Новатерра-2. Часть 1. Целитель

— Всякую фигню, да, па?! — девушка звонко рассмеялась, потрясая локонами золотых волос, и заговорщицки проговорила. — А я уже знаю, как пацаны 'дольку' по понятиям должны 'дербанить', что такое 'рамс' и 'тёрки'.

— Ай, молодца! Узнаю рэкетирскую школу Богачёва, корефана твоего ненаглядного, братана по...

И не успел сказать: '...по классу', как приблатнённая красавица, хихикнув, уточнила:

— По понятиям.

— О чём я и толкую! Ты вот, солнце моё глубоко верующее, просишься в храм. Представляю себе, чего ты нахватаешься у нашего правоверного забулды... м-м, отца Никодима: наливай, благословясь, по полной чарке! будем здравы Божьей высокой милостью! хорошо пошла, Мать её Пречистую!

— Ну, па, нельзя так говорить! — надула губки девушка. — Я ведь у их высокопреподобия Первого Анахер... Анахрен...

— Анахорета! — в голос рассмеялся Александр. — Первого Анахорета, архимандрита монастырской общины Свидетелей Страшного Суда, — и шепотом добавил. — Потерпевших...

— Да-да, у батюшки Максимилиана! Я ведь у него ничему дурному не научилась, хотя он и... это... как бы... прости, па, но он в ереси погряз, вот!

— Бог его простит! Если есть за что... Мой приятель Макс, девочка, хоть и, по-твоему, сектант-схизматик, в то же время умный, добрый, весёлый и тактичный человек, а твой любезный Никотин, при всей приверженности истинному православию, суть хам, дурак и алкоголик. Вот тебе и 'вот'! Я вот дождусь от него очередного 'художества' да выгоню из храма на ху... э-э, хлеба вольные. Или прилюдно выпорю.

— А Бог тебя накажет, — еле слышно прошептала девушка, опасливо втянув головку в плечи и сторожко озираясь.

— Не накажет! — отрезал Александр. И глупо брякнул. — У меня с Богом свои, особенные отношения.

— Я знаю, па...

Алёнка знала. Знала и Алина. И сам Александр. Знал, что его, не так давно атеиста до мозга костей, впрямь существовавшие особенные отношения с Высоким Покровителем — секрет полишинеля для семьи. Секрет полы шинели...

— Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь... Поэтому, лапушка моя, когда отец Никотин вылетит из церкви на... на понятно что, попом придётся быть тебе. Если, конечно, водку жрать не станешь безо всякой меры.

— Мне нельзя, я — женщина, — вздохнула она с потаённой грустью в колодцах васильковых глаз.

— Отчего же нельзя? Понемногу можно. В удобное время и в удобном месте.

Рассудком гетман понимал, что с девушкой, которую четыре года кряду воспитывала строгая монахиня да еженощно навещает ангел, вести подобный разговор не следовало. Не следовало бы... А что он мог поделать, раз уже завёлся?! Накипело. Правитель всё-таки, не 'анахрен'... нет, а не хрен. С бугра. Короче, не хрен Никотину!..

— Ай, па, о чём ты говоришь?! Мне нельзя приходским священником быть.

— Серьёзно? Кто бы мог подумать?! Ладно, уговорила, назначу попом симпатичного молодого парня, а тебя замуж за него выдам. Да хоть, вон, Пашу Никоненко! В авиации служил, значит, небеса знает не понаслышке, возможно, даже с Господом поручкался, только молчит из ложной скромности.

Развеселившийся гетман запоздало понял, что от мало приемлемой тематики религии и культов скатился к ещё более опасной и совершенно не желательной. Как для Алёнушки, так и для самого себя. А может быть, тем более для самого себя...

Девушка бросила на Александра взгляд, полный отчаяния и мольбы.

— Па, ты же обещал..!

— Великий гетман слово держит! — напыжился он, как индюк. — Раз обещал, значит, сделаю. Так выпорю, что мало не покажется! И выгоню из церкви на ху...

— Нет, па, ты обещал совсем другое, — Алёнка крепко обняла его и зашептала, пощипывая мочку уха мягкими губами. — Ты обещал...

Он знал, вернее, помнил, что конкретно обещал. И знал, и понимал, и чувствовал, что не относится к Алёнушке как к дочери. Что никогда не будет относиться так. Что её статус в гетманской семье и вообще в станице — не более чем дань традиции, попытка следовать приличиям, причём довольно неуклюжая. Глубинная же суть — упоминавшийся чуть ранее секрет полишинеля, скрытый наверняка только от псов из подворотен, и разве лишь по той причине, что собакам всё равно. Что никогда не выдаст псевдо-падчерицу замуж вопреки её согласию. Что никогда не выдаст по желанию. Что никогда не выдаст вообще. Возможно. С некоторой долей вероятности. Процентов где-нибудь на сто... Без вариантов!

— ...Ты обещал, па, что замуж... ну... Не выдавай меня, па, очень-очень тебя прошу!

Он обнимал трепещущее тело девушки и чуть не плакал в пароксизме переполнявших душу чувств.

— Не выдам, любовь моя, не выдам... Никому я тебя не отдам! Никому и никогда!

— Никогда-никогда... я люблю... и хочу любить... и всегда буду... только тебя! — но тут вдруг девушка отпрянула от Александра и воскликнула. — Ой, па, забыла совсем! Пойдём, я налила твой дорогой утренний кефир!

— Дорогой? — непонимающе пожал плечами он. — С чего ты взяла? Понты копеечные!

— Па, — хихикнула Алёнка, — какой-то ты сегодня... ну, как бы...

— Заторможенный?

— Извращённый, вот! Всё переиначиваешь! Идём?

— Куда-то идём, это уж точно... Без вариантов, — проговорил он отрешённо. И сам не понял, что именно имел в виду.

Гетман и впрямь не понимал, что с ним творится этим утром. Врагов на горизонте видно не было, работали цеха, хозяйства, службы и артели, станица богатела, простаивали медики и 'МЧС', однако... Однако что-то слишком — причём с хорошим таким лишком, в добрый центнер — неприятное шарилось по закоулкам души. В набат не било, не звало к оружию и не наматывало гетманские жилы на скрипучий барабан колодезного ворота, лишь неопределённо рыкало, словно предупреждая, чтоб себя не забывал.

Чуть больше месяца назад, когда он дрался с рыцарями Ордена Бессмертия, в подобных ситуациях на помощь приходил щенок-хранитель... Вот кстати, ангелочек, не подскажешь ли чего?!.. Но Запределье промолчало. Не откликалось с памятных июньских дней. Да собственно, и не было к тому позывов. Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо! Покамест хорошо. Надолго ли?..

Меж тем 'прекрасная маркиза', законная хозяйка пятикомнатного гетманского 'замка', уже в подогнанном по её изумительной фигурке камуфлированном обмундировании, накладывала макияж перед трюмо в прихожей. Явно спешила в ожидании намеченного на сегодняшнее утро визита генерального дозорного, ибо даже сам Александр бывал свидетелем такого действа крайне редко. Алина справедливо полагала, что в деле наведения на внешность рукотворной доли красоты куда важнее результат, чем утомительный процесс. Именно доли красоты, по той причине, что естественным, природным шармом она ни в коей мере не была обделена: изящный стан божественных изгибов и пропорций, бронзовая кожа Клеопатры, шапочка смоляных волос, бутончик сочных алых губ, пушистые ресницы, крохотная 'мушка' на щеке, горящие дьявольским пламенем глаза-угли, лицо очаровательной авантюристки-сердцеедки, коварной 'вамп'. Её краса всегда казалась Александру страстной, пылкой, дерзкой, южной, зажигательной, как ритмы самбы и фламенко. В то же время Алёнку отличал совсем иной тип обаяния — глубоко русский, северный, спокойный, мягкий, сказочный.

— Ага, явились, прелюбодеи! — усмехнулась Алина, искоса поглядывая в зеркало на домочадцев. — Что, вашество, совращала вас дева юная, как в старой песне, в сказку звала?

— И совращала, мать, и звала, каюсь, — молитвенно сложил ладони на груди полуодетый Александр. — Даже кефиром соблазняла, но...

— Но ты не поддался? Ай, молодца! Наградить нашего героического полковника орденом 'За мужество на женском фронте'! А медалью 'За стойкость' наградить его... как бы так поделикатнее выразиться?.. — она на секунду задумалась. — Ага! Малыш...

— Ну, мать, спасибо на добром слове! — с видом безвинно уязвлённого достоинства он покивал на уязвлённое 'достоинство'. Средних размеров, если быть совсем уж откровенным. — Удар ниже пейджера!

Алина резко обернулась к ним с Алёнкой и, чуть прищурив недоретушированные веки, пристально взглянула на супруга.

— Не поняла! Бредишь, твоё благородие? — ещё секунду помолчала, видимо, соображая. — Ах, во-о-он ты о чём! Одно ля-ля в голове! Я говорю: малыш, ты почему до сих пор не в форме?! Костян вот-вот причуха... э-э, Константин Владимирович вот-вот придёт! Марш облачаться!

Алёнка громко ойкнула и убежала в детскую. Алина же игриво улыбнулась, подмигнула Александру и потерла руки.

— А теперь, вашество, показывайте, какого малыша вы припрятали пониже пейджера... — но в тот же миг стала серьёзной, как зав. сектором идеологии ЦК КПСС. — У тебя, кстати, в памяти мобильного нет номера телефона Нинки Андреец?

— На кой дьявол тебе гений казацкой фармакологии?

— Да у неё в аптечном хозяйстве, кажется, микроскопы есть — малыша твоего разглядеть... Ай, мамочка! — завопила она, когда гетман потянулся к висевшему у двери карабину. — Вашество-о-о! Не стреляйте в пианиста! — и тихо добавила. — Рано отчаиваться, вдруг ещё отрастёт чуть-чуть...

У милых, но излишне языкастых дам сегодня намечались боевые стрельбы. Законы постчумного мира недвусмысленно гласили, что каждый, независимо от пола, возраста и убеждений, оружием владеть обязан, чтобы защитить хотя бы самое себя. Законы эти не писались вчерне на гербовой мелованной бумаге, не редактировались опытными консультантами, не утверждались на пленарных заседаниях Госдумы, не доводились исполнителям в части, их касающейся, и не подшивались в своды архивистами. Они скрижалями напоминали о себе живым с надгробных эпитафий... Господь, Бог наш, создал людей, Чарльз Дарвин бестолково расплодил, и только полковник Сэмюель Кольт сделал их равными! Потом Чума произвела искусственный отбор, и среди тех, кто выжил во Вселенском Катаклизме, тяжёлый противоиндейский револьвер его системы, равно с другими противолюдскими средствами, вновь стал предметом из разряда ширпотреба. Как и свеча. Кресало. Трут. Телега. Лук. Топор. Капкан. Лучина. Камуфляж из старых войсковых запасов...

Тот самый камуфляж, что на Алёнушке сидел, будто изделие высокой моды из Парижа.

— Амазонка ты моя, — проходя в детскую, улыбнулся Александр.

— Что, сильно мокрая? — недоумённо поглядела на него девчонка.

— ?!!

— Ну, па, это ведь речка такая! Большая-пребольшая. Где-то далеко. Там ещё крокодилы водятся...

— Крокодил, крокожу и буду крокодить! — усмехнулся Александр. — Крокодилов не бывает, малыш, сказки это всё, бред сивого зоолога-натуралиста.

Да, крокодилов не бывает! В чём бы другом, а в этом Александр уже больше месяца не сомневался ни на медный грош. Спасибо ангелу-хранителю, сумел, собака, убедить в наличии отсутствия (отсутствии наличия?) как таковых опаснейших рептилий, причём убедить его, вполне разумного полковника... Что вы сказали? Последние слова не вяжутся по смыслу? Типа, ваш военрук однажды на занятии... Ладно, пожалуйста: ...вполне разумного, хоть и полковника. А слухи в тот момент ходили по станице — ой-ой-ой! Мол, дескать, залетел один. Кайман. А то, не дай Бог, аллигатор. С далёких морозных 'северо́в'...

— Знаю, па, мне лебедь говорил.

— Вот видишь! Кто бы сомневался?.. Амазонка же, малыш, не только река, у этого слова есть и другие значения. Дошедшие до нас мифы античных народов, к примеру, гласят, что в древности существовали племена, в которых воинами и охотниками были не мужчины, а женщины. Как раз их и называли амазонками, — о том, что женщинам-воительницам, по преданию, для удобства стрельбы из лука жрецы (возможно, жрицы) удаляли правую грудь, великоразумный гетман Разумовский благоразумно умолчал. — А ещё это специальная дамская одежда для верховой езды, она похожа на... Что с тобой, малыш?!

Алёнка беззвучно плакала.

— Да-а, — она растёрла кулачками слёзы по щекам, — ты так много знаешь, па... да-а... а я... а мне... в школе все маленькие, им по восемь лет, а мне восемнадцать... как я с ними буду-у-у?!..

Он крепко обнял девушку, пригладил разметавшиеся волосы и обратился было к ней, используя привычное 'Малыш', но вовремя осёкся — это прозвучало бы как издевательство.

— Малы... э-э, алый ты мой цветик, солнышко моё ясное, тебе совсем не обязательно ходить в гимназию, вот ещё! Твои приёмные бабушки из прошлой жизни, учительница и старая инокиня, дали тебе вполне приличное начальное образование, я бы даже сказал, почти нормальное среднее. Ты от природы очень умна и наблюдательна, у тебя великолепные память и... — гетман хотел сказать про ассоциативное мышление, однако вовремя сдержался, ибо она вполне могла воспринять малопонятную терминологию как повод к новой серии терзаний своей надуманной ущербностью, — ...и всё такое прочее. За два с лишним месяца ты уже достаточно обжилась в станице, привыкла к новой для себя обстановке, перезнакомилась с людьми, поправила здоровье, окрепла, набралась сил...

— Тавтология, па, — шёпотом перебила его юная... хм, дикарка.

И 'гетман Разумовский' ошалел.

— Чего?!!

— 'Окрепла' и 'набралась сил' — это тавтология, бессмысленное повторение одних и тех же понятий. Так меня бабушки когда-то учили... Ой, па, — она вдруг отстранилась и прикрыла рот ладошкой, — пфофти, я не долфна фыла так гофофыть, я, нафефное, офидела тефя...

— Ох, девочка моя, всё правильно, всё так, как ты сказала, — снова привлёк её к себе Александр.

А сам, покачивая головой и криво усмехаясь, думал: 'Какова говнюха мелкая! Утёрла нос Отцу народов Новороссии! А я то думал, как бы её не обидеть забубённым термином... Но память какова?! Через четыре года после 'школы' в диком стойбище! Четыре долгих года в потных лапах изуверов... Четыре года каждодневных истязаний... Четыре года ежечасной смерти... Четыре года смерти вопреки!'

— Прости, па... — снова начала Алёнка.

— Всё, проехали! — решительно отрезал Александр. — Так, о чём я говорил?.. Ага! Короче, как только до конца освоишь компьютер, Алина займётся с тобой по индивидуальной программе обучения, у нас дома куча дисков практически по всем дисциплинам высшей школы. Заодно освоишь какую-нибудь профессию... Вот, кстати, кем бы ты в будущем хотела стать?

— Я... мне... не знаю, па.

Девушка глядела на него растерянно, как-то затравленно, и гетман понял, что завёл серьезный разговор совсем не к месту и чертовски не ко времени. Да что ж за день такой?! Всё с самого начала через жо... ох, простите, кувырком!

— Зато я знаю, Алёна Валерьевна, кем бы ты не хотела стать, — нашёлся он.

— И кем же, па? — Алёнка напряглась. — Солдатом, да?

— Солдат и без тебя хватает. Хотя и не мешало бы побольше... Да ладно, ты-то здесь при чём? А не хотела бы ты стать...

— Ну, па!

— ...попом.

Девчонка помотала головой, на миг задумалась, а после захихикала.

— Откуда ты знаешь? Может, и хотела бы? Я начало Ветхого Завета и весь Новый почти что наизусть знаю, литургию провести смогу, отслужить по всем двунадесятым праздникам, проповедь прочитать, вот только...

— Вот только это невозможно, милая, — душевно 'подбодрил' её гетман.