Две сотни лет опосля (главы 1-5)

— Надеюсь, он не развалиться по пути, — скептически заметила Адрия, попутно щелкая пальцем по экрану, заставляя его вновь показывать цветное изображение поверхности планеты, а не цветные полоски, свидетельствующие об отходящем контакте шлейфа, на данный момент залепленного скотчем в положении, когда он хоть как-то обеспечивает работу экрана...

— Я тоже на это надеюсь. Держите только ухо востро. Интуиция подсказывает мне, что будут гости.

— А я думал, у искусственного интеллекта нет интуиции.

— У меня была, и папа этим очень гордился...

— Ладно. Стив, Аграйа и Волдерс в полной боевой готовности, патрулируют окрестности, а в ангаре наших друзей дожидается большой сюрприз Васи. Не знаю зачем, но он даже на всех ракетах "USSR" красной краской намалевал. Судя по его описанием, эта его вундервафля должна чуть ли не планеты взрывать.

— Вундер..что?

— Вундервафля. На жаргоне оружейников некая очень мощная и навороченная самоделка.

Капитан знал, как отвлечь от неприятных мыслей, что пушки автоматической планетарной обороны могут и не принять корабль за своего...

Аграйа и Волдерс — новые пилоты, которых нанял Чернокрылов. Муж и жена. Имена странные от того, что это не имена, а прозвища, ибо им есть от кого скрываться. Так или иначе — пилоты они отменные, и со Стивом быстро сработались, а на то, что за их головы назначена награда, Чернокрылов даже не посмотрел. Аграйа — женщина тридцати пяти лет, небольшого роста, с обесцвеченными, практически прозрачными короткими волосами и блестящим взглядом искусственных глаз-имплантатов, так как родные она потеряла в каком-то бою. Характер у нее спокойный, уравновешенный, и именно она единственное, что держит в узде рвущуюся наружу энергию муженька, которого хлебом не корми — дай что-то к чертям разнести. Он является ее противоположностью: ростом поспорит со Стивом, волосы даже ниже плеч, а в ухе блестит мутным рубином серьга.

Адрия быстро влилась в коллектив. Хотя ее воспоминания о прошлом до сих пор были всего лишь некоторой плохо связанной россыпью, а знаний об окружающей действительности катастрофически не хватало. Спросить она порой стеснялась, но схватывала все на лету, а если дело касалось техники — то и частенько вспоминала что-то из своей прошлой жизни.

— Капитан, вхожу в атмосферу. Свяжусь, если приземлюсь.

Стало заметно жарче, когда внешняя оболочка корабля начала раскаляться.

— Пора, — Адрия щелкнула переключателем, и ионный двигатель, предназначенный для полетов в открытом космосе, отрубился, уступив место какому-то другому. Проблема была в том, что патентное дело за прошедшее время было возведено в такую степень, что большая часть разработок во всех областях ныне являлась закрытой для широкой общественности, как например, привод, позволяющий совершить межзвездный прыжок. С этой-то технологией просто некий цирк творится: никто кроме "Скарп индастриз" не знает, как оно работает, и какая теория лежит в его основе, но без него никто уже не мыслит своего существования.

За несколько секунд до входа в плотные слои атмосферы, Ада щелкнула еще одним тумблером (автоматике она не доверяла), и под кораблем развернулся термический щит, призванный тормозить корабль в плотных слоях атмосферы. Отработав свое, разовый щит отсоединился, и Ада включила атмосферные двигатели. Двигатели заработали, однако одно из крыльев (которое некоторое время назад отсутствовало) жутко завибрировало и было понятно, что долго оно не протянет. Потому, Ада лишь немного подкорректировала траекторию, и отключив двигатели выпустила аварийный парашют.

Когда днище заскребло о песок, Адрия вновь установила связь с Чернокрыловым.

— Я приземлилась, через десять минут буду внутри.

— У нас пока все тихо.

Адрия спрыгнула на песок. Пляж... Море, чистое небо, тропики. Воспоминания не заставили себя ждать, и целый ворох обрывков и образов выстроился в цельную картину. Отец любил сюда приходить... И частенько проводил здесь час, а то и два, разглядывая закат и разговаривая с дочкой.

Дорожка виляла между деревьями, до тех пор, пока не привела к двери, вернее дверному проему: дверь из трехсантиметровой стали лежала рядом. Основной комплекс обустроили прямо в скале. Должно быть дань тем временам, когда воздух планеты был отравлен.

— Я интересуюсь практически всем, дочка, потому и расположусь здесь с размахом. Правда, здорово, что у нас с тобой теперь целая планета? — всплыли слова отца.

Адрия зашла внутрь и двинулась по коридорам, ныне едва освещенным светом не выбитых аварийных ламп. Смутные образы этих же коридоров, только с других ракурсов, которые представляли большей частью изничтоженные ныне видеокамеры, то и дело всплывали в памяти.

— Что-нибудь вспоминаешь, Ада?

— Да... Отец основал здесь эту лабораторию, когда получил за меня премию на первой конференции. До этого с деньгами было напряженно. Планету удалось выкупить за бесценок, ибо с отравленным воздухом и практически без ресурсов она была никому не нужна. Ну... разве что аномалию гравитационную изучать, но до отца желающих не было. Первоначально лабораторию сделали герметичной, а через год мне пришла идея как можно быстро и легко очистить атмосферу планеты.

— Так это твоих рук дело?

— Не совсем. Я только подала идею, что, быть может, можно вывести какую-нибудь бактерию, которая будет поглощать соединение отравлявшее атмосферу и не пропускавшее свет. Ну а отец с друзьями уцепились за эту идею, и через год воздух был чист, а через три его состав стал пригоден для дыхания.

— Ладно. Так кто мог напасть на вас?

Адрия свернула направо и двинулась в сторону того, что помнила как центральный зал.

— Многие. Вынужденный некоторыми разработками финансировать свое здесь существование, Константин брался за заказы правительства, некоторых корпораций... изучал все подряд... Потом здесь проходили практику многие студенты. Забавно, но сюда мог попасть круглый двоечник, и здесь стать звездой вселенской науки. Правда многие предпочитали здесь и остаться. Отец в этом никому из них не отказывал. Их всех он отбирал лично.

Первые проблемы начались достаточно быстро, и тогда спасло нас от обозленных технофобов только чудо.

— Кто они были?

— Секта Святого Торка. Их манифесты — вернуться всем человечеством в каменный век — тогда, мол, древние боги обратят на нас вновь свое внимание... Что-то вроде этого. После этого Константин и все, кто здесь находился, были сдернуты с исследований, и была построена система планетарной обороны, о которую в скором времени сломали себе свой агрессивный зуб сектанты... С тех пор эту систему только улучшали, а некоторые ее элементы подошли также правительству.

— Сейчас на сектантов не похоже. Если не изменяет память, они сначала растрезвонили, мол, науку обезглавят, а потом с позором провалились. Это у журналюг была любимая тема долгое время, помню, полгода в новостях обсасывали. А здесь как-то... втихую.

— Я тоже об этом подумала.

— Что там внутри?

— Бардак, разгром, но трупов пока не видно... Сообщу если что. Интересно...

— Что именно? Ада?

Адрия нагнулась и подняла с пола блестящий предмет.

— Похоже на пулю... Нет. Дротик. Игла обломана, но пара капель жидкости имеется еще.

— Может из тамошней лаборатории?

— Нет. Все что делали здесь снабжено маркировкой Венкоса-3. А здесь пусто. Захвачу на экспертизу. Пересылаю картинку.

— Знаешь, это скорее всего транквилизатор. Скорее всего твоя гипотеза верна — ученых похищали.

Адрия, наконец, дошла до главного зала и осмотрелась. Наверное, такое ощущение испытает человек, случись ему случайно наткнуться на собственный труп. Именно здесь располагалась основная часть электроники, которая и составляла некогда ее сознание. И эту электронику кто-то в исступлении уничтожил. А стойка с накопителями, хранившими когда-то весь ее багаж знаний, отсутствовала.

— Убили, над трупом надругались, да еще и кусок мозга сперли, — вслух констатировала Адрия.

— Что? Кого-то нашла?

— Себя прошлую. Стойку с накопителями украли, а что не унесли, то раздолбили. По-прежнему не вижу людей. Следы борьбы есть, но ни крови, ни тел.

Адрия подошла к столу, за которым обычно сидел Константин, и села в кресло. Компьютер его был нетронут и от прикосновения ожил, но, увы, толку от этого было ноль. Адрия только смогла узнать, что вся внутренняя сеть более не функционирует, а все данные с дисков компьютера заботливо стерты, должно быть самим Ошаровым.

Поковырявшись еще немного с техникой, Адрия осознала, что ничего поделать теперь не сможет. Она все еще слишком мало помнила из своей прошлой жизни, а если и помнила — то смутно, потому искала что угодно, что сможет помочь ей привести воспоминания в порядок.

В столе нашлись только ворох запчастей, проводов... Ничего что могло бы ей помочь в этом нелегком деле... Адрия с интересом извлекла старую запылившуюся фотографию. Отцу на ней было лет двадцать-двадцать пять, а еще на ней была... Кто это? Длинные, как у Адрии волосы, только светлее, высокая, статная...

* * *

— Чтобы что-то постичь — надо в это окунуться с головой и чем-нибудь пожертвовать. Здоровье, сколько-то лет жизни или даже любовь — это вполне приемлемая и адекватная цена.

— И ты ее заплатил?

— Естественно.

— Папа, скажи, а у меня может проявляться такое чувство, как любовь?

— Не знаю. Честно. Я, как ты сама понимаешь, просто содрал, как неподготовленный студент у более разумного товарища, всю эту часть с человеческого мозга, сделал в интегральном, так сказать, исполнении ну разве что с парой хитростей, не без этого... Как видишь, результат есть.

— Но ведь я не человек, а просто некое подобие получаюсь...

— И что? Мне ты нравишься такой, какая ты есть. И точка. А любому, кто попытается что-то сказать нехорошее про тебя — я лично дам в зубы.

— А если он будет сильнее?

— Дать в зубы — это я фигурально выражаюсь. Дать в зубы можно и стальной арматуриной и тактической ядерной боеголовкой.

— Папа, ты устал уже. Я закончу эти расчеты, только иди, пожалуйста, отдохни.

— Ну... Сейчас только это досчитаю...

— Ответ: коэффициент равен 12.74, погрешность на основе данных расчетов надежно не определить. Только из эксперимента. А теперь иди спать.

— Адрия... Сейчас ты мне напоминаешь мою маму...

— Просто не хочу, чтобы ты губил почем зря здоровье.

Константин вздохнул и встал, откладывая листы в угол стола.

— Знаешь, а ты только что ответила на свой вопрос.

— На какой?

— На который я ответа не знал, — Константин улыбнулся, выключая компьютер и поправляя микрофон на вороте рубахи. С микрофоном в челюсти что-то случилось, потому пришлось временно пользоваться менее удобной технологией.

— Скажи, а почему ты стер письмо от Лиды, не читая? Ведь мне казалось...

— Доченька. Понимаешь, человеческая психология сложная штука. Если человек тебя не то, что не ценит, а откровенно смеется над тобой все время...

— Но ты-то, тем не менее, ей все это прощал.

— До поры до времени.

— Но ведь после той конференции, когда мы утерли нос корпорациям, ее отношение к тебе изменилось?

— Да. Наверняка. Ты же знаешь, я письма не читал.

— Ну... — в голосе Адрии послышались нотки стеснения.

— Вытащила письмецо из помойки?

— Да.

— И что пишет?

— Просит простить, хочет быть вместе и просит забрать ее сюда.

— Ну... Я так и думал.

— Почему?

— Помнишь, что она про тебя сказала, когда я тебя с ней познакомил еще до конференции?

— Ты просил на нее не обижаться.

— Да. На убогих грешно обижаться.

— Но ее слова меня зацепили. Не столько за себя обидно было, сколько за тебя, папа.

— И ты веришь в то, что она резко изменила свое отношение ко мне?

— Ну...

— Просто тогда я был нищим одиноким ученым, а теперь богатым. В воздухе запахло деньгами.

— Деньги не пахнут, насколько я знаю.

— Потому что их отмывают.

— А все... Нашла это устойчивое выражение в словаре. Запомню... Но все же мне не понятно. Ты ведь спускал ей все ее оскорбления тогда, почему же теперь?

— Деньги портят людей. Она яркий пример.

— В твоем голосе горечь. Ты все еще любишь ее?

— Да. Сердцу не прикажешь.

— Странный речевой оборот. С точки зрения логики абсурд... Но почему-то я прекрасно понимаю смысл.

— Просто с некоторых пор ты пошла дальше обычной логики. И именно поэтому у нас появились деньги на этот уютный комплекс вдали от суеты.

— И все же, папа, раз ты ее любишь, то есть, тебе больно было, не прочитав, стереть ее письмо, почему ты ее все же отверг?

— У меня есть ты. И ты для меня теперь дороже, а особенно твое будущее. Ей же нужны только мои деньги.

— Так говорит логика?

— Да.

— И теперь ты решил ее вопреки всему послушать.

— Да. Иногда следует все же послушать голос собственного разума, каким-бы иррациональным ты не был. У нее есть способ манипулировать мною, а я этого не хочу.

— Но хотел этого раньше?

— Выходит... Да.

— Из того, что я поняла, идеальный случай, когда чувство взаимно, то есть каждый из двух рассматриваемых индивидуумов может частично манипулировать поведением другого. Однако в данном случае у тебя есть серьезные подозрения в неискренности Лиды.

— Все правильно.

Адрия затихла на некоторое время, должно быть, обрабатывая новую информацию. Хотя компьютеры, которые она использовала для подсобных расчетов, были очень мощными, сердце всего ее сознания, которое содержалось на микросхемах спроектированных лично Ошаровым, было далеко не таким быстродействующим. Причиной того было то, что изготовлены микросхемы были по изрядно устаревшему техпроцессу, так как все более-менее современные наработки в области технологии ревностно охранялись корпорациями, и к ним у простых смертных доступа не было.

— Мне кажется, папа, что на нас после этого здорово обидятся.

— А нам не пофиг? — улыбнулся Ошаров.

— Ну, учитывая наше положение в пространстве, словосочетание "пофиг" это слишком мягко.

— Ада, хватит пародировать Боба от "АИТек"a" говори нормально.

— Извини. Просто его манера говорить удивительно проста и практически не нагружает меня.

— Не ленись, дочка. Лень хороша только в разумных пределах.

— Лень, насколько понимаю смысл слова, твой антипод.

— Нет, наоборот, я человек весьма ленивый. Мне лень идти покупать новый компьютер вместо сгоревшего — я старый залатаю, лень переходник покупать — сам спаяю. И так во всем.

— Кажется, поняла. Ты вкладываешь слово "лень" немного иной смысл.

— Лень — двигатель прогресса, как обычно говорят.

— Боб на этом бы повесился.

— Ну, дык!

* * *

— Ада. У нас проблемы.

— Да, что такое?

— Радар обнаружил наших безымянных друзей двигающихся в нашем направлении. Уходи быстро, пока они еще не подоспели. Твой металлолом не выдержит боя.

— Иду.

Адрия встала с кресла и в последний момент схватила фотографию и убрала в карман. Надо торопиться... Или... Память словно щелкнула, извлекая из своих недр воспоминание, и девушка полезла под стол, где нашелся люк, аккуратно прикрытый пластиковой панелью.