Волки Севера

Реальность внесла в эти размышления самые суровые коррективы. Если в первый день на прием пришло только два страдальца — с зубной болью и с вывихом руки — то вечером ушлый трактирщик успел поведать своим постоянном клиентам об открытии филиала ордена Мягкого Сердца в своей таверне, и к Кэрите хлынули стражники и воины городского гарнизона с самыми причудливыми болячками. Девушка разбиралась в травах, но ее таланты относились не совсем к исцелению, скорее наоборот... Из лекарств она могла изготовить только кровоостанавливающий порошок и обезболивающие. Правда, большая часть трав, ожидающих своего часа в сумке Кэриты, имели двойное, а иногда и тройное применение. Например, листья аира, будучи употребленными внутрь, действовали как снотворное, а вот отвар из них знающие люди используют для обездвиживания противника. Или красавка трехлепестковая — в зависимости от способа употребления, может вызвать как неудержимый смех, так и долгий, заполненный красочными кошмарами сон.

Словом, Кэрита была вполне способна удивить пациента необычным лекарством. Полусонные либо хихикающие клиенты, бродящие по трактиру, служили живой рекламой новоявленной лекарше, а немногочисленные, но весьма разговорчивые исцеленные неустанно славили орден Мягкого Сердца. Поток пациентов увеличился в разы, к великой радости трактирщика.

К вечеру второго дня Кэрита почти прекратила вздрагивать при виде ломящихся на прием гутонских солдат и, перестав размышлять о вероятности разоблачения, решила провести ревизию своих запасов. Поняв, что относительно безобидных ингредиентов осталось очень мало — на двух-трех пациентов — девушка озадаченно подумала: "Надо либо менять образ, либо где-то раздобыть пару стогов какой-нибудь травы"

Размышления прервал стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь разрешения, вломились двое стражников.

— Мы от коменданта, — многозначительно сказал один из них.

Перед глазами девушки нарисовался образ виселицы, отягощенной ее бренным телом, она пошатнулась и поспешно уселась — к счастью, не промахнувшись мимо кровати.

— Он разрешил использовать все, что вы найдете в лавке бывшего травника, а ныне осужденного каторжника Роальда, — столь же значительно сказал второй, — при условии, что вы будете принимать пациентов не в трактире, а в гарнизонном лазарете.

— Там гораздо удобнее, все условия для работы, — подсластил пилюлю первый.

— А наш коновал, скотина, вернется в свою живодерню, где ему и место, — мечтательно добавил второй.

— Мы вас проводим как в лавку, так и в лазарет, — заключил первый, и Кэрита поняла, что ее согласие, мягко говоря, не требуется.

Двое мужчин сидели в кабинете начальника городской стражи, убивая время самыми простыми способами — один из них подрезал кинжалом ногти, а второй банально дремал. Наконец дверь скрипнула, и вошел хозяин кабинета.

— Все сделал, как вы приказали, — доложил комендант.

— Прекрасно, фон Сиверд, мы вами довольны, — мягко сказал мужчина с кинжалом, внимательно осмотрел свою руку, счел состояние ногтей удовлетворительным и добавил, — мы вас больше не задерживаем.

— Чертовы инквизиторы, — чуть слышно выдохнул комендант, выставленный из своего собственного кабинета.

Фон Сиверд был не совсем прав. Инквизиторами, которых гутоны называли эрмиттлерами, а юты — просто дознавателями, его гости не являлись. Дознаватели — это те, кто работает уже с задержанными преступниками, определяет их вину и выносит приговор. Братья Брандт и Драго были, соответственно, Мечом и Тенью братства Хранителей, вместе они составляли великолепную команду, специализирующуюся на поиске и уничтожении темных колдунов, вампиров, оборотней и прочих врагов рода человеческого.

— Думаешь, мы напугали самку достаточно, чтобы она стала искать помощи у сородичей? — поинтересовался Брандт.

— Если нет, то тебе придется попугать ее лично, брат, — мягко ответил Драго, убирая кинжал в ножны, — на всякий случай отполируй свой большой ножик, чтобы блестел повнушительнее.

— Думаю, он и без этого достаточно внушителен, — ответил Брандт с ухмылкой, и ласково погладил рукоять цвайхандера.

Глава 8. Белая тень

Когда небо на восходе начал светлеть, Волк начал искать укрытие. Прошлую ночь он провел в удобном логове, образованным переплетенными корнями упавшего дерева, но сейчас он был на редколесье, тут укрытие найти сложнее. Принюхавшись, Волк уловил аромат свежей хвои, и побежал в сторону запаха. Инстинкт не обманул — лесная красавица — ель надежно укрыла его развесистыми, свисающими до самой земли ветвями. Этой ночью он доберется до цели — ее запах уже дразнит ноздри, и только восходящее солнце мешает Волку немедленно отправиться на поиски.

Проводив взглядом последний луч солнца, Волк продолжил путь. Вскоре редколесье сменилось настоящим хвойным лесом, а нос почуял запахи мха и камня — где-то неподалеку находятся горы. Плохо, если придется их обходить. Впереди послышался шум-крик-рычание, нос дополнил картину запахами крови и смерти. Хищник настиг добычу, обычное дело. Не стоит сбавлять ход.

Лапы вынесли Волка прямо к истекающей кровью из порванного горла кабарге, от которой на ствол ближайшего дерева метнулась темная тень — росомаха. Хищница сердито затявкала сверху, без особой надежды напугать конкурента — просто возмущалась. Дура, не нужна Волку твоя добыча — он просто пробегает мимо.

Вот и горный склон. Пологий, поросший хвойным лесом. Можно бежать дальше. Цель уже очень близка — может она по эту сторону, и обходить горы не придется? Снова запах смерти, на этот раз — давней смерти. Волк слегка меняет направление — надо проверить. Вскоре хвойный лес поредел, Волк выбежал на ярко освещенную полной луной прогалину. На краю лежит тело — человек. Умер давно. Странно, что тело нетронуто. Подойдя поближе, Волк остановился, осторожно принюхался... и понял, что допустил ошибку. Останавливаться не стоило. Свет луны померк, запахи потеряли остроту, и земля начала отдалятся...

Ярослав озадаченно оглянулся. "Куда это меня занесло?". Заметив тело, подошел поближе — человек в меховой безрукавке и кожаных штанах был мертв. Причем давно. "Странно, тело не порчено зверями". Рядом с телом лежала охотничья рогатина с широким листовидным наконечником. Следов ржавчины на наконечнике видно не было. "Хорошая сталь... хотя, кто будет тратить хорошую сталь на охотничье оружие?", — озадаченно почесав затылок для стимуляции работы мозга, Ярослав понял, что думает совсем не о том, о чем следовало бы, — "Куда меня занесло и что дальше делать??"

От размышлений отвлекло ощущение тяжелого угрожающего взгляда в спину. Ярослав шагнул в сторону, одновременно оборачиваясь, и замер — на него смотрел волк. Волк был совершенно не похож на одного из великолепных зверей, которых Ярослав видел рядом с идолом Велеса, этот хищник выглядел намного хуже. Зверь был изможден, сквозь облезлую шкуру можно сосчитать ребра, а шерсть свисала клоками, словно пытаясь сбежать от хозяина. Капающая из пасти пена и горящие красным огнем глаза удачно дополняли картину.

— Если это моя тень, то лучше уж я всю жизнь без тени проживу, — пробормотал Ярослав.

Человеческий голос, вероятно, пробудил в зверюге какой-то рефлекс, и волк с места, без подготовки, прыгнул на человека. Откатившись в сторону, Ярослав почувствовал под рукой древко рогатины, подхватил оружие и сразу почувствовал себя увереннее.

— Иди сюда, болезный, прекращу твои мучения, — беззлобно обратился он к волку.

Здоровый волк никогда бы не полез в лоб на человека с рогатиной, благо хитростей серые хищники знают множество, но бешенство еще никого не сделало умнее — зверь снова прыгнул прямо на голос и налетел грудью на предусмотрительно подставленное хитрым человеком оружие. Наконечник наверняка пробил сердце — Ярослав был достаточно опытным охотником — но зверь упорно пытался дотянуться до человеческого горла, все глубже загоняя наконечник в свою грудь. Наконец, волк наткнулся на перекладину и обессилено затих. Дождавшись, пока потухнут красные огоньки в глазах зверя, Ярослав потянул рогатину на себя, освобождая наконечник, отошел на пару шагов и присел, прислонившись спиной к шершавому сосновому стволу. Рогатина легла на землю, но человек продолжал придерживать ее рукой — оружие пришлось по руке, и расставаться с ним не хотелось. Почувствовав движение, оглянулся и замер, но на этот раз — от восхищения. Рядом с убитым волком стоял его сородич, в здоровье которого не было никаких сомнений. Великолепный зверь добрых семи пядей в холке, весом с взрослого мужчину, с белым мехом и серым подшерстком. Подозрительно принюхавшись к телу бешеного сородича, волк фырканьем выразил свое неодобрение, обошел тело по широкой дуге, приблизился к человеку и требовательно посмотрел в глаза. В необычных голубых глазах волка отражался взъерошенный голый мужчина, прижимающийся спиной к сосне и беспомощно держащийся за валяющуюся в ногах рогатину...

Белый родился весной. Необычная масть не удивила его родителей — они знали, что Пастырь благословляет лучшие стаи, посылая им детенышей с белым мехом. Три сестры и два брата Белого были обычной, темной масти, и все волчата были голубоглазыми. Со временем темные волчата постепенно светлели, их глаза наливались желтизной, но Белый отличился и тут — мало того, что светлеть ему было просто некуда, так он еще и не пожелал менять цвет глаз.

К началу осени подросшие волчата стали принимать участие в охоте, и к стае присоединились переярки — волчата, родившиеся в прошлом году. Все они были разных оттенков серого, и к прибылому волчонку с белым мехом относились настороженно. Родители были заняты делами стаи, к которой присоединилось еще две семьи со своими прибылыми и переярками, и Белому часто приходилось самостоятельно доказывать, что он побелел не от болезни, а наоборот, здоров и силен. Как правило, он справлялся. Ближе к концу первой зимы стая распалась, семьи разогнали своих потомков и начали искать место для логова. Белый остался один, но он знал, что к началу осени вернется в стаю. Охотиться в одиночку ему было уже несложно, а вот двое из его выводка не смогли пережить первый сезон самостоятельной охоты.

Следующий год прошел привычно — сезон охоты сменился сезоном размножения, и заметно выросшая стая снова распалась. А вот в этом году Белый вступил в сезон зрелости, и он обязательно найдет себе волчицу. Но это будет зимой, а сейчас Пастырь велел ему идти и искать новую стаю. Белый удивлен — он не думал, что у людей тоже есть стаи. Интересно, хороший ли охотник этот человек? Бешеного волка он убил ловко, не дал себя укусить, но сможет ли он загнать большерогого оленя или перекусить сухожилие лосю? Белый посмотрит.

Подойдя к сидящему под деревом человеку, Белый наклонил голову а аккуратно прикусил человеку предплечье. Клыки с легкостью прошли сквозь непрочную человеческую шкуру.

Встрепенувшись, Ярослав подхватил рогатину и огляделся. На поляне никого не было, и если бы не след от укуса, появление белого волка можно было бы принять за сон. "А эти воспоминания? Словно прожил короткую волчью жизнь..." Было бы посветлее, Ярослав мог бы проверить по следам, куда ушел Белый, но сейчас... Ярослав внезапно понял, что вполне различает следы — зрение улучшилось. "Только вот след обрывается, словно укусив меня, волк просто взял и исчез", — озадаченно подумал княжич.

Прислушавшись к себе, он понял, что нос и уши тоже стали чувствительнее — не такими, разумеется, как волчьи, но гораздо чувствительнее человеческих. "Прекрасно. Надеюсь, это означает, что обряд завершен. Только вот насчет тени не очень понятно... Надеюсь, Всеслав растолкует, что к чему. А теперь пора задуматься, как вернутся обратно".

Впрочем, едва подумав о возвращении, он сразу понял, в каком направлении надо бежать. С сомнением поглядел на тело убитого волка — не снять ли шкуру? — решил не связываться со столь неказистой добычей. Повернулся и побежал, возвращаясь по своим — своим ли? — следам. Пробегая мимо туши кабарги, улыбнулся в ответ на истерическое тявканье росомахи, но и в это раз не стал сбавлять ход. Ноги уверенно и бесшумно несли его вперед, ветки деревьев больше не норовили выцарапать глаза, а удерживаемая за середину древка рогатина указывала направление длинным мечевидным наконечником.

Глава 9. Гардероб и другие девичьи радости

К удивлению Кэриты, первый день работы в гарнизонном лазарете закончился вполне мирно — никто ее не хватал и не тащил в пыточную, наоборот, солдаты не позволяли себе даже шуток по адресу новой лекарши. Раздав почти половину запаса травы, собранной не глядя в лавке травника, Кэрита направилась в свою комнату в таверне, тихо надеясь, что не все воспользовавшиеся ее помощью получат отравления различной тяжести — травы она выдавала чисто интуитивно, иногда для разнообразия смешивая их или заваривая в кипятке.

К счастью, она не забыла и про себя, найдя в лавке ингредиенты, необходимые для проведения малого обряда поиска. "Надо заняться этим сегодня же", — устало решила девушка, — "Работая в гарнизоне, я рано или поздно наткнусь на кого-то бдительного, или же сама сорвусь — весь день на нервах..."

Краем глаза заметив вывеску с изображенным на ней устрашающего вида мечом, Кэрита решила, что настало время устранить еще один пробел в своей экипировке. Поколебавшись — интересно, как будет смотреться со стороны процесс покупки оружия сестрой Мягкого сердца? — она выбрала линию поведения и вошла в оружейную лавку.

— Иду, иду, — раздалось в ответ на веселенький звон привязанного к двери колокольчика.

Хозяин лавки был крупным мужчиной с многочисленными грубыми шрамами на квадратной физиономии. "Видимо, его штопали как раз милосердные сестры — как бы не припомнил сейчас", — испугалась Кэрита и захлопала ресницами вдвое интенсивнее.

Изучив клиентку с ног до головы, оружейник озадаченно хмыкнул и не без ехидства спросил:

— Ну что, вам алебарду предложить, или секиру двуручную?

— Ножик нужен, — робко ответила девушка, — ткань на бинты распускать.

— Ножик? — оружейник страдальчески сморщился и ткнул пальцем себе за спину, — у меня ножики, знаешь ли, крупноватые в основном, да и разрешение на них требуется.

Благополучно пропустив мимо ушей фразу о разрешении, Кэрита старательно приоткрыла рот и приступила к изучению "ножиков". Неохотно отвергнув удобный четырехгранный стилет — им, к сожалению, невозможно что-либо резать, а по легенде ей требуется именно это — и украдкой вздохнув над великолепным восточным крисом с изогнутым лезвием — всем хорош кинжал, но явно ей не по карману — она наконец увидела традиционный куявский засапожный нож и радостно ткнула в него пальцем:

— Вот! Такой ножик у меня и был!

— Да ну? — откровенно усомнился оружейник, переводя взгляд с длинного, вместе с рукоятью почти фут длиной, ножа на не особенно мускулистую покупательницу, — а куда он делся?

— Потеряла, — смущенно призналась Кэрита. И, между прочим, почти не соврала — только был у нее не засапожник, а родной скрамасакс , и она его (вместе с еще несколькими игрушками сходного предназначения) вполне сознательно спрятала в дупле дерева примерно в дне пути от города — шанс проникнуть в город с оружием был очень уж невелик, а вот риск — наоборот, высок...