— Ох, Алистер, — Винн покачала головой, и смахнула с лица налипший снег. — Твоя идея, безусловно, хороша. Я только надеюсь, что она не вызовет гнева Создателя...
— Не вызовет, — преувеличенно уверенно отозвался сын Мэрика. Из-под его шлема раздался глухой кашель. — Больше следует бояться того, что нас, Стражей, разыскивают по всему Ферелдену. Любой крестьянин может безнаказанно убить Стража и получить за это награду. Не то, чтобы я сильно дорожил своей жизнью, но и до срока отправляться к архидемону тоже не хочется. Жить мне нравится.
— К архидемону? — отвлекаясь от созерцания медленно проплывавших мимо заносимых снегом полей, удивилась Лелиана. Впервые за долгое время вместо жалоб в голосе ее послышалась тень интереса. — Что ты такое говоришь?
Сын Мэрика дернул плечами, стряхивая налипший на них снег. Подумал, и смахнул конус снега с плоского верха шлема, словно созданного для того, чтобы на нем удобно умостилось что угодно.
— Об этом не принято говорить, — совершив все эти действия, беспечнее, чем это бы показалось убедительным, проговорил он. — Но скверна поражает не только тело, но и разум Стража. А значит — и его душу. Даже если поражение незначительно, предположим, если Стража убить сразу после посвящения — малая толика скверны все равно содержится в душе. Допустит ли Создатель в свои чертоги оскверненную душу? При том, что скверна — заразна?
Женщины переглянулись. Некоторое время между едущими царило молчание, прерываемое лишь свистом ветра.
— Я никогда не думала об этом... с такой стороны, — наконец, медленно выговорила Винн. — Это... кажется неправильным... Но... такое может быть.
— Тогда куда же попадают Стражи? — наличник Лелианы был обращен к Алистеру все время, пока он говорил. — Есть же у вас посмертие!
— Вообще-то, это секрет, — тот пожал плечами. — Но при посвящении... и потом... в снах... Мы видим Город. Нечеткий и темный, словно стоящий в зыби Тени. Нас... тянет туда со страшной силой. Чем ближе к смерти, тем сильнее. Дайлен полагает, что это Черный Город. Тот самый, откуда пришла скверна.
— Разве вас зовет не архидемон?
— Архидемон, — не стал спорить Алистер. — Но как я сказал? Чем ближе к смерти — тем сильнее не драконий зов, а... оттуда. Должно быть, скверна как-то позволяет древним драконам управлять порождениями тьмы... и нами. Но ее источник — не они сами. Не архидемоны. Упоминая архидемона как посмертие, мы имеем в виду все же Город. Ибо в нем источник скверны, куда нас всех так тянет. Мы... говорили между собой об этом. Я, Айан и Дайлен. Амелл полагает, что Думат, первый дракон, злонамеренно обманул тевинтерских магистров, направив их путь туда. И что Город никогда не был Золотым Городом Создателя. А сосредоточением скверны.
Он помолчал.
— После Остагара Айан был смертельно ранен. Его спасла мать Морриган, Флемет. Вы знаете об этом. Но, пока умирало его тело, он почти не слышал архидемона. Не так, как теперь, когда здоров. Зато Город, и тысячи тварей в нем — слышал и ощущал отчетливо. Я могу подтвердить — это правда. Я сам видел... что-то похожее. Тогда, после этой жаровни... Правда, мне казалось, что эти смертные сны — отголоски переживаний, которые мы все перенесли в Тени. Я не придавал этому значения, до нашего разговора.
— И все же, до конца вы не уверены, — Лелиана отвернулась, привставая на стременах, и вглядываясь в даль Имперского тракта, сквозь метущий снег. — Видимо, вам все три недели у эрла и вправду нечем было себя занять, если вы столько времени проводили взаперти за подобными разговорами!
— Это неправда, — обиделся Алистер, тоже приглядываясь к чему-то, темневшему в стороне от дороги, что было издали похоже на человеческое жилье. — Мы помогали эрлу со сбором войск и заготовкой провианта, тебе ли не знать. Ведь ты всюду ездила с Айаном. А запирались мы не для разговоров. Дайлен пытался учить Айана магии. Им... просто не хотелось оповещать об этом.
Лелиана недоверчиво хмыкнула. Винн покровительственно покачала головой.
— Алистер, если ты не хочешь открывать причину ваших уединений — мы уважим это, ведь ваш орден всегда был закрытым для большинства. Но не нужно обманывать, утверждая, что Дайлен, маг, пытался научить вас тому, чему научить невозможно. Что дается только с рождением. Или не дается вообще.
— Да, Алистер, — Лелиана привстала еще раз. — Как-то ты совсем неуклюже врешь. Лучше помолчи, если не умеешь делать этого складно.
Некоторое время все ехали молча.
— Нет, ну вы... вы вообще, — когда сын Мэрика заговорил опять, выяснилось, что он попросту подбирал слова. — Я не лгу. В башне Круга демон праздности затянул нас в Тень. Нас троих и храмовника. Айан вернулся из нее... другим. Он как будто бы стал чувствовать Тень. Дайлен пытался помочь ему. Научить, как управляться с этим... что бы оно ни было. Они оба старались. Очень. Но...
— Погоди, Алистер, — Винн придержала лошадь, поехав вровень со Стражем. — Ты не шутишь? Не ошибаешься? Айан вернулся из Тени магом? Не имеющий дара магии человек, побывав в Тени, может сделаться магом? Это... это удивительно! Никогда не слышала ни о чем подобном.
Алистер помялся. Точно он пытался рассказать своими словами о том, что было выше его понимания
— Я бы не назвал его магом. Все-таки маги хоть что-то умеют. Но он слышит Тень. Дайлен... после долгих занятий... пришел к выводу, что дар магии в нем проснется либо... после какого-нибудь особого сильного побудительного толчка, либо... Либо во всем, что касается магии и Тени Айан полный бездарь и учить его бесполезно. Сам Айан склоняется ко второму. Да и Дайлен... признаться... пришел к такому выводу.
— Ну, что-то у них все же вышло? С чего вы вообще решили, что он... мог бы сделаться магом?
Алистер вновь струсил снег сперва с одного, потом другого плеча. Было видно, что он уже сам не был рад своему признанию.
— У Айана немного получается магия крови, — нехотя сообщил он. — Не всегда и не сразу, самое простое. А больше... почти ничего. Хотя изначально Дайлен был уверен, что "обучит Командора всему, что знает сам".
Винн поджала губы. Очевидно, рассказанное Алистером до сих пор вызывало сомнения и вопросы. Ей требовалось все обдумать. Меж тем Лелиане удивление не мешало все пристальнее вглядываться в дорогу.
— Постоялый двор, — наконец, с радостью сообщила она, переставая давить на стремена. — Давайте, остановимся до завтра. Судя по погоде, вот-вот поднимется метель.
Часть 6
— А может, Алистер был не так уж неправ, когда предлагал нарядиться храмовниками, — спустя какое-то время, признала Лелиана. Стащив с себя ненавистные шлем и нагрудник, девушка во весь рост вытянулась на кровати, разглядывая деревянный потолок. Потрескивавший в камине огонь распространял приятное тепло по всей небольшой, но чисто выметенной, уютной комнате. — Нам дали лучшее помещение, что у них было. И ужин сейчас будет готов, — она потянула носом воздух. — Слышу чудный аромат. Все-таки служителей Церкви уважают!
— Как бы Алистер не натворил там беды, — Винн покачала головой, как всегда обуреваемая мрачными предчувствиями, не всякий, впрочем, раз, имевшими под собой реальное основание. — Он ведь вышел без шлема. Мы не так далеко от Редклифа. Вдруг там, в общем зале, есть соглядатаи?
— В общем зале много людей... Преподобная. Да и Алистера теперь... трудно узнать. Разве нет?
Винн не ответила. Порывшись в своем мешке, она вытащила швейные принадлежности, и, забрав брошенный плащ Алистера, приступила к работе над отпоротым куском меха, который мнимый храмовник нечаянно оборвал еще утром. Спустя какое-то время Лелиана села на кровати и, поджав ноги, устремила взгляд своих прекрасных синих глаз в огонь.
— Выкладывай уж, — после нескольких десятков стежков, разрешила старая магиня, отставляя и оценивающе оглядывая свою работу.
— Выкладывать нечего, — Лелиана вздохнула, опираясь подбородком о кисти рук. — Он... не любит меня.
Винн подняла брови, не отрывая глаз от иголки, в которую как раз продевала нитку.
— Поэтому он меня отослал, — рыжая девушка колебалась, видимо, желая поговорить, и не желая. — Но... наверное, это я во всем виновата. Я все испортила, Винн!
— Вот. А ты говоришь — тебе нечем поделиться.
Лелиана обезоруживающе пожала плечами.
— Расскажи с самого начала, — попросила Винн, переворачивая плащ и изучая изнанку. — Мне сложно дать тебе свое суждение или совет. Я почти ничего о вас не знаю. Только собственные домыслы.
Лелиана провела ладонями вниз от коленей к ступням, и вернулась обратно, скукоживая широкие шерстяные штанины.
— Я... сама не знаю, с чего начать, — она стиснула колени тонкими сильными пальцами. — Наверное, стоит начать с начала. Родилась я в Орлее. В Ферелден меня привела случайность.
— Даже так.
— Да, так, — с некоторым вызовом подтвердила девушка, поглаживая ткань штанов на коленях. — Моя мать была ферелденкой, но это ничего не значит. Мне довелось расти в Орлее и жизнь в этой стране...
— Догадываюсь. Мой ученик направился туда. Из того, что я помню про Дайлена — несмотря на свой характер, он всегда был набожным и... почтительным юношей. Я беспокоюсь, как бы он не нахватался там... Ох, прости, пожалуйста, девочка. Продолжай.
Лелиана невесело усмехнулась.
— В Ферелдене не любят орлесианцев. Считают их нравы чересчур простыми и распутными...
— ... а характеры — самовлюбленными, надменными и скандальными.
— Угу, — не стала спорить Лелиана. — Но я там родилась и мне нравилась такая жизнь. Здесь, в Ферелдене все... как-то скучнее и проще. Поэтому, когда пришла пора мне решить, чем заниматься, я не колебалась ни секунды. Ну, и... сделалась бардом.
— Бардом? — старая магиня подняла от шитья глаза, в которых стояло настоящее изумление. — Это те самые распутные песнетворцы и сказители, что усыпляют бдительность своих высокородных жертв сладкими речами, а после без жалости убивают, зачастую не выбираясь из постели?
— Айан спросил о том же, когда я призналась ему, — девушка уныло вздохнула, и положила голову на локти. — После этого он и... сделался холоден ко мне.
Винн покачала головой, вновь склоняясь над плащом.
— Барды славятся знатоками человеческих душ, в особенности, что касается обольщения. Неужто не знаешь ты, девочка, что мужчинам никогда нельзя рассказывать о себе всего? Или хотя бы того, что может навредить вашим отношениям?
Лелиана вздохнула еще горестнее.
— На самом деле, я никогда особо не интересовалась мужчинами. Если только этого не требовалось... по работе. Они... меня не привлекали. Ну, знаешь, они такие шумные... всегда думают только о себе, никогда не обращают внимания на мое настроение, не понимают... ничего они не понимают. Никакой утонченности. А запах... О, даже орлесианские вельможи пахнут хуже дам, а уж ферелденцы... Ты не поверишь, Винн, первое, что я поняла про Ферелден, когда впервые тут очутилась — это всюду въевшийся запах мокрой псины. Он везде, и в постели тоже... Мне кажется, он даже в волосах. Даже Айан берет в постель этого своего Иеху, и спит с ним в обнимку, а наутро...
Магиня кашлянула.
— В общем, я знаю достаточно, чтобы обольстить любого мужчину, и завлечь его на одну-две ночи, — девушка махнула рукой, отвлекаясь от беды с запахами Ферелдена. — Но никогда не задумывалась о большем. У меня была... подруга. Марджолайн. Пока она была со мной, мужчин для меня не существовало.
Винн вновь ненадолго вскинула глаза на свою юную собеседницу.
— Надеюсь, хотя бы об этом ты не говорила с Командором?
Лелиана отрицательно качнула головой.
— Нет, но ему и... всего другого оказалось достаточно. Ну, то есть, мне так показалось.
— А как так получилось, что вы вместе? — Винн разгладила мех над подшитым краем плаща так, чтобы не было видно свежих ниток. — Я пока все равно не...
— Ты поймешь, если прекратишь меня перебивать, — рыжая девушка поджала губы. — Быть бардом — весело и опасно. Это как ходить по веревке над площадью. Внизу толпа людей. Они все смотрят на тебя. Смотрят со страхом, восхищением, завистью... А ты отделена от них — высотой, чистым воздухом, свежим ветром, и — тонкой веревкой каната под ногами. Так можно ходить вечность. Ходить... и чувствовать себя на высоте. Тут главное — не оступиться.
— Складно излагаешь, — не сдержалась Винн. — И вправду — орлесианский бард.
— Я оступилась, — словно не слыша слов старой магини, продолжала Лелиана. — Меня схватили, обвинив... во многом. Пытали. Им ничего не нужно было знать. Просто пытали. Мне удалось вырваться чудом.
Она помолчала. К удивлению, на этот раз Винн не стала ничего добавлять или переспрашивать.
— Мне нельзя было показываться в Орлее, — Лелиана вздохнула. — Не спрашивай, почему, просто нельзя. Но и в Ферелдене было опасно. В это трудное для меня время я... мне вдруг показалось правильным обратиться к церкви.
Она переменила положение на кровати.
— Я попросилась в послушницы и меня приняли. Долгое время я провела в лоне церкви. Постепенно на меня снисходил все больший покой. Я... осознала весь ужас и... мерзость многого, что творила когда-то. Мне казалось, что я нашла свое призвание. Что только в служении Создателю и людям я смогу найти искупление тому, что когда-то совершала. Надвигался Мор. В деревеньке, Лотеринг, куда меня направили для оправления моего обета, появлялось все больше беженцев. Нужно было им помогать в их бедах, возиться с больными, подсоблять в добывании пищи. Мне было непросто, но все же я чувствовала себя при деле. И уверенность в правильности избранного мною пути не покидала меня.
Винн досадливо дернула щекой. О продолжении она уже догадывалась.
— А потом в Лотеринг пришли они, — не стала разочаровывать ее Лелиана. — Серые Стражи. И среди них — Айан. Мне довелось проходить неподалеку с делом от Преподобной матери из нашей церкви, когда они с торговцем ставили полог, чтобы разместиться под ним до утра. О, Винн, когда Айан откинул капюшон, и я увидела его лицо...
— Ты поняла, что вот он — мужчина всей твоей жизни, — помогла ей магиня. Лелиана бросила еще один вызывающий взгляд.
— Да. Странно, что ты смеешься. Там с ним были Алистер и Дайлен. У Алистера благородное лицо, а Дайлен — такой красавчик, но...
— Но суровая личина Командора произвела на тебя наибольшее впечатление.
— Да, — устало согласилась Лелиана, обнимая себя за плечи. — Может, расскажешь вместо меня?
Винн усмехнулась.
— Прости, девочка. Порой у меня бывают такие настроения, что роль старшей и многоопытной наставницы дается с трудом. Когда передо мной нет зеркала, а кости перестают напоминать о возрасте пострелами в пояснице, я вижу себя девчонкой, не старше тебя, или той чернявой ведьмы. Трудно дать вам, дети, какой-то совет.
— Ну, а просто выслушать ты можешь? — не дожидаясь ответа, Лелиана продолжала. Впрочем, она ощущала, что подколки Винн то раздражали, то развлекали ее, не давая полностью придаться состоянию уныния и тоски. — В общем, я сделала все, чтобы напроситься в отряд. Даже показала им куст возле церкви. Он цветет зимой. Вроде бы его по пьяни проклял долийский малефикар, но никто толком не помнит. Как знак от Создателя. Не знаю, поверили они или нет, но взять меня взяли.
