Менталист

Взять под ментальный контроль одну молодую особь удалось с некоторым трудом, но всё-таки удалось, обогатив мой опыт новыми навыками прямой ментальной схватки. Моим преимуществом были развитые ментальные способности и наработанный опыт, а тюленю помогал собственный страх, большое расстояние, ослабляющее мои усилия и умение управлять своим телом. Однако узнать пределы своих сил в прямом противодействии было полезно. Действуя незаметно, исподволь, я бы без проблем смог убедить не особо умное животное прогуляться подальше от берега. Запутав его разум и чувства, смог бы убедить, что он оторвался от стаи и нужно срочно её догнать. Однако в прямой схватке оказался задействован намного больший "участок" моих ментальных способностей по сравнению с любыми другими упражнениями. Это напоминало лёгкую и тяжёлую атлетику. Можно развивать координацию движений и ловкость, а можно тягать гири и штанги, увеличивая собственную силу. Отличием же ментальных упражнений было то, что была возможность стать сразу и "акробатом" и "тяжеловесом" одновременно, только тренироваться для этого нужно было в два раза больше.

Для меня это был скорее вопрос удобства. Например, стаю рыбы легче всего было выловить, "продавив" их разум силой, а вот с медведем или человеком лучшая тактика — действовать хитростью и умением.

На границе льдов мы пробыли девять дней, преодолев приличное расстояние вдоль "побережья", однако обнаружить искомое — материк на горизонте или, хотя бы, остров, так и не удалось. Ментальный поиск тоже не дал ничего интересного. Зато второстепенные задачи экспедиции были решены чуть более чем полностью. Медведица, казалось, отожралась раза в два по объёму, причём у неё было столько пищи, что употребляла она практически один только жир, наиболее богатый питательными веществами, оставляя мясо на поживу песцам. Однако, не долго им было радоваться. Около двадцати мохнатых северных лисиц окончили своё существование под ударами моей сабли. Их худосочные тела и жилистое мясо меня волновали в последнюю очередь, зато белоснежная шкура с мягкой шерстью — весьма.

Выделывать снятые шкуры песцов и тюленей приходилось самым примитивным способом — скоблением и мятьём с последующим натиранием рыбьим и тюленьим жиром с внутренней стороны. Кожевенник из меня был ещё тот, но, как говорится, терпение и труд всё перетрут. В моём случае — перемнут и натрут. В результате первые не особо удачные опыты в выделке шкур пошли на создание толстой многослойной подстилки, спать на которой было одно удовольствие, после тех спартанских условий, в которых это приходилось делать ранее, а те шкуры, которые удалось выделать хорошо, пошли на изготовление тёплых штанов, шубы, шапки-ушанки и мокасинов.

Таким образом, тактические цели были реализованы, и можно было возвращаться назад, однако неожиданная встреча, произошедшая вечером девятого дня, перечеркнула все мои планы на ближайшее время и заставила переосмыслить очень и очень многое.

* * *

Глава 4

Вначале я почувствовал, как "поисковик" обнаружил какое-то живое существо и начал об этом мне сигнализировать. Такое было уже не раз при встрече с незнакомыми животными, которых не было в небольшой "базе знаний" этой системы. Обычно было достаточно одной-двух минут на добавление нового зверя или исправления неисправности, чтобы "поисковик" снова начинал работать, но на этот раз сигнал озадачил даже меня самого. Он был невероятно мощный, но при этом доносился с большого расстояния. Как такое может быть, если обычно расстояние уменьшало мощность сигналов, совершенно непонятно.

Заинтригованный, я не стал разбивать лагерь, как собирался, а двинулся дальше вдоль кромки льдов в сторону, откуда пришёл необычный сигнал. Идти пришлось достаточно далеко — более пятнадцати километров, но солнце ещё продолжало освещать местность, хотя и находилось настолько низко у горизонта, что становилось понятно — ещё несколько дней, и оно окончательно скроется, чтобы не показываться целые полгода долгой полярной зимы.

Целью нашего похода оказалась огромная заводь, глубоко уходящая вглубь льдов. Здесь чуть более тёплое течение уходило под лёд, приводя к ускоренному таянию ледяной корки, но, при этом, оно приносило огромное количество питательных веществ, приводя к невероятному разнообразию подводной жизни.

Тех, кто создавал столь мощное излучение в ментальном плане, я вычислил мгновенно — посреди заводи плескалась целая стая огромных горбатых китов. Ну, конечно! Они обладали просто гигантским мозгом, наибольшим среди всех остальных животных Земли. Даже головы слонов были намного меньше. Не удивительно, что создаваемые ими возмущения настолько сильны. Кажется, наш марш бросок оказался бесполезным. Вряд ли с китов можно получить какой-то профит. Не охотиться же на них?

Хотя, стоп! Киты — это же то, что мне нужно! Кто ещё покрывает по морям такое огромное расстояние и так много знает о них, как не эти огромные животные? Разве что люди, да и то далеко не все.

Установить контакт с китами оказалось невероятно сложно. Слишком отличное было у нас строение разумов. Даже с белыми медведями куда больше общего. Но если не получилось штурмом, возьмём осадой. Несколько часов я изучал строение разумов гигантов, получив при этом колоссальный объём знаний об этих удивительных существах. Их возможности поражали. Они могли слушать других китов на расстоянии в тысячи километров от себя. И не просто слышать, а общаться с ними, передавая на своём не похожем ни на что известное людям языке большое количество информации. В том числе — жизненно необходимой для выживания. Их память была организована крайне необычно. Она была практически идеальной, когда речь заходила о мельчайших особенностях водных течений, колебаний температуры, перемещений воздушных масс и воздушного давления.

Это позволяло китам предугадывать возникновение штормов, заранее уходя из опасных мест, и правильно ориентироваться в условиях нулевой видимости без каких-либо ориентиров.

Забыв обо всём, я погрузился в разум китов на несколько часов, запоминая огромное количество схем и решений, которые потом собирался в том или ином виде использовать, адаптировав для себя. Та же идеальная память, которую можно было "включать" по желанию, очень бы пригодилась. Объём запоминаемой за раз информации при такой организации памяти был ограничен, но за неимением фотоаппарата хотелось иметь что-то схожее по качеству и длительности хранения. А ещё можно на основе этого умения китов создать нечто новое. Например — идеальную память на печатный текст и символы. Один раз увидел и никогда не забудешь.

Однако когда я добрался до принципов общения китов, то, наконец, вспомнил для чего, собственно, начал изучение. Структура их памяти оказалась настолько сложна и непривычна, что выделить карту моря и нашего положения, как это получилось с медведицей, не удалось. Возможно, потрать я несколько дней на скрупулёзное изучение, ключ к разгадке бы появился, но ждать так долго не хотелось, особенно когда был и другой, лёгкий путь. Можно было просто спросить.

Я сосредоточился и послал в голову одного из самых старых и знающих китов своё послание. Оно лишь частично было составлено на языке китов, а по большей части — из ментальных пакетов, уточняющих мои вопросы. По сути "китовый" язык был применён лишь для привлечения внимания, а основная информация становилась доступна, когда кит проявлял к ней интерес.

Я буквально кожей почувствовал то удивление, что испытало животное, когда суть вопроса до него дошло. Сама идея того, что кого-то может интересовать не наиболее правильные пути на море, а ближайшая суша, к которой и приближаться-то бывает опасно, была ему странна. Также непонятно было, кто именно задал вопрос, так как он был совершенно уверен, что другие стаи китов находятся для этого слишком далеко, да и не слышал он ничего!

Однако озадаченность не помешало ему порыться в своей памяти, отыскивая нужные знания. А я внимательнейшим образом за этим следил, не только получив ответ на свой вопрос, но и значительно расширив свои знания по способам работы с памятью, организованной по нечеловеческому принципу. Вот только это была ложка мёда в бочке дёгтя, так как сам ответ просто выбил у меня почву из под ног.

Дальше суши просто не было! Ни в одном направлении на сотни километров! Не было даже небольших островков. Чтобы попасть к большой земле нужно будет не просто пересечь все льды чуть ли не по диагонали, но и подождать наступления холодных месяцев — только тогда лёд покрывал всю поверхность воды и можно было пересечь это расстояние посуху.

Между тем, эти сведения не только расстроили меня, но и сильно озадачили. Насколько я представлял, северные льды почти на всём своём протяжении проходят довольно близко к островам и континентам. Относительно небольшие разрывы береговой линии были лишь у Атлантического океана и в Беринговом проливе между Аляской и Камчаткой. Поверить в то, что меня занесло в самое отдалённое от суши место, было практически невозможно.

Совсем другое дело, если бы меня занесло не на Северный полюс, а на Южный. Антарктида действительно довольно уединённое место. Ближайшая суша там — Южная Америка и я не помнил, соединяется ли она с антарктическими льдами хоть когда-нибудь. Но, в любом случае, эта версия не выдерживала никакой критики! Я абсолютно точно помнил, что белые медведи не живут на Южном полюсе! Только на северном.

Так что либо я ничего не понимаю, либо киты мне что-то не то говорят, либо... одно из трёх. В результате не успокоился, пока не побеспокоил всех китов от мала до велика, бомбардируя их множеством каверзных и не очень вопросов. Удалось уточнить множество фактов и получить кучу новой информации, но ничего, опровергающего первоначальные сведения найдено так и не было.

Проведя ещё два дня с этими удивительными животными, удалось значительно продвинуться в освоении своих ментальных способностей. Общение с китами этому очень способствовало. Даже лучше, чем схватка и манипулирование, так как приходилось очень "громко" кричать, чтобы тебя услышали и обратили внимание, да к тому же нужно было быть очень убедительным, чтобы тебе соизволили ответить. Усовершенствование ментальных навыков и множество очень интересных знаний, которыми со мной поделились киты, несколько примирили меня с жестокой действительностью. Стало очевидно, что в ближайшее время покинуть эти края не удастся, а потому нужно как можно лучше подготовиться к долгой зиме, чтобы встретить её во всеоружии.

Экспедиция показала, что единственное необходимое имущество — это одежда и небольшой запас пищи. Дрова и деревянная коморка мне практически не понадобились, а ведь именно на них приходился основной вес конструкции. Это означало, что местным летом я могу путешествовать и налегке. Другое дело, что того лета осталось совсем немного. Нужно было решать, что делать дальше и делать это как можно быстрее, ведь до суши было очень и очень далеко.

К моменту прибытия к засыпанному снегом судну и моему убежищу все "за" и "против" были взвешены и оценены, так что пока медведица отдыхала, уткнувшись мордой в сугроб и посапывая во сне, я развёл лихорадочную деятельность, благо в пути мне напрягаться не приходилось.

Первым делом загрузил в сани все имеющиеся дрова, инструменты и замороженную рыбу, безжалостно убрав с саней все надстройки. По моим прикидкам этих дров было вполне достаточно для поддержания в течение нескольких месяцев небольшого костерка, который можно использовать для обогрева и готовки пищи на одного человека. Конструкцию очага я решил существенно переработать. Теперь костерок горел не на камнях под казаном, а в нём самом, а рыба жарилась прямо на открытом огне. Учитывая, что костерок был очень мал, на то, чтобы хорошенько пропечь рыбину могло уйти несколько часов, но экономичность такого решения была весьма существенна. Дрова не только горели медленнее и равномернее, но и требовалось их совсем немного, а металл казана превращался в один большой радиатор, достаточно долго сохраняющий тепло даже после того, как все угли обратятся в золу.

К тому времени как медведица выспалась, всё уже было готово к длительному путешествию. Нас ждал материк! И чем быстрее начнётся поход, тем лучше. С каждым последующим днём передвигаться будет всё сложнее, а температура будет падать всё ниже.

* * *

"Фью-у-у" — Завыл ветер в щели вентиляционного отверстия.

Я выглянул наружу, но не смог ничего разглядеть. Снегопад и последовавший за ним буран настиг нас на второй неделе пути. Большой новостью он не стал — медведица умела определять подобные природные явления по совокупности множества факторов, а от неё это стало известно и мне, однако новость была неприятной. Шли мы очень ходко и ещё каких-то три-четыре дня... Но с северной погодой не поспоришь. Раз уж не успел — то сиди в убежище и не высовывайся, а ведь это убежище ещё нужно было построить. "Снеговые" работы взяла на себя медведица, я же вырезал из слежавшегося снега прямоугольные бруски и складывал крышу на этот раз полноценного иглу, благо опыта такого строительства значительно прибавилось.

Так как устраивались на довольно длительный срок, то к организации убежища подошли ответственно. Кроме основного купола иглу, рядом было устроено второе — поменьше, но более глубокое — здесь снежный покров был удалён полностью, а в обнажившейся ледяной корке была сделана прорубь. Выхода наружу из этого помещения не было — только узкий проход в главный зал. Маленькая комната помимо снабжения нас свежей рыбой из проруби выполняла и иную роль — сюда стекал холодный воздух и "утилизировался". То есть холод частично уходил в воду, а ещё часть тратилась на превращение этой воды в лёд. Утром же можно было снять ледяную корку, и поглотитель холода снова был готов к работе.

Закончили работу мы очень вовремя — начался такой сильный снегопад, что видимость сократилась до нескольких метров. А потом налетел настоящий буран, и находиться снаружи стало невозможно. Ледяной ветер мгновенно вымораживал любой открытый участок кожи. Пришлось в срочном порядке придумывать себе варежки и маску на лицо, в которую я после нескольких неудачных попыток всё-таки смог встроить солнечные очки так, чтобы в зазор между стеклом и шкурой не проходил ветер и не набивался снег. Получилось что-то вроде примитивных лыжных очков.

Со свежей рыбой же неожиданно возникли проблемы. То ли из-за удаления от побережья, то ли ещё по какой-то причине, но рыбы здесь было очень мало, а стаи вообще почти не встречались. Приходилось по несколько часов в день медитировать, чтобы набрать достаточное количество рыбёшек, чтобы если не накормить досыта, то хотя бы не дать медведице мучится голодом.

Конечно, был ещё запас мороженой рыбы, прихваченный из первого убежища на разбитом судне, но его я считал неприкосновенным запасом на случай, если придётся остановиться где-то на длительное время без возможности добывать пищу.

Так что, когда на третий день буран стих, эта новость была воспринята мной с огромным энтузиазмом. Хорошо накормив медведицу, используя часть запасов, так как переходы я собирался делать длительные, мы выдвинулись в путь.