Тьерри

Новогодний подарок для читателей и вообще :)

От автора: тяжелы и долги были мои попытки найти матриархальный (Ф)ЛР где мужчины бы не тягали друг друга в гаремах, не служили бы ковриком для ног, занимались бы хоть какой-то деятельностью которая бы упоминалась помимо сношения. Всё, что находилось либо не соответствовало моим представлениям о прекрасном, либо было недостаточно проработано. Сознаюсь, что настрой, с которым я начинала сильно отличается от того, с которым я все это редактировала и заканчивала. Наверное, потому что с первых страниц мне виделась какая-то эротическая история... а я такие ведь не пишу. Это пусто и этого много, в процессе продумывания я поняла, что все это не имеет никакого стержня и гг должна думать совершенно о другом.

Пару лет назад я начинала писать повесть с названием "Воровка демона". Тамошние декорации и стиль для меня уже устарели, не получалось никак вычитать, но сюжетная драма... она переехала сюда.

У этой повести нет морали, нет межстрочного смысла. В чем-то это даже театр абсурда, случайности, досадной необратимости. Это история про то, что могло бы быть... но чего не будет.

Тьерри

— ФИО?

— Отказать.

— Место жительства?

— Отказать.

— Номерной талон обновлен до А6732, уровень доступа А+. Подпишите и ожидайте транспортёра в общем коридоре сектора D2.

Выкурив сигарету у дверей приемной, я швырнула её в урну и шагнула под арку. Никотиновый пар быстро растворился в воздухе под огромным потолочным экраном, транслирующем изображение стеклянной крыши, по которой бил дождь. Поправив капюшон плаща, я последовала по коридору уверенной походкой, отмечая признаки недавнего ремонта. Послевоенное городское планирование — четко продуманное, кишащее людьми и декорациями, пространство, всё больше напоминало аквариум. Полупрозрачные стены гарантировали безопасность и доступность, щиты-передатчики создавали иллюзию окружения. Как и любой другой город, которых ныне осталось не так много, мой был разделен на три уровня. Самый высокий, тот, что под куполом, ничем не отличался от поселений в которых жили наши предки. Высотные дома, похожие друг на друга, административные здания и зоны отдыха — там человек не просто существовал, он вел некогда привычный всем образ жизни. Средний уровень предназначался для спальных районов, офисных зданий и предприятий частного бизнеса. Там был самый низкий потолок — чуть больше пятидесяти метров, а с крыши некоторых построек можно было рассмотреть купол. На самом нижнем уровне, приближенном к земле, находилась промышленная зона. "Рабочая яма", как говорили. Там жил не один миллион людей, которым постоянно требовались еда и кров, но многие не могли этого позволить, так как число рабочих мест была равно одной сороковой от количества жителей. За счет положительной температуры земли в отрытом котловане климат здесь был мягкий, но воздух и уровень радиации почти не контролировались. Люди спали, ели и мочились на улице, если так можно было назвать пространство между плотно стоящими коробками. Везде стоял смрад гнили, испражнений и телесных нечистот. Наряду с криками младенцев, ором молодых детей и стонами женщин, слышалась мужская брань и старческий кашель. Мертвецов вместе с умирающими сжигали здесь же.

Почему, спросите вы, в городе, где люди могли жить в многокомнатных квартирах одни и отдаваться увлечениям, не заботясь о еде и воде, ежедневно сотнями гибли другие? Все просто — промышленники не входили в число населения. Города под куполом относились к энергосберегающим, а не потребляющим, поэтому у истоков изначально планировалась живая рабочая сила, однако затраты на ежедневную транспортировку персонала с уровня на уровень были чудовищны и со временем менять местоположение стало сложнее. Ввели билетную систему, затем лимит поездок на единицу времени, вплоть до того, что один человек мог покинуть свой уровень только раз в год, по уважительной причине или приглашению родственника. Каждый уровень обзавёлся медицинскими центрами и жильем, некоторое время все жили мирно, но сменилось поколение и между представителями разных жилищных условий сформировалась пропасть менталитета. Там, сверху, люди никогда не знали тяжелых времен. Архитекторы и планировщики городской среды создали рай без пробок, трущоб, недоступных для наблюдения мест и что самое главное — без преступности. Верхние уровни планировали вплоть до мельчайших деталей. Повседневные ошибки, совершаемые людьми, были подвержены быстрой корректировке. У каждого проживающего на втором и первом уровне была регистрационная карточка. Ни с чем подобным житель промышленного района, который к тому времени, уже не мог сопоставить условия своей жизни с чем бы то ни было, не сталкивался. Нас скопилось слишком много. Массовый расстрел бездомных со стороны властей вызвал непонимание и ответную агрессию. Бастующих на посту сменяли другие — рабочей силы никогда не было мало. Архитекторы пришли к идеальному, во всех пониманиях, решению — принудительной химической кастрации.

— Добро пожаловать на уровень два, сектор С2.

— Удачи.

— Удачи.

— Удачи.

Первым делом я пропустила вперёд тех, кто стоял сзади. Затем, подойдя к прозрачной капсуле в другом конце зала, поправила перчатки и ввела предполагаемый маршрут. Глаза болели от чрезмерного освещения, который, казалось, делал из меня чёрное пятно в белой пустыне. Второй уровень уже не имел ничего общего с "рабочей ямой". Архитекторов настолько не волновало благополучие промышленников, что они не заботились даже о виде переходных кабин на их уровень. Они напоминали грузовые лифты, железные, без вентиляции и с нерабочей кнопкой "SOS". Десять лет назад анти-промышленная группа расстреляла прибывших в сектор С рабочих, когда те выходили. Средства массовой информации умолчали инцидент на верхних уровнях, но у жителей "ямы" лопнуло терпение. Были сформированы отряды экстремистов. Смертники использовали свою единственную поездку, чтобы отомстить за родных и друзей.

— Вставьте ID карту или пригласительный талон ниже.

Это был замкнутый круг. Элита понимала, кто сидел на ядре их благополучия и не могла залить нас бетоном, как предложил один из жителей верхнего уровня в прямой новогодней трансляции. Такие как он не были достаточно квалифицированы, чтобы работать на промышленных предприятиях, да и не смогли бы, даже если бы их заставили. Блага сделали из них людей утонченных и бесполезных, стадо, готовое только критиковать и потреблять. Наверное, Архитекторы знали, что рано или поздно эта богемная ниша сгниет за ненадобностью, поэтому давали им возможность уезжать из города, в то время как промышленников держали взаперти.

— Добро пожаловать на уровень один, сектор А2. Местное время двадцать три часа тридцать две минуты. Температура воздуха +19 градуса по Цельсию. Влажность 45%. Вставьте ID карту или пригласительный талон ниже, затем укажите адрес назначения.

Мир под настоящим небом был красив. Не смотря на грозу, я различала цвета — серые тучи, укутывающее синее небо, сияние звёзд и естественная зелень местной растительности под многочисленными фонарями. Находясь на поверхности, даже Луна казалась непомерно огромной и давящей. Настоящий, пусть и отфильтрованный, чистый ветер.

— Осторожно, двери открываются. Место назначения. НИТК Транспортал, гейт А.

Как и все пострадавшие жители промышленной зоны, я тоже состояла в экстремистской организации, но не той, которая посылала людей подрываться наверх. Сила нашего формирования сосредотачивалась в анонимности: всеми возможными способами мы внедрялись в верхние отрасли с целью сбора информации и последующего захвата. Это многого стоило, хотя бы попасть наверх, не волоча за собой биографию бесплодного, обозленного человека, чьи родители скончались от голода. Стоило такому как мне получить доступ к чему-то важному, в бегущей строчке новостей можно было прочесть про смерть ужасного преступника, потере ценных данных или даже приостановлении работ над тем или иным объектом. У нашей молчаливой организации не было названия и определенного списка участников, наверное, потому, что любой родившийся в рабочей яме априори желал разрушить культивированный под куполом устой. У нас был лишь опознавательный знак — круг, перечеркнутый тремя косыми линиями. Когда-то людям даже делали татуировки-невидимки специальным токсином. Пока за них не стали усыплять.

— "Научно-исследовательская транснациональная корпорация "Транспортал" — наикрупнейшая компания, специализирующаяся на разработке и производстве космических аппаратов и вооружения, рада сообщить вам о начале приема заявок на добровольные эксперименты. Обязательное медицинское обследование по месту проживания. Денежное вознаграждение для семей или выплата наличными до востребования...".

В последнее время я все внимательнее следила за тем, что транслировали по городу. Противостояние унесло жизни двоих моих братьев и я чувствовала, что вот-вот потеряю третьего. Никто не бросил научные исследования. Весь этот шик, лоск и инновации, в которых погрязли верхние уровни, активно изобретались в стенах научно-исследовательской корпорации и контроль над ней, определенно, мог позволить нам управлять населением. Сами лучшие из нас ринулись в бой, предчувствуя триумф справедливости. Мой младший, Деррик, полез в Транспортал вслед за мной, но не подумал, что подопытные и ученые — это разные уровни доступа.

Гейт А не был так забит, как гостевой вход, который я с группой студентов осматривала несколько лет назад. Первая буква алфавита всегда имела приоритет, вот и здесь высаживались исключительно работники корпорации и одобренные экспериментальные объекты соответствующего класса. Деррик не мог быть здесь, его кровь и плохо завуалированное происхождение намертво пригвоздили его к Гейту В. Спускаясь раз в год в "рабочую яму", я надеялась получить хотя бы одну весточку, но уже совершеннолетний брат будто испарился. Бродить по палатам чужого сектора, разыскивая конкретного подопытного, было слишком рискованно, я понимала, что возможно, никогда его не увижу. Все, что мне оставалось — это изучать документацию проводимых в его блоке экспериментов и вылавливать на собраниях его кураторов.

Как я заметила раньше, города стали строить по типу куполов после крупномасштабной химической войны, которая губительно отразилась на природе, сначала искоренив, затем — развив нетипичные формы жизни. Дышать общим воздухом мы по-прежнему могли, но пережить укус мелких птиц или насекомых — нет. Транспортал давно перестал заниматься разработкой механизмов, восстанавливающую естественную среду обитания человека. Вместо этого, он фокусировался на строении космических судов и их последующем вооружении. Опустошенная Земля готовилась переселяться. Все было готово — корабли, пушки, военный экипаж. Но почему-то никто не двигался с места. Транспортал зазывал все больше и больше людей из разных секторов, фокусируясь на замысловатых, психологических экспериментах. Мужчин и женщин запирали в камерах, генерирующих реальности и тестировали на реакцию в различных ситуациях. Им ставили странные условия выбора наказания, смерти или подчинения. Ситуации, связанные с пиком ответственности. В виртуальной реальности они изучали чужой язык и обычаи.

Доктор Эбиус Акмали, курирующий сектор В, был гуманитарием. Психолог на практике, историк в душе, по его словам, он идеально подходил для "скачка во времени". Достаточно высокий и хорошо сложенный, благодаря спортивному блоку и генетической корректировке, он обладал чрезвычайно гибким умом и цепким глазом. При первой же встрече, я поняла, что он что-то заметил и сама дала понять, что вижу дальше приветливой улыбки. Доктор пообещал, что расскажет все, если я, вместе с ним, буду участвовать в эксперименте, назначенном на ближайшее время. Мол, все равно он исчезнет, а его место займет другой специалист.

Сектор В состоял из длинных коридоров, соединяющих сеть звуконепроницаемых боксов. Прогнав меня через пару тестов, Эбиус Акмали заверил остальных, что в большем я не нуждалась. Мы оформили брак и в силу вступила семейная программа. Изучая документы, я не могла не поразиться ухищренности и жестокости человеческого ума. Люди нашли планету, далеко-далеко, но та была уже заселена и они не знали насколько разовьются технологии коренных жителей, когда наши корабли выйдут в систему их планеты.

— Вероятность проскочить 7% и нет гарантий, что это будут цельные тела, — сказал Эбиус, — Наша задача — заселить или разбавить население планеты до того, как они обзаведутся серьезным оружием и сами выйдут в космос. В идеале — оттянуть их в развитии настолько, насколько это возможно. Сигнал с той стороны подавался лишь однажды. Женщина майор из одиннадцатой группы. Она так и не указала, в какой временной отрезок попала, хотя сделала очень много заметок относительно языка. При ней люди занимались собирательством и поклонялись женщинам.

— "Люди"?

— Гуманоиды. Очень похожие на нас.

— И сколько групп вы с тех пор отправили?

— Мы активируем "комнату" как только набирается сорок готовых. Один транслирующий аппарат на группу.

— Почему так мало?

— У нас нет средств и материалов для создания большего количества. Мы можем сильно понизить риски флота, дорогая. На борту будут сотни тысяч людей. По сути, почти все, что остались от Земли.

— Нас остались миллионы, — скрипнула зубами.

— Мы ничего не можем с этим поделать, — взяв мою руку, муж нарисовал на ладони невидимый круг с пересекающими его косыми линиями.

Вскоре я узнала, что Деррик покинул Землю в числе позапрошлой группы и мне стало на всё наплевать. В последний раз я спустилась в рабочую яму, чтобы попрощаться и сжечь те немногие вещи, что остались от семьи. Мы жили в металлическом боксе два метра на три, без электричества, без отопления. По обе стороны стояли трехъярусные койки с запыленными матрацами, в наволочке одной из подушек — обручальные кольца родителей. Пропустив их через цепь на шее, я скомкала немногие документы и открыв окно, провозгласила жилье на шестерых свободным. В день отправки нам был вживлен чип локального обнаружения, в случае если нас всех выкинет в одном отрезке времени.

— Эбиус.

— Да, дорогая?

— Что если не удастся подать сигнал оттуда?

В кромешной темноте комнаты доктор дал волю чувствам и рассмеялся:

— Вспомни свои корни. Главное — поставленная сверхзадача.

Это был последний в моей жизни разговор на родном языке.

* * *

Если это была Земля, то чересчур живая, но если другая планета — то слишком похожая на нашу до опустошения. Очутившись посреди жидкой трясины в неком подобии джунглей, я быстро сориентировалась и схватилась за ниспадающие толстые ветки, покрытые эпифитами. Ещё никогда не видела так много зелени в одном месте: влажную почву покрывали папоротники, цветущие кустарники и обросшие мхом камни, вверх тянулись худые деревья, соединенные между собой сетью лиан. Всякая поверхность здесь являлась домом для плодов и насекомых. Упав у ближайшего ствола и тем самым отпугнув нескольких лягушек, дрожащими руками я достала и использовала одну полоску аллергена. Местная жидкость не представляла для организма опасности — секунда, другая и я позволила себе облегченно вздохнуть.

— Есть кто? — включила аудио сообщение и активировала маячок.

По изначальной согласованности мы должны были идти на север и встретиться в определенном месте. В теории первый, добравшийся до точки, должен был разбить там лагерь или, в случае более предпочтительного места пребывания, оставить свои координаты и опознавательный предмет. Включив навигатор, я задала небольшую зону сканирования и начала постепенное движение в сторону ближайшего источник воды. В левом глазу высветились данные о планете. Плюс тридцать два градуса. Пониженное, но в пределах человеческой нормы, содержание углекислого газа. Продолжительность солнечных суток — восемнадцать часов. Год — пятьсот двадцать шесть дней. Не удивительно, раз новая планета пусть и походила на Землю, но не имела спутника и была в два раза меньше. Уже счастье, что сносно удерживала плотную атмосферу и содержала недра в горячем состоянии. Дойдя до ручья, я использовала ещё один аллерген на местной воде, собранных по пути плодах и пойманном насекомом. Ожидая пока просушится и подзарядится экзокостюм, перед сном снова включила голосовой транслятор и начала делать вычисления. При наличии минимальных препятствий и десятичасового отдыха в сутки, идти предстояло семь месяцев и четырнадцать дней. Все снаряжение заряжалось энергией солнца, но почему-то на новой планете аккумуляторы делали это очень медленно. Следовало вести себя осторожней на природе.

На следующее утро я двинулась в путь, поставив моторные функции экзокостюма на накопительный режим и, вооружилась палкой. Если честно, я не верила, что эксперимент с черным ящиком удастся. Эбиус мог солгать на счет женщины-майора, чтобы поднять нам боевой дух, а потеря брата легла на душу слишком тяжким бременем. Я совершенно не думала о том, что придется делать, оказавшись на Новой Земле, когда осуществлялся скачок и теперь, вышагивая среди дикой местности и рефлектируя о том, как же все не так, как представлялось, я испытывала сильное внутреннее замешательство. Конечно, всегда был маршрут следования, но ведь прыжок совершался не только через пространство, но и время. Мы могли вынырнуть в совершенно разных его отрезках, в разных местах. Ученые не стали заморачиваться, им это было даже на руку, с их планом о разбавлении местного населения. Я могла остаться не только одна на этой планете (это было не так уж и страшно), но и в окружении неизвестных носителей сторонней культуры, которые, возможно, ели нежданных гостей. Да и кто сказал, что я на Новой Земле, а не где-то ещё?

— Есть кто?

Я шла вперёд, а разумной жизни не было. По окончанию четвертой недели джунгли кончились. За это время мне встретились всего несколько безобидных представителей фауны в виде насекомых, мелких грызунов и нескольких отрядов птиц. В небольшом озере я набрала достаточно воды во второстепенные секции экзокостюма и смастерила корзину из срезанных прутьев для еды. Дальше следовала степь выжженной травы, уходящей за самый горизонт. Впервые за все путешествие я позволила себе снять шлем. Летний цикл подходил к концу.

Слабо верилось, что на таком прекрасном, нетронутом клочке земли уже не развелось нечто конкурентоспособное. Надеяться на координаты и "встречу выпускников" я считала глупым и по вечерам моим умом овладевал вопрос, когда я столкнуть с неизвестным и смогу ли выжить. Разумеется, нам дали оружие, но то, что находилось у меня в руках в момент скачка, самое мощное и эффективное, погрязло в трясине.

На третьем месяце пути я взобралась на свою первую в жизни гору и на какое-то время мысли о других цивилизациях меня покинули. У гор здесь была занятная особенность, при крутых и обрывистых склонах, они имели совершенно плоские вершины, обосновавшись на которой, я в течении недели имела честь лицезреть рассветы, закаты и изумительные в своем блеске звёзды. Мне казалось, что я, по меньшей мере, плыву в открытом космосе.

Помнится, став активными членами организации, я и мои отважные братья часто встречались, чтобы поделиться впечатлениями о том, что видели под куполами. После первого выезда Густав, наш старший, долго трепался о звёздах, облаках и механизме фильтрации воздуха. Уверял, что за купол все же можно выйти и подышать и что некоторые из "верхних" так и делают (избалованная молодежь). Ким, средний брат, опровергал его слова, возвышая безопасную архитектуру и плодоносящие деревья в ботаническом саду. Он нашёл себе девушку и планировал всё ей рассказать, после чего — начать жизнь сначала. Оба брата были потрясены и очарованы миром верхнего уровня, но огонь несправедливости с каждым годом выжигал их сердца все основательней. Смотря в небо Новой Земли сейчас и понимая, что это не те звезды, о которых любимые спорили, я ощущала, будто заново их теряю. Мои старшие братья умерли давно и воспоминания о них каждый раз утягивали меня на дно безвыходности и нищеты. Деррик был не таким. Он не помнил ничего и от этого терять его было в разы больнее.

А что если он был жив? Или ещё будет? Место встречи оставалось неизменным для всех посланных сюда групп. В скрытом кармане экзокостюма каждый испытуемый хранил жетон с инициалами. Если брат был там, то должен был оставить свой. Утопическая надежда не грела, но поддерживала во мне желание идти дальше. Навигатор подтвердил, что моховая тундра, простирающаяся за горами, будет окружать меня на протяжении ещё двух месяцев ходьбы в течении которых на эти земли упадёт первый снег. Потушив костёр, я продолжила путь.

Зимние месяцы были очень унылы. День — будто весь в тумане, а ночь и вовсе затканная тьмой. В дикой метели, к стеклу шлема часто прилипал снег, ноги все глубже уходили в сугробы. Моторика экзокостюма не помогала (да и заряжать его было не от чего) и максимум, что я могла сделать это пройти несколько километров в сутки, после чего, пасть жертвой усталости до следующего утра.

Когда начались леса, я уже не помню — плохо соображала из-за голода. Последний заряд навигатора ушёл на определение съедобной растительности под покровом снега, добыв которую я впала в спячку под сводом небольшой пещеры. Снег обернулся дождями. Заканчивалась зима. Под куполом никогда не было осадков. Стояло не то лето, не то осень — в среднем градусов двадцать, чтобы люди могли носить лёгкую верхнюю одежду и как-то разнообразить гардероб. Что такое осень, зима и весна, мы, конечно, знали по книгам, кино (в нашем веке воспроизводящем кадры посредству всех органов чувств) и прочей мультимедийной информации. Но чтобы самому оказаться в центре событий и понимать, что — не имитация, а настоящее... Это дорого стоило.

Придя в себя, я вылезла из пещеры и ещё несколько недель заряжала экзокостюм, изучая местную растительность. Мне довелось увидеть несколько странных травоядных размером с руку. Они были почти лысыми и молниеносно исчезали в земле, прокапывая ямы. Я бы предпочла зажарить одного из них, но побоялась, что в одно прекрасное утро меня окружит целая стая. Продвигалась я небрежно — впереди ещё сотни километров.

За одним из деревьев лес резко кончился. Навигатор отчитался, что пшеничный луг имел ровную, прямоугольную форму и какое-то квадратное строение в самом центре. Вооружившись ножом, я двинулась к нему про себя моля высшие силы о самой примитивной ступени развития аборигенов. К моему сожалению, в сердцевине поля находилась небольшая глиняная постройка с соломенной крышей во дворе которой кто-то колол дрова. Подкравшись максимально близко, я разглядела чернокожую женщину в длинном, тряпичном платье. Она была выше меня ростом и не имела характерных негроидной расе людей черт лица. Волосы её были прямы и собраны в косу, ноги босы. Крепкими руками она ловко управлялась с топором, пока в доме позади неё раздавался праздный гул. У дверей хижины, на горке из досок сидел мальчик лет семи. Рядом с ним, туго привязанный верёвкой к деревянному столбу, бородатый мужик чистил картошку.

Молча пройдя мимо и выйдя из колосьев, я активировала функции экзокостюма и невзирая на слякоть, буквально понеслась вперед, подальше от обжитого места.

Последующие несколько недель, система помогала мне с повторами предполагаемого варианта местного языка. Впереди снова начинались поля — огромные разноцветные блоки. Обойти их просто так было невозможно, да и не к чему — там росли плодоносящие деревья. Крадучись и запасаясь едой, я старалась мысленно себя успокоить. Все-таки тут были развитые люди. Не охотники, не собиратели... Пшеничное поле это ведь не лёгкое мотыжное производство, да и глинные дома — не пещеры. У таких вместо охотничьих обществ могли быть военизированные группы. Свои законы, свои устои, кто знает, насколько человечные. Проходя через луга и плантации, мне уже не второй и не третий раз встречались хижины. И это было бы не так страшно, если бы у каждой двери, подобно сторожевой собаке, на веревке не сидел один, а бывало и двое мужчин. Иногда они делали что-то по хозяйству, но чем дальше я продвигалась, тем бессмысленней становилось их времяпровождение. Последний вовсе спал на земле, пока женщина в поту косила траву.

От поедания яблока меня отвлёк сторонний шум. Черная тень промелькнула между деревьев у реки. Бросив еду, я надела шлем и спряталась за камень. Система зафиксировала учащенное сердцебиение, быстрые шаги и последующие брызги. С кашлем войдя в воду, неизвестный дико заорал. Решив, что тот в опасности, я выглянула из-за камня, но, не увидев никаких внешних признаков врага, снова спряталась. Наверное, лежащего на боку гуманоида попросту сжирали пираньи на мелководье (хотя мне не показалось, что в ручье водилась рыба). Это был мой шанс, пусть не препарировать иноземца, но хотя бы изучить структуру его тела. Просканировав ближайшие сто метров, я немного успокоилась и покинула укрытие, когда крики прекратились. Гуманоид лежал без сознания, рукой прикрывая лицо. Торопливый ручей бил ему в спину. Как я и предполагала, никакие рыбы в сцене не участвовали, он просто залетел в воду с изодранными в кровь ступнями и повалился, теребя другие свежие раны. Полоска аллергена дала отрицательный результат на заболевания, но и дураку было понятно, что иноземец скоро отойдёт на тот свет. На запястьях и шее следы от зажимов уже гноились, голова была пробита, в боку торчала стрела. Её вид на секунду вызвал приятные ассоциации — на Новой Земле ещё не изобрели стрелковое оружие.

Гуманоид был не совсем таким, как люди с плантаций. Рыжеволосый, менее крепкий, без бороды и с железной серьгой в левом ухе. Скорее мулат, чем чернокожий. Мне вспомнился Деррик после его первой неудачной вылазки — загорелое лицо всмятку, грудь в крови, руки трясутся. Да, по сути, чужеземец выглядел как обычный человек после нападения. Перевернув на спину, я задрала его тряпки, обмотанные вокруг талии. Открыла рот, чтобы рассмотреть зубы. Приподняла веки. Такие могли жить под куполом в каком-нибудь другом городе.

— Ну, и ну, — поднялась с колен.

Никак раб беглый. Дожил до тридцати на верёвке и решил попытать счастье в лесах. Его можно было понять. Если здесь царил матриархат, о котором нас предупреждали, мужикам приходилось несладко. Когда я развернулась, чтобы продолжить путь, мужчина неожиданно схватил меня за голень.

— "Стой", — прохрипел на своем языке.

Я замерла, повернув голову на голос. Гуманоид смотрел на мой шлем во все глаза, игнорируя ярко палящее в его сторону солнце. Железная серьга мерцала среди его волос подобно драгоценному камню. Со лба, заливая глаз, текла кровь.

— "Стой", — повторил.

Не было повода волноваться. Экзокостюм мог выдержать не один рукопашный удар, а снять его у аборигена мозгов не хватит. Экипировка обхватывала слой кожи пятисантиметровым панцирем, снаружи я больше походила на робота, чем человека.

Я развернулась, соглашаясь на контакт, но это было все, что человек хотел мне сказать. Попытавшись охватить мою ногу сильнее, он пискнул и забился в судорогах. При каждом гортанном вопле мышцы его живота сильно сокращались. Не жить ему, как не посмотри.

Вернувшись на берег, я подобрала яблоко и некоторое время держала его в руке. Сложно уйти, когда знаешь, что человек не желает тебе зла. Что он — жертва. Но какое право я имела вмешиваться в местные события? Было ли это разумно, помогать случайному встречному, умирающему в лесу? Снова придя в себя, мужчина что-то бормотал, пока я возилась с медпаком. Лицо у него блестело от пота, на висках пульсировали вены. Но даже если бы он был трижды при смерти, я бы смогла вернуть ему жизнь.

Когда я достала инъектор, гуманоид внезапно затих. Закрыл глаза и усмехнулся, кривовато и облегченно. Получив укол, немного помолчал, но совсем скоро вскрикнул, дернувшись от прокатившегося по организму транквилизатора. Смотря на меня, он скалился, шипел, сжимал кулаки, как какое-то дикое животное, но то и дело падал щекой на мель, ведь мышцы всего тела потихоньку расслаблялись. Почти беспомощного, я оттащила его на траву и начала обрабатывать раны. Гуманоид шумно дышал, будто испытывал боль, но я-то знала — это все из-за неизвестности. Вскоре мужчина вырубился сам.

Бросать пациента в таком состоянии мне не хотелось, наверное, потому что я до сих пор сомневалась, правильно ли поступила, потратив ценный запас. Просканировав округу, я припала к камню и принялась ждать. Задремала. Наутро гуманоида след простыл.

Последние двадцать миль до точки меня преследовало странное чувство, будто впереди ждёт опасность. Весна заканчивалась, на землю снова ударила жара. Луга встречались почти постоянно и все чаще были связаны друг с другом протоптанными дорожками. Глиняные хижины заменялись двухэтажными домами. Навигатор подтвердил, что впереди плотность жилых участков будет только расти. Играя с ножом, я шла вперёд, напевая народные песни.

* * *

Это было что-то невероятное и мало чем отличалось от Земли в период позднего средневековья, подумала я, наблюдая из-за кустов за тем как идущий с плантаций караван, тянется в сторону огромного поселения. Город находился в долине, на свежем воздухе, но простирался далеко-далеко вперёд, будто идущий следом лес был его парковой зоной. По видимому периметру отсутствовали укрепления, вдали постройки скрывал туман. Чернокожие люди шныряли по дороге почти ежечасно. Не было ни единого шанса пройти средь бела дня в экзокостюме, так что, вооружившись электромагнитным пистолетом, я вошла под покровом ночи. Туманные, грязные улицы с отдельно стоящими трех-двухэтажными домишками тянулись в бесконечность. Подсвечиваемые фонарями вывески и плакаты теребил теплый ветер. Полупустые бочки с водой в тени узких проходов пахли плесенью. Это была какая-то первобытная, искаженная Земля. Подходя к тому или иному элементу окружения, мне казалось, что я имею полное представление о том, что это такое, но каждый раз ошибалась. После первого поворота мне вовсе причудилось, будто все это — декорации, а я снимаюсь в фильме. У них были даже "лошади". Стояли в специальных загонах, вытягивая за ограждение длинные, чешуйчатые головы. Пришлось переключить костюм в скрытный режим, чтобы не выдать себя свечением энергоблоков. Повезло, что люди в это время суток сидели по домам.

Я шла вперёд всю ночь, хотя могла обойти поселение, ведь точка находилась куда дальше. Мне было интересно узнать, что из себя представляют враги, если таковыми их можно было назвать. Город оказался большим и чем дальше я продвигалась, тем больше он разрастался, увеличивая и размер своих построек. Конечно, не обошлось без сюрпризов. В очередной раз поворачивая, я чуть не наткнулась на сидящих на улице мужиков. Недовольные или попросту сонные, они сидели рядом со столбами к которым были прикованы железными цепями и смотрели на землю. Если приглядеться, такой столб был у каждого дома.

С рассветом я едва успела спрятаться среди ящиков рядом с расчищенной площадью. За какие-то полчаса на рынок сбежались сотни людей. Темнокожие, реже — мулаты. Продавалось буквально все, от еды до одежды и наколенных дров. Ближе к полудню полная женщина вышла на помост посреди площади и закричала, призывая всех приблизиться. Вслед за ней поднялись несколько голых мужчин и юношей, обхваченные за пояса верёвками. Торговка уговаривала людей купить их и стоили они, за исключением юного светловолосого мулата, столько же, сколько глиняная ваза.

Когда настала ночь, я снова двинулась дальше. Город был огромен и вскоре надо мной нависли каменные постройки. В этой части поселения дома стояли на более значимом расстоянии друг от друга, будто огороженные личным пространством. Навигатор подсказывал, что некоторые из них ещё и укрыты деревьями. Элитный спальный район, сказал бы житель купола, но здесь это, наверняка, было нормой... Впереди раздался хлопок. В полутьме я разглядела маленькую фигурку, перебегающую из дома в дом. Мне в ноги покатились фрукты.

— "Земнерин"! — заорал женский голосок, хозяйка которого уже била в дверь, — "Земнерин"!

Я побежала закоулками. Ужасный крик девочки, походивший на ультразвук, быстро подхватили. То тут, то там зажигались огни, на улицу вывалились люди со свечами. Прикованные к столбам мужики рвались из цепей, как бешеные собаки. Огромный город мне показался до жути маленьким для игр в прятки. Наплевав на всё, я активировала моторику и дала дёру по главной улице. Будь крыши крепкими, могла бы поскакать по ним, энергозатратно, но все же вариант. К сожалению, местные покрытия наверняка не выдержали бы веса меня вместе с экипировкой.

— "Земнерин"!

Сначала мне показалось, что они кричат "землянин", но система знала лучше. В смешанной толпе женщин было больше, чем мужчин и некоторые из них держали на весу странные приспособления, вроде огромного сачка. Пыхтя и выкрикивая какие-то слова, они пытались обрушить на меня эти устройства и совсем скоро, я почувствовала, что терпения, чтобы обежать их всех, у меня не хватит.

— Чёрт, — один из них все-таки пригвоздил меня к земле.

Гул вокруг был бесподобен. Меня ударили несколько раз чем-то очень тяжелым. Наверное, бревном. И не поднимая сачок, потащили внутрь одного из домов. Система слегка барахлила, пытаясь сопоставить лица всех присутствующих с членами моей группы. Прихожая здесь напоминала дом старой избы, но в ней мы не задержались. Едва сачок отлетел в сторону, поверх экзокостюма была обмотана толстая верёвка. Меня потянула в спальню какая-то женщина.

Последующие минут десять я не могла описать адекватно. Заставив меня лечь на кровать, женщина разделась и уже голая пыталась снять с меня снаряжение. Конечно, ей это не удавалось и она пыхтела от досады, тряся перед моим шлемом своей огромной грудью. Вспомнились анекдоты про первобытных людей, как они били дубинками женщин, которых потом оттаскивали в пещеры. Только в этом случае полы поменялись.

Насладившись картиной сполна, я оттолкнула аборигенку и разорвав верёвку снова вышла на улицу, выбив застекленное окно. Гуманоиды до сих пор толпились вокруг дома и завидев меня загалдели с новой силой. Гонка продолжалась.

У самого выхода из поселения, уже на рассвете, женщины спустили с цепей рвущихся мужиков. Это меня сильно позабавило. Самцы гуманоидов были напористы и бежали не останавливаясь до самого заката. Я даже подумывала оторвать себе одного, чтобы взять анализ крови, но потом вспомнила, что аналитические модули в системе экзокостюмов гражданских заменяли дополнительными блоками питания.

Ночью удалось скинуть псов с хвоста. Началась полупустыня.

Дневное светило, которое, к слову, было значительно старше нашего Солнца, беспощадно палило песчаные холмы, проглядывая даже через затемнение шлема. Сильный, горячий от нагретого воздуха ветер, кропотливо переносил золотистые крупицы и мелкие камни. Кое-где виднелись ветки высохших кустарников и низкорослых деревьев. Пробегали мелкие ящерки. Меня бы могли легко заметить на близком расстоянии, но вдали отражающая анти-детект система экзокостюма скрывала замечательно, благо, ему было от чего заряжаться.

Я никогда особо не вникала в то, как Транспортал вычислял пригодные для тестовых экспериментов объекты, но знала о существовании звезды Новой Земли задолго до того, как открыла первый документ о скачках. Технологии наших космических кораблей предполагали возможность приближения к аналогам Солнца и последующей зарядкой от них. Собственно, установление местонахождения близнецов нашего светила и было одним из способов определения возможности существования рядом обитаемой планеты. Звезду Новой Земли мы изучали так же тщательно как другие, коих было немного, но моя команда никогда не интересовалась отчетами других штабов. Это было так странно, думать о чем-то настолько глобальном, в душе борясь за жизни миллионов людей под километрами ниже. Что с ними сейчас? В каком я вообще отрезке времени? Даже думать об этом было бессмысленно.

Не прошло и двух недель пешего пути, как я снова подходила к очередному поселению. Это выглядело совершенно иначе, чем "деревня озабоченных попуасов". Постройки были изначально каменные и город окружала высокая, толстая стена. Выходя из частично выгоревшего, голого леса под разными углами, я так и не смогла понять, где её можно было преодолеть. Канализационные стоки были незначительны по своим размерам, входов было только два. Навигатор подсказывал, что точка находилась внутри. Каких-то шестьсот метров.

Обосновавшись на одном из деревьев, я настроила зум на огромных воротах и в течении недели наблюдала за тем, что и как говорят люди, чтобы получить возможность войти. Как бы это ни было банально, но закон здесь действительно лежал на стороне женщин. Им было достаточно мелькнуть на горизонте, чтобы услышать скрип распахивающихся ворот. Некоторые из них, ведущие за спиной рабов, могли ещё покрикивать, если слишком долго ждали, а мулатки вовсе заставляли своих "псов" мочиться на стены. Я спрашивала себя, знали ли эти люди о нас, раз наша точка сбора располагалась в их городе? Возможно, там внутри находились живые земляне? Мертвые? Похороненные?

Местное солнце сильно нагревало кожу. Тяжело дыша и фыркая, я делала вид, что сложенный за плечом в мешок экзокостюм ничего не весит, а украденное с бочки соседской пшеничной труженицы платье — моё собственное.

Судя по звукам, ворота начали открываться ещё когда я только вышла из леса и закрылись сразу за моей спиной, будто выхода назад не предоставлялось. Прикинув, куда можно отлучиться, чтобы переодеться, я пошла подворотнями. Мрачные каменные крепости и коттеджи с витражными стеклами, обтянутые мхом пахли стариной и были необычайно компактными, но не смотря на уйму укромных уголков, жизни внутри этих стен было ещё больше и я так и не смогла переодеться. Привязанные к кольцам дверей мужчины были везде, но в этом поселении не были похожи на хищных зверей. Опрятно одетые и без признаков бороды, они мирно склоняли головы перед проходящими, а чьи дома выходили на главные улицы, играли на музыкальных инструментах. Светловолосых мулатов здесь было очень много, на самых представительных мужчинах звенели украшения из металла и камней. Тот рыжий, умирающий парень, наверное, был родом из этого города. Здесь аборигенки, в платьях чуть более элегантных, чем у меня занимались тяжелой работой, пахали на стройках и торговали на рынке. Некоторые, в настоящих военных доспехах из кожи, курсировали вдоль улиц с заточенными костяными ножами. Маленькие дети, в легких рубахах выносили помои.

— Не хочет ли молодая госпожа сильного и покладистого раба, чтобы тот носил её мешок? — спросил торговка с помоста.

Эта была внушающая ужас женщина: высокая, как потолки в жилых коробках и широкоплечая, как истинный борец. Держа в руке плеть с острыми зубцами, она стояла на лестнице к помосту, окидывая взглядом толпу. На правой руке у неё была выжжена длинная линия — не то шрам, ни то местный вариант татуировки.

Я покачала головой, но продолжила следить за торгами. На лежавших в первом ряду утопленных мужиков было мало спросу. Они были грязными и вонючими как свиньи. Но на тех, что стояли позади, облокотившись друг на друга, многие положили глаз. Совершенно нагие и худые, с руками сжатыми кандалами посередине, они явно выглядели получше, хотя явно недоедали.

— "Арша! Ты обещала завезти кухонных умельцев!"

— "Есть один", — кивнула на стоящего сзади чернокожего. — "Молодой арх который будет готовить вам хлеб и радовать слух игрой на акмачи! Всего десять ааматов!"

— "Десять! Это почти столько же, сколько новый горшок!"

— "Десять и не ааматом меньше! Сегодня особая партия! Два архана и один зайвхан!"

— "Зайвхан? Где?"

— "Продала утром за триста ааматов! Так, что не скупитесь! Этот арх шёл с ним на одной верёвке!"

— "Беру!"

Стоящая рядом с помостом негритянка в черном платье протянула работорговке какой-то сверток, заглянув в который, последняя удовлетворенно кивнула и забравшись наверх отцепила одного пленника. Выражение лица мужчины при этом ничуть не изменилось. Он будто занял себя какими-то внутренними задачами. Покупательница рывком стащила его с пьедестала и повела прочь.

Вживленный в руку чип не мог послать мне вербальный сигнал без шлема и я просто ходила вслепую, рассматривая иноземный быт. Не обкрошилась бы нанесенная на тело грязь до вечера.

* * *

Местом встречи, по заверению навигатора, было огромное пятиэтажное каменное здание в самом центре города. Честно, на первый взгляд в этом было мало логики, но ошибиться не представлялось возможным, так как на всю высоту одной из стен спадал белый герб с черным, перечеркнутым обручем организации. За час до заката из дома вышла молодая негритянка и, отцепив сидящих у входа мулатов, увела их внутрь. Охраны не осталось, ничего не мешало мне выбить дверь. Только что делать потом? Я не знала.

Внутренности замка напоминали музейный блок в Центре Культуры: много картин и мелких экспонатов под витринами. Их старинное оружие, предметы быта, вышивки. Не так уж они отличались от нас, не так уж далеко их завела эволюция. Обратившись к навигатору, я поняла, что на звук выбитой двери уже сбегается народ. Коридоров было много и все они вели в разные комнаты. Я могла кружить сколько угодно, но, в конце концов, меня бы поймали.

— "Стоять", — навела на завернувшую в проход женщину пистолет.

Это была одна из тех груд мышц, что патрулировали улицы. Огромная, чернокожая с правым глазом, затянутым бельмом. Оценив моё оружие, аборигенка сильнее сжала костяной нож и замахнулась им, толкая меня назад.

— "Земнерин не причинят вреда. Идите в зал за вашей спиной".

Все бы хорошо, но там находилось самое большое помещение первого этажа, где без нас, по заверению навигатора, прибывало человек двадцать. Поняв, что я не собираюсь делать как велено, негритянка провела серию выпадов. Чертыхнувшись, я выбила дверь в зал плечом и чуть не столкнулась с чьим-то телом в белой рубахе.

— "Земнерин!" — тут же заорал кто-то под самым ухом.

— "Земнерин!"

— "Хайрскваран!"

Я ослепла. Система забарахлила, в ушах запищало сразу несколько каналов передачи информации. Казалось, сами своды замка крушатся под дикими воплями, а меня куда-то уносит течение. Разодетые в светлые тряпки с глубокими вырезами, мужчины побросали гусли и рванули в мою сторону, оглушая так, что по экрану пошли полосы. Грохнувшись на пол, я ловила удары в бок, плечи, пах, но страшнее всего ощущались толчки в шею, где шлем соединялся с костюмом. Нигретянка пыталась оторвать нападавших, кричала, но мужчин было больше и некоторые из них, в давке, даже запрыгнули мне на живот, продолжая колотить ногами. У них были совершенно ошалелые, испуганные лица людей, оказавшихся перед смертельным выбором. Один из них орал кому-то, чтобы они придержали двери, другой искал "что-то острое". Я попыталась скинуть их с себя, но подняться из позиции лёжа в экзокостюме, порой было сложновато даже без дополнительного веса. Система отрапортовала о второстепенных повреждениях в районе третьего энергоблока.

-"Прекратить!"

Громкий приказ прокатился волной по залу и уже в следующую секунду разодетые мужики и юноши попадали на колени, бросая оружие. В помещение поспешно влетели три женщины. Две молоденькие в серых платьях, похожих на ночные пеньюары и та, что заговорила, феноменально высокого роста с горящим факелом. Остановившись рядом со мной и старательно щуря глаза, она отдала приказ двум негритянкам и те подняли меня под руки, таща за троицей. Перегруженная система нормализовалась и дала отрицательный результат, закончив сопоставление. Моих соотечественников в зале не было.

Все три женщины быстро взобрались на скамью, стоящую в конце зала. Негритянки, помедлив, поставили меня на колени, так что мой шлем почти упирался в их ноги. Девушки в платьях выглядели так, будто только что вскочили с постели.

— "Земнерин"... — неожиданно вздохнула одна из них, поправляя чёрные волосы. — "Это первый житель чёрного неба за двадцать лет, не так ли?".

Вторая девушка закивала и активно краснея, начала сжимать пальцами платье. Обе были совершенно чернокожи, широкоплечи, но зеленоглазы. Другая, среднего возраста и, скорее всего, их мать, представляла собой обычную местную аборигенку. Мужчины сзади шуршали одеждами. Один из них, на коленях, подполз к креслу и начал ластиться щекой к ногам старшей. И глазом не моргнув, та ударила мужика наотмашь сапогом и гуманоид мешком свалился на бок, прикрыв кровоточащий нос рукой. Аборигенка продолжала внимательно рассматривать меня, будто могла увидеть саму суть:

— "Я — Акхимар. Старшая в роду Земнерин", — обратилась ко мне, буравя взглядом черноту шлема. — "Хайрскваран прислал тебя мне в помощь и награду. Назови же своё имя и сними доспех".

Я не была сильно ранена, но от многочисленных толчков и помехов, голова стала очень тяжелой. Что за чертовщина? Эти женщины знали, что экзокостюм — это доспех, а я — пришла из космоса. Образование посёлка на этой точке было явно неспроста, но какую же ахинею придумали мои предшественники, чтобы до умов аборигенов не дошла суть нашей экспедиции?

Две молоденьки девушки схватились за руки, будто вот-вот должно было начаться землетрясение. В зале образовалась гробовая тишина, нарушаемая, разве что, треском факелов. Мужчины, стоявшие на коленях сзади, походу даже дышать боялись. Вздохнув, я взвесила все за и против, и решила подчиниться, сняв только шлем. Введя голосовую команду и цифровой код, я дезактивировала сцепления в районе шеи. Со знанием дела, одна из негритянок помогла мне приподнять и опустить прибор на камень.

— "Какой красивый!", — тут же встрепенулась одна из девушек и, приблизившись ко мне, обхватила мои щеки вспотевшими ладонями. — "Волосы как шкура хаппу и глаза цвета озёр! Хайар, он даже красивее чем наш отец Ибрагим!".

Вторая девушка покраснела ещё сильнее, но то же потянулась ко мне, касаясь чёлки. Я посмотрела на старшую женщину и нашла то, что искала. Трезвый, задумчивый взгляд. Пальцы первой воздыхательницы раздвинули мои губы, она пришла в восторг от белых зубов, а покопавшись в голове — едва ли не пищала от запаха ароматизатора. Её сестра лишь тяжело дышала.

— "Сними всё остальное", — сокрушенно пробасила их мать и я поняла, что та в курсе моего положения.

Введя код, я отстегнула сначала руки, затем ноги. Избавляться от торса, главного источника энергоблоков не хотелось, но пришлось. С каждым новым, сложенным на землю элементом снаряжения первая девушка испытывала такой приступ похоти, что я едва могла устоять на коленях. А когда на землю опустился торс, аборигенка вовсе потеряла всякий контроль и, повалив меня на пол, начала искать застежку гидро-оболочки. Я снова глянула на старшую женщину, она что-то говорила своей младшей дочери.

— Так, хватит, — схватив пистолет из наручного блока, я оттолкнула аборигенку и сама села сверху. — "У вас тут что, вообще"...

Толчок сзади прямо у основания черепа. Деформированное в пространстве мужское лицо. Темнота.

* * *

Сознание возвращалось постепенно, накручивая шум в голове, будто турбины самолёта. Сквозь тонкие веки я различала, как из угла в угол бегают тени, покачивая своими отростками, не то головами не то руками. Горло сдавливало от рвотного позыва, шею кололо десятками маленьких иголок, но я держалась, вздрагивая лишь тогда, когда неизвестные подходили слишком близко. Это были фигуры мужчин и женщин, скопившихся вокруг широкой кровати со свечами в руках. Чернокожие и не очень, они нависали надо мной подобно членам спиритического сеанса, взывающим к умершему духу. Что происходило, что они собирались делать? Когда очередная рука попыталась дотронуться до меня, я дёрнула обладателя конечности на себя, сжимая его шею в сильном захвате. Нечто в моих руках тут же затряслось и скукожилось, что-то пища. Я просила доспех, отчаянно моргая и не успокоилась, пока экзокостюм не опустили рядом.

Грубо оттолкнув заложника, оказавшегося костлявым подростком, я определила среди кусков снаряжения наручники и введя код, достала инъектор. Лошадиная доза стабилизатора заставила меня блаженно закатить глаза. По коже лёгкой конвульсивной дрожью прошли мурашки. Ладонью утерев кровь, тянущуюся из носа, я сняла неизвестного происхождения тряпку с шеи и начала быстро защелкивать на себе элементы снаряжения. Чем меньше контакта с местными микробами — тем лучше. Надев шлем, я запустила диагностику и поморщилась. Как не вовремя.

— "Двигайтесь, двигайтесь!"

Толпа расступалась предо мной. Я начала обследовать замок, выламывая все двери и замки, ища хотя бы какой-нибудь признак пребывания здесь землян. Комната где меня держали, находилась рядом с жилой опочивальней с одиннадцатью спальными местами. Когда я влетела внутрь, сидящие в белых рубахах мужчины, явно готовившиеся ко сну, вскочили на ноги, а затем синхронно упали на колени. Система выявила один знакомый элемент.

— "Откуда у тебя это"? — схватила за подбородок мулата, на шее которого висел значок семьдесят шестой группы И.Рамси.

— "От отца", — пропищал молодой человек, поднимая голову. — "Хайар хочет, чтобы я отдал ей его?"

Система вывела на левый экран портрет инжеренера-технолога Ибрагима Рамси. За неимением нужного модуля пришлось сравнивать парнишку на глаз. Что-то в них было общее, овал лица и нос — идентичные. Я решила, что это возможно и отпустила парня.

— "Ибрагим Рамси дошёл до этого дома? Как давно? Он жив?"

— "Отец умер семь зим назад..."

Я поморщилась. Семь зим назад, а ведь моя группа следовала за его.

— "Мне нужны его личные вещи. Это все, что осталось?"

— "В сундуке хайар должно быть больше! Туда кладут все вещи рода Земнерин!" — осмелев, парень поднялся с колен, — "Я отведу вас в башню, он там!".

Пока мы шли, я все же успевала сканировать второстепенные помещения. Это были спальни и на нескольких молодых людях, помимо того, что вёл меня, висели металлические значки. Одиннадцать, если уж совсем точно.

— "Вот он!", — парень опустил небольшой, но тяжелый ящик к моим ногам. — "Это сундук Рода. Вы, как и ваши предшественники, найдёте все ответы там".

Выставив мальчишку за дверь, я подпёрла её тяжелым комодом и расположилась на каменном полу. За выбитым окном башни садилось солнце. Я пробыла без сознания как минимум десять часов.

— Чёрт, — я открыла сундук и из него тут же поднялась горка бумажных писем и информационных накопителей, насильно запихнутая в последний момент. Закусив губу, я открыла все инфо-порты на руках и просканировала каждое письмо, снося в единую базу. На дне сундука валялись ещё значки и два вышедших из строя энергоблоков. Включив запись с первого носителя, я начала сносить в базу инициалы.

Род Земнерин, правящий в городе, действительно имел отношение к землянам. Поселение вокруг точки возникло три тысячелетия назад, когда хитрыми манипуляторскими путями один из соотечественников, которого закинуло в далекую эпоху мезозоя, соблазнил женщину-вождя качевного племени, заставив ту поверить, что это место — священное. Он поведал ей, что, если она и её народ укорениться здесь, в награду ей, Хайрскваран, тутошний бог, время от времени будет посылать светлокожих мужчин, подобно ему, её потомкам. Мозгов у леди-вождя было немного, поэтому она быстро согласилась, ведь раньше её народ в принципе не видел светлых людей и лик землянина, которого они перефразировали в "земнерина", было очень легко отожествить с проявлением высших сил. После проведенной хитрой схемы наши мужики, действительно цепочкой достигали точки, подкрепляя миф о сошедших с неба волей Хайрскварана земнеринах. Община росла и процветала — наши товарищи некоторое время прогрессивно влияли на качество построек и образ жизни.

Дифференциация по внешнему признаку привела к делению социальных слоев. Чем чернее была кожа, тем дальше человек жил от дома людей посланных богом. От брака земнерин и местных (архов) рождались мулаты (арханы) разной степени шоколадности, самой светлой девочке по наследству доставался дом, а самого светлого мальчика старались отдать под крыло Земнерин, в общий гарем, где периодически, наследницы рода (хайар) выбирали своим будущим детям пятьдесят процентов генофонда. Для правящей семьи было очень важно поддерживать светлость кожи и глаз — главные отличия землянина от здешнего аборигена. Раз в несколько лет, однако, женщины рода избавлялись от стареющих гаремников (в возрасте тридцати — тридцати пяти лет), отдавая их в приближенные дома к родственникам или в семьи людям, где кто-то отличился. Таким образом формировалась местная "элита".

Архи, к слову, были мельче и изящней представительниц "слабого" пола, не говоря уже о послушании, поэтому многие из наших мужиков просто матерились, записывая свои эпосы на ценные информационные носители. С ними обращались лучше, чем с аборигенами, не морили голодом, не избивали до смерти, но и никаких прав не давали. Малочисленные мужчины в племени имели до нельзя примитивные задачи — радовать слух, взор и тело сильной женщины. Едва появляясь и понимая, что к чему, наши принимались навешивать лапшу на уши местным аборигенкам, чтобы хоть как-то поднять себя в их глазах и основательно опустить коренных неандертальцев. Однако публичные унижения и чрезмерно активная сексуальная жизнь, порой с половиной женщин посёлка, все равно становились стилем их существования и многие просто умирали, не дожив до тридцати. "Сундук земнерина" доказывал, что таких на планете побывало шестьдесят восемь. А количество женщин, дошедших до точки, было равно семи.

Первое появление землянки две тысячи лет назад было очень неожиданным событием, так как аборигены считали, что жители чёрного неба посылаются во служение их хайар, соответственно — могут быть только мужчинами. Однако наши хитрые мужики, присутствующие в то время, провели параллель между хворающей правительницей и появившейся землянкой. Мол, наши женщины приходят на замену по воле Хайрскварана. Именно наши соотечественницы первыми упомянули о соседних племенах, предполагая, что те сформировались благодаря архам, из-за нищеты покинувших племя во времена белых людей. Соседи развивались медленно, что не помешало нашим укрепить постройки камнем и обнести город стеной. У них была полная свобода действий, власть и авторитет.

Не смотря на извилистые дорожки к мирному существованию, соотечественники отзывались о здешнем матриархате как о системе чрезвычайно подходящей для нашей сверхзадачи. Они утверждали, что когда придёт много белых женщин или мужчин, местные сами согласятся служить им. Так, примерно два тысячелетия после основания посёлка в местном обиходе появилось понятие "любимый муж" — отец самой светлой девочки и просто "муж" — отец девочки-арханки. Первый был наделен определенными правами, вёл быт внутри дома своей женщины, прислуживал малолетней дочери и в дневное время суток мог покидать стены жилища, привязав себя длинной верёвкой к столбу неподалеку. Несколько веков длина шнура даже обозначала насколько именно конкретный мужчина был важен для семьи. Позже, когда были открыты рудники, мужей стали выделять драгоценными камнями.

" — Мне повезло, можно сказать, сразу заделал своей шоколадке отменную зеленоглазую, лисицу, — вещал уставший голос Деррика и я зажмурилась, от резкой боли в груди. — Акхра-Ома даже пообещала не отдавать меня своим двоюродным сёстрам из соседнего дома. Но родные по-прежнему ходят. Шведская семья, блин. Всё болит... Что бы сказала Алиса?...".

" — ... А у меня ведь сестра в Транспортале. Учёная она. Куратор наш все говорил, что я смогу её увидеть, но потом будто забыл. Да и я забыл... А сейчас вспоминаю и думаю, зачем оставил? Как она там? У нас два брата было. Один погиб при теракте, другой в тюрьме повесился. Мы все из Организации, — хохотнул. — Кого это волнует теперь?".

"— ... Иногда мне кажется, что я на Земле. Отправился на курорт в другой город. С уклоном под старину. Все сложнее становиться изъясняться... Уже одиннадцатый год тут. Время так медленно тянется. Я научился играть на местной балалайке, акмачи, и делать браслеты из шнурков и камней. С Акхра-Ома у нас уже четыре девочки. Младшая, Деррха очень похожа на мою сестру... наверное, и на мать. Они вроде на одно лицо были. Интересно, как она там?".

"— Родилась двойня. Мальчики. Оба темнокожие. Утопили....".

"— Ибрагим Рамси, семьдесят шестая группа, инженер-технолог. Добрался нормально, выбросило недалеко".

"— До меня последним был Деррик Зайворо! Полтора века назад! Мы с ним были в одной группе, если вместе в столовке. Акхимар, правнучка двоюродной сестры его "жены", сказала, что его похитили во время нападения на город. Хайар и детей убили на месте. Сегодня видел гостей из северного племени и были среди них рыжие. Акхимар почти объявила войну, а я не знаю радоваться или нет. Жаль, что не застал парня... хотя какой он парень, сто с лишним лет!".

"— Ибрагим Рамси, третья группа. Что-то подхватил. Наверняка венерическое. Костюм не распознает. Не хочется помирать в тридцать четыре-то года. Дочь младшая за мной бегает постоянно, что с ней будет?".

Вытащив накопитель из слота, я посветила себя реорганизации вещей в сундуке. Затем, будто забыв, что только что делала, перевернула контейнер и принялась заполнять его по-новой. Деррик дошёл. Мой младший брат. Мой рыжеволосый, молчаливый Деррик. Копия отца, помощник матери. Единственный ребёнок в нашей семье, который не помнил бесчеловечные зачистки нижнего уровня. Он умер. Смертью братьев или родителей, своей девушки Алисы, забравшейся под пресс перерабатывающей машины или от старости, человека познавшего жизнь. Почувствовав нехватку кислорода, я открыла экран и перед глазами всё поплыло. Деррик не только умер. Он страдал.

— "Где другие доспехи?" — спросила, вывалившись из башни. — "Доспехи других земнерин".

— "Утеряны, все кроме одного моя хайар", — ответила одноглазая негритянка.

— "Как?"

— "Говорят, что их похитили, моя хайар".

— "Вместе с Дерриком Зайворо?"

— "Да".

Снова почувствовав головокружение, я прислонилась к стене:

— "Северное племя...Что у них с инфраструктурой?"

— "С чем?" — не поняла негритянка.

— "Какие у них дома? Их город тоже за стеной?"

— "Он похож на наш", — ответила уклончиво.

Ещё бы ему не подходить на наш.

— "Здесь есть кто-нибудь, кто был в том племени?"

— "Нет", — ответ звучал твёрдо.

— "То есть вы даже не знаете кто там хайар?"

— "Последний раз, когда люди северного племени пришли сюда, от города почти ничего не осталось. С тех пор им запрещено здесь появляться".

— "Они ничего не оставили когда были здесь?"

— "Только трупы".

Я пошла исследовать замок дальше. Как и сказала негритянка, они ничего не оставили. Современные технологии и функции экзокостюма позволяли записывать информацию не только на маленькие накопители, но и на почти незаметные для человеческого глаза маячки, которые бы на обговоренной чистоте вещали сигнал. Замок был чист и тих, но если бы те люди хотели, они бы дали понять, что точка сбора изменилась. Экзокостюм Ибрагима тоже оказался гражданским — все секции в нем были идентичны моим.

От звериной дозы транквилизатора уже через несколько часов я ощущала себя наполнителем для тела не испытывающим ничего кроме бесконечной апатии. Пока я рыскала по верхним этажам, в главном зале замка был объявлен "амикхан" — местный аналог застолья, где женщины в компании мужчин сначала напивались, затем устраивали жуткую вакханалию. Если бы не стабилизатор, я бы, пожалуй, расстреляла там всех. Два десятка мужчин, приглашенных на амикхан не только ели с руки и облизывали пальцы своих женщин, но и делали совершенно противоречащие любой моральной этике вещи. В попытках развлечь негритянок, обтянутые общей веревкой, музыканты изображали диких животных, имитируя сцены погони, побоев и сношений. Крича как ненормальные, скакали вокруг стульев с пучками веток в заднем проходе и поводьями во рту. Дико ржали, когда их секли, подставляя лица для пощечин и молчали, когда женщинам вздумывалось использовать их с целью продолжения рода (безопасный секс тут ещё не придумали). Сын Ибрагима и ещё несколько арханов танцевали то, что довольно сильно напоминало стриптиз (не могла сказать точно так как подобного рода заведения под куполом предназначались для людей с определенным уровнем достатка и репутации). Их смуглые тела, прикрытые цепями, извивались прямо напротив скамьи, прогибаясь порой настолько сильно, что это уже становилось неприличным. Было сложно сказать, нравилось ли им происходящее, наверное, потому что мимика аборигенов чем-то мимолетно отличалась от нашей. Бывало, сделав грациозный пас рукой, они оборачивались, чтобы окинуть взглядом зал. Ничего кроме гениталий не напоминало мне о их мужском начале.

— Чёрт.

Стало очевидным, почему соотечественникам даже в голову не пришло воспитывать детей в духе Земли, хотя вместе они проводили всё время. Ими не овладела сверхидея, как сказал бы Эбиус, они просто знали, что юным крохам ничего не поможет. Им предстояло расти в самом настоящем первобытном племени, в силу обстоятельств, развивающемся в условиях прогрессивных декораций. Если бы не земляне, они бы так и сидели в своих пещерах, вписываясь в них идеально.

Интересно, как сильно удалось развить северный посёлок?

Подвыпившие негритянки периодически мелькали в коридорах. Вылавливая меня в комнатах, предлагали утехи с их мужьями (или рабами?) и я поверхностно рассматривала их предложения. Самым рослым на празднике был черноглазый мулат, металлические кольца у которого были надеты на кончики длинных ногтей. Он выглядел основательно и достаточно прочно, чтобы стерпеть любые "изыски", но дело было в том, что у меня даже отсутствовало время, чтобы воспользоваться подобным предложением.

В последний раз я заглянула в зал, когда пирушка заканчивалась. В колодках посреди зала стоял рыжеволосый мужчина, которого били плетками одновременно несколько женщин. Исполосованное рубцами тело представляло собой обтянутые кожей кости совершенно не способные на какое-либо сопротивление. Не евший несколько дней и уже покрытый коркой засохшей крови, сейчас он даже не кричал, держа глаза закрытыми. Во рту у него была странная масса из кровоточащего языка, дёсен и собственных жидкостей, стекающих с головы до самого подбородка. От каждого удара он чуть подавался вперёд. Глубокие порезы тут же открывали новые раны. Он едва дышал.

— "Что происходит?" — спросила у стоящей в дверях Одноглазой.

— "Беглый преступник. Женщины поймали его в лесах".

Некоторое время я следила за процессом, затем вытащив пистолет из секции в руке, выстрелила в потолок. Гогот тут же оборвался. Ну, пожалуй, шок удивления землян и аборигенов выглядел почти одинаково. Держа оружие при себе, я растолкала толпу и приблизилась к колодкам, освобождая пленника. Полумертвый, он не смог удержаться на ногах и повалился на колени, упираясь лбом мне в грудь. Высокий.

— "Он спас мне жизнь в лесу", — соврала, подхватывая его под руку. — "Разойдитесь".

Голос, искаженный системой, заставил всех поежиться. Для пущего эффекта включив подсветку энергоблоков, я потащила пострадавшего прочь из зала. Одноглазая и несколько приглашенных проводили меня жуткими взглядами. Умирающий тяжело дышал прямо в шлем всю дорогу до спальни, а его оголенные кости тяжело бились о мой доспех. Я искренне недоумевала, ведь судя по количеству повреждений, он должен был, как минимум, выть. Бросив пленника на кровать, я намеренно задела раны на спине. Молодой человек лишь громко выдохнул, продолжая держать глаза закрытыми. Достав инъектор, я вколола ему часовую дозу стабилизатора и только тогда мужик распахнул глаза и резко дёрнулся, отскакивая к изголовью.

— Угораздило же тебя во второй раз встретить... — пробормотала, наблюдая за тем как мужское тело медленно сползает обратно.

В тот день я посетила все дома в которых, по слухам, могли проживать потомки тех женщин, что ходили на амикханы когда жил Деррик. К сожалению никто из предков ныне живущих не вёл своё начало от моего брата. В одном из домов я только нашла небольшой гобелен с изображением Акхра-Омы, её сестры и их любимых мужей. Я интересовалась, как далеко расположено северное племя, на что получала расплывчатые, виртуозные ответы. К закату мной был просканирован весь замок. Женщина, назвавшая себя Акхимар, провозгласила меня новой хайар, а беглого преступника, к которому я якобы проявила благосклонность — первым фаворитом (ну, что за дурь?). Я не стала никому перечить, лишь попросила свод местных "законов" и какой-нибудь еды (не для себя, для рыжего).

Вывести "фаворита" из бессознательного состояния после операции по заживлению удалось не сразу, а уж если совсем честно — на второй день. Придя в себя, мужчина первым делом схватился за голову и застонал так, будто рожал двойню. Затем, всхлипнув и проморгавшись все же разглядел меня и замолк. Как же всё странно! Слова застряли у меня в горле. Зеленоглазый юноша на секунду напомнил мне брата, но таращился в мою сторону так, будто увидел нечто на протяжении всей жизни, приходящее к нему в кошмарах. Кожа его не была достаточно светла для того, чтобы мужчину здесь называли красивым, но года скорее определяли его как скоропостижно стареющего. Грубый разлет потемневших от крови бровей и очень нежные, белые ресницы в купе с беспорядочно стягивающими кожу шрамами, делали из него существо почти сюрреалистичное. Когда я придвинулась ближе, мужчина дёрнулся, щурясь от боли. Я вспомнила как думая, что умирал, этот забавный кадр шипел на меня в лесу. Был ли он таким же диким, как те танцоры в цепях?

— "Не бойся", — я расщелкнула браслет экзокостюма, до этого следивший за его статусом и мужчина тут же перевернулся, прижимая руку к простыням, будто его плоть горела и её следовало потушить. На глаза ему попалась собственная кисть, изрезанная чем-то во время праздника. Охнув, он на время забыл, что произошло и присев, начал разглядывать себя. У него были очень широкие, нетипичные для этих краев плечи и соответственно — очень массивная спина. Это было так странно, видеть хорошо сложенного, но худого человека, но я привыкла. Деррик был такой же комплекции — после смерти Алисы брат потерял четверть веса.

— "Как тебя зовут?"

Мужчина дёрнулся, перестав рассматривать обновленное тело и снова повернулся ко мне. Взгляд не поддающийся трактовке. Растерянный и в то же время собранный, решительный.

— "Ты — мой фаворит", — решила пойти по родным для него понятиям. — "Мне бы хотелось знать, как тебя зовут".

При слове "фаворит", молодой человек удивленно распахнул зеленые глазища, правда, всего лишь на секунду.

— "Это большая честь", — выдал сухо.

— "Так как тебя зовут?".

— "Так как Вам будет угодно".

Я слегка озадачилась. Это было так подозрительно, что этот мужик ни разу ни пикнул, пока я его зашивала. А чтобы травить женщин ядом, что по слухам он делал, при местных традициях — надо было иметь определенный склад ума. Мне очень хотелось, чтобы байки оправдались.

— "Это правда, что ты травил людей?" — спросила. — Ты можешь варить травы?".

— "Я умею делать много вещей".

— "Например, готовить снадобья?"

Мужчина склонил голову, избегая интересующей меня темы.

— "Ты вообще помнишь меня?" — оскорбилась. — "Я спасла тебя в лесу".

— "Это был не я", — быстрый, готовый ответ. — "Вы попутали".

— Издеваешься? — это я не смогла перевести. — Я на тебя два медпака извела.

Рыжий снова чему-то удивился.

— "Хотя бы скажешь из какого ты поселения?"

— "Южного".

— "И почему же ты оттуда бежал?"

— "Я оттуда не..."

— "Ты шёл с юга на север, хватит морочить мне голову!"

— "Я шёл в северное племя", — выдавил.

— "Так ты северянин?"

— "Нет".

Отлично. Хлопнув себя по коленям, я поставила перед нами на кровать миску с едой.

— "Ешь. Может, заговоришь, когда будешь сыт".

— "Я не голоден".

— "Я не предлагаю, я приказываю. Ешь".

Поджав губы, молодой мужчина взял из миски ломоть местного хлеба. Краем глаза, я заметила, как его внимание снова захватила излеченная ладонь. Медпак не всегда стягивал шрамы, но в данном случае, сработал идеально.

— "Так зачем ты шёл в северное племя?", — спросила, когда он схватился за чашку с водой.

— "Теперь это не имеет значения. Я ведь Ваш фаворит. Вы очень добры".

Складывалось впечатление, что этот малый ещё не конца отошёл от стабилизатора.

— "Доедай и выходи отсюда. Остальные скажут, что тебе де...".

Я не успела договорить, как мужик скрылся за дверью, а я, выругавшись, достала инъектор. Меня тошнило всю ночь, после чего я все же смогла задремать. Канал, фильтрующий второстепенные шумы перестал справляться с задачей на дефолтных настройках и уже к обеду я снова спустилась в общий зал. Гул стоял в частности из-за двух вещей — новой хайар, в лице меня и нестандартного фаворита, которого, на момент моего возникновения в зале, окружали все те мужчины, что жили здесь. Рыжий преобразился до неузнаваемости: белая рубаха с высоким воротом была украшена камнями, в ушах звенели серьги, на руках и ногах браслеты. Крутя кистями в процессе разговора, он то и дело акцентировал внимание на своих аксессуарах и настроив каналы передачи звука, я поняла, что он низким голосом опытного соблазнителя втирал публике, что это хайар подарила ему все эти цацки за незабываемую ночь любви. Не знаю почему стабилизатор не сработал — я рассмеялась, заставив мужиков повскакивать с мест. Только рыжий продолжал сидеть на мягкой подушке. В отличии от аборигенов он не верил в сказку про полу-богов ступивших на их землю. Его взгляд, адресованный мне, был привит от уважения или поклонения. Наверное, за такой здесь даже могли до смерти забить, кто знает?

Пройдя до своей скамейки, я велела всем заниматься своими делами, продолжая прослушивать ту часть зала, где сидели мужчины. В гареме все были младше рыжего как минимум на лет пять и смотрели на зрелого мужчину как на мудрого старца, делящегося с ними сокровенными знаниями. Не могла я так же не заметить, как цепко взгляд "фаворита" выхватывает еду, перемещающуюся по залу. Интересно, что если он действительно отравщик? Что если один из этих пирогов пропитан ядом? Я смотрела на мужчину в упор и хотя моё лицо скрывал шлем, рыжий чувствовал на себе чужой взгляд. Его спина была всегда напряжена.

Задумавшись, я сделала поиск по общей базе, но рыжеволосый был только один — мой Деррик.

Выбрать хаппу, местный вариант лошади, больше похожий на мини-динозавра с каштановой гривой оказалось сложно. У них, как сказал торговец, была своя индивидуальность и определенному характеру человека соответствовал особый подвид этих странных животных. Пустынные хаппу с песочными чешуйками служили хозяйкам с одинокой, черствой душой. Они становились не столько компаньонами, сколько партнерами и владельцам часто приходилось кормить хаппу не хуже чем себя. В обмен на это животное, обладающее гибким складом ума, могло доставить хозяйку куда угодно, отпугивая диких хищников и небольшие бандитские группы. Так же просто они могли выбраться из плена, только потому, что там их что-то не устраивало. Огненные хаппу, цвета почти ядовито-оранжевого выбирали в хозяева отважные, воинственные души. Обладая развитой челюстью и сильным хвостом, они были идеальными напарниками в бою. Болотные представляли собой флегматичных, зевающих рапторов в естественном камуфляже. Торговка сказала, что они прекрасно подходили лживым, изменчивым натурам в паре с которыми и раскрывались.

— "А этот?" — указала на чёрного в дальнем конце загона, к которому в спешном порядке, со свитой мужчин из гарема, приближался Рыжеволосый.

— "Этот рахкок, проклятый. Посадит на себя мертвеца".

Чёрный хаппу дико заржал, когда мужчина попытался дотронуться до него рукой. Белая рубашка, украшенная камнями, измазалась в грязи. Животное было совершенно диким.

— "Здоровым ваш фаворит будет!"

Поднимаясь в спальню тем вечером, я надеялась на тихую, спокойную ночь перед долгим путем, но застала странную картину. Рыжеволосый, отсутствующий в зале на ужине, лежал спиной на кровати совершенно нагой, закинув руки над головой. Пламя свечи проецировало его резко очерченным профиль на стену. Он смотрел в потолок, но краем глаза заметил меня и чуть улыбнулся. Я нависла над ним, пытаясь казаться угрожающей.

— "Я умру не скоро", — выговорил смело. — "Не в этом году и даже не в следующем. Хаппу рахкок никогда не врёт".

У меня кольнуло где-то в сердце. Так этот тон напоминал о младшем брате.

— "Вы не убьёте меня", — продолжил. — "Меня никто не убьёт".

— "А ты не думал, что это не мешает кому-то тебя избить?" — спросила.

— "Я могу стерпеть побои".

— "Не хочешь сказать, каким образом у тебя это получается?"

Мужчины открыл глаза, встречаясь взглядом с моим шлемом:

— "Я слишком стар для вас", — резко сменил тему. — "Как долго я буду фаворитом?"

Я не ответила, прислушиваясь к себе. Мужчина нахмурился, когда я велела ему убираться. Через минуту его в спальне уже не было, а я задула свечи и в последний раз упала на эту кровать. Все что бы я ни сделала для этого города, было бы бессмысленно. В теории, я не должна была распространяться о Земле, не могла вводить здесь технологии, совершенствовать поселение. Моя задача как экспериментального объекта семьдесят седьмой группы состояла в том, чтобы оттягивать аборигенов назад, пудрить мозги, как это делали наши мужчины и по возможности не дать городу вымереть, ведь кто знает сколько наших доберется досюда и как они перенесут местный климат и жизнь без привычных благ. Поддержание генетического разнообразия было необходимым и симбиоз с местным населением предполагался как мера поддержания популяции. Другое дело, что земляне несомненно должны были стоять во главе этой новой цивилизации. Тот же Ибрагим Рамси записал кучу уроков "обольщения народа", которые мог бы использовать авторитетный землянин. Я не хотела прожить так свои последние дни, а особенно — украшать их систематическим изнасилованием малоизвестного мужика, который бы раз в пару дней танцевал дикие пляски с букетом цветов в анусе и яблоком во рту. Мне следовало как можно быстрее покинуть точку. Запись я уже сделала, но значок оставлять побоялась — это был бы хороший идентификатор в случае если северное племя представляло из себя то, о чем думалось мне.

— "Куда вы?" — обеспокоилась Одноглазая.

Оседлать хаппу оказалось легче, чем земную лошадь — здесь они спали лежа, соответственно, были приучены подгибать лапы.

— "Хайрскваран велит мне отправиться в путешествие, которое в силах преодолеть только я", — кивнула женщинам на площади. — "Покидая город, я не обещаю вернуться, поэтому оставляю Акхимар статус хайар".

— "Но как же..."

— "Воля Хайрскваран не обсуждается".

Женщины загоготали, из зала на площадь выбежали и мужчины. К сожалению и счастью, они обсуждали не столько мой отъезд, сколько цвет шкуры хаппу на котором я сидела.

— "Мы можем что-то сделать для вас?"

Я пошарила взглядом по толпе, но не заметила рыжеволосого:

— "Проследите, чтобы моего фаворита ничего не печалило. Пусть он счастливо живёт".

Присвистнув, я направила своего "боевого коня" к северным воротам. Дорогу освещало блеклое пятно за тучевыми облаками. На севере от поселения располагались обширные поля с растущими волокнами. Это была странная форма жизни — дерево, обвитое длинными серыми нитями. Женщины собирали материал на выпирающие палки, прикрепленные к их талии, укладывая так, чтобы волокна распрямлялись. Поля находились в душной низине. Здесь не было ветра.

День или два мы с хаппу шли вперёд почти без остановки. Затем, когда лес сменился степью, стали делать перевалы. Животное, в первый раз показавшееся мне диким выглядело спокойным и отчего-то даже довольным, урча и елозя по траве вокруг ночного костра. На нас напали пару раз, существа которых я даже разглядеть толком не смогла — хаппу тогда громко зашипел, распрямив сложенные под грудной клеткой лапы и гнал хищников прочь, пока те не скрылись с линии горизонта. Я смотрела в небо и пыталась придумать какое-нибудь созвездие. Так прошел летний цикл и началась осень.

Расстояние, которое мы покрыли за сорок три дня пути, предполагало наличие хоть какого-то населенного пункта, но его не было. Когда степь кончилась, мы напоролись на широкую реку уходящую вдаль. Моста не было видно, дно проваливалось на тридцать два метра — я начала рубить бревна для плота. Хаппу спокойно сидел на песке, давая понять, что никого поблизости нет.

Конечно, в жизни я никогда не сталкивалась с задачей сооружения плота — на Земле не осталось безопасных рек, только подземные источники, которые строго фильтровались. Но энциклопедические знания никуда не делись и закончив перевязывать брёвна длинными листьями прибрежного растения, я решила устроить себе небольшую передышку. Местная вода была странной, не совсем привычной, будто разбавленный кисель, а песок какой-то мягкий и теплый, даже там где его не доставало солнце. Впервые за многие месяцы, сняв экзокостюм, я открыла для себя целый мир, где даже звук казался более объемным. Здесь все было не так как в городе и даже не так как фильмах про старую Землю. Человечество изобрело видео-фильтры для повышения яркости и чистоты цвета, но на этой планете они и без того были совершенны, складываясь в удивительные переливы.

Я вспоминала "природу" окружавшую меня под куполом. До четырнадцати лет — это был плакат из медицинского центра, где девушка в халате держала в руках цветущий кактус. Затем, в баре у Джонсона, что лепил документы, таким как я — настоящий горшок с фиолетовыми фиалками. Это была настоящая редкость и дикость — держать цветок без капсулы, на столе, как элемент декора. Джонсон пользовался замешательством пришедших, проворачивая какие-то махинации. Вспоминая мой первый день в том закуренном зале, хотелось смеяться: я так испугалась табачного дыма, хотя всю жизнь прожила с помойкой под дверью. В двадцать один год, когда я внедрилась в ещё незначительный штаб в Транспортале, я стала посещать общественные места верхнего уровня. Не потому что они мне нравились, того требовала личина среднестатистического гражданина. Джонсон пробил мне однокомнатную квартиру в одном из ульев. Это было кристально чистое помещение успокаивающего травяного цвета, напичканное различной техникой. По размерам оно превосходило лачугу моей семьи в десять раз и мне было сложно находиться в подобной роскоши дольше, чем того требовал сон. В будущем, я даже отключила сенсорные датчики освещения. Не хотелось видеть масштабы комнат.

Мне всегда казалось, что природа — это самое чистое, что может быть, а я — слишком побитая жизнью, чтобы владеть ею и чересчур слабая, чтобы защитить. Я не испытывала трепета, смотря на высокие деревья под куполом, мной овладевало отчаяние и страх перед неминуемой гибелью прекрасного. Сейчас я не переживала подобных чувств из-за стабилизатора, но подозревала, что радости или счастья местная природа у меня бы не вызвала.

Перейдя на местную пищу и неочищенный воздух, я снизила потребность организма в сыворотке. Хаппу сбежал, когда мимо проносилась стая его диких соотечественников и рядом не осталось никого, кто бы сканировал близь лежащую территорию на предмет врагов. У берега я вылавливала маленьких рачков и поджаривала их на костре, днем купалась и загорала, облокотившись на камень. Меня мучили вопросы: а что если северный посёлок не такой? Что если я не найду того, что ищу?

Шум насекомых, чередующийся с теплыми порывами ветра нарушился хрустом ветки. Человеческое зрение было так несовершенно. Припомнив, что северное направление для местных запретно, а по пути не повстречался ни один абориген, я продолжила дремать. Солнце приятно нагревало кожу.

Проснулась я от того, что кто-то откинул волосы мне с лица. Сделано это было так мастерски, что я, пожалуй, могла бы принять случившееся за ветер, вот только если бы сразу после чьи-то мягкие пальцы не дотронулись до моей щеки. Почти незаметно, неизвестная ладонь двинулась к губам, задела нос, прошлась по ресницам и бровям, упираясь в лоб. Я медленно распахнула глаза, думая о том, как бы добраться до пистолета за камнем. Передо мной сидел мужчина в потасканном плаще. Открыв рот, он заворожено поглаживал мои бледные стопы, забывшись так, что когда вновь поднял голову, со страшным всхлипом дёрнулся назад.

— "Опять ты", — скорчилась. — Господь Милосердный...

— "Что?", — взволнованно воскликнул рыжий. — "Я ничего Вам не сделаю. Клянусь!"

В ярком свете садящегося солнца медные волосы мужчины превратились в красный огонь, а впалые глаза в две черные дыры. Серый плащ, который он накинул на голый торс, изрядно нагрелся и неприятно пах, черные сапоги ушли глубоко в песок. Бывший фаворит снял с себя все украшения, даже ту металлическую серьгу. Его плечи казались непомерно широкими, было сложно обвинить его в худобе. Словив мой внимательный взгляд, абориген сильно смутился и на смуглой коже проступил румянец.

— "Моя госпожа", — прохрипел он, сгибаясь так, будто у него начались животные колики.

Я уставилась на него как на умственно отсталого, но потом вспомнила, что тот не видел меня без шлема. Отравщик или нет, но пареньку хватило смелости сбежать из замка, а значит он был не так прост — встав с песка я подлетела к сложенному у дерева экзокостюму и принялась защелкивать блоки, пока мужчина дышал в песок. Я проговорилась и прежде чем до рыжего дошел смысл выданной мной реплики, успела вытащить инъектор и вколоть себе двойную дозу.

— "Опять?" — переспросил, вскинув голову. — "Мы встречались, госпожа?".

Вот эта рожа уже совсем не походила на местное слабоумие.

— "Ты все прекрасно понял", — проверила пистолет. — Хватит дуру строить.

— "Простите, моя хайар", — нахмурил брови.

— "Ты сбежал из замка?"

— "Я... отправился вслед за вами", — соврал.

Разведя огонь, я проткнула несколько ящериц ветками и поставила жариться. Пламя костра играло в потемневших глазах мужчины, внимательно следящего за моими действиями. Интересно, как он пересёк пустыню от южного посёлка к поселению земнерин без экзокостюма? Он должен был уметь выживать в экстремальных условиях.

— "Держи", — протянула ему одну ящерицу.

— "Вы очень добры", — робко, но настороженно принял подношение.

— "Так ты идёшь в северное племя?" — решила начать допрос.

— "Да, моя хайар".

— "Зачем?"

— "Это родина моих предков по линии отца".

— "Кто твоя мать?" — удивилась череде точных ответов.

— "Одна из женщин южного посёлка".

— "Ты так просто бросил её?"

— "Она умерла".

— "Своей смертью?"

Ответ рыжеволосого задержался на треть секунды, за которую я успела вновь облокотиться на камень.

— "Да, моя хайар".

— "Как ты шёл сюда? Пешком?"

— "Хаппу сбросил меня в степи"

— "Какого цвета зверь тебе достался?"

— "Огненный", — снова задержка.

Я решила больше не мучить парня и замолчала, надев шлем. Почувствовав, что больше вопросов не будет, он низко склонил голову и принялся жевать. Не смотря на десятки альтернатив, после ужина рыжий снял плащ и, расстелив его у противоположного камня, без сюрпризов улёгся лицом ко мне. Засыпал долго, часа четыре. За ночь температура воздуха опустилась до плюс тринадцати из-за надвигающегося с северных гор холодного циклона. Думая, что я сплю, парень на цыпочках поднялся с плаща и ушел в лес, по возвращению растирая грудь соком какого-то плода. Я вынудила его рухнуть на колени, когда начала подниматься.

— "Тебе тоже надо через реку?", — спросила.

— "Да".

Переправляться в одном экзокостюме было возможно: его вес и конструкция позволяли пройтись по дну, вот только кислорода там на километровое расстояние никогда бы не хватило. Погрузив плот в воду, мы вооружились импровизированными веслами и отплыли. Парень рулил умело и совсем не жаловался. Средство переправы не вызвало у него вспышку интереса, хотя он признался, что сам бы покрыл расстояние вплавь. Весь день, до самой швартовки мы провели в тишине. Я вспоминала строки современных классиков и думала о многом, но в основном о том, как скоропостижно начнёт кончаться стабилизатор в условиях вынужденной обороны. Мы переночевали на берегу и ранним утром уже окунулись в чащу.

Мужик действительно жил в полной гармонии с природой. В отличии от меня он ел буквально все, что росло и, думая что я не имею ни малейшего понятия о том, что он делает, по утрам ходил растирать тело соком местных шишек. Травничество считалось здесь аналогом колдовства и очевидно, он не хотел, чтобы я видела его за "варкой зелья". Досадно, потому что на помощь задержанного и избитого отравщика я первое время даже надеялась. Дело в том, что состав здешних трав, отличавшихся буйным разнообразием, действительно позволял генерировать некоторые смеси. К сожалению, я не была спецом и экзокостюм гражданского совсем не помогал. Заметку на тему делал один из биологов, чей доспех украли. Рецептов на носителе он не оставил.

Прекращая жевать, когда я оборачивалась и возобновляя разорение попадающихся по пути кустов, когда я снова двигалась вперёд, рыжий выглядел и глупо и потешно одновременно. Верь он в культ тутошнего Бога и сверхспособности его посланников, наверняка, не стал бы ничего таить. Молча продвигаясь вслед за мной, парень никогда не заговаривал первым. Я опасалась за то, что он мог своровать костюм (а то и воспользоваться им — кто знает), поэтому не снимала даже шлем. Рыжеволосый заметно напрягался, очевидно, не понимая когда и как я ем. Я невольно сравнивала его с Дерриком. Молчаливость или проницательность никогда не жили в брате — он был тем ещё сумасбродом, славившимся отвагой и поразительным легкомыслием, но что-то неуловимо похожее было в их лицах, пытающихся утаить суть своих действий. Где Деррика выкинуло после скачка? Как долго он шёл к точке? Как его приняли?

Без веской на то причины я научила парня паре земных слов, показала, как обращаться с травматическим пистолетом и пользоваться резервным маячком. Моё состояние ухудшалось из-за вновь одетого экзокостюма, требующего больше сыворотки. Я вкалывала себе по дозе в день, пока рыжий не видел. Вместе мы охотились на местных травоядных, разводили костры по вечерам и бывало, перекидывались парой слов. Не смотря на опасность мне было приятно проводить время так, хотя я понимала, что даже это чувство, которого быть не должно, указывало на приближающийся конец. Парень не стал доверять мне больше, но впитывал как губка, то и дело приговаривая "моя хайар". Не смотря на холод, он не сопливил и не кашлял. Шестое чувство стягивало грудь тревогой, я часто сканировала местность и делала вычисления, но ничего не помогло. На второй неделе пути мы перешли дорогу северным хаппу — рапторам куда более рослым и защищенным твердым панцирем. Оттолкнув мальчишку, я словила пару ударов рогом, но все же смогла оглушить вожака стаи ударом по морде. Привалившись к стволу дерева, когда остальные убежали, я сдёрнула с себя искореженные перчатки и наколенники. Сеть питания помялась, четыре энергоблока вышли из строя. Выбежавший из кустов рыжий недоумевающе уставился на меня. Не мог понять, как и зачем я стою на месте с кровоточащей рекой ногой, когда звери ещё совсем близко.

— "Встань у того дерева и всматривайся в чащу", — вколов себе ещё стабилизатора, я сжала инъектор зубами, сползая на землю, где уже стянула все кроме браслетов.

Двух блоков питания было недостаточно, чтобы поддерживать систему. Рыжеволосый неохотно последовал команде, но по лицу было понятно, что он был совершенно против такой стратегии. А задалась вопросом, а на руку ли мне держать его рядом теперь. Сыворотка заработала спустя мгновение: жуткая боль в ноге притихла, кровь свернулась, кожа перестала выделять пот, нормализовалась работа сердца. Поверхностно оглядев рану, я принялась выскребать из покореженных блоков цельные капсулы, всучивая их в браслеты. Оставалось их совсем не много. Рыжеволосый с тревогой наблюдал за моими действиями, сжимая в ладони травматик. Всю ночь я добивала заряд экзокостюма диагностикой телесных повреждений. Наутро кости срослись и пришлось вколоть ещё дозу, чтобы заглушить боль от синяков и нервный шок. Без экзокостюма я чувствовала себя практически голой, что не было такой уж неправдой — под ним тело экспериментального объекта перехватывали лишь две черные полоски из прочного термоматериала в обычной ситуации, входящей в контакт с системой доспеха. Поднявшись на ноги, я окликнула парня и мы двинулись дальше. Идти на прежней скорости было слегка проблематично.

— "К югу отсюда есть пещеры. Там прямой проход может вывести нас в долину рядом с поселением", — подал голос рыжий.

— "Как далеко?"

— "Полдня пути".

— "Веди".

Вырвавшись вперёд, парень свернул в бок и повёл нас обратно. Он меня сильно озадачил. Чтобы попасть в пещеру нам пришлось вернуться, что значило, что мы прошли бы мимо короткого пути, будь на мне экзокостюм. Смотря на растерзанные стопы, пока компаньон карабкался вверх по скале, я поняла, что пещера все же лучше, чем каша из острых камней и песка. Узкий проход напомнил мне родину — тесные пространства между жилыми коробками "рабочей ямы". Мы шли вперёд, пока не оказались в просторной галерее.

— "Что?" — спросила, уткнувшись носом мужскую спину.

— "Заночуем здесь. Не слышите, там дальше майваак вернулся с охоты".

— "Майваак?"

— "Большой зверь".

Прикинув, что без костюма проверять так ли это — бессмысленно, я согласилась и опустилась на каменный пол. В темноте чиркнула искра — парень развел небольшой костер из сухих веток. По стенам пещеры спускались корни какого-то дерева. Рыжий расстелил под собой плащ.

— "Это можно есть", — протянул мне синей стебелек.

— "Спасибо".

— "Вы спасли мне жизнь".

— "Пустяки".

Принявшись жевать стебель, я возвращалась к изначальным соображениям. Среди мужчин, дошедших до посёлка рода Земнерин, были и те, что проскочили после моей, семьдесят седьмой группы. Транспортал не сдался, продолжая посылать людей, а в будущем мог и улучшить технологию скачка. Вторая точка не была чем-то диким. Я должна была дойти до неё любой ценой.

— "Что?" — пытаясь делать вид, что засыпаю, я ловила на себе чрезмерно пристальные взгляды.

— "Вы настоящая земнерин", — вздохнул парень. — "Вы из другого мира. С Земли. В северном племени тоже есть земнерин, такие как мой отец, но они не настоящие. Их кожа почти такая же светлая как Ваша, но они не были на Земле, хотя называют себя посланцами черного неба, когда ведут торги. На самом деле — это потомки от союзов настоящих земнерин".

— "Они говорят на том же языке, что и мы с тобой сейчас? — мужчина резко перестал быть потешным, — Они одеты так же как я?".

— "Нет и да. Таких доспехов мало, но отец говорил, что они есть. Могу ли я спросить Вас, верно ли называть их земнерин?"

— "У них правят женщины?"

— "Нет, там все равны".

— "Похоже на то, что они сохранили традиции моего народа, но я должна увидеть их собственными глазами, чтобы понять насколько они земнерин. Как твой отец оказался в южном племени?".

— "Его обменяли на зерно и одежду".

— "Там плохо с продовольствием?".

— "Там холодно. Ничего не растет".

— "У тебя там есть родственники?"

— "Насколько я знаю, да. У отца было два брата", — парень не был недоволен моим опросом, наверное, надеясь на то, что я проведу его в город или как-то помогу. — "Вы не удивлены, что я знаю о Земле".

— "У меня были подозрения".

— "Вы мудры. Отец говорил, что все настоящие земнерин мудры. Поэтому я не смог выучить ваш язык. Отец повторял, что мой ум недостаточно гибок, чтобы понять. Вы мыслите иначе".

Я почти чувствовала его мысленное напряжение. Что я могла сказать? Что он рассуждал и чувствовал как абориген? Это бы сильно задело его чувства, ведь он, мулат, стремящийся в "светлым" корням, наверняка, думал себе лучше, чем об архах.

— "Это правда".

Моргнув, парень опустил голову и уставился на огонь:

— "Настоящий земнерин от которого пошли мои предки, обладал редкой красотой. Его волосы были цвета пламени, ярче, чем мои, говорят, они даже светились. Таких как он сейчас называют зайвханами. Перед смертью отец сказал, что в северном посёлке я обязательно увижу несколько таких. Сказал, что меня смогут принять обратно из-за цвета моих волос".

— "Я помогу тебе чем смогу".

Мужчина чуть заметно кивнул, пряча взгляд и порывался уткнуться лбом в камень, но почему-то остановился. Дальнейшие дни протекали в тишине. Проходы пещеры то расширялись, то сужались, пару раз нам попадались горячие источники. Парень уверенно шел впереди, в случае опасности, удерживая нас на месте. У него был какой-то особый нюх, я совсем не слышала и не ощущала того, что доходило до его органов чувств. Вечерами, мы жевали предложенные им растения и восстанавливали силы у костра или прямо в темноте, если рыжий чувствовал опасность. В последнем случае я часто замечала, как он двигается во мраке, но не могла понять, что именно он делает. При свете огня, думая, что я заснула, парень часто подбирался очень близко и замирал прямо у моего лица. Это было так странно. Несколько ночей подряд он водил пальцами по моим ногам и дотрагивался до груди. Сначала нерешительно, а потом вполне уверенно. Наверное, он думал, что я сплю очень глубоко или что те травы, что он мне давал должны были каким-то образом одурманить мой организм. Он не знал, что стабилизатор, который я принимал уже намного чаще нормы, был универсальным лекарством от всех недомоганий и если очень постараться, я могла даже не спать и не есть. Должно быть, происходящее со мной следовать назвать "жутким", но я могла лишь взывать к этой мысли, а не испытывать волнение.

Северное поселение, как я и предполагала, выглядело прогрессивней, чем деревенька рода Земнерин и та, что была южней. Уже сходя склона, мы заметили замерзший ров вокруг огромной крепости и решетчатые, опущенные ворота за мостом. Стража ходила поверху с арбалетами. Болты не простые, металлические. Не было никакого шанса пройти незамеченными через патруль — поселение окружала белая поляна. К счастью, цвет шевелюры компаньона оказался синонимом белого флага. Нас вышли встречать.

— "Кто это с тобой, мальчик?" — проскрипел голос искаженный системой.

Это не мог быть мой соотечественник, хотя в костюме он двигался бегло.

— "Это настоящая земнерин".

Едва решетка за нами опустилась, как люди вышли из маленьких каменных домишек, наростами приставленных к внутренним стенам крепости. Они были одеты как вымершие народы севера на Земле: меховые шубы, унты, рукавицы. Их было так много и в отличии от аборигенов они были такими разными, что я невольно испытала возбуждение. Сердце забилось сильнее.

— "Нашёл совпадение", — провещал незнакомец. — "Семьдесят седьмая группа. Хелена Акмали".

— "Акмали?" — ахнул кто-то.

— "Это жена доктора Эбиуса!"

— "Прошу, пройдемте".

Меня в спешном порядке отделили от рыжеволосого, вовсю выискивающего в толпе подобных себе, и повели вглубь двора, где открыли двери в первое внутреннее помещение. Люди здесь сидели за большим столом, в окружении утепленных глиной стен, и чистили оружие. Не пистолеты или винтовки, а мечи и кинжалы. Два огромных камина излучали тепло. При виде нас мужчины и женщины повставали с мест. Незнакомец в экзокостюме повторил, что я жена Эбиуса и ко мне вышли несколько человек. Калима, правнучка Эбиуса, её муж Эбиус (названный в честь доктора) и их десятилетние близнецы — Ахмед и Вивиан.

— "Мы найдем Вам одежду", — тепло улыбнулась женщина.

Пока они рассматривали меня, я скользила взглядом по залу. Рыжий был прав, среди всех прочих здесь жили и его родственники. Один, с перебинтованной шеей, точивший кинжал за дальним концом стола, вовсе являл собой копию моего брата, а заметив, что я на него пялюсь, подмигнул прямо как Деррик.

— "Подождите", — отдёрнула мужика в экзокостюме,— "Мне нужен биокостюм Александра Майкевича или любого другого медработника".

— "Сыворотка выветрится".

— "Мне нужно сделать обследование".

Застегивая на себе элементы экипировки, я вспоминала тот день, когда какой-то гаремник подумал, что я нападаю на хайар. Разрыв капилляра — стабилизатор заморозил область, но кровь подтекала.

— "Жаль", — выдал вердикт северянин, стоящий у пульта. — "Доспех не предполагает хирургическое вмешательство такой сложности".

— "Жаль", — согласилась.

— "Сколько у вас ещё стабилизатора?"

— "Две дозы".

— "До гор двое суток пути. Там есть могила неизвестного солдата".

Я даже рассмеялась. Нервное, наверное.

— "Эй! Вы куда?" — бывший фаворит нагнал меня во дворе, когда я накидывала капюшон мехового плаща. Его уже одетые в штаны ноги обвивали рыжеволосые мальчишки.

— "Мне сказали, что ещё севернее есть горы и оттуда открывается замечательный вид", — нагнувшись, я полюбовалась детьми и, распрямившись обратно, криво улыбнулась. — "Прощай?"

— "Но как же так... — зайвхан недоуменно распахнул зеленые глазища, — Вам не разрешили остаться?".

— "Я шла сюда не для этого", — отстегнув браслет, я вытащила переплетающий кисть гобелен с изображением Акхра-Омы, её сестры и их любимых мужей, — "Это тот земнерин от которого ты ведёшь начало. Храни его".

Неуверенно приняв подарок, парень замолчал, смотря мне прямо в душу. При других обстоятельствах, я бы подумала, что он голодал, а я маячила перед ним с подносом, полным хлеба. Внутри стало как-то тоскливо и зябко. Пересекая заснеженную поляну, я оглянулась раза три, а он все стоял за решетчатыми воротами. У подножья гор я вколола всё, что осталось от сыворотки и, выкинув склянки, начала карабкаться. Давление неумолимо поднималось с каждым метром. Я ощущала, что живу.

Все накатилось как-то сразу. Умершие после второй чистки родители. Подорвавшийся Густав, которого мы довели до участия в неравной войне. Ким, повесившийся в тюрьме. Алиса, бросившаяся под прессовую машину на заводе. Даже её крепкие, широкие, кости превратились в тонкий слой бумаги... и она была не первая, их всех там "коржами" называли. Деррик свихнулся после её смерти, слонялся, напивался и кололся, пока не прибился к Транспорталу. Я бы могла остаться, если бы не он. Я бы могла... быть сейчас в другом месте, если бы не он. Каким был смысл моей жизни?

Меня чем-то вытошнило, но я только утерла рот рукой. Смысла не было. О нем не хотелось даже рассуждать. Высокогорный воздух был прекрасен. Сильные порывы метели подхватывали плащ, теребя примитивные шнуры-завязки. Я едва видела перед собой, но шла вперёд, представляя себя героиней фильма про далекий север. На вершине было тихо и тепло. Опустившись в снег щекой, я сжала ладони, унимая биение сердца. Зимний покров в ночи пестрил такой отчаянной гаммой света, что закрывались глаза. Впервые за многие месяцы мне по-настоящему захотелось заснуть и забыть всё произошедшее, как своеобразный, оригинальный сон. Возможно, это и был сон, а я опять заснула за столом, наглотавшись таблеток после очередного выпуска экстренных новостей.

— "Моя хайар?"

Нет. Тот парень, снова увязался за мной. В своем грязном плаще и сапогах он сидел в сугробе рядом и пялился...

— "Тьерри".

— "Что?" — не поняла.

— "Меня зовут Тьерри".

Мне захотелось от души фыркнуть, всплеснув руками, но сил не было и я лишь молча села, выныривая из снега:

— "Что ты тут забыл, Тьерри?"

— "Моя хайар, знаете, я бы мог вернуться назад. Я не против быть Вашим фаворитом. Мы могли бы обосноваться в общине земнерин и прожить счастливую жизнь".

Удивленно вскинув брови, я наткнулась на вполне человечную, уверенную улыбку. При слабом эффекте стабилизатора, я едва могла сопоставить этот приятный хрипловатый голос, со знакомой костлявой фигурой.

— "О, Тьерри...", — вздохнув, я сняла браслет и вытащила колбочку с ясно-голубой жидкостью на донышке. — "Это называется стабилизатор, ну или сыворотка. Он избавляет человека от голода, душевных тревог и притупляет физическую боль. Я принимаю их всю жизнь".

— "Всю жизнь?".

— "Да", — вымученно улыбнулась. — "Там где я жила люди не могли позволить себе еду и ходили в медицинские центры, чтобы получить сыворотку".

— "Но Вам необязательно принимать никакую сыворотку", — парень повозился в кармане и достал приличную белую булку. — "Я взял еды".

— "Я уже не принимаю его. Он закончился".

Рыжий спрятал хлеб и сокрушенно покачал головой:

— "Я не понимаю".

— "Ты и не должен", — улыбнулась.

От моего ответа парень заметно расслабился и снова растянул губы в улыбке.

— "У меня был младший брат", — разорвала тишину. — "Ты очень похож на него".

— "Где он сейчас?".

— "Умер. Ты веришь в загробную жизнь, Тьерри?".

— "Я не думал об этом".

— "А если подумаешь сейчас?".

— "Не хочу. Это не хорошая тема".

Солнце снова вышло из облаков и ударило по глазам. Меня опять вырвало.

— "Моя хайар?"

— "Мы на возвышении", — сплюнула. — "Как только последняя сыворотка во мне переварится, я умру. Так что ответь на мой вопрос".

Рыжеволосый нахмурился, а я схватилась за затылок, приглушая боль.

— "Я могу...я ... травы сорвать и..."

-" Тише", — зажмурилась, качая головой. — Тсс...

Прокашлявшись, я ощутила кислинку во рту — парень сидел прямо напротив со знакомым стебельком в руке.

— "Лучше?" — спросил.

— "Чуть-чуть".

У него были чарующие глаза. Не задорные, с крапинками, как у Деррика, а чистые и живые, будто ненастоящие. Тонкие губы, казавшиеся мне строгими и сухими, были чуть раскрыты, позволяя парню хрипло дышать полной грудью. Я не могла, да и не хотела отводить взгляд и беспомощно смотрела на самого прекрасного мужчину, которого когда-либо видела. Сердце существовало отдельно от тела, как и голова. В спешке, я потянулась к нему и мужская ладонь, с крепкими, шершавыми пальцами, робко коснулась моей щеки. Как завороженный, парень двинулся ко мне и...

Вдруг все замерло. Дыхание впереди сидящего мужчины замедлилось и сквозь плотную преграду, я расслышала звук сломленного стебля. Я ещё не поняла, что что-то не так и будто смотрела кадры фильма в замедленной съемке. На экране — бескрайнее небо с тысячей звёзд.

Конец

Январь 2013

Деррик, Тьерри (как и Теодорих, Дитрих, Тьярк, Террис, Тео и т.д.) — формы одного имени. От древнегерманского имени Theoderic: thiot, thiod (народ) + rihhi, riki (богатый, могущественный; вождь, правитель).