Вилли. Вигнолийский замок 2 (рабочее название)

В конце концов Рита спросила у Лайонелла, о чем он думает сейчас, и после этого мужчина взвился.

— О чем я думаю?! — заорал он, выпучивая глаза. — Тебе нужно знать, о чем я думаю?! Так я тебе скажу! Я думаю о том, зачем вообще родился! Зачем появился на этот свет! Лучше бы я этого не делал вообще! Лучше бы я сдох сразу после родов! Идите вы оба в задницу со своим расспросами! Я видел такое, что никому не пожелаешь!

Рита выпала в осадок от такого напора, да и я призадумался. Обычно жертвы дядюшки только временно теряли память, но недавно начались странные вещи. Недели две назад, в другом мире, когда я беседовал с одним неудачником, он тоже пожаловался на то, что увидел нечто, ужаснувшее его. Получалось, что дядюшкины способности не стоят на месте, а развиваются. Мне очень хотелось узнать направление этого развития.

Одним прыжком я перепрыгнул через хлипкий забор и оказался совсем рядом с Лайонеллом. Я приблизился к нему на случай, если тот выхватит пистолет, но мужчина истолковал мой поступок как-то иначе.

— Ты чего?! — он отпрянул назад, чуть не упав со стула.

— Заткнись, — произнес я. — И отвечай только на мои вопросы.

— Да ты... да ты знаешь, с кем связался? Тут вокруг полно моей братвы!

— В доме? — деловито спросил я.

— Нет, но стоит мне только позвонить....

— Пока ты будешь звонить, я из тебя отбивную приготовлю, — я взял его за шею. — Отвечай, что ты видел? Что ты помнишь?

— Проклятье! Ты не репортер!

— Отвечай на вопросы!

— Ты не репортер, — захрипел Лайонелл. — Нацепи темные очки, бро, тебя физиономия выдает!

Я еще сильнее сжал горло.

— Заткнись и отвечай только на вопросы. Ты помнишь старика с тростью?

— А, черт! Пусти! Ты знаешь о старике..., — лицо Лайонелла перекосилось. — Я скажу. Он подошел ко мне в переулке. Я подумал, что делает там белый, да еще ночью....

Я ослабил хватку.

— Он что-то сказал?

— Нет. Лишь посмотрел на меня. Потом я помню все как в тумане. Он будто спрашивал... сразу обо всей моей жизни, и я отвечал честно. Очень честно, ничего не утаивал. Не мог не ответить.

— Дальше!

Лайонелл закашлялся, но сумел произнести:

— Он обещал мне... не на словах, а просто обещал..., что я теперь буду жить всегда... и показал мне, как я буду жить... у меня руки трясутся с тех пор. Вот, смотри.

Лайонелл показал свои худые не очень чистые руки. Они действительно дрожали.

Я отпустил его горло. Обещания будущей участи — это что-то новое, такого еще не было. Вилли не терял времени даром и, похоже, дядюшка быстро развивался. Непонятно только, в каком направлении. Но, в любом случае, надо его забирать отсюда как можно скорее.

— Пошли, — сказал я Рите и перепрыгнул обратно через забор. — С этим мы закончили.

Девушка повернулась было к машине, но вдруг передумала и вновь посмотрела на незадачливую жертву дядюшки.

— Скажи, а что ты думаешь о старике? — вдруг спросила она.

Я был готов выругаться. Ох уж это женское любопытство. Куда оно нас заведет? Оно тут совсем ни к чему.

Небритые щеки Лайонелла сначала растянулись будто в усмешке, а потом скривились словно от боли.

— Не спрашивай, детка. Я не знаю, кто он. Но если ты увидишь его на улице, перейди на другую сторону... а лучше вообще не встречайся ему на пути.

— Идем, нам пора! — я вежливо, но настойчиво принялся оттеснять Риту к машине.

Девушка села за руль, повернула ключ зажигания и поинтересовалась:

— А чего это он говорил? Почему у него руки трясутся от воспоминаний? Ты же рассказывал, что люди теряют память от встречи с дядюшкой?

— Не знаю, — задумчиво ответил я. — Дядюшка что-то наверное переделал... в своей машинке. Я бы сам хотел понять, что именно.

Мы сразу же направились по второму адресу, но там нас ждала неудача. Женщина, некая Сильвия Меноуз, так толком и не пришла в себя. Она плохо соображала и почти ничего не говорила. Трудно сказать, что было тому виной: потеря памяти или новые свойства Вилли. Я удивился, что женщину выписали из больницы в таком состоянии. Однако нам удалось расспросить ее сестру и узнать место, где все произошло.

Зато третий клиент оказался гораздо лучше первых двух. Его звали Тодд Мэрфи, и он был заядлым охотником. Тодд встретил нас радушно, ведь Рита, наученная предыдущим опытом, представилась как репортер. На стенах его довольно большого дома висели ружья и охотничьи трофеи. Меня сильно поразила голова гигантского лося, занимающая собой половину коридора.

— На какую газету вы работаете? — поинтересовался Тодд, когда мы вошли в дом.

Окладистая короткая рыжая борода хозяина могла бы принадлежать пирату. Но голубые глаза наводили на мысль о викинге.

— Чикаго Трибьюн, — ответила Рита. — Но мы не постоянные корреспонденты. Фрилансеры.

— Да, — подтвердил я без тени улыбки. — Мы пишем лишь от случая к случаю.

— Не стойте на пороге, проходите в зал, — Тодд добродушно махнул рукой. — Я рад, что мной наконец-то заинтересовались репортеры. Если бы вы знали, сколько раз я пытался привлечь внимание прессы своими охотничьими подвигами! Все впустую. А тут просто попал в больницу и на тебе... целых два корреспондента. Наверное, мне в молодости следовало получить какую-нибудь травму от удара копытом. Тогда бы сразу прославился!

— Получить травму никогда не поздно, — обнадежил его я. — Вы помните, что с вами случилось?

Тодд уселся в широкое кожаное кресло и важно произнес:

— Вы, конечно, не поверите в мою историю. Никто не верил из тех, кому я ее рассказал. Но бывалому охотнику не привыкать страдать за правду. Я расскажу все и вам тоже. Со мной случилась неприятная встреча. С марсианином.

— С кем?! — Рита не успела сесть на диван и подпрыгнула на месте.

Да и я, пожалуй, приподнял бровь.

— С марсианином, — спокойно повторил Тодд. — Может быть, конечно, это был не марсианин, в смысле не человек с Марса, но что инопланетянин — это изумительно точно. Я узнал его по взгляду.

Я нахмурился. Хотя Тодд понял происходящее неправильно, но все-таки почти догадался. Ведь можно сказать, что Вилли прибыл с другой планеты.

— По какому взгляду вы его узнали? — Рита все-таки смогла сесть на коричневый замшевый диван.

— По его взгляду, — Тодд говорил медленно и обстоятельно. — Понимаете, я ведь во взглядах разбираюсь. На меня медведи смотрели много раз, горные львы, тигры даже. Бывало, свернешь с тропы, обернешься, а он на тебя смотрит. Их глаза я хорошо запомнил, с человеческими они не имеют ничего общего. Так и марсианин. Смотрел на меня, и я понимал, что он не человек. Но и не животное конечно. Он другой. Из другого мира.

— А этот... марсианин... еще что-нибудь делал? Или только смотрел? — поинтересовался я.

Тодд задумчиво пожевал губами.

— Делал. Он испытывал на мне какие-то марсианские штучки. Телепатию, что ли? Читал мои мысли. Причем, знаете что? Так странно читал.... его интересовало, не сделал ли я на протяжении своей жизни что-либо ужасного.

— И что вы? Сделали? — Рита даже наклонилась вперед из-за очередного приступа любопытства.

Тодд просто пожал плечами.

— Вот уж не знаю. Людей я не убивал, не грабил... ничего такого. Животных, правда, стрелял. Марсианин этим очень интересовался. Спрашивал, стрелял ли я для развлечения. Конечно! Кто же сейчас охотится пропитания ради? Все охотники — любители развлечься. Но...

— Что 'но'? — теперь уже спросил я.

Разговор казался мне интригующим. Меня всегда интересовала логика поведения Вилли, которую он использует для того, чтобы решить, кто виновен, а кто нет.

— Но я всегда забирал мясо, если оно съедобное, конечно. Или снимал шкуру, — охотно ответил Тодд. — Никогда такого не было, чтобы я кого-то убил, а шкуру или мясо оставил. Если шкура мне не нужна была, то я ее продавал или дарил. Мне показалось, что именно это поставило марсианина в тупик. Он никак не мог решить, что со мной делать. Даже сам мне это сказал. Мысленно, конечно. Дескать, не знаю, не могу пока прийти к какому-то мнению насчет тебя. И сказал это так важно, словно это имело главное значение для всей моей жизни! Вот чудак.

Я подумал, что дядюшка еще не определился окончательно со своими собственными правилами, кого наказывать, а кого нет. Это было хорошо. Получалось, что Вилли пока не готов действовать, если зловещий план Виктора Витальевича сработает. Но все равно затягивать поиски дядюшки не стоило, слишком большая ставка на кону.

— А где произошла встреча с марсианином? — спросил я, разглядывая чучело оскалившейся лисы, стоящее на шкафе.

— На семьдесят восьмой, — сразу же откликнулся охотник. — Рядом со старым трехэтажным особняком. Краснокирпичным.

Рита принялась рьяно расспрашивать Тодда, но тот мало что мог добавить. Понятно, что у Вилли не было причин угрожать охотнику, в отличие от закоренелого мерзавца Лайонелла.

В конце концов Тодд отвлекся от главной темы и рассказал нам несколько охотничьих историй, случившихся с ним. Одна мне особенно запомнилась, потому что я уже слышал ее во многих вариациях.

— Однажды я подстрелил кабана, — с блеском в глазах рассказывал Тодд. — Неплохого такого кабанчика, фунтов под сто весом. Разрядил в него ружье, чтобы уж наверняка, а тут вдруг из кустов выходит медведь. Огромный гризли! И прет прямо на меня. Я в панике. Что делать? Ружье-то разряжено!

Я слышал эту байку про кабана и медведя не только с участием ружья, но и разряженного арбалета. Ее конец отличался и зависел наверное от личных пристрастий рассказчика. Некоторые утверждали, что спаслись с помощью длинной палки, которой атаковали медведя. Другие использовали приклад ружья, третьи — рюкзак.

— И что вы думаете, как я спасся? Как я убил медведя? — спросил Тодд, внимательно изучая нас с Ритой. — Там ведь дело было такое: или я или он!

Блонди развела руками, но я ответил:

— Рядом с вами случайно обнаружилась длинная прочная палка. Вы, не обращая внимания на бегущего к вам гризли, подняли ее и основательно приделали к ней нож с помощью бечевы. Получилась рогатина. Вот ей вы медведя и убили. Нанизали его прямо в момент прыжка.

Тодд посмотрел на меня с изумлением и наверное уважением.

— Хех... любопытная мысль! Но все было иначе.

Я с готовностью поделился следующей версией:

— Вы стали бить медведя прикладом ружья по голове и так удачно, что выбили ему оба глаза, несмотря на его сопротивление. Медведь ослеп и вы прикончили его ржавым солдатским штыком, который случайно валялся поблизости со времен гражданской войны.

— Ха! — воскликнул Тодд. — Это еще лучше! Но со мной было иначе.

Я развел руками точь в точь как Рита.

— Тогда теряюсь в догадках. Хотя нет, вот еще одна. Вы могли использовать рюкзак, чтобы бросить его в медведя, а самому отойти в сторону и смотреть, как медведь пожирает его содержимое. А там, внутри, случайно оказался яд, который вы приготовили для крыс, одолевших ваше большое поместье. Медведь отведал яду и преспокойно умер прямо у вас на глазах. Вы еще наверное наигрывали на гитаре, чтобы скоротать время, глядя на его агонию.

— Вы что, тоже охотник? — живо спросил Тодд.

— Нет. Но я был знаком с некоторыми из них. Так что, последняя версия в точку?

— Не совсем, — Тодд наклонился и поправил рыжую шкуру, лежащую на полу. — Когда медведь бросился на меня, то я на секунду замер от ужаса. Этакая махина прет! Хотя потом спохватился, жить-то хочется! Ружье бесполезно, нож короткий... но я всегда был находчив. Поэтому схватил тушу кабана и принялся ей бить по голове медведя. Так и убил его.

Рита закрыла лицо руками. Я же поощрительно улыбнулся и мысленно занес эту версию в длинный список услышанных прежде баек.

Тодд пронзительно посмотрел на нас и сказал:

— Так все и было. Хотя я понимаю, в это трудно поверить.

— Почему трудно? — произнес я. — Ничуть не трудно. Когда я вас впервые увидел, то сразу подумал, что вот человек, который может убить медведя с помощью ударов кабаном.

Глава 8

Темнело. Солнце пряталось за домами и, похоже, собиралось уйти под землю. День пролетел очень быстро. Для Вилли почти все дни были такими, похожими один на другой. Он жил слишком долго, и новых, незнакомых, вещей для него оставалось все меньше. Встреча с техническим миром поначалу казалась свежим ветром в пустыне, но Вилли быстро учился и не мог растягивать удовольствие от новинок.

Тем вечером он познакомился с полицейским. Страж порядка сидел в машине, припаркованной на обочине около толстого дерева.

— Неплохой сегодня день, — Вилли подошел к полицейской машине и положил руку на черный капот. — Выглядит спокойным.

— Разве что выглядит, — откликнулся коп.

Он был без фуражки. Его нос казался совсем кривым, видимо, из-за какой-то травмы, полученной много лет назад.

— Много происшествий сегодня? — осведомился Вилли.

— Их всегда много.

Полицейский был не расположен болтать, но Вилли мог разговорить почти любого.

— Вчера стреляли, — сказал он. — Молодежь. Друг в друга. Я удивляюсь, почему бы не навести порядок решительной рукой. Взять всех этих стрелков и отправить куда подальше.

Коп хмыкнул и отложил в сторону белый планшет, который держал на коленях.

— Легко сказать. Это ведь доказательства нужны. Даже если повяжем всех, кого знаем, никакой судья приговор не вынесет. Скажет: где доказательства?

Вилли наклонился к окну машины и почти шепотом произнес:

— Зачем нужны доказательства, если все сами признаются?

Полицейский улыбнулся левой половиной лица.

— Мистер, кто признается? Да никто не признается! Некоторые пытаются выкручиваться, даже несмотря на доказательства! Врут напропалую, думают, что все вокруг тупые. Нет, бывает, конечно, что одного-двух совесть мучает. Тогда они сами приходят. Но это единицы. А у остальных нет совести.

— Каждый признается, — спокойно сказал Вилли. — Вы просто спрашивать не умеете.

— Как же надо спрашивать? — коп почесал бровь и воззрился на собеседника удивленными глазами.

— Напрямую память, а не личность, — произнес Вилли. — Память хранит все, даже если сам человек не может до нее достучаться, даже если голова цела лишь наполовину. А личность лишь мешает. Врет, выдумывает всякое, подсовывает ерунду вместо важных вещей.... Спрашивайте память, а личность пусть наблюдает. Знаете, что забавно? Когда общаешься с воспоминаниями, личности все равно кажется, что говоришь с ней. Не может смириться, что утратила контроль над собственной памятью. Вот такие люди существа.

Коп еще раз потер бровь, более интенсивно.

— Что-то я не пойму.... Вы о чем говорите? О каких-то экспериментах?

Вилли слегка повернул голову, длинные седые волосы прикоснулись к воротнику черного старомодного пиджака.

— Да. Можно и так сказать. Об экспериментах. О будущих. Думаю, что люди рано или поздно доберутся до таких экспериментов и смогут опрашивать подозреваемых как положено. Но я вел разговор не к этому. А хотел поинтересоваться, вот вы, ловец преступников, не хотите вступить в мою армию?