Белый орк: Герой Империи, главы 1-3

— Ну что за люди такие?! За благое дело боремся, а вы как... не знаю кто! Опять пороть вас? Опять сжечь пару домов, чтобы в следующий раз соображали быстрее?!

— Добрый человек, пощадите, — взмолился староста. — Не осталось у нас мужей пригодного возраста в таком количестве.

— Обыскать тут все! — рявкнул майор.

Итогом обыска стали четверо мальчишек лет десяти и двое немощных мужчин пожилого возраста. Трис собрался было разразиться гневом и устроить какую-нибудь пакость "в назидание", но отвлекся на удивительную находку.

Старинный очень хорошо сохранившийся доспех — настоящий раритет, который можно выгодно продать или даже носить самому, если привести в порядок. Позабыв о плохом улове, майор всецело сосредоточился на осмотре ценного трофея. Прошелся по сочленениям, поковырял кинжалом ржавчину и даже примерил шлем.

Альберт до последнего боялся, что подобное отношение вызовет новый приступ бешенства у Исмаила, но тот не шелохнулся, на сто процентов отыгрывая роль старой рухляди.

— Шикарно, шикарно, — протянул Трис. — Ну что, старик, меняемся? Отдашь доспех замен недостающих добровольцев?

— Боги с вами, господин. Конечно отдам.

— Хорошо, — майор, видимо, был ярым поклонником старины и никак не мог налюбоваться приобретением. — Но в следующий раз парней мне найдите. Эй, Вик! Вяжи сопляков, а старых оставь. Ничего, что малые совсем — лучше обучаться будут.

Услышав жуткую весть, мать одного из пленников с плачем бросилась к Трису. Но майор не стал тратить время на женские вопли — врезал селянке в лицо кулаком и как ни в чем не бывало помешал пшенную кашу в котелке. Женщина упала в грязь и затихла. Соседи поспешили унести бездыханное тело прочь, пока поганому предателю не вздумалось наказать ее сильнее.

У Альберта зачесались кулаки, но вида он не подал. Слишком рано открываться, да к тому же опасно. Еще успеет отомстить упырю за все, что он натворил. А пока нужно придерживаться плана.

Мятежники провели в деревне весь день и ночь, а выдвинулись восвояси за час до рассвета. В общем и целом солдаты вели себя прилично: рук не распускали, никого больше не избили и не отобрали лишнего. Рано утром отряд взобрался в седла и покинул село.

Пленникам пришлось идти пешком, привязанными к лукам длинными веревками. По дороге Альберт старался наблюдать за таркистами и подмечать любые детали — могло сгодиться абсолютно все.

Вот например — почему солдаты едут медленно, а не заставляют пленников пробежаться? Очевидно, что они никуда не спешат. Перебрасываются шуточками, общаются в полный голос, не утруждают себя конным дозором.

Значит, здесь им ничего не угрожает. И это в дне езды до столицы! Шайн до последнего не хотел верить, что Герадион пал. Но факты говорили об обратном.

При виде лагеря посол лишь убедился в горьком предположении. Прямо посреди поля стояли полукругом старые армейские палатки. Рядом с одной — самой большой, наверняка командирской, на длинной жерди болтался синий флаг с вышитым золотым кубком. Тарка в основу человеческого существования ставил стремление к роскоши и праздной жизни, что и нашло отражение на гербе.

Никакого частокола, сторожевых вышек или даже завалящего земляного вала. Все на открытой, просматриваемой со всех сторон местности. Мятежники чувствовали себя в полной безопасности и не думали о том, что за их головами рано или поздно придут.

Солдаты вяло бродили по лагерю, потягиваясь и зевая. Ага, дисциплина тут тоже не в ходу. Проснуться позднее рассвета для правильного воина смерти подобно, а эти шастают как сонные мухи. Правда, при появлении Триса бойцы выстроились в некое подобие шеренги — не по росту, а кто как успел встать. Один припоздавший умудрился пробежать перед строем и за это ему никто и слова не сказал.

И как эти балбесы умудрились в войне победить? И скоро Шайну стало ясно — как.

Майор подъехал к подчиненным и позвал некоего прапорщика со звучными именем Валеро. Усатый дородный мужчина, на пузе которого едва не лопалась кольчуга, шагнул вперед. Трис и глазом не моргнув стегнул военного кнутом по спине.

— Все плохо, Валеро. Все очень плохо. Эти крестьяне ни черта не могут! Я уже устал их сечь, поэтому буду отрываться на тебе, если не научишь их хотя бы ровно стоять!

Прапорщик козырнул и собрался было устроить подопечным разнос, но Трис его оборвал:

— Вот еще парнишек пристрой. А этого запомни — мой личный писарь. Особо не напрягай, не хватало еще, чтобы у него руки дрожали перед важной депешей. И отдай кузнецу доспех — пусть починит. Алек, за мной.

Шатер со стягом действительно оказался жилищем командира. И лорды явно не скупились ему на жалование. Двуспальная кровать из красного дерева с пуховой периной и атласными простынями, на которых мирно посапывали две черноволосые барышни. Изысканный, достойный настоящего дворянина письменный столик со множеством выдвижных ящичков. Сервант с бутылками вина и хрустальными бокалами. Для перевозки всего этого добра понадобиться минимум две воловьих упряжи. Кучеряво живет господин майор.

— Софья, Анка — поднимайте задницы! — рявкнул Трис, наливая в бокал белое игристое шампанское.

Девушки недовольно застонали, но выполнили приказ сию секунду. Альберт заметил на их плечах тонкие рубцы. Да уж, майор не добрым словом воспитывает наложниц. А еще стало ясно, что девушки — близняшки. Пухленькие, грудастые и довольно симпатичные крестьянские дочки в более чем откровенных кружевных ночных рубашках.

— Покажите этому, где бочка с водой. Пусть умоется, а то словно землю ел.

Сестры игриво улыбнулись новому знакомому, подхватили под руки и вывели наружу. Бочка с холодной и грязной дождевой водой стояла позади шатра.

— Можно мы первые? — попросила Софья. Или Анна. — Зябко тут очень.

Шайн не стал противиться. Во-первых, это может быть опасно. Вдруг девчонки с одноглазым хмырем по доброй воле (а чего? Статен, богат, командует целым лагерем) и сразу же заложат писаря? Во-вторых, посол хотел еще раз посмотреть на местных обитателей. После школы фехтования и службы в армии, Альберт мог с первого взгляда отличить профессионального вояку от новобранца, ничего кроме плуга в руках не державшего. Заодно неплохо подсчитать живую силу.

Ага, из пятидесяти таркистов лишь два десятка опытных воинов, а остальные — обряженные в кольчуги вчерашние крестьяне. Шайн запомнил это.

Умывшись, посол вернулся в шатер. Трис уже успел набраться вина и полулежал на кровати, цедя напиток прямо из бутылки. По обе стороны сидели близняшки и гладили одноглазого там, где приличным девушкам не положено.

— Садись и пиши, — майор кивнул на столик, где стояла чернильница с орлиным пером и лежал дорогой пергамент без морщин и потертостей. — Значит так... Это не вздумай написать, дурака кусок. Уважаемый... нет, не так. Достопочтимый лорд Тарка!

Альберт выждал паузу — вдруг мятежник снова передумает? За испорченную гербовую бумагу может серьезно влететь. Но Трис продолжил:

— С низким поклоном сообщаю вам, что план по набору рекрутов из пограничных деревень значительно перевыполнен. Успеваешь? Молодец. За прошедшую неделю мной было принято и обучено без малого сто будущих воинов новой Империи. С прискорбием сообщаю, что денежного довольствия, рассчитанного на тридцать человек, теперь недостаточно. Смиренно прошу вас передать вместе с гонцом недостающую сумму. С превеликим уважением, майор Трис Робенхольд.

Ну понятно, за счет чего эта падаль жирует. А Тарка, весьма вероятно, разбазаривает захваченную казну. Не из своих же драгоценных запасов кормить всяких выродков вроде Триса?

— Ты вы и вам с больших букв писал? — строго произнес майор.

— Да.

— Борода! Так точно надо говорить, понял!

— Так точно.

— Умница. И добавь в конце — Слава Империи! Дай погляжу, не наделал ли ошибок.

Майор оказался очень доволен результатом и нахваливал красивый почерк, тыча пергаментом в носы подружек, которые и читать-то навряд ли умели. Но вместо похвалы или какой-нибудь награды, Робенхольд отослал писаря упражняться в ратном деле. Альберт этому только обрадовался. В голове медленно, но верно зрел план.

Не успел Шайн выйти за порог, как с улицы донесся глухой удар и громкие крики, сменившиеся топотом ног. Трис, несмотря на обильное возлияние, кое-как выбрался наружу и тут же отрезвел, блеванув себе на ботинки.

Кузнец, которому полчаса назад доверили починку доспеха, валялся на земле, раскинув руки. Вместо головы у бедняги теперь торчала окровавленная наковальня. А от самой черепушки остались несколько осколков и серая кашица.

Солдаты обступили кругом походную кузню. Крестьяне осеняли себя божьими знаками, бывалые вояки сплевывали или жевали сухие травинки. Трис побледнел как полотно и старался не смотреть на обезображенного мертвеца. Так он еще и крови, что называется, не нюхал, раз так реагирует на то, что бойцы видят ежедневно. Каким же образом он занял такую должность? Впрочем, сейчас важно другое.

— Как это произошло? — спросил майор.

Собравшиеся чесали затылки и пожимали плечами. Все были заняты боем на мечах, в сторону кузни никто не смотрел. Решили, что во всем виноват несчастный случай — плохо закрепил наковальню, поскользнулся и задел ее. Ну а она ему на морду шлепнулась. Мало ли таких случаев? Да миллион!

— Дерьмо! Хорошо, что я письмо не успел подписать. Теперь еще кузнеца нового просить. Эй, ты — иди поправь кое-что, а потом мигом на плац! А вы уберите тело! Что стоите, глазеете?

Погибшего зарыли в сотне шагов от лагеря. Больше в округе никаких могил не было. Значит, рассказ о десяти погибших — очередная брехня. Хотя чего еще ждать от такой мрази как майор?

Кровь и мозги забросали землей и забыли о павшем товарище. Был человек — и нету, на войне это частая практика. После новобранцам выдали палки и маленькие кожаные щиты, выстроили друг напротив друга и заставили драться. При этом никаких приемов не показывали, о тактике не рассказывали, а победителем назначался тот, кто свалит оппонента на землю. Проигравших Валеро пообещал высечь для лучшей мотивации.

Шайну достался в соперники плечистый бородатый мужчина лет сорока. Широкий мясистый нос разбили в предыдущей схватке, так что крестьянин просто горел желанием отомстить. Пусть и не самому обидчику, но до чего же приятно расквасить эту лощеную умную рожу.

— Ну что, писун, — хмыкнул мужик. — Щас я тебе ручонки-то поломаю.

С громким хэком противник ударил сверху вниз, наотмашь. Он явно не ожидал, что парень напротив окажется столь ловким и проворным. Альберт с легкостью ушел из-под выпада и ткнул бородача в живот. Кольчуга, отлично защищающая от режущих ударов, от тычка тупой палкой совершенно не спасала. Крестьянин шумно выдохнул и согнулся, схватившись руками за ушибленное место. Шайн легонько коснулся головы мужичка и отступил на шаг, встав в боевую стойку.

— Ох ты и стукнул, — процедил соперник. — Ну я тебе сейчас дам!

И снова совершенно непродуманный, основанный на одной лишь грубой силе выпад. Такой сгодится в пьяной кабацкой драке, но никак не на поле боя. Посол крутанулся, юлой ускользнув от удара, и ткнул мужику в печень. Получилось немного больнее, чем планировалось, соперник припал на одно колено и тихо взвыл. Зато теперь у него не осталось дури на глупые атаки.

— Не ломись на врага как медведь, — спокойно сказал Альберт. — Как говорил один мой восточный сокурсник: порхай как мотылек и жаль как шмель. Понял? А если не доходит — так я тебе вмиг башку проломлю. Так яснее будет?

— Да понял я, понял! Чай не дурак.

Шайн бы поспорил с этим, но решил не тратить время.

— Ты лучше покажи, что да как.

— Смотри на меня и повторяй за мной. Я буду двигаться медленно.

Альберт перенес вес тела на правую ногу и чуть присел, выставив перед собой щит. А руку с оружием отвел назад и опустил ниже колена.

— Ох, мудрено стоишь.

— А ты думал. Давай, давай, разминай свои медвежьи лапы. Зовут тебя, кстати, как?

— Онуфрий.

Мужик кое-как повторил за послом, но с его комплекцией стойка все равно выглядела коряво и неуклюже. Ну хоть не кидается на все, что движется — уже хорошо.

— Теперь возьми палку так, будто это копье. Нет, не метательное, а обычное! Да, вот так. Теперь бей! Коли со всех сил!

Онуфрий подчинился. Альберт с легкостью отразил выпад, приняв его на щит по касательной и оттолкнув палку в сторону. Мужик замешкался и не успел прикрыть пузо щитом, за что и получил.

— Учись действовать обеими руками. Чуть что — сразу за щит. Даже если выбьют меч, им можно оглушить врага. Не бойся использовать его в бою.

— А как?

— Просто бей кулаком. С этим кожаным кругляшом такое прокатит, а для тяжелых щитов своя техника.

— Где ж ты так биться научился?

Шайн хмыкнул.

— В городе. У попа.

Тренировка продолжалась до позднего вечера. Новобранцев несколько раз меняли, так что Альберт успел познакомиться с тремя крестьянами и немного подучить их бою. Разумеется, ни о каких серьезных результатах речи не шло. Фехтование постигается годами и дается далеко не всем. Но по крайней мере мужики стали действовать размеренно и осторожно, а не ломиться на верную смерть очертя голову.

Слухи о мастерстве писаря быстро долетели до ушей командира. Трис пару раз самолично наблюдал за упражнениями, но большую часть времени пил вино и развлекался с близняшками в шатре. Доносящиеся оттуда стоны сильно отвлекали селян, чем Альберт бессовестно пользовался.

С наступлением темноты разожгли два костра — для бывалых воинов и "рекрутов". Первым досталось вяленое мясо и свежие яйца, вторым — гнилая перловая крупа вперемешку с мышиным пометом. Соратники так оголодали, что были готовы жрать крупу сырой со всем неподобающим содержимым. Шайну пришлось уговаривать мужиков выбрать весь сор и лишь потом варить кашу. Спорить никто не стал — лишь поворчали немного для проформы. Все видели, на что горазд юнец, и никто не хотел быть избитым палкой.

После ужина к послу подошел Валеро и проводил к шатру Робенхольда. Воины как раз выносили наружу оббитое бархатом кресло и столик с вином, сырами и фруктами. Девчонки мухами вились рядом с лакомствами, но получали по рукам каждый раз, когда пытались что-нибудь стащить.

За долгий и кропотливый день майор успел нализаться так, что едва ворочал языком. Однако всем известно: чем хмельнее голова, тем сильнее тянет на приключения. Вот и Трис решил развеять скуку весьма необычным способом — гладиаторскими боями.

И главным фаворитом дня торжественно объявил писаря. Альберту выдали кольчугу, шлем, нормальные щит и меч. Усталых крестьян отогнали подальше, а не шибко изнуренные солдаты образовали широкий круг ристалища. Шайн сделал вид, что шатается от усталости, но просить перенести сражения хотя бы на утро не стал. Пусть думают, что он легкий противник — будет больше желающих подраться.

— Итак! — майор поднялся с кубком в руке, но тут же плюхнулся обратно в кресло, вылив половину вина на себя. — Как пролился этот красный нектар, так пусть прольется сегодня кровь! О как сказанул, да?