Тайна перстня

− И что же такого страшного совершил этот Птицелов? Обидел какую-нибудь курочку? − пошутила Элизабет.

− Вот это сложно... Не могу сходу сообразить, какое событие делает его "кровавым". Может, битва при Риаде? Тогда очень много мадьяр убили. Вряд ли − война есть война... − рассуждал Питер. − Чтобы понять, нужно сначала найти "священный знак".

Как было написано в рекламной брошюрке, сначала нацисты открыли в замке музей арийской истории и школу идеологической подготовки офицеров СС, так называемую Нордическую академию. Кроме обязательной физической подготовки здесь изучали историю, мифологию, евгенику и искусство... Для пополнения замковой коллекции Гиммлер создал специальные трофейные отряды СС, которые грабили музеи и частные собрания, чтобы отправить самые ценные экземпляры в Вевельсбург.

Буквально через год замок был передан в личное распоряжение штаба рейхсфюрера, и Гиммлер запретил его свободное посещение. Он хотел сохранить сакральный дух места и сделать доступ в замок прерогативой избранных. Когда он понял, что война проиграна, то приказал эвакуировать все ценности, а сам Вевельсбург взорвать. Большая часть помещений всё же уцелела и была восстановлена.

Сейчас здесь функционировали два музея: исторический музей Падернборна и музей нацистского прошлого. В поисках нового ключа мы бродили по многочисленным дворикам и бесконечным лабиринтам замка. Экспозиция была пропитана рыцарским духом. Кругом располагалось множество исторических экспонатов, фотографий, книг и писем. Но самый большой интерес вызывали залы северной башни.

[1] Примерно пятнадцать метров.

обновление от 07.12.

По дорожке вдоль внешней стены замка мы подошли к северной башне и по крутой лестнице спустились в подвал. Открыв дверь, мы оказались в большом мрачном зале круглой формы. Сверху нависал купол потолка, в центре которого красовалась огромная свастика. По периметру располагались двенадцать постаментов, а в середине − круглое углубление.

− Это Крипта или − как её ещё называют − Вальхалла, − рассказывал Питер, − сердце Вевельсбурга. В этом зале должны были покоиться члены Чёрного ордена. После смерти тела высокопоставленных эсэсовцев планировалось здесь кремировать, а урны с прахом устанавливать на этих постаментах. А ещё говорят, что тут проводили разные оккультные ритуалы.

− А это что за трубы в центре ниши? − спросил я.

− Точно неизвестно, но специалисты полагают, что по ним должен был подаваться газ для вечного огня.

− Жутковато, но интересно, − сказала Элизабет.

− Бетти, встань в центре зала и что-нибудь скажи, − предложил Питер. − Вот это будет интересно.

Заинтригованная Элизабет спустилась в углубление центральной ниши и громко крикнула:

− Ау-у-у!

Многократно усиленный звук чуть не разорвал перепонки.

− Нет-нет. Ты попробуй прошептать, − попросил Питер.

− Барон, где ты зарыл наши сокровища? − очень тихо произнесла девушка.

Хотя шёпот Элизабет был практически беззвучным, я чётко разобрал каждое слово, будто кто-то, стоящий за спиной, говорил мне в самое ухо.

− Вот это акустика, − поразился я. − Для чего это было нужно, Пит?

− Не знаю. Может быть, Гиммлер хотел, чтобы на собраниях никто не шептался за его спиной... − пошутил он. − Здесь много чего загадочного происходило. Вот, например, одна из историй: говорят, лет двадцать пять назад неизвестные люди взломали ворота крепости, сбили замки на дверях башни, проникли в Крипту и провели какой-то ритуал. Наутро персонал обнаружил, что постаменты укрыты двенадцатью белыми полотнами с вышитыми чёрными рунами...

− Думаешь, они приходили за нашим сокровищем? − с беспокойством спросила Элизабет.

− Надеюсь, нет. Ладно, пойдёмте в другой зал.

По тесной лестнице мы поднялись на следующий этаж северной башни. Над входом в помещение была выгравирована латинская надпись: "Domus mea domus orationis vocabitur".

− Дом мой наречётся домом молитвы... − перевела Элизабет.

− Да, это слова библейского пророка Исайи. Возможно, они появились тут ещё до нацистов, − пояснил Питер. − Раньше здесь находилась капелла.

Мы вошли в огромное круглое помещение, купол потолка которого подпирало двенадцать колонн. Дверей и ниш для окон тоже было по двенадцать. Пол украшала большая мраморная мозаика, похожая на солнце с двенадцатью лучами-молниями.

− Это зал обергруппенфюреров или, как его ещё называют, зал баронов, − сказал Питер.

− А почему здесь всего по двенадцать? − поинтересовалась Элизабет.

− Генрих Гиммлер обожал разные мистификации. Он представлял себя королём Артуром, а начальников отделов СС − своими рыцарями. Раньше в центре зала стоял круглый дубовый стол, вокруг которого на огромных креслах, обитых свиной кожей и украшенных гербами, восседало двенадцать человек − Гиммлер и его ближайшие помощники. Как утверждают исследователи, заседания сильно напоминали спиритические сеансы. Именно за этим столом обсуждалась операция "Барбаросса" − план вторжения в Советский Союз.

− А это что за знак? − показал я на мозаику.

− Это руническая двенадцатиконечная свастика, её называют чёрным солнцем. Германские неоязычники утверждали, что раньше оно давало нордические способности, но потом потеряло свою силу и стало невидимым. Только высокодуховные личности могут узреть чёрное солнце, а случайно увидевшие его непосвящённые теряют разум.

− А это чёрное солнце может быть нашим "священным знаком"?

− Вполне.

Уже третьи сутки мы искали разгадку. Облазили весь замок, у нас была масса зацепок, но ни одна из них не помогла решить головоломку фон Винтерберга. В прескверном настроении мы сидели на террасе и пили кофе.

− Мне кажется, я понял смысл загадки барона. Допустим, "священный знак" из стихотворения − это чёрное солнце, − рассуждал Питер. − Как раз под ним находится Вальхалла. Помните углубление в самом центре крипты?

− Угу, − кивнула Элизабет.

− В замке Гиммлер хранил точную копию копья Судьбы, вывезенного нацистами из Австрии в Нюрнберг. Перед тем как взорвать Вевельсбург, рейхсфюрер забрал копьё с собой... А кому предназначались сокровища, которые мы ищем?

− Гиммлеру.

− Верно. Значит, барон рассчитывал, что у разгадывающего тайну будет это копьё. Получается, что остриё нужно вонзить в углубление в центре Вальхаллы, где копьё будет в равновесии. И тогда откроется какая-нибудь ниша или тайный проход. Как вам моя теория?

− Вроде всё складно... Но у нас копья нет. Нам-то что делать?

− Если копия служила ключом, то оригинал тем более подойдёт...

− Пит, ты всерьёз думаешь, что нам удастся украсть его? − от удивления Элизабет чуть не опрокинула на себя чашку.

− Нам нужны эти сокровища?

− Ещё как!

− Тогда надо ехать в Вену. Там решим, что предпринять. Может, получится раздобыть другую копию... Или мы не выберемся из тупика, в котором оказались. Согласны?

Идея Питера показалась мне притянутой за уши, но ничего другого на ум не приходило. Я уныло смотрел по сторонам. Взгляд упёрся в разобранный участок мостовой. Чтобы зазевавшиеся туристы не свалились в образовавшуюся яму, опасное место огородили столбиками, поверх которых натянули яркую предупреждающую ленту.

"Рабочим придётся подбирать каждый камень, чтобы заплатка не бросалась в глаза. Всем приходится решать свои шарады..." − думал я, и тут вид натянутой ленты подтолкнул меня к интересной мысли.

− Есть одно соображение. Нужно проверить... − сказал я и сорвал с брошюрки меню обложку из прозрачного жёсткого пластика. − Надеюсь, хозяева простят мне этот вандализм.

− Простят, − произнёс Питер. − Мы им чаевых побольше оставим.

Я вытащил металлическую карту барона и положил на стол стихотворением вверх. Приложив пластик к поверхности, я начертил линии, соединяющие буквы анаграммы в неправильный восьмиугольник.

− Что это? − удивился Питер.

− А, поняла! − воскликнула Элизабет. − Такая загадка мне в университете на викторине попадалась. Задача состояла в том, чтобы найти центр самого большого из Британских островов. Для этого нужно было вырезать остров по контуру и найти его центр тяжести.

Элизабет несколько раз перегнула пластик вдоль начерченных мною линий и отломила ненужные части. Достала университетский значок и, найдя баланс, поставила получившийся восьмиугольник на остриё. Опираясь на булавку, лист висел в воздухе параллельно земле.

− Получилось! − счастливо улыбнулась девушка.

− Что получилось? − недоумевал Питер.

− Как что? Ну, вот смотри, − объясняла Элизабет. − Джон отметил буквы "святого имени предводителя", затем отчертил "нужную границу". Потом я "вонзила остриё" и нашла точку, в которой "воцарилось равновесие". Всё как написано в стихотворении. А теперь наложим фигуру на карту... Видишь, эти рельефы, на которые мы раньше не обращали внимания, показывают, как правильно расположить пластину. И, вуаля, точка прокола показывает место, где искать "священный знак".

− М-м-м... − простонал Питер и схватился за голову. − Как же всё просто! А я перед вами о копье Судьбы распинаюсь...

Падернборн, несмотря на более чем тысячелетнюю историю, казался молодым промышленным городом. В конце Второй мировой войны он был почти полностью разрушен бомбёжками. Главные исторические памятники восстановили, а обычные дома выстроили заново.

Отметка на карте привела нас к зданию на маленькой улочке недалеко от ратуши. Первый этаж дома занимало кафе. Мы прибыли в город очень рано, и заведение было ещё закрыто.

− Этот дом явно послевоенной постройки. Даже если барон в нём что-то и спрятал, то вряд ли это сохранилось, − огорчённо произнесла Элизабет. − Неужели всё зря?

− Не торопись с выводами, − ответил Питер. − Посмотри внимательнее. Здесь фундамент старый.

− Значит, нам нужно в подвал.

− Угу, и побыстрее, пока кафе не открылось.

Мы обошли здание и нашли дверь, ведущую на подземный уровень. Питер, открутив какую-то проволоку с ручки двери, принялся возиться с запором.

− Один "подопечный" на работе, разбирающийся с замкáми не хуже Гудини sup>[1], научил меня кое-каким хитростям, − сказал он и, тяжело вздохнув, удивлённо пробубнил под нос: − Что ты творишь, Питер? Ты же полицейский...

За спиной послышалась немецкая речь. Обернувшись, мы увидели пожилого господина с тросточкой. Видимо, старичок наткнулся на нас, совершая утреннюю прогулку. Стараясь не показать волнения, Питер что-то ответил ему и продолжил ковыряться с запором. В замкé что-то щёлкнуло, и дверь отворилась. Увидев это, мужчина потерял к нам всякий интерес и продолжил прогулку. Мы вопросительно посмотрели на Питера.

− Он решил, что мы не можем попасть на работу и предложил свою помощь. Сказал, что был часовщиком и хорошо разбирается в механизмах. Я, естественно, отказался, − объяснил Питер.

Спустившись в подвал, мы по-хозяйски включили свет и принялись осматриваться. Это было огромное помещение, заставленное ящиками, коробками и всякой всячиной.

− У нас не больше сорока минут, − сказал я. − Делим помещение на три части и ищем священный знак. Увидите что-нибудь необычное − зовите.

Минут двадцать мы двигали ящики с места на место в поисках неизвестно чего, и тут послышался радостный крик Элизабет:

− Нашла! Вот, вот он!

Почти у самого пола в стену была вмонтирована замазанная толстым слоем штукатурки плитка, на которой красовался уже ставший нам родным Ирминсуль.

− Ну ты везучая...

− Молодец, Бетти!

− Мы, как уничтоживший священный столп Карл Великий, должны разрушить кусок стены с Ирминсулем?

− Угу, − ответил Питер.

Сняв с креплений огнетушитель, я принялся долбить им плитку. Чтобы звук был не таким звонким, мне пришлось обмотать баллон в какую-то тряпку.

− А почему в стихах Карла назвали "кровавым"? − поинтересовалась девушка.

− Помните, я рассказывал о том, как Видукинд в одной из битв наголову разбил франков? − хоть я и старался производить как можно меньше шума, Питеру всё же приходилось повышать голос. − Так вот, после этого поражения Карл с огромным войском прибыл в Саксонию и устроил карательную экспедицию. Саксы тогда потерпели полное поражение. У местечка Верден Карл собрал саксонских старейшин и заставил выдать четыре с половиной тысячи зачинщиков восстания. Видукинд смог бежать, но тысячи пленников в один день обезглавили. В истории это событие сохранилось как Верденская резня.

− Жуть какая...

Через несколько ударов плитка треснула, и кладка за ней развалилась. Перед нами открылась небольшая ниша с жестяной коробкой внутри.

Я открыл коробку. Не сговариваясь, все наклонили к ней головы. Внутри лежал аккуратный свёрток. Развернув его, мы обнаружили три слитка золота с символикой Третьего рейха.

− Не может быть... Это все богатства Гиммлера? − раздосадованно простонал Питер и, приподняв коробку, гневно стукнул ею по полу. − Вот за этим охотились три поколения моей семьи? За это отец отдал жизнь?

− Успокойся, Пит, может быть, на бумаге, в которую было завернуто золото, есть какая-то запись? − произнёс я, огорчённый не меньше Питера.

Бумага оказалась рекламным проспектом Ватикана времён Второй мировой войны. Никаких подсказок там не было. Мы обшарили каждый дюйм металлического короба, но больше ничего не нашли.

− Может быть, что-то выпало и осталось в нише? − сказал Питер и направился к стене.

− На это вряд ли можно было построить Барстер, − заметила Элизабет, указывая на слитки.

− Согласен, − кивнул я.

Вернувшийся Питер угрюмо произнёс:

− Пусто...

− Надо уходить. Скоро появятся первые сотрудники кафе. Предлагаю найти какое-нибудь тихое место и спокойно обдумать, что делать дальше, − сказал я.

Питер тяжело вздохнул и молча опустил голову.

− Да, пожалуй, − Элизабет завернула слитки обратно в проспект и положила их в сумку.

[1] Известный американский иллюзионист.

обновление от 09.12.

Мы молча шли по безлюдной улице.

− Что-то в горле першит, − пожаловался Питер.

− Ещё бы. Когда Джон долбил стену, ты рассказывал о Карле − вот пыли и наглотался, − сказала Элизабет.

− Возьму, пожалуй, бутылку водички. Кто-нибудь ещё будет? − спросил Питер, когда мы поравнялись с уже открывшимся магазинчиком.