Машинист

— А что если и в Ристоле такая же беда?

— Не знаю, — сказал он. — У нас еще есть время поразмыслить над этим. Держите.

— Фомка? — Виктор взвесил железку в руке. — Что ж, в университете я недурно играл в гольф. Есть повод вспомнить старые навыки. Впрочем...

— Что?

— Нам ведь главное не прорываться сквозь городок, сея разрушение и круша черепа этих существ, а набрать побольше еды?

— Да.

— Тогда почему бы нам не пробраться через дома? Они здесь стоят довольно-таки плотно.

Пригибаясь, словно прячась от невидимых глаз, они миновали перекресток. Виктор, словно обезьяна, ловко вскарабкался по решетке на балкон второго этажа.

— Быстрее!

Он с трудом повторил подвиг. Дверь балкона была притворена, но не закрыта.

— Вы первый.

— Почему я? — удивился Виктор.

— Фомка бесшумная. Не привлечет внимания.

— Хм... Логично. — Он поколебался. — Если что, скажете Кэти... впрочем, вздор.

Квартира оказалась пуста, но холодильник встретил их вонью испортившихся продуктов. Электричество здесь отключили, похоже, давно.

— Через балкон проверим соседнюю квартиру, — решил Виктор. — Если там та же беда, выберем еще один дом.

Снаружи начался дождь: по карнизу застучали тяжелые капли. Он выглянул на балкон: замер и рефлекторно задержал дыхание. Виктор, шедший следом, ткнулся ему в спину, сдавленно ругнулся, вскинул глаза и тоже замер.

— О, черт... какого хрена?

Дождь выманил существ на улицу. Дюжина, или около того сейчас, покачиваясь, бродила прямо под окнами их временного убежища.

— Чертовски не вовремя, — сказал Виктор, глядя на свою фомку.

Он не ответил. В это время он разглядывал черные неуклюжие фигуры. Да, они когда-то были людьми, сомнений нет — не большинстве сохранились остатки одежды. Но эта покрывающая их черная слизь, похожая на смолу... И глаза. Теперь он видел — дело было не в закатившихся белках, они и в самом деле...

Тусклое мерцание, словно на покрытом фосфором циферблате часов. Едва заметное, но несомненное.

— Упыри, — сказал Виктор. Слово было произнесено. — Это инопланетяне постарались? Какое-то бактериологическое оружие?

— Не знаю, — сказал он. Но мысль показалась разумной.

Они отперли входную дверь и поднялись на чердак, оттуда — на крышу. Ежась от порывистого ветра и дождя, он оглядел округу. Поселок был как на ладони, длинный и печальный, темный и разлезающийся под дождем, словно гнилая кожа. Везде было черно от упырей, но около вокзала, где он умудрился даже рассмотреть серый с черным корпус локомотива, их казалось поменьше. Вид далекого состава, мирно стоящего у дальней платформы, почему-то вызвал в душе тоску. Он покачнулся.

— Все нормально? — в голосе напарника поселилось беспокойство.

— Да.

— Здесь есть выход на задний двор, — с облегчением сказал Виктор, отойдя от края крыши. — Там стоят мусорные баки, стройматериалы лежат... и нет упырей. Выберемся через него.

— Еще одна квартира, — напомнил он.

Самой хрупкой оказалась дверь на пятом этаже — Виктор слегка налег на свою фомку, предварительно загнав ее между фрамугой и косяком, и рычаг буквально разорвал подгнивающую фанеру. По филенке побежала длинная трещина, дверь крякнула и обвисла на петлях. Путь был свободен.

Внутри их ждали. Двое крупных, толстых упырей, и один маленький и верткий — "ребенок?!" мелькнуло в затуманенной голове — пошли в атаку слаженно, будто хорошая команда. Маленький бросился вперед, как торпеда, рыкнул приглушенно, нацелившись когтями в голову. Виктор мгновенно пригнулся блестящим танцевальным па, пропустил существо мимо и приложил фомкой по блестящей липкой спине. Упыренок обиженно захрипел, пытаясь удержать равновесие на всех четырех, и не удержал, завалился на пол. Но за ним надвигались еще двое, рыча и переваливаясь.

Квартира была вся вымазана черной вонючей слизью, под ногами хлюпало.

Он в полусне направил пистолет в голову первому, потянул спусковой крючок. Ничего. Он забыл снять пистолет с предохранителя. По правую руку Виктор охаживал валяющегося на полу упыря, тяжело дыша и неразборчиво ругаясь. Крохотный рычажок на влажной от пота стальной щеке со щелчком юркнул вниз.

Выстрел. Пуля ударила упыря в плечо, он покачнулся и ускорился.

— В голову, твою мать!

— Я пытаюсь, — сказал он.

Второй выстрел был удачнее, он угодил прямо в середину лица, расплескав черное, мокрое по стенам. Упырь рухнул на линолеум. Второму понадобилось еще три пули — он, или она, приближался быстрее, и это нервировало. Пистолет раз за разом извергал грохот, яркие вспышки в полумраке квартиры кувалдой били по глазам. Воняло чем-то резким и огненным.

— Как насчет помощи здесь?

Валяющемуся на полу мелкому упырю хватило всего одного выстрела — задние лапы заскребли по полу, изо рта — или пасти — раздалось бульканье. Потом все замерло. Шел только дождь за окном.

— Черт возьми, — прохрипел Виктор. Он дышал часто, словно марафонец. — Это было... сложнее... чем игра в гольф.

— Да, — сказал он. Он пытался понять, остались ли еще патроны в пистолете.

— Было шесть выстрелов, так? — Виктор заглянул через плечо. — Стандартная армейская модель. Значит, осталось еще шесть. Откуда она у вас, кстати?

— Подарок.

Они проверили холодильник в перемазанной квартире. На боковой двери обнаружилось два шоколадных батончика. Виктор сразу опустил свой в карман.

— Кэти отдам, — пояснил он. — Ей радостнее будет.

Подумав, он тоже спрятал свой батончик.

Они постояли у окна, наблюдая за черными тенями на улице.

— Никаких шансов, — сказал Виктор. — Шесть патронов — в лучшем случае уложите шестерых. А их тут десятка два. Нет, только скрытно, только через задний двор и после разведки. А вообще лучше спрячьте пистолет и найдите что-то бесшумное.

Он пошарил на балконе, но нашел только длинную отвертку и старый нож.

На первый этаж они спускались медленно, замирая на площадках между этажами и прислушиваясь. Дверь во внутренний дворик оказалась запертой, но она была деревянной, и это решало проблему. Двор за ней был тих и пуст и казался безопасным, вот только...

— Что это за дрянь? — Виктор ошеломленно уставился на воткнувшуюся в землю конструкцию. Больше всего она походила на авиационную бомбу, какой ее показывали в роликах гражданской обороны много лет назад. Смятая носовая часть утопала в рыхлой влажной земле, а изящные хвостовые стабилизаторы были скручены винтом и покрыты черной гарью. Пузатый корпус треснул ровно вдоль, но внутрь он заглядывать не стал.

— Не знаю, — сказал он.

— Точно как перед Первым Посещением передачи крутили... — пробормотал Виктор.

Одинаковые воспоминания. Одинаковые ассоциации. Верно, значит, показалось.

— Куда теперь?

— Не то, чтобы у нас был выбор... Через забор, как только улучим удобный момент, и к вокзалу. Запомнили, в какой он стороне?

— Вон туда, на северо-запад.

— Верно. Что ж, наша миссия в этом чертовом Диллингене увенчалась разгромным провалом. Но кто же мог знать...

— Мы не могли, — эхом откликнулся он, выглядывая за забор. — Сейчас пройдут еще трое упырей, и дальше дорога свободна минимум метров на двести.

— Отлично, — Виктор покрутил головой, разминая шейные мышцы. — Сможете быстро бежать, если понадобится?

— Постараюсь. Выбора-то нет.

— Есть. Если вы упадете или отстанете, я подхвачу. Вы единственный, кто умеет управлять локомотивом.

— Она вам так дорога?

— Кэти? — Виктор на секунду задумался. — Да, наверное.

— Время, — он подтянулся на заборе. Путь был чист.

Дождь скрадывал шаги, темно-серый пластик дороги пружинил под ногами, и они тихо миновали несколько улиц. Упыри скапливались ближе к центру, и на окраине их было мало.

— Та штука во дворике... — просипел на бегу Виктор, — думаете, внутри были отравляющие вещества? Мутагены? То, что превратило людей в... вот это?

— Я не знаю.

— Что если Ристоль бомбардировали еще сильнее? Что если там все еще хуже?

— Поищу код блокатора до следующей станции, — сказал он. — И еще до следующей. Этот поезд — старая модель, ему почти не требуется дозаправка. Если повезет, так можно ездить вечно. Всю жизнь. Я не знаю другого смысла, кроме этого. Никогда не знал.

— И где вы собрались брать еду?

— Я бы что-нибудь... — он оглянулся на бегу. — За нами погоня.

Это выглядело словно массовая пробежка, которую устраивали чиновники среднего ранга перед выборами, позируя в майках на фоне десятков бегунов. В здоровом теле — здоровый дух. Госслужащие с народом. Если только удалось бы нарядить народ в черные хлюпающие одежды. Впереди неслись три мелких упыря, сокращая расстояние до беглецов длинными прыжками. За ними ковыляла группа из дюжины или больше упырей покрупнее.

— Да что ж за день сегодня! — Виктор прибавил ходу и несся теперь заметно впереди, время от времени оглядываясь. Невозможно шагу ступить, чтобы не...

Тварь, притаившаяся за углом, прыгнула вперед смазанной перечеркнутой тенью и сбила его с ног. Виктор нелепо, вслепую махнул монтировкой. Металл зазвенел о дорогу. Сзади, визжа от возбуждения, приближались остальные. Тварь хрипела, таскала его по земле и била лапами.

Возможно, это хрипел Виктор.

Он приблизился, все время оставаясь за спиной упыря, перевел рычажок в нижнее положение и потянул спусковой крючок. Выстрелы звучали глухо, пистолет содрогался в руке, словно пытаясь вырваться, черная тварь дергалась и плевалась гнилой жижей. А потом упала и умерла.

Он с усилием сдвинул ее в сторону, вытащил неподвижное тело Виктора, взвалил на спину и побежал. Пробежка дышала вонючим дыханием в спину, но состав был уже совсем близко. На дороге оставались следы крови. Следов было много.

Кэти — умная девочка — дежурила на внешней площадке. Она молнией метнулась к лестнице, приняла — откуда и силы взялись в соплюшке? — бесчувственное тело и утащила его в вагон, пока он, шатаясь от напряжения, взбирался наверх. Упыри были уже рядом, в десятке метров. Он навел на ближайшую пистолет, но пистолет только разочарованно щелкнул, обнаружив пустой магазин.

Он потратил на рвавшую Виктора тварь последние шесть пуль.

Крыша и стены состава гудели от ударов черных лап, когда локомотив дрогнул, выбросил в воздух облако перегретого пара и тронулся с места. Герметичные вагоны и бронированная передняя часть не оставляли упырям шансов.

Они покинули Диллинген.

* * *

— Дьявольщина, — прошептал Виктор. — Сколько... крови. Сколько во мне... оказывается... крови.

— Молчи, — шептала, как заклинание Кэти. — Вик, только молчи. Тебе нельзя разговаривать. Лучше поспи.

Виктор хихикнул захлебывающимся всхлипом.

— Ты все-таки глупышка. Хоть и очень милая.

Они опустошили аптечку. Кровоостанавливающее, дезинфектант и антибиотики там были — но вместо живота у Виктора зияла сплошная красно-черная рана, из которой воняло смертью. Кэти крепилась и плакала попеременно. Виктор то впадал в забытье, то приходил в себя и скрипел зубами от боли.

Состав несся вперед, обгоняя дождь; солнце зашло, и в опускающейся темноте рельсы блестели как изменчивая лестница в небеса. Он то заходил в вагон, то возвращался в кабину, то выходил на площадку подышать. Топотавшие раньше по железу снаружи твари исчезли: то ли свалились под колеса, то ли спрыгнули сами. Ветер свистел мимо жестоким зимним хлыстом.

— Помнишь... когда было Первое Посещение? — прохрипел Виктор, когда он вернулся. Кэти заснула у его дивана, подложив под измятую щеку руки, словно принцесса из детского мультика. — Как все вокруг сходили с ума от ожидания? Как гадали, что будет теперь с миром? Все твердо... знали одно: теперь уже ничего не будет прежним. Рано или поздно контакт будет установлен.

— Это было очень давно, — сказал он. Час назад он сделал Виктору последнюю инъекцию обезболивающего. Ближайшие пять-шесть часов обещали быть спокойными. — Уже выросли взрослые парни и девушки, родившиеся после Посещения.

— Но мы же так ни хрена и не узнали, — влажно хихикнул Виктор. — И мир остался тем же, что и был: дрянным и кровавым местом. И ничего не изменилось. Мы словно дети, которых привели в театр, продержали два часа перед задернутым занавесом и сказали, что пора по домам. Никто ни хрена не понимает. И знаешь, что самое поганое? Никто и не хочет понимать. Всем насрать на инопланетян. Все едут по своим адресам... и всем насрать.

— Да, — сказал он.

Вагон дрогнул на рельсах. В небесах растекалось белесое зарево. Виктор попытался приподняться на диване, но сполз вниз после нескольких неудачных попыток.

— Черт возьми. Что там, мистер? Снова война? Снова бой? Наши ведут чертову последнюю битву с инопланетянами? Хоть что-то становится ясно?

— Я не знаю, — сказал он. Вспышки наверху затихли, но из-за густого слоя облаков казалось, что в небе больше чем одна луна.

— А и черт с ним, — выдохнул раненый и отвернулся к стене. Кэти заворочалась во сне и что-то пробормотала. Он тихо вышел.

Виктор умер ночью. Утром Кэти обнаружила, что проснулась рядом с мертвым телом, и у нее случилась истерика.

* * *

Часть 4

— Я должен был взять больше лекарств там, в Йоркпорте, в башне диспетчера. Там были антибиотики, немного, но были. Но я не взял их. Не подумал.

— Должен был подумать, — сказала Кэти. Она не плакала, но глаза у нее были красные. Кожа на лице высохла, натянулась и казалась нездоровой. Они ничего не ели уже больше суток. — Ты же машинист. Ты должен был подумать о людях, которых везешь. Это твоя работа.

— Работа машиниста — это не...

— Ты не взял лекарств — и теперь Вик мертв! Вы пошли на эту дурацкую вылазку, и теперь Вик мертв! Ты не рассказал мне об этих... тварях, не позаботился о нем — и теперь... Мы должны похоронить его, — внезапно сменила она тему. — Хоть это-то ты знаешь, как делать?

— Да, — сказал он. — Перед самым Саннилендом есть крохотный полустанок, я думаю остановиться там. Выйду, разведаю обстановку. И если все... мы управимся за час-другой. И будем в Ристоле, возможно, к вечеру.

— Ристоль, — сказала она. — Я всем говорила, что меня там встретят. Думала, что это такая клевая вещь — когда тебя встречают на вокзале. Что это делает тебя важной персоной. Что остальные будут тебе завидовать. Черта с два. Нет никакой разницы. Но было так приятно делать вид, что ты... что ты хоть кому-то нужна. Что тебя хоть кто-то ждет.

— Теперь это уже неважно.

— Ри-столь. Два дурацких слога. Ты уже бывал там?

— Несколько месяцев назад, пока не повел состав обратно. И не выходил дальше вокзала.

— Ох, — сказала она. — Я надеюсь, мы скоро прибудем в Ристоль. Этот поезд заставляет меня хотеть прыгнуть на рельсы.

Ночные вспышки больше не повторялись, и он не знал, хорошо это или плохо. Утреннее небо налилось жемчужной дымкой, в которой звенел ветер. Рельсы терялись в ней, ведя в никуда. Состав приближался к очередному месту назначения.