Тьерри

— Чёрт.

Стало очевидным, почему соотечественникам даже в голову не пришло воспитывать детей в духе Земли, хотя вместе они проводили всё время. Ими не овладела сверхидея, как сказал бы Эбиус, они просто знали, что юным крохам ничего не поможет. Им предстояло расти в самом настоящем первобытном племени, в силу обстоятельств, развивающемся в условиях прогрессивных декораций. Если бы не земляне, они бы так и сидели в своих пещерах, вписываясь в них идеально.

Интересно, как сильно удалось развить северный посёлок?

Подвыпившие негритянки периодически мелькали в коридорах. Вылавливая меня в комнатах, предлагали утехи с их мужьями (или рабами?) и я поверхностно рассматривала их предложения. Самым рослым на празднике был черноглазый мулат, металлические кольца у которого были надеты на кончики длинных ногтей. Он выглядел основательно и достаточно прочно, чтобы стерпеть любые "изыски", но дело было в том, что у меня даже отсутствовало время, чтобы воспользоваться подобным предложением.

В последний раз я заглянула в зал, когда пирушка заканчивалась. В колодках посреди зала стоял рыжеволосый мужчина, которого били плетками одновременно несколько женщин. Исполосованное рубцами тело представляло собой обтянутые кожей кости совершенно не способные на какое-либо сопротивление. Не евший несколько дней и уже покрытый коркой засохшей крови, сейчас он даже не кричал, держа глаза закрытыми. Во рту у него была странная масса из кровоточащего языка, дёсен и собственных жидкостей, стекающих с головы до самого подбородка. От каждого удара он чуть подавался вперёд. Глубокие порезы тут же открывали новые раны. Он едва дышал.

— "Что происходит?" — спросила у стоящей в дверях Одноглазой.

— "Беглый преступник. Женщины поймали его в лесах".

Некоторое время я следила за процессом, затем вытащив пистолет из секции в руке, выстрелила в потолок. Гогот тут же оборвался. Ну, пожалуй, шок удивления землян и аборигенов выглядел почти одинаково. Держа оружие при себе, я растолкала толпу и приблизилась к колодкам, освобождая пленника. Полумертвый, он не смог удержаться на ногах и повалился на колени, упираясь лбом мне в грудь. Высокий.

— "Он спас мне жизнь в лесу", — соврала, подхватывая его под руку. — "Разойдитесь".

Голос, искаженный системой, заставил всех поежиться. Для пущего эффекта включив подсветку энергоблоков, я потащила пострадавшего прочь из зала. Одноглазая и несколько приглашенных проводили меня жуткими взглядами. Умирающий тяжело дышал прямо в шлем всю дорогу до спальни, а его оголенные кости тяжело бились о мой доспех. Я искренне недоумевала, ведь судя по количеству повреждений, он должен был, как минимум, выть. Бросив пленника на кровать, я намеренно задела раны на спине. Молодой человек лишь громко выдохнул, продолжая держать глаза закрытыми. Достав инъектор, я вколола ему часовую дозу стабилизатора и только тогда мужик распахнул глаза и резко дёрнулся, отскакивая к изголовью.

— Угораздило же тебя во второй раз встретить... — пробормотала, наблюдая за тем как мужское тело медленно сползает обратно.

В тот день я посетила все дома в которых, по слухам, могли проживать потомки тех женщин, что ходили на амикханы когда жил Деррик. К сожалению никто из предков ныне живущих не вёл своё начало от моего брата. В одном из домов я только нашла небольшой гобелен с изображением Акхра-Омы, её сестры и их любимых мужей. Я интересовалась, как далеко расположено северное племя, на что получала расплывчатые, виртуозные ответы. К закату мной был просканирован весь замок. Женщина, назвавшая себя Акхимар, провозгласила меня новой хайар, а беглого преступника, к которому я якобы проявила благосклонность — первым фаворитом (ну, что за дурь?). Я не стала никому перечить, лишь попросила свод местных "законов" и какой-нибудь еды (не для себя, для рыжего).

Вывести "фаворита" из бессознательного состояния после операции по заживлению удалось не сразу, а уж если совсем честно — на второй день. Придя в себя, мужчина первым делом схватился за голову и застонал так, будто рожал двойню. Затем, всхлипнув и проморгавшись все же разглядел меня и замолк. Как же всё странно! Слова застряли у меня в горле. Зеленоглазый юноша на секунду напомнил мне брата, но таращился в мою сторону так, будто увидел нечто на протяжении всей жизни, приходящее к нему в кошмарах. Кожа его не была достаточно светла для того, чтобы мужчину здесь называли красивым, но года скорее определяли его как скоропостижно стареющего. Грубый разлет потемневших от крови бровей и очень нежные, белые ресницы в купе с беспорядочно стягивающими кожу шрамами, делали из него существо почти сюрреалистичное. Когда я придвинулась ближе, мужчина дёрнулся, щурясь от боли. Я вспомнила как думая, что умирал, этот забавный кадр шипел на меня в лесу. Был ли он таким же диким, как те танцоры в цепях?

— "Не бойся", — я расщелкнула браслет экзокостюма, до этого следивший за его статусом и мужчина тут же перевернулся, прижимая руку к простыням, будто его плоть горела и её следовало потушить. На глаза ему попалась собственная кисть, изрезанная чем-то во время праздника. Охнув, он на время забыл, что произошло и присев, начал разглядывать себя. У него были очень широкие, нетипичные для этих краев плечи и соответственно — очень массивная спина. Это было так странно, видеть хорошо сложенного, но худого человека, но я привыкла. Деррик был такой же комплекции — после смерти Алисы брат потерял четверть веса.

— "Как тебя зовут?"

Мужчина дёрнулся, перестав рассматривать обновленное тело и снова повернулся ко мне. Взгляд не поддающийся трактовке. Растерянный и в то же время собранный, решительный.

— "Ты — мой фаворит", — решила пойти по родным для него понятиям. — "Мне бы хотелось знать, как тебя зовут".

При слове "фаворит", молодой человек удивленно распахнул зеленые глазища, правда, всего лишь на секунду.

— "Это большая честь", — выдал сухо.

— "Так как тебя зовут?".

— "Так как Вам будет угодно".

Я слегка озадачилась. Это было так подозрительно, что этот мужик ни разу ни пикнул, пока я его зашивала. А чтобы травить женщин ядом, что по слухам он делал, при местных традициях — надо было иметь определенный склад ума. Мне очень хотелось, чтобы байки оправдались.

— "Это правда, что ты травил людей?" — спросила. — Ты можешь варить травы?".

— "Я умею делать много вещей".

— "Например, готовить снадобья?"

Мужчина склонил голову, избегая интересующей меня темы.

— "Ты вообще помнишь меня?" — оскорбилась. — "Я спасла тебя в лесу".

— "Это был не я", — быстрый, готовый ответ. — "Вы попутали".

— Издеваешься? — это я не смогла перевести. — Я на тебя два медпака извела.

Рыжий снова чему-то удивился.

— "Хотя бы скажешь из какого ты поселения?"

— "Южного".

— "И почему же ты оттуда бежал?"

— "Я оттуда не..."

— "Ты шёл с юга на север, хватит морочить мне голову!"

— "Я шёл в северное племя", — выдавил.

— "Так ты северянин?"

— "Нет".

Отлично. Хлопнув себя по коленям, я поставила перед нами на кровать миску с едой.

— "Ешь. Может, заговоришь, когда будешь сыт".

— "Я не голоден".

— "Я не предлагаю, я приказываю. Ешь".

Поджав губы, молодой мужчина взял из миски ломоть местного хлеба. Краем глаза, я заметила, как его внимание снова захватила излеченная ладонь. Медпак не всегда стягивал шрамы, но в данном случае, сработал идеально.

— "Так зачем ты шёл в северное племя?", — спросила, когда он схватился за чашку с водой.

— "Теперь это не имеет значения. Я ведь Ваш фаворит. Вы очень добры".

Складывалось впечатление, что этот малый ещё не конца отошёл от стабилизатора.

— "Доедай и выходи отсюда. Остальные скажут, что тебе де...".

Я не успела договорить, как мужик скрылся за дверью, а я, выругавшись, достала инъектор. Меня тошнило всю ночь, после чего я все же смогла задремать. Канал, фильтрующий второстепенные шумы перестал справляться с задачей на дефолтных настройках и уже к обеду я снова спустилась в общий зал. Гул стоял в частности из-за двух вещей — новой хайар, в лице меня и нестандартного фаворита, которого, на момент моего возникновения в зале, окружали все те мужчины, что жили здесь. Рыжий преобразился до неузнаваемости: белая рубаха с высоким воротом была украшена камнями, в ушах звенели серьги, на руках и ногах браслеты. Крутя кистями в процессе разговора, он то и дело акцентировал внимание на своих аксессуарах и настроив каналы передачи звука, я поняла, что он низким голосом опытного соблазнителя втирал публике, что это хайар подарила ему все эти цацки за незабываемую ночь любви. Не знаю почему стабилизатор не сработал — я рассмеялась, заставив мужиков повскакивать с мест. Только рыжий продолжал сидеть на мягкой подушке. В отличии от аборигенов он не верил в сказку про полу-богов ступивших на их землю. Его взгляд, адресованный мне, был привит от уважения или поклонения. Наверное, за такой здесь даже могли до смерти забить, кто знает?

Пройдя до своей скамейки, я велела всем заниматься своими делами, продолжая прослушивать ту часть зала, где сидели мужчины. В гареме все были младше рыжего как минимум на лет пять и смотрели на зрелого мужчину как на мудрого старца, делящегося с ними сокровенными знаниями. Не могла я так же не заметить, как цепко взгляд "фаворита" выхватывает еду, перемещающуюся по залу. Интересно, что если он действительно отравщик? Что если один из этих пирогов пропитан ядом? Я смотрела на мужчину в упор и хотя моё лицо скрывал шлем, рыжий чувствовал на себе чужой взгляд. Его спина была всегда напряжена.

Задумавшись, я сделала поиск по общей базе, но рыжеволосый был только один — мой Деррик.

Выбрать хаппу, местный вариант лошади, больше похожий на мини-динозавра с каштановой гривой оказалось сложно. У них, как сказал торговец, была своя индивидуальность и определенному характеру человека соответствовал особый подвид этих странных животных. Пустынные хаппу с песочными чешуйками служили хозяйкам с одинокой, черствой душой. Они становились не столько компаньонами, сколько партнерами и владельцам часто приходилось кормить хаппу не хуже чем себя. В обмен на это животное, обладающее гибким складом ума, могло доставить хозяйку куда угодно, отпугивая диких хищников и небольшие бандитские группы. Так же просто они могли выбраться из плена, только потому, что там их что-то не устраивало. Огненные хаппу, цвета почти ядовито-оранжевого выбирали в хозяева отважные, воинственные души. Обладая развитой челюстью и сильным хвостом, они были идеальными напарниками в бою. Болотные представляли собой флегматичных, зевающих рапторов в естественном камуфляже. Торговка сказала, что они прекрасно подходили лживым, изменчивым натурам в паре с которыми и раскрывались.

— "А этот?" — указала на чёрного в дальнем конце загона, к которому в спешном порядке, со свитой мужчин из гарема, приближался Рыжеволосый.

— "Этот рахкок, проклятый. Посадит на себя мертвеца".

Чёрный хаппу дико заржал, когда мужчина попытался дотронуться до него рукой. Белая рубашка, украшенная камнями, измазалась в грязи. Животное было совершенно диким.

— "Здоровым ваш фаворит будет!"

Поднимаясь в спальню тем вечером, я надеялась на тихую, спокойную ночь перед долгим путем, но застала странную картину. Рыжеволосый, отсутствующий в зале на ужине, лежал спиной на кровати совершенно нагой, закинув руки над головой. Пламя свечи проецировало его резко очерченным профиль на стену. Он смотрел в потолок, но краем глаза заметил меня и чуть улыбнулся. Я нависла над ним, пытаясь казаться угрожающей.

— "Я умру не скоро", — выговорил смело. — "Не в этом году и даже не в следующем. Хаппу рахкок никогда не врёт".

У меня кольнуло где-то в сердце. Так этот тон напоминал о младшем брате.

— "Вы не убьёте меня", — продолжил. — "Меня никто не убьёт".

— "А ты не думал, что это не мешает кому-то тебя избить?" — спросила.

— "Я могу стерпеть побои".

— "Не хочешь сказать, каким образом у тебя это получается?"

Мужчины открыл глаза, встречаясь взглядом с моим шлемом:

— "Я слишком стар для вас", — резко сменил тему. — "Как долго я буду фаворитом?"

Я не ответила, прислушиваясь к себе. Мужчина нахмурился, когда я велела ему убираться. Через минуту его в спальне уже не было, а я задула свечи и в последний раз упала на эту кровать. Все что бы я ни сделала для этого города, было бы бессмысленно. В теории, я не должна была распространяться о Земле, не могла вводить здесь технологии, совершенствовать поселение. Моя задача как экспериментального объекта семьдесят седьмой группы состояла в том, чтобы оттягивать аборигенов назад, пудрить мозги, как это делали наши мужчины и по возможности не дать городу вымереть, ведь кто знает сколько наших доберется досюда и как они перенесут местный климат и жизнь без привычных благ. Поддержание генетического разнообразия было необходимым и симбиоз с местным населением предполагался как мера поддержания популяции. Другое дело, что земляне несомненно должны были стоять во главе этой новой цивилизации. Тот же Ибрагим Рамси записал кучу уроков "обольщения народа", которые мог бы использовать авторитетный землянин. Я не хотела прожить так свои последние дни, а особенно — украшать их систематическим изнасилованием малоизвестного мужика, который бы раз в пару дней танцевал дикие пляски с букетом цветов в анусе и яблоком во рту. Мне следовало как можно быстрее покинуть точку. Запись я уже сделала, но значок оставлять побоялась — это был бы хороший идентификатор в случае если северное племя представляло из себя то, о чем думалось мне.

— "Куда вы?" — обеспокоилась Одноглазая.

Оседлать хаппу оказалось легче, чем земную лошадь — здесь они спали лежа, соответственно, были приучены подгибать лапы.

— "Хайрскваран велит мне отправиться в путешествие, которое в силах преодолеть только я", — кивнула женщинам на площади. — "Покидая город, я не обещаю вернуться, поэтому оставляю Акхимар статус хайар".

— "Но как же..."

— "Воля Хайрскваран не обсуждается".

Женщины загоготали, из зала на площадь выбежали и мужчины. К сожалению и счастью, они обсуждали не столько мой отъезд, сколько цвет шкуры хаппу на котором я сидела.

— "Мы можем что-то сделать для вас?"

Я пошарила взглядом по толпе, но не заметила рыжеволосого:

— "Проследите, чтобы моего фаворита ничего не печалило. Пусть он счастливо живёт".

Присвистнув, я направила своего "боевого коня" к северным воротам. Дорогу освещало блеклое пятно за тучевыми облаками. На севере от поселения располагались обширные поля с растущими волокнами. Это была странная форма жизни — дерево, обвитое длинными серыми нитями. Женщины собирали материал на выпирающие палки, прикрепленные к их талии, укладывая так, чтобы волокна распрямлялись. Поля находились в душной низине. Здесь не было ветра.

День или два мы с хаппу шли вперёд почти без остановки. Затем, когда лес сменился степью, стали делать перевалы. Животное, в первый раз показавшееся мне диким выглядело спокойным и отчего-то даже довольным, урча и елозя по траве вокруг ночного костра. На нас напали пару раз, существа которых я даже разглядеть толком не смогла — хаппу тогда громко зашипел, распрямив сложенные под грудной клеткой лапы и гнал хищников прочь, пока те не скрылись с линии горизонта. Я смотрела в небо и пыталась придумать какое-нибудь созвездие. Так прошел летний цикл и началась осень.