Новатерра. Часть 4. Хранитель

— На понедельник списал бы, мол, тяжёлый день.

— Голова болит, да?

— Уже не очень. Медицина у нас, слава лошади Пржевальского, крепкая, а Док — хороший психиатр, справился бы даже с полковником, страдающим рыбакофобией и манией активности в сфере гражданской обороны... Кстати, о последней — давай-ка, братан, в Нижнереченск да прибрежные села звонить. Течение у нашей Равы слабенькое, тем не менее, к ночи отрава и до них доберётся.

— С мэром проблемы будут, — со вздохом заметил Серёга. — Сейчас такую кампанию против нас разведёт, только держись!

— Однозначно, — согласился гетман и с минуту размышлял. — Ну, да ничего, нанесём ему...

— ...тяжкие увечья?

— Именно! Причём в ходе официального дружественного визита.

Друзья расхохотались и звонко хлопнули друг друга по ладоням...

...Тянуть с визитом не пришлось, ибо Полумэр, их главный доброхот в команде Мэрина, не далее чем через час подобострастно доложил, что 'Этот' уже готовит обращение к народу: дескать, соседи-казаки...

Что казаки? Да как прописано в Боевом Уставе! Скомандовали экипажам тройки новых БМД заводить машины и принять 'на броню' десант мотострелков. Делов-то, Господи?!

Перед самым отъездом, когда гетман специальным ремешком зафиксировал на правом бедре ствольную часть кобуры автоматического пистолета Стечкина и тем привёл себя в состояние полной боевой готовности, в кабинет, исчёрканная потёками слез, несмело вошла Наталья Хуторская. И, покачиваясь, замерла у двери. Он же подумал, что 'мириться' сейчас точно не готов, хотя и чувствовал вину за безобразное поведение в состоянии аффекта. И ладно, будь подруга хоть в чём-то виновата! Но люди погибли, и это если не меняло ситуацию в корне, то уж всяко накладывало отпечаток...

— Санька... я... я же подумать не могла! Боже! Какая дура! Саньѓка, прости! — истерично заголосила она.

Гетман обнял её, крепко прижимая к груди.

— Тише, милая, успокойся! Это меня прости за грубость. Откуда ты могла знать, что так получится? Ты же не военный человек. Всё обѓразуется, моя хорошая. Посиди с Инной, а как дадут отбой химической тревоге, иди домой, передохни. Впрочем, приляг у меня на диване, мы всё равно сейчас уедем.

— Что-нибудь ещё случилось?! — вскинула Наталья красные глаза.

— Да ну, ерунда! Так, в округе оглядимся...

...Впрочем, особенной ерунды трое друзей — Алекѓсандр, Костик и Серёга — сквозь стёкла джипа в Нижнереченске не разглядели. Хотя люѓдей на улицах было гораздо меньше, чем обычно. Полумэр и Большой Мент сориентировались абсолютно правильно и действовали чётко. Собственно, им теперь и править этим городе, а уж кто станет Первым, разберутся сами, для Новороссии пригодны были оба.

Не наблюдалось оживления и на булыжной площади у мэрии. Да такового не могло и быть, ибо лучевые отростки улиц оказались надёжно переѓкрыты милицией, бродягами Стрёмного, пацанами Буцика, отморозками Зямы-беспредельщика и даже 'мафией' Чумного Дона. В полном соглаѓсии между собой... Всерьёз не веруя в реальность 'праведного гнева' нижнереченцев, гетман всё же отправил одну из БМД к торговому дому, а две других вслед за 'Тойотой' лихо выкатились на центр площади. Первое отделение десанта, спешившись, рассредоточилось вдоль фасада здания, второе оккупировало внутренний двор. Пусковые установки ракет 'Конкурс-М' были нацелены на ворота и центральный вход, стволы курсовых пулемётов и автоматиѓческих 30-миллиметровых пушек 'уставились' в окна второго этажа — собственно апартаменты мэра.

Охрана средоточия власти не стала для путчистов неодолимым препятствием. Даже просто препятствием, номинальным, сродни шпингалету в нужнике, — и то не сподобилась. В углу вестибюля мэрии застыли четверо перекормленных стражей в чёрных комбинезонах. Добры молодцы не то чтобы капитулянтски задрали руки в гору, но выставили их перед собой раскрытыми ладонями вперёд, будто уверяя незваных гостей — наше дело сторона. Лишь пятый, самый молодой, попробовал было заступить дорогу, однако ретировался и он, когда гетман, не желая тратить времени на пустопорожние препирательства, расколотил горшок с геранью, отправив пулю АПС впритирку с ухом незадачливого security. В сопровождении Богачёва и Елизарова он скорым шагом проследовал в приёмную мэра. Встретила их, оторвавшись от окна, голубоглазая блондинка, формами напоминавшая Памелу Андерсон, а лицом, к сожалению, — Джорджа Буша-младшего, то бишь человека с коэффициентом интеллекта ниже нулевой отметки.

— Здравствуйте, господа! Вы к кому?

— А что, есть варианты?! — насмешливо спросил гетман, взглядом указав на единственную здесь дверь кабинета градоначальника.

Серёга без всякой на то необходимости, разве для того, чтобы продемонстрировать серьёзность намерений, распахнул означенную дверь ногой.

— Простите, как мне вас представить? — не унималась блондинка.

Боже, — подумал гетман, — что это, служебное рвение или непроходимая глупость? Она же рассмотрела за окном БМД и стрелков, видит нас при оружии, так неужели до сих пор не поняла, что происходит и чем грозит, в том числе ей самой?!

— Как нас представить? Лично меня представьте в латексе и валенках на босу ногу.

— Как-как?! — непонимающе уставилась на него дурочка. — Нет, я имею в виду: как вас назвать?

— Друзья называют меня Великим, враги — Ужасным... Вот что, милочка: здесь казачий гетман Александр Твердохлеб! Мне предстоит важный разговор с твоим шефом. Для него — последний... Всех, кто без моего ведома пожелает сунуться в кабинет, предостереги, пусть не доводят до греха. Стреляю без разговоров, сразу на поражение.

Глаза блондинки выражали всё, что угодно, кроме адекватной реакции мозга на происходящее, потому гетман, справедливо усомнившись в том, что понят до конца, закончил беседу с нею более доходчиво:

— Сесть!!! И сидеть на жопе ровно! В кабинет никого не впускать!

Между тем просторный кабинет, будто бы, на первый взгляд, пустой и даже гулкий, быстро наполнялся коренным народонаселением. Константин выволок из-под стола насмерть перепуганного клерка, безуспешно пытавшегося скрыть под пиджаком планшет для записей, а Серёга на пинках и матюгах доставил скрывавшегося в туалете городничего. Его превосходительство господин Перетятькин Громбулат Эммануилович, изѓвестный всей округе интриган и казнокрад, мокрый, трясущийся, с багровой физиономией, в летнем костюмчике от кутюр, обильно смоченном водой (как позже выяснилось, Рогачёв, дабы привести мэра в тонус, окунал его головой в унитаз), выглядел столь же клоунски, как и его Ф.И.О., — гнилой помидор в буѓкете величавых роз.

— Ну, здравствуй, Громбулат Эммахуи... тьфу! Кто ж тебя так обозвал-то?!

Гетман без замаха ткнул его кулаком в грудь, и хозяин завалился в кресло. От возмущения неслыханным хамством у него отнялась речь. Между тем высокий гость вырвал планшет с листком бумаги из потных рук очумелого клерка, кивнул на дверь, сопроводил напутственным посылом 'пшёл отсюда на хер!' и вчитался в черновик документа.

— Ну-ка, что за пасквиль вы тут начеркали?

— По какому праву?! — вскинулся тут Перетятькин.

— Ах, по какому праву?! — зверски улыбнулся Рогачёв и, выкрутив мэрину ухо, поволок к окну, под взоры изготовившихся к бою автоматчиков. — Вот по этому, господин хороший! И на прилегающие улицы взгляни, там твой электорат собрался. Думаешь, тебя защищать? Хрен ты угадал!

— Это путч! Вы хунта! Спецслужбы! Военщина! Менты! Организованѓная... эта... как её? Ага! Преступность! Где закон?!

— Да вот же закон, — улыбнулся гетман, потрясая листком из планшета. — Ты сам его написал. Послушайте, друзья, это довольно увлекательное чтиво: бр-бр-бр... ля-ля-ля... три рубля... в этот тяжёлый час... жуткая диверсия... чудовищные злодеяния... немиѓнуемая гибель тысяч... алчные соседи-казаки... не удалось споить нас дрянной водкой, извести губительными лекарствами, подкупить бензином... решили отравить... но мы все как один... стройными колоннами... в последѓний и решительный бой... на штурм! Э-э, Буля, да ты, гляжу, не только мастер пера с чернильницей, но и пламенный революционер. К борьбе за собственное кресло будь готов! Всегда готов!

— А сами-то..! — взвизгнул мэрин.

— А мы ведь алчны, нам — по барабану. Садись, твоё превосходительство, удерживай кресло всей тяжестью чиновной задницы! А чтобы не скучал, возьѓми чистый листок, 'Паркер' свой любезный...

— Я ничего писать не буду!

— Куда ты денешься?!

Гетман насилу сдерживал себя. Он долго не решался на переворот, но раз уж начал... Понедельник — день тяжёѓлый. Для всех без исключения.

— Будешь, как миленький! Аж ручка от натуги треснет... Я ведь тебя тысячу раз предупреждал: давай друѓжить. Было? Закрывал глаза на все твои выкрутасы, о чём сейчас горьѓко сожалею. Но сегодня — всё, баста! Пиши, тварь!

— Что за бред?! Что за тон?! Я избран народом!

— Ах, народом! Костик, руки!!! — на миг отвлекся гетман, заметив, как дозорный потянулся к пистолету. — Народом, значит... Что ж, соберём народ, не проблема. Костя, пригласи Полумэра и Боль... э-э, господ Свиридова и Бойко, пусть с митингом поторопятся. Расскажем народу — вернее, напомним, — как мордовороты господина Перетятькина ходили по домам нижнереченцев с цепями и кольями, 'агитируя' за его кандидатуру перед выѓборами. Как легитимный мэр в три раза завышал договорный максимум розничных цен на поставляемые станицей лекарства. Как спекулировал нашим хлебом и бензином. Как присваивал сорок процентов натурального налога с нижнереченцев. Как продавал детей-сирот работорговцам. Как его мерзѓкая похотливая баба насилует мальчиков в приюте. Как...

— Не только, блин, расскажем, но и покажем!

Серёга хлопнул сеѓбя по объёмистой барсетке, в которой, — гетман точно знал, — наиболее весомым компроматом, да и то для Таньки, был презерватив. Контрагенту, однако же, хватило и намёка.

— Что писать? — обречённо выдохнул Перетятькин, покраснев гуще, чем знамя над поверженным, как и сам он, рейхстагом.

— Указ о самоотречении!

А в пустой приёмной за допотопной пишущей машинкой полировала ногти госпожа Памела Буш, и равнодушные глаза её волоокостью напоминали фары старенького 'Ситроена'. Гетману, известному гуманисту, Отцу народов, Лучшему Другу прекрасного пола, даже расхотелось по-доброму рекомендовать ей поскорее подыскать новую работу по плечу, интересам и способностям. Помпезной грудью она без труда пробьёт себе дорогу. А то, что все без исключения мужчины любят умных женщин, — чушь! Умные любят умных, дураки — таких вот Мисс Reception. Дураками же Россия-матушка славилась во все времена, так что не пропадёт!..

...С чувством выполненного долга, ощущением неѓстерпимого голода и видом триумфатора гетман уже в сумерках возвращался домой. Как в прошлой жизни — прямо на броне единственной оставшейся при нём машины. Без Елизарова и Богачёва, лишь с отделением мотострелков.

Нет, боевых потерь станичники не понесли. Мэр Перетятькин со родня-товарищи-и-со-ближайшие-к-нему-охранные-структуры был после отречения немедля взят под стражу. Видимой угрозы со стороны низложенной власти не было, но гетман вспомнил разговор с женой — дескать, враг ориентируется на завистников и алчных — и порешил кота за яй... за паузу сегодня не тянуть, а разобраться сразу и конкретно. С транквилизатором 'Друг-15м' Елизаров давно был запанибрата... К тому же тявкнул запредельный пёс: оставь пока бойцов, мало ли, вдруг на что сгодятся в городе...

В апартаменте его ожидали атаман Ходжаев, химик Шнайдер и... Наталья Хуторская.

— Натка, — изумился гетман, — а ты чего сидишь?! Я же тебя отпусѓтил!

— Да ты понимаешь, Саня... ну... как бы тебе...

Он прекрасно понимал, что сейчас происходит в душе верной подруги и помощницы. Для этого не нужно годами кропотливой учёбы зарабатывать диплом магистра психологии. Достаточно купить его в подземном переходе... На фоне беды, постигшей рыбаков, Хуторская корила себя за утреннее легкомыслие.

— Понимаю, Нана Ивановна, всё понимаю, — скорбно вздохнул гетман. — Хватит на сегодня нелепых смертей! Ты ждала, чтобы... чтобы чем-нибудь накормить меѓня. А то я точно сейчас сдохну!

— Конечно, мой хороший! — готовившаяся заплакать Наталья внезапно бросилась ему на шею и горячо зашептала. — Боже, как я люблю тебя! — но тут же взяла себя в руки и уточнила. — Как друга и начальника.

— А я по-всякому готов...

— Врёшь! Уже врёшь... Но всё равно приятно. Про ящик вина не забыл?

— Ты его честно заработала.

— Я тоже так считала. А сейчас понимаю — твоя взяла. Дети, Сашенька, не в счёт.

— Какие дети, моя радость?! Восемнадцать лет!

— Какие дети? — Наталья пристально поглядела ему в глаза. — Какими воспитаешь... Ладно, садись, сейчас чего-нибудь соображу.

Гетман плюхнулся в кресло перед круглым 'кулуарным' столиком.

— Ну, герои нашего времени, а вы чего тут нам сообразили?

Сообразили герои за истекший день с избытком. Противник применил не классичесѓкий зарин, а некий его нестойкий аналог. Контрольные пробы самопроизвольно нейтрализовались без остатка к пополудни, так что экосистеме вообще ничто не угрожало. Контейнер — очень похожий на обычную канистру, но сложѓнейший по конструкции сосуд явно из тех ещё, из бывших — и место его сброса были обнаружены примерно в семи километрах вверх по течению. Что удивительно, дозатор на контейнере был установлен на выдачу строго определённых порций отравы, которые, возможно, погрузили бы стаѓницу в состояние нестояния на какое-то время, но к смерти привести не могли никак. Причем дозатор и сейчас работает точнее, чем проверенные временем швейцарские часы...

— А что же привело к четырем смертям?! — поразился гетман.

— К семи, но об этом позже, — спокойно поправил его Лев Шнайдер.

— Кто ещё?!

— Не наши. Скорее всего, Саня, именно враги.

— На месте сброса, — пояснил Ходжаев, — мы обнаружили фрагменты тел и очень качественного полевого обмундирования, у нас такого никогда не было.

— Что значит — 'фрагменты'?

— Да там смотреть не на что! Набрали килограммов пять останков, Док изучает у себя. По обуви определили — трое.

— Обувь... обувь...

— Те же коробочки, что у наёмников, — Л-ва предвосхитил вопрос гетмана. — Мы их спаѓлили от греха подальше.

— А собачке дать не догадались?

— Отчего же, была у нас уже которая по счёту хорошая собачка...

— Была! — досадливо поморщился гетман.

— Нет, собакой-то она осталась. В принципе.

— Ясно... А что же с этими произошло? Самоподрыв?

— Пёс их знает, — пожал плечами атаман. — Подождём, что скажет Док.

— А следы на остатках формы?

— Пёс их знает, — пожал плечами уже Лев, — подождем, что скажу я. Завтра.

— Понял. Значит, 'языка' у нас нет?

— Нет, Саня, — развёл руки Ходжаев. — Но кандидаты в 'языки' сидели именно там, где тебе указало нечто Свыше. Видимо, ушли до того, как начался обстрел. Мы обнаружили следы пребывания нескольких человек.

— Да, — вздохнул гетман, — всё по понятиям. Повалялись в противогазах, поглядели, что операция идет не по плану, и... Жаль!