Сорняк - 2

Пол утра он провалялся пытаясь побороть привычку вставать рано и урвать еще немного сна. Но толком ничего не получилось. Мишка ворочался с боку на бок, а потом не выдержал и сел скрестив ноги перед собой. Жена как обычно куда-то ушла по своим делам, как и все женщины поселка. Но небольшие кожаные мешочки с цветными порошками оставила возле входа в хижину. Мишка потянулся, смачно зевнул и не вставая переполз к ним снова сел и принялся теребить стягивающие их завязки.

Всего цветов оказалось три: красный, порошок с немного оранжевым оттенком, но все равно довольно насыщенный. Желтый, тоже порошок больше похожий на карри, пряность из пакетиков у мамы на кухне. И фиолетовый. Причем последний представлял собой высушенные и измолотые в муку ягоды... Какие Мишка не знал, но предполагал что на подобии черники, хотя ее он здесь не встречал. Черной краски как он ожидал не было, но это то как раз было не проблемой.

Какое-то время он сидел и высыпая по чуть-чуть порошка из мешочков смешивал их с водой на большом куске серой козлиной шкуры с тщательно вычищенной мездрой и критически осматривал получившийся результат. Потом, когда цвет и насыщенность его стал удовлетворять он мазал пальцем краску себе на руку и начинал заниматься следующей пока получившаяся полоска подсыхала.

Когда Туя откинула полог в хижину то в свете струящимся сверху из дырки для дыма увидела мужа с раскрашенными по плечи в разные цвета руками и сейчас приматывающего к тонкой палочкам кусочки нежного меха.

Увидев ее Миша широко улыбнулся и скомандовал

-Садись вон туда, к свету, — и видя недоумение в глазах жены добавил. — Хочу попробовать кое-что. Не шевелись и закрой глаза...

Он быстро протер ей лицо пучком влажной травы, потом стер остатки влаги сухим, всмотрелся, прикинул что и как и принялся рисовать. Аккуратно подвел самодельной кисточкой контур губ, потом широким мазком закрасил середину, так что они стали ярко красные и выделялись даже на загорелом лице. Большим пальцем подвел веки обильно размазав там что-то относительно напоминающее синюю краску, не темную как синяк, а именно сине-белую. Потому как наносил ее сухой, а сделал из смеси порошка из ягод и кусочка мела, который он нашел уже довольно давно и все не мог найти ему применения. На отметки, где резать или рубить пускать его было жалко когда вокруг полно угля, а мел бродя по берегу речки еще и не факт что найдешь. Красной же краской, только теперь почти сухим порошком натер для румяности щеки и, наконец, добрался до самого сложного. Мишка достал тонкую кисточку, обмакнул ее в смесь топленого жира из плошки-лампы и угля, и высунув от усердия язык принялся подводить жене глаза.

Получилось довольно не ровно, но интересно. В особенности порадовали уголки глаз, которые Миша вытянул "по-египетски". Ресницы тоже намазал и попытался растянуть пучком щетинки. Не то чтобы получилось, но и отвращения не вызывало. Когда с подводкой было законченно Мишка еще раз оглядел лицо жены, подправил мелкие косяки и наконец разрешил ей открыть глаза. Они сразу же распахнулись.

Мишка отполз в сторону и взглянул на лицо Туи со стороны. Ну что же, получилось как минимум вызывающе... Были бы белила, то эффект был бы еще более сильным. А так, по Мишиным меркам хоть и вычурно и не очень аккуратно зато внимание привлекает гарантированно. Осталось только надеть те костяные украшения что он привез с тогра...

Старик откинул полог входа, посмотрел сощуренными с яркого дневного света глазами внутрь и так и остался стоять пораженный до самой глубины души. Мишка протиснулся с боку и привычно усевшись на шкуры и с довольным видом попросил.

-Туя, дай мне плошку воды...

-Это... это твоя жена? — выдохнул старый Коит и шагнув внутрь суетливым движением захлопнул полог.

Глава 3

Как Мишке ни хотелось довести до конца работы со стеной, но сбыться этому в ближайшее время было не суждено. Потому как настало время собираться на летнюю большую охоту. Она, как и зимняя, проводилась на традиционном месте, с той лишь разницей, что в этот раз стадо двигалось обратно на север к берегам холодной воды, как местные называют северное море, все тем же протоптанным за тысячелетия и намертво зашитом на уровне инстинкта маршрутом. Без особого отклонения или еще какой вариации. Спасаясь от наступающей на юге жары и суши, а заодно и проходя по еще зеленому морю необъятной степи, что к середине лета выцветет и пожелтеет под жестким палящем солнцем. Говам до этого не будет ровно никакого дела, потому как в это время они дойдут практически к самой холодной воде, где трава в то время еще только будет наливаться соком и спелой зеленью. И уже там стадо разобьется на отдельные табуны-рода... Соберется оно вновь только когда наступит время идти обратно, когда с северного моря задуют холодные ветры и потянутся вереницы тяжелых туч неся в себе обильные дожди на всю измотанную, уставшую от солнечного зноя за долгое лето степь. Чтобы та приняв ее в себя снова расцвела и зазеленела...

Строго говоря по Мишкиным прикидкам зимняя большая охота была как раз крайне позднеосенней... Но против традиционных названий попрешь не особо. Тем более, что времена года в местном понимании были довольно смазанными. Четко выделялись только зима и лето, все остальное, а именно осень и весна, было довольно условно и выражались в большей степени как "время дождей" или что-то в этом роде.

Поэтому когда все охотники внезапно одновременно приободрились Миша понял — вот оно и настало время большой летней охоты. Плыть на нее и тратить три руки...

-Тьфу ты, — Мишка мысленно чертыхнулся, совсем адаптировался, нормальный счет в руки переводить начал.

...Пятнадцать дней на путь в обе стороны и бойню тратить не особо хотелось. Зачем это ему, когда желающих итак выше крыши, а дел невпроворот? И не только с этой пресловутой стеной и перспективными воротами в ней. Которые еще только предстоит вырубить из наличествующего дерева, сколотить и установить на место в раму, которой тоже пока нет. Да и рогатины, что он планировал сделать для временной их замены тоже нет. И кроме того нужно восстановить, а лучше перестроить, кузню, нажечь угля и вообще сплавать на лодке вверх по течению в поисках того самого леса с которого половодье почти все окрестное дерево приносит. Или плюнув на все и сковать за это время себе новую бронь, в замен отданной, а то мало ли кто еще может пожаловать... Да и просто чешуи для панцирей впрок наделать тоже занятие перспективное. А то чувствовалось Мише, что после этого лета, тем более если опять роды выдр и куниц где-то пересекутся, за железными рубашками могут пожаловать целые делегации. Столько дел... А тут эта охота...

Мишка заикнулся было чтобы остаться в поселке вместе с самим Коитом и хромым Хугом, как в прошлый раз. Мол медный топор, защита рода и все такое — не прокатило. Коит покивал соглашаясь и сказал, что отказываться нельзя. Большая обида может выйти. И что если Мисша не понимает, но другие то знают, что участие в большой охоте это знак уважения как полноправному и очень важному члену рода и увильнуть от такого никак нельзя. Да и вдруг духи, что гонят говов могут обидится и ну как пошлют их другим путем... Ну и ртов в роду стало заметно больше, это тоже надо понимать... Мишке показалось, что старик при этих словах слегка ухмыльнулся. Уверенности впрочем не было, но намек он понял. Кто ртов лишних привел? Вот, то-то же. А то, что засеяли они в этот раз бобов чуть ли не в двадцать раз больше против обычного, это за кормление рода не прокатывает значит? Коит на это только привычно пожал плечами, мол посмотрим как там что будет когда придет пора собирать бобы. А пока — нет.

Мишка конечно поворчал про себя для приличия, но спорить больше не стал. К чему это? В то что именно мелкая вредность стала причиной его отправки со всеми мужчинами на охоту он не верил. А значит причина в другом. В чем он тоже догадывался. Как-то так получалось, что из всех охотников он общался в основном с Таукой и с братцами Уром и Унгой. Причем с последним, ввиду болезни, не особо часто. Еще немного с Тоной, причем большую часть заочно и через связку жена-Мишсши-Туя — жена-Тоны-Мага. На этом практически все. И если забыть про то как он дрался со всеми в поединках перед походом к стойбищу волков и сам поход, то дальше его активное общение с остальными охотниками рода сходило практически на нет. То есть они друг друга прекрасно знали, всегда вежливо кивали в знак приветствия, иной раз приходили к кузне спросить как точить нож или править наконечник копья... Но как-то все этим и ограничивалось. А тут еще и эта канава под стену... В общем с остальными взрослыми мужчинами рода особой дружбы Миша не водил, общения особо не было как и тем для соприкосновения. И старого главу рода такое положение вещей перестало устраивать. Как тут пропустить такой замечательный повод подружиться как большая охота? Ну а то что там Миша сделать хочет, так лето еще только началось, еще даже на летний торг не ходили, невест новых сватать... А утром уже надо уходить по реке к местам охоты.

Собирался Миша не долго: надел новые кожаные штаны, замотал в обмотки ноги подвязав к ступням толстые кожаные вставки, накинул на торс плетеную из травы рубашку и жилетку из толстой кожи. Застегнул широкий пояс на новую выкованную самолично пряжку, просунул в петлю топор в смазанном жиром чехле. С другой стороны подцепил ножны с ножом, тоже обильно промазанные салом. В руку взял копье с широким железным наконечником, а на плечи одел лямки сплетенного из приречного кустарника короба. Внутрь которого жена уже наложила вяленого мяса и бобовых лепешек. Сверток с разными травами, железную иглу и тонкие жилы, и всякой другой мелочи заканчивая горьким мхом который разжеванный надо укладывать в рану чтобы не загнила.

Дротики... Он с сомнением посмотрел на них и на копьеметалку. Зачем они там? Судя по размерам говов пригодиться они скорее всего не смогут. Тогда зачем таскать их с собой? Впрочем, немного поколебавшись протиснул их один за одним возле стенки короба, а саму копьеметалку закрепил снаружи подвязав ремешком. Пусть будут под рукой, мало ли что... Еще раз проверив все, в том числе и мешочек из плотной кожи что был подвешен к поясу внутри которого лежала пара кремней и запас сухой вычесанной травы, Мишка поцеловал обняв стоящую рядом Тую и молча развернувшись пошел через проем в окружающей поселок, невысокой пока, стене спускаться по склону к спущенным уже пацанвой лодкам. Рядом шли другие охотники, кто-то уже спустился, кто-то только вставал. Но сейчас это было не особо важно, пока разложатся в лодках, пока погрузят все что забирают с собой — успеют все. Сзади послышались едва уловимые шаги и через пару секунд Мишку нагнал Таука, брат жены широко улыбался.

-Хороший день будет Мисша, — охотник указал рукой в чистейшее, ни облачка небо.

Миша пожал плечами. С его точки зрения день был как день, от других не особо отличавшийся. Разве что, судя по тому что небо чистейшее, будет немного жарковато, но на реке должно быть полегче.

Таука видя его не очень довольное настроение ободряюще похлопал по плечу.

-Большая охота Мисша это очень важно. Я рад что в этот раз ты идешь с нами.

Миша кивнул, коснулся рукой подвешенных на шею амулетов лисы и медведя и пожав плечами продолжил спуск. Брат жены заметил этот жест и одобрительно кивнул.

Внизу, на реке уже спустившиеся охотники и вездесущие пацаны грузили на спущенные в воду лодки туги кожаные мешочки соли.

* * *

Лодки скользили практически бесшумно, только звуки от поднимаемых то снова опускаемых в воду весел разлетались над рекой. Еще изредка плескалась рыба, но больше с реки звуков почти не доносилось. Зато с берегов, стоило подойти к ним поближе, раздавался звонкий стрекот насекомых, шумели вдоль берега камыши на ветру, реже бывали звуки зверей. Но это пока. Унга говорил, что Стадо придет через день или два и сейчас они еле успевали подготовиться.

Нос лодки глухо зашуршал по песку, Мишка ловко спрыгнул на берег стараясь не угодить в воду и не замочить ног. Ничего приятного в таскании на себе промокшей кожи нет, особенно когда ремешки что стягивают обмотки ног и подошву начинают ослабевать и слетать. И даже то, что все это обмазано жиром не особо помогает. Он перехватил кромку борта лодки и с силой потянул на себя вытаскивая нос долбленки на берег. Теперь из лодки, пробежав по ней спрыгнул на берег Таука, а с крутого склона холма спускался Ур. Теперь им предстоит та еще задачка — оттащить тяжелую лодку почти на самый верх, чтобы когда здесь пройдет Стадо могучие говы ее не разбили. Хотя Миша себе это представлял довольно с трудом. Не так-то по его мнению было и просто разбить долбленую из цельного ствола дерева лодку да еще у проморенную за все прошедшие годы хождения ее по реке. Однако все остальные саоты были в этом свято убеждены. Поэтому Мишка просто пожал плечами и потянул ее вверх по склону вместе со всеми.

Сейчас он выполнял эту процедуру уже второй раз. Собственно лодку спускали чтобы отвезти на другой берег Тауку — он должен был разведать далеко ли еще Стадо. Конечно обычно никто такими вещами на заморачивается, но именно в этом году вода в реке стояла еще высоко. Не как в половодье, но и до межени было еще ой как далеко. Поэтому ширина русла была метров под пятьдесят против обычных двадцати. А поскольку брод тут образовался из-за близко подступающего к поверхности каменного основания, скорее всего гранит или другая какая прочная порода, то глубина хоть и увеличилась, но незначительно. Полтора метра вместо обычного одного. Река для местных вещь хоть и привычная, но загадочная, насыщенная духами... И пусть вода в ней течет точно та же что и выше по течению, но место то особенное и практически сакральное. Поэтому жизнью родича предпочли не рисковать, мало ли какой дух его за ногу схватит и в воде утопит. Предпочли дружными усилиями сначала спустить к реке, а потом так же поднять обратно на склон тяжеленную лодку.

Всем скопом долбленку затащили довольно легко, помогали и охотники рода черного енота, что в прошлом году не ходил на торг. А вот род барсука ожидаемо не пришел так как не было его теперь, в начале зимы его весь побило племя волка и единственный выживший паренек Она теперь был приемным сыном Рены из рода степной собаки. Но теперь он не барсук и права на родовое место охоты не имеет. Барсуки не пришли ожидаемо саотами, однако еноты когда за вечерним костром услышали эту историю сильно удивились. Они не были ошарашены — такое и раньше случалось, что какой-либо из родов исчезал. Они были удивлены, что племя волка собралось вместе и откочевало за реку, так близко к землям рода барсука. Еще больше они удивились рассказу о великой битве, что воины родов вели с волками и в которой победили обратив противников в бегство. Дружно охали и кивали когда слушали о весеннем походе, о волшебной Мишкиной рубашке из металла что блестит не как медь, а как рыбья чешуя. О гтухах... Когда речь пошла о неандертальцах охотники вначале загомонили, а потом надолго притихли внимая рассказчикам. На лицах многих из них появилось жесткое выражение, а некоторые судорожно сжимали в руках каменные ножи... Рассказывал в основном Унга, ему то и дело вторили Таука и Тона, важно кивал подтверждая сказанное Ур, другие охотники рода тоже время от времени встревали в разговор. Мишка пару раз ответил на заданный ему вопросы, но предпочитал просто слушать. Не потому, что не мог что-то сказать. Нет, сказать-то он мог побольше чем любой из них, ему просто надоели эти замусоленные рассказы и байки, которые всплывают у охотничьего костра раз за разом и повторению которых, казалось, не было уже предела. Но других достойных событий за последнее время не происходило. И судя по довольно размеренной жизни родов, эти рассказы пропишутся у костров на долгие годы, пока не превратятся в легенды имеющие мало чего общего с реальностью или откровенные байки, которые знают все, но веры им нет ни на грош.