холодная вода, вышел и нырнул для контраста.

У нас в подразделении почти такая же была, всех учили париться правильно и безопасно. Чтобы в бане не отравиться угарным газом, надо соблюдать нехитрые правила:, после прогрева тщательно перемешай угли в топке, чтобы даже маленькой тлеющей головешки не осталось. Смотри за голубыми огоньками — это и есть признак выделяющейся окиси углерода. После этого стоит погулять, дать бане с полчасика выстояться, пока угли не начнут покрываться налетом пепла. Затем открывай дверь парной и плесни на раскаленные камни ковшик горячей воды, вместе с паром вылетят и остатки газа. Теперь можно закрывать заслонку и с кайфом приступать к процедурам.

В избе меня ждали.

— Вот, примерь-ка, Алексей, обновочку, — хозяйка протянула длинный плащ-дождевик с капюшоном, сделанный из серо-зёлёной брезентухи, у нас в таких раньше рыбинспектора по реке катались, пастухи да почтальоны. Как под ветер на реке попадёшь, так сразу и поймёшь, чем хорош. Швы не протекают, свояк их пчелиным воском обработал.... Со свитером не получается, Геннадий Фёдорович у меня сухой, как юкола, ничего не подходит. И с обувью так же. У тебя какой размер?

— Сорок четвёртый, — ответил я, надевая плащ. Застегнул все пуговицы, поднял руки, потом сунул их в просторные косые карманы. О зеркале не заикнулся, но моя покровительница и сама всё решила, потянув за руку в залу, дед, конечно же, пошёл за нами...

Там, откинув дверцу большого шкафа, Элеонора Викторовна предложила полюбоваться.

Ну и рожа... Тёмные волосы проросли на лысине уже заметным ёжиком, узкий и длинный нос как-то почернел, губы поджаты. Варнак.

— Хороший, спору нет, да только как в нём бегать-то?

— Ить, молодёжь, ничего они не знают! — старик был тут как тут. — А ещё егеря... Смотри сюда, служивый! Вот так, полы под ремень подоткни, и догоняй вражину!

У нас были старые армейские плащ-палатки. Когда осенью на северных островах начинаются мелкие затяжные дожди, беспросветно затяжные и холодные, то в секрете не высидишь даже в самой высокотехнологичном одежде, в арктической пустыне спрятаться негде... В куртке нет ощущения убежища, да и силуэт сохраняется. Чем-то этот плащ похож. Правда, на отечественной плащ-палатке вообще нет отверстия для головы, а капюшон формируется из угла полотнища, потому и не протекает, там нет шва. Пончо, хоть и тёплое, в рейде не выручит, особенно в дождь. Рюкзак нужен? Нужен. Поэтому полотнище со спины нужно сразу делать большей длины, иначе ноги выше колен будут мокрыми...

Смотрел я в зеркало, и думал: вот бы зафигачить такой лук, да скинуть в социалки, чтобы кореша и подружки глянули! У меня, как и у многих, был смартфон, и на главной базе, где интернет худо-бедно пробивался через спутник, порой баловался, засылая фотки в героических позах, да чтобы оружия побольше в кадре. Потом сеть пропала, в один день, командиры довели, что взорваны подводные кабели через Атлантику, одновременно и наши, и американцы начали взаимно сносить с орбит спутники связи и систем глобального позиционирования, виртуальный мир приказал долго жить... Честно скажу, тоска осталась, такое уж поколение.