Возвращение

Я внезапно осознал, что вся троица прислушивается к разговору со вниманием, никак не подходящим для существ, считающих себя эталоном эволюции.

— Мы светлые. Мы не устраиваем бои без правил, военные перевороты, интриги, заговоры и не травим соперников ядом — или что там еще делают в этом случае. И это не тайна. Я был в группе, сопровождавшей Ишенгу, и мне повезло единственному выжить.

О, пресветлый источник, единственное нам оправдание тоже вполне типично — у нас не было выбора.

— Он передал тебе знамя...

— Да, знаки власти. И недели через три наша гильдия погибла.

Закономерно, что уж там. Тхиа равнодушно хмыкнул, не отрываясь от антенны:

— Когда погибает гельд, прорыв прекращается, даже если уцелело знамя.

— Не говори, что вы тоже сдались, — вполголоса пробурчала Фаррен.

— Ну да. Мы сдались.

Гончие переглянулись со знакомым выражением, означавшим "этот дикий, дикий мир".

— Ар-р-р, — заарнка пнула бортик катера, чуть сдвигая его с траектории. — Это нарушение, это полное нарушение, и я не знаю, как это терпеть! Как тебя пускают обратно?!

Уловив непонятный мне жестовый сигнал, она съежилась и поспешно замолчала. Я вновь прикусил язык, едва не начав выдавать полную раскладку по ситуации на конец войны — пришельцы из иного мира не имели к моему комплексу вины никакого отношения — и лишь невесело хмыкнул:

— Знаете, о чем я жалею? Что моя выпускная работа так и сгинула. Мог бы и не начинать.

Столько времени на нее убил. Интересно, что с ней сделали темные? Наверное, спалили сразу, когда брали штурмом нашу гильдию — там не было ничего для них интересного...

Катер резко тряхнуло. Свет фонаря пересекла тень, заставив транспортник затрястись мелкой дрожью, потом еще одна, а следующая раскрыла перепончатые крылья и в один присест слопала путеводный маяк.

Антенна погасла, и мы с ветерком понеслись в бездну.

Тхиа тревожно свистнул, перебрасывая управление Ингви. На борт обрушилась бурая плеть, увлекая хлипкую конструкцию за собой, но один удар ятагана заставил ее отдернуться. Впрочем, с другого бока уже неслась вторая... Прямо под нами раскрывалась гигантская водяная лилия, вытягивая длинные разветвленные побеги к проплывающей мимо песчинке.

Водяная лилия Заарнея мирно росла на потоке, ожидая, пока в ее щупальца не попадется еда. Вот только выбирала она местом жительства крупнейшие транспортные артерии, и кормилась теми, кто по ним летает.

— Пригнись! — не дожидаясь реакции, Тхиа заставил меня чуть ли не распластаться на скамье, замерев рядом с ятаганом наперевес и прикрывая танцующую Фаррен.

Со стороны казалось, что ловчая то ли впала в транс, то ли ее настиг припадок. Она то крутилась на месте, совершая мелкие почти неразличимые движения, то застывала, извиваясь так, будто у нее отродясь не было костей. Но любая насмешка пропадала, стоило заметить, как откликается на каждый жест Путь, как отдергиваются щупальца, переплетаясь друг с другом и завязываясь узлом, открывая нежный центр цветка.

Две сверкающие дуги от ятагана Тхиа попали прямо в сердцевину, и обиженная лилия мгновенно втянула отростки, исчезнув с Пути. Но рядом с ней, одна за другой, уже расцветали другие, и весь обзор загородил целый лес колышущихся стеблей, на фоне которых мы выглядели не более чем крошечной точкой. Одна лилия еще могла случайно попасть в наш мир и укорениться, но целая колония?

— Уводи назад! — рявкнул командир на водителя.

— Н-не хватает... мощности... — Ингви повернул антенну к себе, что-то там подкручивая, и с ужасом уставился на оторванную деталь. — Уходим в свет...

Я приготовился переместиться сам и почувствовал, как ошейник затягивается мертвой петлей. Он действительно попал ко мне в самый нужный момент. Как и всегда.

Многоцветная реальность ответила жестким ударом и ослепительной вспышкой в голове, стремительно тающим ощущением спутников, жухлым тростником, качающимся прямо перед глазами, и серебряными обломками...

А потом весь мир закрыли чьи-то сапоги.

Не то, что я хотел бы увидеть напоследок, но ничего не поделаешь.

* * *

...Темнота.

Белая вспышка бьет в глаза, выжигая сетчатку. Не отвернуться, не пошевелиться, не сбежать: оковы держат слишком крепко. А тьма все еще здесь, шепчет на разные голоса; гнев, страх, ненависть... клубок склизких щупалец, свернувшийся в груди, мерзкий привкус магии, от которого едва не выворачивает наизнанку. Проклятый дар эмпатии, корчащийся в агонии и умоляющий вырваться, сделать хоть что-нибудь с источником этой отвратительной муки...

Жесткие пальцы вцепились в подбородок, заставляя открыть рот, и к губам прижалось металлическое горлышко. Я шарахнулся в сторону, уже зная, что за этим последует; но последовал плеск и неразборчивый возглас.

Каменный мешок растаял, сменившись натянутым на кузов грузовика тентом, какими-то тюками на полу и мрачно смотрящим оттуда молоденьким темным. Игра в гляделки закончилась полной победой светлой стороны; маг оскорбленно поджал губы, резко поднялся, заворачивая пробку на фляжке, и выбрался наружу, хлопнув тентом, и оттуда завопил:

— Эршенгаль!

Я прислонился к какому-то тюку, пережидая головокружение, и облизнул пересохшие губы, с сожалением глядя на разлитую по полу жидкость. Горячая боль копилась в затылке, волнами расходясь по избитому телу, вызывая дурноту и дикую жажду. Эй, тот маг же еще вернется? Обо мне же не забудут? Уж лучше решить все сразу, чем ждать и мучиться неопределенностью.

Я не хотел думать о Тхиа и о том, что случилось с гончими. Если они выжили, то меня найдут; если же нет — я ничего не могу с этим сделать. Они враги, они заарны и они на свободе, а не здесь.

Плен у темных. Будь это в прошлом, я бы испугался. Будь это в прошлом, сбывался бы мой самый худший кошмар. Но сейчас... утрачена новизна впечатлений, так сказать.

Ожидание тянулось невыносимо долго. Но вот тент снова откинулся, и тот же апатичный белобрысый тип, что общался с заарнами у гостиницы, встал напротив и заложил большие пальцы за ремень, покачиваясь с пятки на носок и разглядывая меня сверху вниз. Он то и дело порывался что-то сказать, но в последний момент обрывал себя, и я не спешил тоже, рассматривая его в ответ.

Ежик белых волос, рассеченная бровь, потрепанная походная одежда, простенькая цепь с серебряным навершием у пояса — типичный боевой маг невысокого статуса. Но я искал злость и агрессию, натыкаясь на тишину. Обычно у каждого человека внутри есть огонь, который освещает путь, дает силы двигаться дальше, невзирая ни на что. Надежда, или вера, или иные вещи... огонь этого человека потух. Он двигался, говорил, дышал, но внутри у него была пустота.

Апатия в водянистых рыбьих глазах сменилась на ощутимую муку, и Эршенгаль двинулся вперед, доставая изогнутый нож. В груди трепыхнулось нечто, напоминающее страх — так у лягушки с оторванной головой продолжают дергаться лапки — заставляя отползти, вжаться в пол, следя за каждым движением противника. Обычный рефлекс избегания боли — я устал от нее тоже.

Темный схватил меня за плечо, разворачивая и поддевая веревки на руках, а потом сунул фляжку, скучным тоном велев:

— Даже не пытайся устраивать голодовки, изображать ваше "не приму помощь из рук врага" и так далее, что вы там любите изображать. Малолетних идеалистов я навидался достаточно, поэтому пей и не выделывайся.

...так меня давно не оскорбляли.

Внутри оказалась не вода, а какой-то лечебный состав с мятным привкусом. Даже не их любимая наркотическая дрянь? Не сыворотка правды? Не подавляющее волю зелье? Куда мир катится. Наконец сумев оторваться от фляги, я нерешительно тронул повязку, обхватывающую голову, ощущая себя уже не в кошмаре, а в какой-то бредовой галлюцинации. Маг все так же стоял напротив, явно не представляя, о чем можно разговаривать со светлым. Равно как и я. Если война закончилась, то... что делать-то?

— Заарны? — наконец ткнул он пальцем в ошейник. Дождавшись кивка, Эршенгаль забрал фляжку и в прежнем молчании вознамерился уйти, мгновенно приведя в чувство.

— Могу я узнать, кто вы такие?

— Гильдия, — лаконично ответил он, не оборачиваясь.

Информативно.

— Зачем я вам?

Боевик остановился, взявшись за тент, и равнодушно бросил:

— Слушай, светлый, у меня приказ. Предвещая твои вопросы — да, мне плевать, зачем. Единственное, что я хочу — выбраться из этого Тьмой забытого места как можно скорее, даже если придется терпеть кого-то вроде тебя.

Ого, тут, оказывается, героическая драма. И он просто оставит меня здесь, несвязанного? Без опасений, что я смогу убежать? Ну, то есть если бы я мог убежать. Глупый вопрос.

Я потер глубокие рубцы от веревок, удобно легшие поверх старых, и осторожно выглянул наружу: близилась ночь, темные развели костер и что-то готовили, вероятно, еду. По виду не скажешь, но мало ли. Судя по цепям и укороченным посохам, здесь собрались исключительно боевики, боевые маги — это их оружие. Вряд ли они действительно знали планы гильдии; не иначе как там нашли штуку, что без светлого мага не включается. Мне не хотелось думать о том, что гильдия всего лишь собирается доделать то, что не доделала тогда.

Белобрысый маг прихватил с собой тарелку, сделал лицо кирпичом и пошел к грузовику. Наверное, он был командиром, и потому брал на себя самые сложные задачи.

— Вам нужен любой светлый?

С моим появлением напряжение на поляне выросло раза в два. Я тщательно вслушивался в фон, ловя малейший диссонанс — угрозу надо знать заранее, а не когда тебя попытаются удавить в уголке — но темные слишком хотели убраться из Хоры и были готовы пойти и не на такое.

Когда-то в Хоре было множество источников; но на их месте заарны наоткрывали свои порталы, и с тех пор здесь одинаково плохо как светлым, так и темным, да и обычным людям не лучше. Магически нейтральная территория, нулевой баланс. А для темных... для них прошло двенадцать лет, целых двенадцать мирных благополучных лет, и не стоит об этом забывать.

— Все равно, — наконец неохотно буркнул Эршенгаль, прикинув, чем это повредит гильдии, и решив, что ему без разницы.

Тогда их послали сюда навечно. Рядом со мной хотя бы маячат гончие, а заарны в Хоре — явление нечастое.

— Чего ты с ним цацкаешься, Эршен? — незримое касание темной магии тупой иглой воткнулось в череп вместе с удушливой волной ненависти. Стоящий поодаль боевик с ожогом на щеке криво усмехнулся. — Ты ведь знаешь эту тварь.

Еще один, застрявший в прошлом.

— Потому что знаю, — безразлично отбил командир. — Странно отыгрываться за всю светлую гильдию на ее портативном телепорте.

Второй раз. Кажется, я знаю, за что белобрысого сюда сослали. Там еще осталось что-то от моего самолюбия, по чему он не проехался? Ах да, магистерская тема.

— А это точно он? — выразил кто-то общие сомнения, и бесцветный взгляд вновь переместился на меня:

— Я представлял тебя иначе. Тсо Кэрэа Рейни, светлый магистр...

Свершилось. Окружающим доставляет удовольствие постоянно в это тыкать.

— ...тот, кто предсказал падение темной гильдии и нашего главы.

Тишина на поляне после этого заявления стала просто образцовой.

— Когда? — осторожно спросил я, судорожно перелистывая страницы памяти. Половины явно не хватало, а в остальных зияли дыры. Ладно, признаю, сложные у меня отношения с прошлым.

— На суде, — ничуть не удивился темный.

А, наверное, это было из разряда "чтоб вы все сдохли!". Что, простите, я еще должен был сказать, в кандалах стоя перед высоким собранием? Пожелать им здоровья и долгих лет жизни? А было бы забавно. Чисто для эксперимента, все равно бы никто не поверил.

— Судя по тому, что вы сейчас стоите передо мной и глядите с такой укоризной — хреновый из меня пророк.

Он продолжал стоять и молчать, и в душе зашевелилось сомнение.

— Что-то не так с вашим, — в груди медленно сжимался болезненный ком, — магистром?

— Его больше нет.

— Сильнейший темный маг...

— Ишенга дотянулся до своего убийцы даже с того света, — Эршен смотрел почти с удивлением, но я уже не обращал внимания ни на его слова, ни на удивленные взгляды, опустившись на землю и вцепляясь в волосы.

— Не может быть. Не может...

Прекрасная и четкая картинка мира рушилась, вновь оставляя впереди пустоту. Эй, кому же мне теперь мстить?

... Грунтовка, которая выглядела такой надежной и ну совсем чуть-чуть скользкой, таковой только выглядела. Ползущая со скоростью больной черепахи повозка затряслась, неумолимо съезжая вниз, и темные засуетились вокруг, наперебой давая водителю советы. Серпантин впереди снова поворачивал, а потом снова, и снова, напоминая скорее причуду природы, чем творение рук человеческих.

Пользуясь единственной привилегией пленника — ничего не делать — я свесился из кузова и присвистнул, наблюдая, как мелкие камушки скачут по склону. Одно колесо повисло над пропастью; горная речушка отсюда казалась не шире волоска, и лететь до нее было ой как неблизко.

Ветер метался по узким долинам, бросая вихри брызг то спереди, то сбоку. По-хорошему стоило бросить транспорт и выбираться пешком, но главный недостаток в том, чтобы быть темным — руководство у тебя тоже темное, и человеческие жизни ценит куда ниже артефактов. Вся философия боевых магов направлена на преодоление: если усилий недостаточно, надо приложить больше усилий. Это был вопрос времени — когда им в голову придет блестящая идея расширить дорогу.

Набалдашник посоха ударил в скалу, и я с интересом проследил, как широкая трещина змеится вверх. Темная гильдия очень опасна. Ибо не ведает, что творит, даже когда стоило бы.

Ну и горы для жителей долин — место кругом загадочное и непознаваемое.

Огромный валун снес машину как пушинку вместе с куском карниза и упрыгал вниз, открывая путь каменному потоку и отрезая путь назад.

— Ослеп?! — в последний момент выдернувший меня из-под обвала Эршен сиял перекошенной физиономией, переволновавшись за судьбу билетика в благословенные земли, и явно не находил слов: — Ты сам шевелиться будешь?!

Я смахнул с плаща мелкое крошево и честно ответил:

— Нет.

Зачем? Захватили — их проблемы.

А когда Эршенгаль проявляет эмоции, то почти похож на нормального человека.

Мокрый известняк крошился под пальцами. Так странно: еще миг, и я бы оказался внизу, похороненный под многотонным завалом. Наверное, так было бы лучше.

Темные встретили меня без радости, но и без особой враждебности. Не стоило при всех проявлять такую скорбь по их ненаглядному магистру. Он был жестоким руководителем, безжалостным и безумным, не считающим потери — но простые маги его любили.

Мы тоже любили Ишенгу.

Зато мы полностью сошлись во мнении о высшей элите — видел, знаю — и что кровавый мясник хотя бы держал свое слово. Правда, я не стал упоминать, что эта же хорошая черта была и последней.

— Вы приехали сюда летом.

— И? — недовольно откликнулся Эршен в смутном намерении поскорее от меня отвязаться. Я прикинул, стоит ли сообщать, насколько их подставила родная гильдия, или они и так это понимают.