Невеста черного властелина

— Хорошо-хорошо, звезда моего сердца, пусть будет в пустыне неизвестно откуда взявшаяся девочка, я слушаю сказку твою, о жемчужина моей души.

Почему я чувствую себя тупой блондинкой?!

— Эта оказалась не простая девочка... — протянула я.

— Сомнений даже не было в этом, — ПП вновь гипнотизировал вершины.

Так значит, да? Подумала злая я и поняла, что добру опять предстоит испытать торжество справедливости!

— И сказала девочка джигиту: 'Не губи города и веси'...

— Кого? — перебил меня повелитель.

— Поселения, — поправилась я.

— Ааа, продолжай, сладкоголосая птичка моего сада.

Щас я тебе так продолжу, мало не покажется!

— И сказал он ей 'Уйди, девочка', и направил войска свои на поселение...

— И? — ПП лениво вздернул бровь.

— И тогда девочка набросилась на джигита, вырвала кишки его, намотала на кулак, и надавала уроду по морде, приговаривая 'Добро всегда побеждает зло, добро всегда побеждает зло!'.

Незабываемая гамма эмоций на лице ПП, после чего мужик слегка отодвинулся, и ласково так:

— Гюльчетай, жемчужина моего моря, страшные сказки говоришь.

Хи-хи, это только начало.

— Жил был один злой джигит, — замогильным голосом начала я, — злой он был, войной хотел на весь мир пойти...

'Жабкина, — злой голос представителя темных сил,— Жабкина, ты... бээээ...'.

Темные силы вновь выбыли, силы добра продолжают воспитание пособников зла:

— И была у этого джигита бабушка, и вот однажды умирала она, да и говорит внуку 'Не покупай... — взгляд мой падает на наше ложе, — не покупай желтую кровать, иначе горе придет в дом твой'...

Взгляд ПП падает на желтую кровать, ПП несколько бледнеет.

— И бабушка умерла. И закопали ее в могиле. А тот джигит забыл бабкины слова да и купил себе... желтую кровать!

— И? — напряженно спросил повелитель.

— И что, — я руками развела. — Лег джигит спать, а кровать его взяла и сожрала!

Пауза, в течение которой на меня смотрят большими круглыми глазами. Потом я вспомнила о необходимости присутствия морали и добавила:

— Да, кровать была добрая, джигит злой. А добро всегда побеждает зло.

И тишина. И взгляд у ПП такой подозрительный, а тут еще и Темные Силы активировались:

'Слыш, Жабкина, — видать рыбка из него вышла уже вся, — а с чего ты решила, что кровать была на стороне добра?'.

'Априори' — подумала я, но не стала вступать в полемику.

'Бэээ' — загадочно ответили мне.

— О, звезда моего сердца, а разве добрые кровати едят спящих джигитов? — подал голос ПП.

Резонный вопрос. Я задумалась. Подумала, и говорю:

— Не, она сначала его разбудила.

'Я сдохну! — простонал представитель ТС, — Жабкина, смерть от хохота, это что-то новенькое в моем роду...'.

Ему весело, а у нас тишина. ПП смотрит на меня странно, явно пытается переварить услышанное, но судя по всему у мозга настоящего восточного мужчины банальное несварение от логики русской женщины. Не зря говорят, что умом Россию не понять.

ПП видимо решил так же, и попытался перенести общение в горизонтальную поверхность, за что был бит по рукам и по ушам. По ушам исключительно визгом.

— Звезда моего сердца, — обиженно пробормотал повелитель, потирая получившие по заслугам руки, — разве я недостоин прикосновения к твоей долине наслаждений?

Это он загнул, у меня там... ну разве что может лужайка, но точно не долина.

— А где мое кольцо? — требовательно спросила я. — Где? Ты мне кольцо обещал? Обещал! Ты слово дал? Дал.

'А он хозяин своего слова, хотел дал, хотел взял обратно, — меланхолично отозвался представитель темных сил. — Жабкина, ты сейчас решай, или тихо мирно идем на мои условия, или бурная ночь с повелителем песков'.

— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — с энтузиазмом предложила я.

— Хорошо, жемчужина моего моря, сегодня ночью я оставлю тебя, — без энтузиазма отреагировал ПП.

Он уходил как в банальных любовных романах... в смысле медленно и часто оборачиваясь, в надежде, что может быть я передумаю... И лицо такое — печальное-препечальное, и глазки такое грустные-прегрустные, и надежда такая в глазках, медленно издыхающая...

Он мне почему-то анекдот про тараканов напомнил, это в котором мужик таракашек выгнал, а последнего несчастного такого увидел, ну тут таракан и орет своим 'Мужики, так он пошутил, возвращаемся!'. И потому я на ПП смотрю сурово и непреклонно, а стоило ему остановиться, так еще и угрожающе добавила:

— Сказку расскажу!

Ушел.

'Зря надеешься, что это все, Жабкина, — ехидно отозвался представитель ТС, — это мужик не сдался, это мужик отступил. Я б на твоем месте не расслаблялся'.

И я ему поверила!

* * *

Ночь. ПП наш торжествуя,

Идет на приступ всей меня.

Его прислуга НЮ почуя,

Глядит сквозь щели, чуть дыша.

'Жабкина, ты ж не спишь, — засек мое притворство дьяволенок'.

Не сплю, конечно, я просто в ступоре и в шоке! Да я в таком шоке, что уже стихи начала сочинять, жестоко парадируя кучерявого дядю Пушкина.

А на моем месте у любого бы шок случился! Мыслимое ли дело — от двери крадется на цыпочках голый шрамированный и татуированный мужик в полной боевой готовности! Готовность крадется впереди него, а потом уже он и весь. И тут уж даже пошевелиться страшно! Мужики они же охотники и на движущуюся цель сразу реагируют.

И потому я лежу, не двигаясь, и банально ищу ответ на вопрос Чернышевского 'Что делать?'. Да, наш русский народ не задается всякими пустыми философскими терзаниями типа шекспировского 'Быть или не быть?', у нас все четко и конкретно: Что делать?! Вот что мне сейчас делать?

А делать то что-то надо! Еще пару шагов и я столкнусь нос к носу с чужой анатомией!

Решила проверенными методами:

— Жили были...

Боевая готовность поколебалась.

— И сдохли! — добавила я.

Боевая готовность воспряла, и если бы только духом, а ПП ласково поинтересовался:

— Звезда моего сердца, сказка уже закончилась, да?

— Ну что ты, алмаз моей души, — я отползла подальше от чужой анатомии и села, — с этого все только началось. Сдохли бабка с дедом, похоронили болезных на кладбище, да кресты не справные вышли, вкривь и вкось, а все от того что дети старика и старухи руководству кладбища платить не хотели, вот и отыгрались чиновники на безмолвных, минуя безутешных.

— Что? — от удивления ПП забыл даже, про привычное ко мне обращение.

— Похоронили их плохо, — пояснила я, и сложив руки на своих вершинах, коварно продолжила, — а как ночь пришла так и ожили старик со старухой.

ПП с тяжелым вздохом сел, прикрыл поникшую боевую готовность и грустно спросил:

— И что? Отомстили они чиновникам?

— Зачем же сразу чиновникам? — с притворным удивлением спросила я. — Рыба, солнце моего неба, она с головы гниет! И отправились два злых и голодных зомби прямиком к правителю той страны пустынной. А все почему?

— Почему? — переспросил повелитель.

— Потому что он чиновников распустил, он и виноват. И приползли зомби в его дворец, прямиком под кровать залезли, да и как лег он спать, напали на него и сожрали, только ошметки кожи да кишек оставили! Вот. Добро, оно всегда побеждает зло!

C меня молча стянули покрывало, встали, прикрывая вконец поникшую боевую готовность и сказали:

— Пусть сны твои освещают звезды, жемчужина моего сердца.

ПП любил, любовь еще быть может,

В душе его остыла не совсем.

Но пусть она нас больше не тревожит,

Я спать хочу и сил уж нет совсем!

В общем, гордый восточный мужчина гордо прикрывая тылы покинул место предполагаемого разврата, видимо приобщаясь к великому Чернышевскому и его вечному 'Что делать?'.

На этой поэтической ноте, я сладко зевнула, потянулась и, устроившись поудобнее, собралась отдохнуть от трудов праведных и деятельности миссионерской, но тут:

'Зря надеешься, Жабкина, он теперь чисто из спортивного интереса тебя дожмет'.

Сон как рукой сняло. Сев на постели, я немного подумала... еще подумала... Затем встала, взяла три крупных граната и вернулась к постели, коварно и жестоко ухмыляясь. Да, в эту ночь победа несомненно будет на стороне добра.

И после приобщения к делу вселенской справедливости, я, затушив свечи и светильники, с единственным оставшимся чистым покрывалом, отправилась спать на балкон — все равно ночь жаркая.

Глава седьмая: Жаркая-жаркая ночь...

Персонажи:

Я — Степанида Жабкина.

Главный злодей — интимно-невоздержанный ПП.

Герой спаситель — доблестный представитель Темных Сил, невинно-убиенная жертва разврата.

Сцена первая, акт первый: Преступление.

Тиха украинская ночь,

И тихо сало обнимая,

Спят партизаны. Враг не прочь,

Куснуть це, совести не мая!

Вот так и я, лежу себе, подушку обнимаю, никого не трогаю, мирно себе посапываю... и тут нате и распишитесь — незапланированное одеяло пожаловало!

— Слушай, вершина моей горы! — возмутилась я.

Навершие уже плотно упиралось в мой живот, сам джигит, тяжело дыша, шел на приступ всей меня. Видимо, действительно чисто из спортивного интереса. Но напор, скажу я вам, однозначно был достоин золотой медали.

— Помогитяяяяяя, — заорала, плотно укрытая ПП я.

И тут слышится в моей голове:

'Итак, приступим к торгам-с. Начнем со спасения девичьей чести. Итак, девичья честь не первой свежести, одна штука, цена смехотворна — душенка, второсортная, обыкновенная. Что скажешь, Жабкина?'.

А что тут сказать? Я офигела, и, продолжая отбиваться от охваченного страстью к спорту ПП, взглянула в сторону кровати — ну и кто он после этого? Я про Дьявола! После всех моих стараний по имитации невинного убиения невинной же жертвы, никаких видимых следов не осталось! Там была кровать, застеленная черным покрывалом, скрывшим усе мои старания! И что в этой ситуации делать мне? Мне оставалось лишь заорать:

— Труууууп!

В тот же миг, мое бельишко, до коего таки добрался упорный и настойчивый ПП, издав жалобное 'Крак', пало жертвой 'чисто спортивного интереса'. Мы с повелителем разом уставились на прикрытое лишь полумраком, после чего ПП вскинув голову, посмотрел в мои глаза... Банально?!

— Жемчужина моей души, — простонал настоящий джигит, двигаясь бедрами на судьбоносную встречу с поляной моего наслаждения.

Поляна плавно отодвинулась с пути его бедер. Еще одно поступательно-колебательное движение ПП, и отступательно-убегательное мое. С упорством, явно отточенным в условиях наличия гарема, ПП вновь попытался пойти на приступ моей долины наслаждений, но тут уж я решительно напомнила:

— Там труп, о герой моего сердца!

— Снова сказки рассказываешь, о персик моего сада, — мрачно произнес ПП, хватаясь руками за мои бедра, и уже производя предварительные расчеты по незапланированному мною посещению моих интимных территорий.

— Труп же там! — вновь заорала я.

ПП натурально заскрипев зубами, прошипел:

— Сейчас там точно будет труп.

Настоящая русская женщина решила обидеться:

— Подлец! — истеричные нотки, отточенная пощечина. — Да как ты мог?! Да как ты?! Ты мне угрожаешь?!

И тут я познала истину, о которой подло умалчивают во всех любовных романах — пощечина убийственное оружие. Причем убийственное исключительно в отношении... оскорбленной в лучших чувствах женщины.

— Шайтан-джа, — прошипел ПП и стал... злым.

Как в страшном сне я увидела стремительный замах, а в следующее мгновение его рука устремилась к моему лицу... Звенящая боль в то же мгновение наполнила все мое сознание, и сквозь пелену боли я увидела второй замах...

— Мама, — взвизгнула я, закрывая лицо ладонями.

Но удара не последовало. Более того, ПП вдруг освободил занимаемую территорию, и я осталась одна, испуганная и вообще впервые мужчиной ударенная. Но уже через секунду о собственном избиении я забыла, услышав:

— Грязь под моими ногами!

И звук удара.

Распахнув глаза я узрела дьяволенка своего, перепуганного кстати, потому что глаза на пол-лица, и ПП, этого самого представителя ТС держащего за шею, причем держал он одной, напряженной до крайности рукой.

— Мама, — простонала я.

— Степ, — прохрипел дьявол.

Но на этом он не остановился, потому, как следом было:

— Помоги...

Русская женщина она и коня на скаку остановит, и в горящую избу — это да, а вот про спасение темных сил нигде не говорилось! Я и переспросила в ужасе:

— Что?

— Хрррр, — прохрипел дьяволенок, ритмично подергивая конечностями.

— Чего-чего? — я подалась вперед. — Миленький, что ты?..

В следующее мгновение представитель ТС кулем повалился на пол, а совершенно голый ПП развернулся ко мне всем корпусом — злой и голый. А у меня щека до сих пор болит... И вообще, я не поняла — дъявол тут или как? Значит, как на ламборджини разъезжать и внешность менять это мы можем, а как морду набить покусителю на мою честь, так у нас на это кишка тонка?!

— Любишь его? — прошипел ПП, и со всей силы треснул по представителю ТС.

А говорят — лежачих не бьют.

— Любишь?! — рев вернувшегося из командировки мужа, обнаружившего жену с любовником в постели, и повторное избиение Темных Сил.

Что странно — не испытываю никакого торжества справедливости, наоборот жалко болезного.

— Хватттит, — взмолилась я. — Ему же больно, же...

Сцена вторая, акт второй: Наказание.

Страшна другого мира ночь,

И тихо стоном оглашая,

Хрипит мой дьявол. Я помочь,

Уж не могу, сижу немая.

В смысле связанная. И руки связаны, и во рту кляп, а представитель ТС корчится привязанный к столбу, вовсю пытаясь вырваться из стальных браслетов.

— Приступайте, — ПП сидит рядом, по-хозяйски поглаживая... вершины мои, сподобился же дьявол отрастить их такими внушительными. — Любуйся, жемчужина моего сердца, — приказал повелитель, что б его.

— Ыыыы, — ответила я.

Палач, здоровый лысый дядька взмахивает кнутом — удар... Красные капли срываясь с кнутовища падают на белый камень, устилающий двор. Я всхлипываю, вздрагивая всем телом.

— Еще, — приказывает злой ПП.

Замах-удар. Дьявол вздрагивает, хрипит, стиснув зубы. Я чувствую, как слезы текут по щекам, и понимаю что реву в голос, глядя на него.

Сцена третья, акт третий: Прозрение.

Я вас жалел, и жалось та быть может,

В душе моей исчезла не совсем,

Но пусть она вас больше не тревожит,

Убью и так, тревожить незачем.

К шестому удару я забыла обо всем — в смысле о его преступлениях и целесообразности наказания, даже Справедливость была жестоко сброшена с расчетов, и, прожевав кляп, а затем выплюнув оный прямо в ПП, я заревела:

— Люциушкааааааа...

'Кто? — на удивление спокойно спросил представитель ТС'.

'Ты, — несколько потрясенно мысленно ответила я. Но тут палач вновь нанес удар и я заревела снова, вопросив так же мысленно: — Почему?..'.

'Почему я сопротивления не оказываю? — конкретизировал мой рев дьяволенок. — Так я не могу, Степанида. Я же тебе объяснил — силы я на твое преображение потратил, душу ты мне зажала. А теперь я слаб как обычный смертный... — и вдруг так жалобно, — Спаси меня, Степа!'