Огнетушитель и консервированный ананас

— Была назначена группа по захвату машины. Даже если этот кто-то на нашей стороне, у него есть такой танк. А это значит — следует получить машину для изучения.

— А этот кто-то не обидится? — спросил Сталин.

— Обидится, конечно. Но тут уж ничего нельзя поделать. Государственные интересы превыше вежливости.

Сталин согласился:

— Постарайся не обидеть людей. Может быть, они готовы выйти на связь, да только побаиваются твоих людэй? Именно из-за этого?

Берия пожал плечами:

— Слишком много эмоций.

— Нэ все тут государственные дэятели, — остановил его Сталин, — по радио пытались вызвать?

— Отвечать не отвечает. Иногда передаёт информацию на общей частоте, на русском. Иногда с матом, причём судя по оборотам, это наш или эмигрант.

— С чэго решил?

— Так материться могут только те, для кого русский родной. Художественно даже, и главное — понятно, что хотел сказать.

Сталин усмехнулся:

— Даже если у нас будет этот танк, пользы нэт. Проэктов модификаций для танков много, да только сам знаешь — скорость и количество куда важнее качэства. Поэтому не спэши, главное — чтобы Гитлеру он не достался.

— Ах, да, вот ещё что, — заметил берия, — немцы пытались его несколько раз заманить в ловушки.

— И?

— Противотанковые средства оказались бесполезны. Даже зенитки. Зато он их в упор расстреливает.

Сталин как никто другой знал, что иногда случаются вещи, которые никогда не появляются в учебниках истории. И эта солдатская байка про белый танк, который появляется и помогает, вполне себе годится для такой истории. Задумался.

— Я вот что думаю, Лаврентий, не напоминает тебе это какую-нибудь легэнду, слух, что-то, что люди выдумывают? Байку?

Берия задумался:

— Вы полагаете, кто-то создаёт мистификацию? Хочет напугать фашистов появлением загадочного белого танка? Деморализовать?

— Именно так я и полагаю. А ты должен проверять и докладывать. Мер по захвату не предпринимать — даже если мы так и нэ узнаем, кто там, пользу он ужэ приносит. А получив танк в руки, мы нэ получим станки, заводы и рабочие руки — то, что нам сэйчас нужнее всего. Эсли выйдешь на контакт — будет хорошо. Нэт так нэт. Нэ придавай этому слишком большого значэния, сэйчас нужно думать совсэм о другом, а не о каком-то хулигане на танкэ!

* * *

*

Ох и круто же изменилась моя жизнь! А всё благодаря Феде, вратам и, конечно же — идее пробраться в прошлое. Пробраться то я пробрался, а вот дальше... Решил поиграть в мифотворца и порассекать на белом танке, естественно, собранным при помощи Феди и монолитов, и конечно же — отдельного мира-фабрики, в котором было всё. Огромный, колоссальный промышленный комплекс, который основывался на монолитах и позволял нам производить любую продукцию практически в неограниченных количествах. Я угрохал три месяца на создание монолита, после чего — на наладку производства ещё столько же. Но результат того стоил.

А сейчас сидел в танке и слушал отчёты Феди о попаданиях. Перед глазами — панорама, прицел, тактические маркеры, федя постарался помочь с визуализацией. Ну и бортовой компьютер танка тоже не промах. Башня с длинным шестидюймовым стволом чуть повернулась и прямо не сбавляя ход, выстрелил. Шестидюймовый снаряд полетел прямиком в цель — немецкий танк Панцер-3. Прямо рядом с моим танком обозначился прилёт.

— Федя?

— Ахт-Ахт.

Понятно. Я дал газку побольше — на скорости в полсотни километров по пересечёнке лететь — то ещё удовольствие. Но жить захочешь — и не так раскорячишься. Фёдор выстрелил ещё раз — на этот раз он умудрился положить снаряд прямо в зенитную пушку немцев. Бой вокруг нас шёл просто адский. Замес такой — что дай боже такого никогда больше... Снаряды рвались постоянно.

— На левом фланге необходима наша помощь.

— Артиллерия?

— Если только высокоточными.

— Бей высокоточными, мне пофиг, мы едем в центр, — уверенно сказал я, бросив взгляд на тактическую карту. На левом фланге советских войск назначилось большое скопление бронетехники вермахта, прорыв был неизбежен. Вот только через несколько секунд выстрелили наши артустановки — девять двухствольных Коалиций. Восемнадцать снарядов в залпе — не шутка. Высокоточные снаряды легли видимо — прямо в цель, прямыми попаданиями. Налёт был удачным — за один залп удалось снять сразу четверть нацистской бронетехники на этом рубеже.

— Добивай давай.

Под траки танка попала крошка от кирпича разрушенного и горящего дома. Выехав из-за его угла, я даже подумать не успел, как Федя уже бабахнул из пушки практически в упор по немецкому танку. Шестидюймовый осколочно-фугасный в лоб третьему панцеру — башню снесло сразу, послышался лязг перезаряжаемого орудия и лёгкая вибрация по корпусу, после чего я уже без стеснения тащил танк в сторону холма с горящим танком. Панцер ещё бабахал, рвался боекомплект. Забрался на холмик, высотой метров в пятнадцать и посмотрел — отсюда открывалась прекрасная панорама происходящего сражения. Люди, танки, гарь, пули и снаряды, всё смешалось. Пора вносить свою разрушительную лепту — если здесь возьмут высоту, то продвижение немцев удастся затормозить достаточно, чтобы красноармейцы могли предпринять что-то, чтобы избежать грандиозного фейла с вяземским котлом. Федя уже посылал снаряд за снарядом. Это было очень мощно, грохот стоял такой, что немудрено испугаться. Танки тут — особенно важная часть стратегии. И недаром — огромная тяжёлая машина, которая ревёт двигателем и лязгает гусеницами, пушка заставляет затихнуть любого врага. Танк на пехоту действует очень деморализующе — это просто машина смерти. А Белый Танк — это машина смерти вдвойне, втройне и так далее. Взгромоздясь на холм, я подождал три минуты — за эти три минуты Федя успел трижды пополнить и опустошить БК. Пополнял он его с помощью устройства пространственных врат, очень миниатюрных, встроенных в автомат заряжания. Скорострельность танка — двенадцать выстрелов в минуту, не шутки. Стреляли мы практически снайперски — благодаря точному расчёту в исполнении искуственного интеллекта, мы брали точное упреждение и стреляли на огромной дальности — до пяти километров. Для стрельбы прямой наводкой это очень и очень много. Сбили спесь с немецких танкистов, которые думали, что им будут противостоять только старенькие Т-26, не представляющие серьёзной угрозы. Огонь шестидюймовой пушки заставил гореть три десятка вражеских машин, попавших в поле зрения многочисленных сенсоров Феди. И по нам начали лупить со всех орудий — тут то я и дал вперёд, скатившись с холма и набирая ход. Большой ход — машина словно плыла по довольно ровному полю, разгоняясь сначала до шестидесяти, а потом до ста километров в час. Летели мы по пожухлой траве, в сторону немцев, стреляя на ходу. Сближаясь на почти пистолетный выстрел — я не боялся за толстенную броню из неостали — она выдержит любое вражеское попадание. Реактор вместо двигателя не оставлял шанса зажечь наш танк — корпус был без особых щелей, только система воздухозабора в корме снизу. Ещё один выстрел практически в упор и я беру на таран немецкий полугусеничный бронетранспортёр, врезавшись в бок. Танк на скорости в сто двадцать сносит его к хренам собачьим, бэтер отбросило на несколько метров, смяв, я почувствовал удар.

— Что происходит на поле?

— Положение немцев шаткое, — ответил Федя, — они готовятся к отступлению.

— Ещё бы, мы ведь лишили их штурмовых сил. Добиваем засранцев!

Федя поймал в прицел ещё одного фашиста — старенький лёгкий танк. Я их даже добивать не стал — просто обогнал и сбил на обочину манёвром, танк перевернулся, съехав одной гусеницей в овражек.

* * *

*

Бой был выигран. Бой был тяжёлым, и главное — результативным. Дух сражения пробирал до костей — огромное количество убитых, перепаханная земля, стальные монстры, которые с обеих сторон вступали в бой, лязгая гусеницами и стреляя из пушек. На стороне советских войск, которые сдерживали противника, выступали такие танки, как КВ-1, немцы были на удивление слабо вооружены. Большая часть бронетехники для восточного фронта появится позже — уверен в этом. А сейчас уровень техники у них был чуть-чуть лучше, чем у советской стороны благодаря Т-3, они же панцеркампфваген-3, средних танков, которые в достаточной мере были и маневренны, и вооружены. Старьё тоже шло в бой, как и трофейная советская техника.

Бой закончился отступлением остатков немецкой группировки. Я дал добро и в догонку им полетели снаряды моей батареи поддержки, а потом над полем боя появилась авиация, прикрывающая отход войск вермахта. Отступали они хорошо, по науке, без беспорядка и паники. Должен отдать должное мразям, воевать они умели.

Я же в конце боя услышал по радио обращение ко мне — командующий этим боем выдал благодарность открытым текстом. А потом ещё и появился какой-то чекист, который настойчиво предлагал встретиться фразой "Белый Танк, предлагаем встречу, уполномочены НКВД". Повторили пять раз, пока я решил ответить.

— Говорит белый, — уверен, усиленный с помощью ретранслятора на БПЛА сигнал хорошо дошёл, — вас слышал. Что хотите?

— Предлагаю встречу, — через мгновение послышался ответ, — на ваших условиях.

— Тогда давайте. Через час, около села Немчиновка, в десяти километрах от поля боя в тыл.

— Принято, белый, — ответил по-моему выдохнувший от напряжения чекист, — конец связи.

Я получил информацию от Феди — с кем говорил, кто такой, что тут собираются замутить. Чекист вышел из палатки и направился в сторону стоящего рядом ГАЗика, поднял с собой ещё двоих чекистов. Что ж, и мне не след приезжать с голой жопой на такие встречи.

Приезжать на встречу на машине я бы даже не подумал. Нет у меня верных солдат — только федя. Вражеских пуль могу не бояться, разоружения тоже, а большего от НКВД ждать пока не приходится. Я решил не тушеваться и поехать в соседнее село прямо так — на танке. Тем более, что остальная техника далеко. Двинул прямо по неубранному колхозному полю, приминая под себя колосья и неумолимо приближаясь к месту встречи...

* * *

*

Чекисты пережили бой в тылу, в штабе, чтобы только выйти на связь со своей целью. И цель их не разочаровала — танк влетел в бой за стратегически важную высоту, на которой располагалась деревенька. Анализ действий подсказал, что он участвовал в ключевых сражениях, которые позволяли удержать или захватить позиции, которые могут быть использованы для обороны. Немцы наступали широким фронтом и найти точное место будущих действий белого танка было сложно — оставили три группы на наиболее вероятных местах будущих сражений. И одной из них повезло, танк не только появился, но и был зафотографирован с разных сторон. Хотя пользы это принесло немного, откровенно говоря. Ничего полезного узнать не удалось. Танк вылетел внезапно для всех и начал расстреливать фашистские машины как в тире, плюс сыграла свою роль артиллерия, стоящая где-то недалеко, в нескольких километрах. А потом начался бой — обрадованные появлению союзника солдаты пошли в сумасбродную атаку, такую, что их пришлось с трудом удерживать от необдуманных и недисциплинированных действий.

Танк вскоре забрался на пригорок и оттуда начал палить по нацистам. В него тоже стреляли — но снаряды немецких танков не могли пробить броню даже в борт, а уж сколько было рикошетов — не счесть. Скорострельность танка немного удивила наблюдателей — они посчитали — шестнадцать выстрелов в минуту. Каждые три и три четверти секунды следовал выстрел, который уносил жизнь очередной нацистской машины, которые сверху простреливались просто восхитительно...

Чекисты приехали на встречу с неожиданным союзником, заметив танк, стоящий на окраине полупустой деревни, из которой не захотели выезжать только пара стариков, которых похоже даже угроза ужасной смерти не способна сковырнуть с насиженных мест. Деревня была старой, множество крестьянских домов, большинство из которых покрыты соломой. Машина выехала с дороги и остановилась на окраине деревни, там же рядышком стоял белый танк. На танке сидел, конечно же, Юлий Моисеевич.

Встреча произошла очень неловко — стороны не знали, чего можно ожидать друг от друга, не знали, чего можно добиться и чего делать не следует. Советская сторона пока что была битой по всем фронтам и совершенно не в том положении и состоянии духа, чтобы диктовать свои условия. Тем не менее, практически абсолютная уверенность в своей правоте, помноженная на чёткую психологическую установку "мы здесь власть" сыграла свою роль, чекисты начали лажать практически с самого момента встречи. Их можно было в этом винить, впрочем, тут и был не цвет нации и не лучшие оперативники, а обычные чекисты, сделавшие карьеру при таком наркоме, как Ежов.

Машина их подъехала поближе к танку, после чего они нагло зафотографировали всё, что могли. Вышли из салона, направившись к сидящему на танке Юлию. Старший чекист был намерен разобраться как можно скорее с этим заданием сверху. Он подошёл ещё ближе и уверенно попросил:

— Отойдите от танка!

Просьба была даже вежливой по меркам НКВД, привыкших, что советские граждане абсолютно покорны их приказам, даже матёрые зэки подчиняются. Однако, Юлий только посмотрел на нескольких мужчин в форме чекистов, в их сторону повернулась башня танка, нацелив большую-пребольшую пушку прямо в лицо чекиста.

— Это что, попытка меня ограбить? Тогда я буду защищаться, — внутри танка лязгнул автомат заряжания, что в тишине было хорошо слышно, — ты кто такой будешь? И с какого здесь раскомандовался?

Чекист тоже опешил от того, что его совершенно не боятся. Абсолютно. В войсках НКВД всегда недолюбливали, как и ранее жандармов, но с таким поведением им сталкиваться не приходилось. Юлий вздохнул:

— Повторяю, молчаливые вы мои, если сказать нечего — молчите. А я поехал.

И засобирался. Тут то до чекиста стало доходить, что ему за такое дело могут и пулю в лоб влепить — приказ был вполне конкретный — наладить контакт и взаимодействие, выяснить, получить информацию. Он поспешил остановить Юлия:

— Постойте! Постойте же, я извиняюсь, виноват... — получить взыскание за провал задания, а то и пулю в затылок, ему не хотелось.

— Можешь не продолжать, — Юлий остановился. Ствол пушки послушно следовал за головой обходящего танк чекиста, чем неимоверно его раздражал.

— Постойте, я извиняюсь, можем мы поговорить как взрослые люди? — надавил чекист.

— Можем. Тогда начинайте говорить как взрослый человек, — вернул подколку Юлий, — что вы хотите узнать?

— Для начала представлюсь, — чекист остановился и посмотрел прямо на Юлия, — я Аркадий Григорьев, капитан наркомата внутренних дел.

— Юлий Северов, — представился Юлий, — путешественник. И что же вы хотели от меня узнать?

— Да в общем всё, — ответил тем же Аркадий, — для начала — вы кто такой будете и как попали на территорию СССР?

— Сложные вопросы, ответы на которые знать вам не положено по должности, — ответил Юлий, улыбнувшись слегка, — всё понимаю. Вы хотите извлечь пользу — но я и так делаю более чем достаточно для одного человека, — ответил Юлий, — подробнее я могу поговорить только с теми, кто выше вас по званию.