Медлить было нельзя, поэтому я собрал всех вокруг себя и только начал распределять обязанности, как Гийом де Ге бесцеремонно перебил меня, внеся свое дополнение к плану:
— Этот план не учитывает одновременного захвата тюремного подземелья. Кстати, Томас Фовершэм, мы с тобой пришли не только что бы отомстить владельцу этого замка, но и освободить пленников. Когда начнется схватка, как ты думаешь, что с ними сделает охрана? Так я тебе скажу: их убьют в первую очередь! Поэтому кто-то из нас должен проникнуть в тюрьму и освободить пленников!
Я разозлился. В его словах был резон, но почему он это не высказал раньше? Сил и так было всего ничего, а если их еще разбить.... Решать надо было здесь и прямо сейчас.
"Плохой из меня командир! Но если получиться так, как говорил де Ге, весь смысл захвата замка пропадет!".
— Хорошо, пусть будет по-твоему.
К тому же в глубине души я опасался, что в случае отказа безрассудный молодой воин начнет действовать сам, поэтому дал ему "добро" на спасение узников, придав ему лучника в помощь. До сих пор не знаю, было это моей ошибкой или нет. Только Гийом с лучником выскользнули за дверь, как за ними, крадучись, последовали мы. Осторожно по одному, держась как можно ближе к стенам, пересекли двор и скопились у лестницы, ведущей на стену. Из деревянного барака — пристройки продолжали доноситься громкие голоса, женский смех и разудалые песни. Часовой на надвратной башне, время от времени, начинал ходить, прохаживаясь взад — вперед, но не он волновал меня, а стражник, стоящий на дальней угловой башне. Так называемой Северной башне. Ведь до него можно было добраться только через надвратную башню. И все же я спросил у Элварда Питкина, лучника, сможет ли тот убрать часового на Северной башне. Тот подумал, потом некоторое время присматривался к башне, после чего сказал, что если тот наклонится с башни в сторону замкового двора, то тогда он сможет снять его стрелой. План рушился прямо на глазах. Я задумался. Хотя мы находились рядом с воротами, бесшумно открыть мы их никак не могли, так как засов, которым были заперты ворота, представлял собой слегка отесанное бревно, которое с трудом могли снять, как минимум два человека. Так что без шума и здесь нельзя было обойтись. Минуту я прикидывал так и этак, а после чего принял решение.
— Элвард, снимешь часового в надвратной башне, а затем попробуй снять другого. Не получится — сражайся по своему усмотрению. Мы, с Чжаном, снимаем засов и открываем ворота. Лю, Ляо, вы прикрываете нас. С Богом, парни.
Чжан положил на землю, рядом с собой, два факела, огонь которых должен стать знаком штурма замка, и встал рядом с концом засова. Я встал с другого конца. Лучник тенью скользнул назад к дворцу, чтобы иметь возможность прицелиться. Мы все четверо застыли в тревожном и нетерпеливом ожидании. Время тянулось так, словно стало резиновым. Раздался легкий свист, затем короткий хрип, резко оборвавшийся, а уже в конце — лязг и бряцанье железа о камень.
— Начали, — шепнул я Чжану и напрягся, вытаскивая свой конец засова из уключин. Тот в свою очередь приподнял другой конец мощного засова, сделанного из плохо отесанного бревна, как в этот момент раздался истошный крик часового на башне: — Тревога!! На нас напали!! Тревога!!
Бревно с глухим шумом упало на землю. В следующее мгновение мои руки уперлись в тяжелую створку ворот. С большим трудом мне удалось ее приоткрыть. Я скосил глаза — у Чжана получилось чуть лучше. Теперь в образовавшуюся щель вполне мог пройти человек. На большее у нас уже не было времени — из казармы выскакивали солдаты. Клинок, почти сам собой оказался у меня в руке, колени чуть согнулись, придавая пружинистость шагу, глаза уже искали ближайшего врага. В этот момент где-то у меня над головой раздался глухой стон, а секундой позже крик и тупой удар тела об землю. Скосил глаз — на камнях замкового двора распростерлось тело часового с Северной башни, с торчащим обломком стрелы в горле. Чжан стоя в проеме ворот в этот момент поджигал факел. Лю с взведенным арбалетом и Ляо с мечом в руке стояли по обе стороны от меня. Выбежавшие из казармы, наспех одетые, ратники с оружием, сначала непонимающе крутили головами, и только потом, разглядев вооруженных людей и приоткрытые ворота, бросались к нам с воздетыми над головой мечами и топорами. Первые двое солдат погибли еще на бегу. Один как-то странно дернулся всем телом, а затем, хрипя, опрокинулся на спину. У него из груди торчала арбалетная стрела, посланная Лю. Второго сразила стрела из лука Питкина, но остальных его стрел я так и не дождался, а еще через секунду я уже сам вступил в схватку. На меня с ревом бешеного быка налетел здоровяк в кожаной куртке, одетой прямо на голое тело, с топором в руке. Его замах был настолько широкий и сильный, что оставайся я на месте, он легко разрубил бы меня на две части, но вместо этого его топор встретил пустоту, а вот мой клинок нашел цель, войдя на треть бандиту в горло. Я слышал, как он захрипел, но не видел, что с ним произошло дальше, так как в следующее мгновение мне пришлось скрестить клинок с новым противником. Удар. Снова удар. Отступаю — уходя из-под удара. Снова сделав шаг в сторону, замечаю вспыхнувший справа огонь, сначала один, за ним другой. Отблески пылающих факелов сумасшедшими маятниками заметались на лезвии моего клинка из стороны в сторону.
"Сигнал подан! Помощь придет! О, дьявол...!".
Только я успел отразить удар, как краем глаза ухватил огненный отсвет на новом вражеском клинке, выметнувшимся из темноты. При всем своем желании я не мог его отразить. Только чудо могло меня спасти. И оно случилось. Пролетевший мимо меня огненный снаряд ударил в лицо пытавшегося убить меня бандита. Наемник дико заорал, отбросил меч и схватился руками за обожженные факелом глаза. Отклонившись от удара меча, резко ткнул острием меча в сторону атакующего меня бандита, тем самым, заставив его отпрыгнуть назад, а сам, воспользовавшись паузой, рубанул по голове верещавшего от боли, обожженного бандита. Тут в толпу солдат, окружившую нас, влетел второй факел. Он ударил в грудь бандита, атаковавшего Ляо. Пламя не причинило тому особого вреда, но заставило дрогнуть его руку, отводящую в эту секунду удар. Ляо, опытный боец, тут же сумел воспользоваться моментом — его клинок, скользнувший змеей, пробил наемнику горло. В своем желании выжить мы сражались насмерть, яростно, не щадя ни сил, ни своей крови. Все это, вместе взятое, вытравило из нас напрочь все то, что делает человека человеком, оставив только дикую ярость, замешанную на боевых инстинктах. Только благодаря этому мы сумели противостоять бешеному напору озверевших наемников.
Меня дважды сумели достать. Пусть раны были неопасными, но здоровья они мне не прибавили. Пот жег глаза, мышцы стонали от усталости, в голове стоял непрерывный гул, только изредка разделявшийся на отдельные звуки. И вдруг окружавшие меня враги подались назад. Я не сразу понял, что случилось, застыв безмолвной статуей с поднятым мечом, но уже в следующее мгновение глаза нащупали причину непонятного отступления. В пяти метрах от меня, стоял мощный воин, закованный в доспехи. Секунду стоял, молча, затем взревел наподобие дикого зверя, воздел над головой палицу и быстрым шагом двинулся ко мне. Отразить атаку налитого силой рыцаря, будучи предельно уставшим, я даже и не мечтал, но при этом у меня даже мысли не возникло о бегстве. Мне оставалось только приготовиться,... а там уж как кривая вывезет. Я взмахнул мечом, готовый встретить палицу на излете, как... из темноты вылетело нечто блестящее и ударило в нагрудник Живодера. В этот момент я даже не сообразил, что это Чжан из неудобного положения метнул в моего противника свой молот — метеор. Удар вышел настолько слабым, что даже не смог сбить графа с ног, зато ошеломил, заставив замереть того на какие-то мгновения.
Наверно это был один из редких моментов, когда за жизнь начинает бороться не только разум и мышцы, а весь человек, до последнего нерва. Опыт, рефлексы, обостренные до предела нервы — все они пришли на помощь своему хозяину в его желании выжить. Я шагнул, изменив при этом направление клинка, направив в белевшую на фоне черных доспехов щель на шее рыцаря, потом почувствовал, как лезвие меча вошло в упругую плоть,...
Словно в каком-то удивительном сне передо мной развертывалась ночная схватка во дворе крепости. Правда, я видел не сам бой, а какое-то мельтешение в темноте. Оттуда неслись крики боли, перемешанные с проклятьями, грохотом и лязгом металла, пока в какой-то момент они не изменились, не перешли в стоны и призывы к милосердию.
"Проиграли? Но почему только голоса? Где лица? Почему не вижу лиц? — эта мысль, словно чья — та рука, раздвинула тяжелые шторы сна — кошмара и открыла для меня реальность. Еще даже не осознав того, что проснулся, находясь на грани сна и яви, я вдруг услышал крик смертельно раненого человека. Теперь я хорошо разбирался в интонациях подобного рода. Именно он окончательно дал мне понять, что я очнулся. Пробежал глазами по помещению, где я лежал.
"Ба! Да это спальня... — тут я, видно, невольно пошевелился, потому что в следующую секунду на меня обрушилась боль, рвя каждый клочок моего тела. Я закрыл глаза, и очевидно, потерял сознание, потому что когда открыл их снова, у кровати стоял молодой лучник из отряда Уилкинса.
— Сэр, вы стонали. Вам плохо?
— Пить.
Он тут же исчез, но уже через несколько секунд вернулся с кружкой. Я хотел протянуть руку, но даже это простое движение пронзило правую часть моего тела огненной иглой. Стон помимо моей воли сорвался с моих губ. Лучник растерянно начал озирался.
— Сэр, я сбегаю....
— Пить!
Он поднес кружку к моим губам. Я сделал несколько глотков. Вода каким-то образом убрала часть боли и прояснила сознание.
— Мы победили?
— Да, сэр! Не успели вы сразить хозяина замка, как мы ворвались в замок. Разбойники, как крысы, сразу бросились прятаться в темных местах. Это была веселая охота, сэр! Я сразу погнался за рыжеволосым ублюдком....
— Что со мной?
— Ваш лекарь сказал, что у вас разбита голова, а так же вы дважды ранены в плечо и в спину, сэр.
— В спину?
— Это не мои слова, сэр. Так сказал ваш лекарь с узкими глазами и желтой кожей.
Попытка вспомнить, когда меня умудрились ранить в спину, ничего не дала — воспоминания обрывались на схватке с графом.
"Победа за нами! Это уже хорошо!".
— Что с графом?
— Ваш удар был смертелен, сэр. А сейчас разрешите мне сбегать и привести вам лекаря.
— Иди.
После его ухода я закрыл глаза и, похоже, снова впал в забытье, потому что когда открыл, возле моей кровати стояло уже несколько человек. Лю, с кружкой в руках, Джеффри и Сэмуэль Уилкинс. Моего телохранителя поддерживал на ногах молодой лучник. Не успел я открыть рот, как китаец приложил к моим губам кружку.
— Пейте, господин. Это обезболивающий отвар. Он прояснит вам разум и снимет боль.
Он держал кружку у моего рта до тех пор, пока я не выпил до последней капли горькое до отвращения лекарство.
— И так тошно, тут еще твое пойло. Хоть бы с сахаром.... Ладно. Джеффри, ты как?
— Не очень хорошо, но все же нашел силы встать на ноги. Но сейчас речь не обо мне. Как вы, господин?
— Как видишь, — сказал я и вдруг почувствовал, что боль начала отступать.
— Лю, ты просто волшебник.
— Спасибо, господин, на добром слове. Теперь, если вам легче, то я пойду. Меня ждут раненые.
— Конечно, иди.
Окинул взглядом Джеффри. Просто так, только что бы лишний раз убедиться, что мой телохранитель жив и здоров. Перевел взгляд на Уилкинса. Командир лучников, с аккуратно подстриженной бородой и одетый во все новое, выглядел не в пример лучше того грязного и потрепанного типа, которого я видел последний раз перед штурмом замка.
— Рассказывай, Сэм.
— Что тут говорить, сэр. Когда мы добежали, там уже и драться не с кем было. Да и те, кто остались, при виде нас тут же бросились врассыпную. Только что побегать пришлось, гоняясь за этими висельниками. Но это не страшно. Ноги у меня крепкие. Я ведь двенадцать лет служил в егерях у графа Роберта Бомонта. А там уж мне пришлось....
Тут вдруг со двора сквозь привычный шум раздался пронзительный человеческий крик, который тут же заглушил громкий хохот толпы.
— Это что?
Командир лучников неловко ухмыльнулся и замялся с ответом. Вместо него ответил Джеффри:
— Это его парни развлекаются.
Я снова посмотрел Сэма:
— Так что там, во дворе?
Тот пожал плечами и, наконец, выдавил из себя:
— Сэр, это я разрешил парням... гм... поразвлечься. Когда мы ворвались в замок, то в схватке погибло двое наших парней. Джон из Мамслея и Том из Рингвуда. И Тима, и Элварда, которые пошли с вами — тоже убили. Когда полностью рассвело, я приказал прочесать весь замок заново. Ну и нашли еще трех висельников. Отдал приказ их прикончить, но парни попросили.... Давай, говорят, устроим охоту. Ну, я....
— Это как?
В наш разговор опять влез Джеффри:
— Те теперь бегают по двору, изображая дичь, а его парни охотятся на них.
Услышь нечто подобное в самом начале своего появления в этом времени, я бы возмутился, если не внешне, то хоть в душе, но теперь я даже получил от этих слов легкое удовлетворение. Жестокость в эти времена была в ходу не только на войне, а уж наемники и солдаты жили и воевали по одному правилу: "война все спишет". За год я уже много чего видел и знал, что в это суровое время человеческая жизнь стоит дешево: воинов разбитой армии или команду захваченного судна убивали, не задумываясь о ценности человеческой жизни. Ценность в эти времена представляло только то, что можно измерить деньгами. Пощады мог ожидать только рыцарь: за него можно было получить выкуп, а потому живой он ценился больше, чем мертвый. Так на что могли рассчитывать люди рыцаря — разбойника, будучи головорезами и душегубами?!
— Гм. Хорошо. И сколько я так валяюсь?
— Скоро полдень, сэр, — сказал Сэм.
"Если предположить, что я схватился с графом где-то в полночь, то уже прошло не менее одиннадцати часов. Так-так".
— Больше погибших нет? Как там молодой Гийом?
Наступила пауза. Неожиданно для меня, вместо Джеффри, ответил командир лучников:
— Сэр, Гийом де Ге был убит, освобождая пленников. И ваш слуга... как его....
— Ляо, — подсказал Джеффри.
— Подожди! Ведь Лю был здесь. Почему он ничего не сказал?
— Господин, вы же знаете они... не мы. Другой веры. Ну и....
— Что с ним случилось?
Я смотрел на Джеффри, но ответил мне лучник — ветеран:
— Насколько я мог узнать, то вы обменялись ударами с Живодером. Будучи смертельно раненым, тот все же сумел нанести вам удар палицей. Когда вы упали, к вам подскочили разбойники, чтобы добить. И вот тогда Ляо закрыл вас своим телом, сэр. Так что все удары достались ему, а там и мы подоспели.
После его слов наступила тишина. Я не знал, что сказать, а все остальные чувства были вытеснены собственной болью. Прошла минута или две, как я неожиданно почувствовал, что меня неудержимо клонит в сон. Прикрыл на минуту глаза, а когда открыл снова, за окном вместо яркого солнечного света лежали сумерки. Возле моей кровати сидели двое людей. Лю и Джеффри. Увидев, что я очнулся, оба тут же вскочили на ноги. В глазах Лю стояла тоска. У меня на секунду перехватило дыхание.
