Напряжение росло. Пассажиры из других вагонов сюда бы не попали, но в любой момент мог появиться железнодорожник с ключом и стать весьма нежелательным свидетелем.
После моста миновали редкий лесок, заросший кустами, ошалело звонящий переезд. К радости невольных преступниц, экспресс начал заметно тормозить, тотчас Йенс выбралась на ступеньки, вглядываясь вперёд. Скорость, кажется, позволяла уже покинуть состав без особого риска.
-Прыгаем! — скомандовала она, и через долю секунды жилистая рука старшей оттолкнулась от замызганного поручня вагона.
Крупная галька громко захрустела под ботинками сестры — она не отставала от поезда, готовая подстраховать Кору. Та сунула пистолет в сумку, застегнула молнию, прыгнула тоже. Земля больно ударила по ногам, младшая едва сохранила равновесие, но Йенс была наготове, схватила под руку, увела в сторону от притаившейся впереди невысокой чугунной коробки на металлических ножках.
"У-ууууу!!!" — грозно взревело спереди.
По соседнему пути нёсся встречный, В отличие от "единички", этот состав увеличивал скорость. Тугая волна ветра хлёстко ударила сбоку, пытаясь закрутить, бросить под колёса, словно выброшенную из окна бумажку. Хотелось громко кричать от страха. Беглянки присели, до боли в ногтях вцепились друг в друга. Правым бедром Йенс привалилась к той самой путейской фиговине — вблизи больше ничего подходящего не было, и держалась её, словно буйка в штормовом море. Она опиралась о плоскую крышку локтем, и втягивая голову в плечи, напряжённо думала: "Для полного счастья не хватает, чтобы кто-нибудь выкинул из этого поезда бутылку".
Кора в ужасе заледенела — под нею дрожала земля. В полутора метрах от сжавшихся в комок девушек с ужасным грохотом мелькали многопудовые стальные колёса, вихрем свистел мелкий песок и мусор, проносящиеся днища вагонов пахли соляркой, углем и застарелой мочой.
Громыханье железа оборвалось, чужой поезд унёсся к мосту. Медленно, как катафалк, протащился в сторону Терми последний вагон экспресса, увозившего в подарок тамошним следователям три свеженьких трупа. Йенс потянула Кору — та разогнула дрожащие колени, тихо охнула от боли в животе. "Ублюдок поганый", — нехорошо помянула покойника, и побежала за старшей сестрой, перепрыгивая через рельсы.
Метрах в пятидесяти над путями обнаружился автомобильный мост. Девушки поднялись по насыпи на обочину асфальтированной дороги. В этот час шоссе шириною в четыре полосы было абсолютно пустынно. Быстро оглядевшись, Йенс выбрала укрытие — куст цветущей сирени.
Стянув с головы шапочку, Кора опустила сумку в траву и шумно выдохнула. Ноги опять мелко дрожали, как будто она пробежала с десяток километров.
-Что с тобой? — взволновалась старшая. -Ты вся, словно мел! Они тебя били?!
Улыбка Коры получилась кривой.
-Сама виновата — один отвлёк, другой подкрался сзади, набросил удавку. Поэтому не кричала... Ударил раз, в живот. Но от души, я только у них в купе очнулась.
-С-сволочь, — Йенс прикусила губу, пожалев, что подонка пришлось прикончить быстро.
Тронула запястье сестры, приласкала — пальцы наткнулись на подсохшие ссадины от наручников и старшая ругнулась снова ...
-Дай, посмотрю, — расстегнула Коре куртку, задрав тонкую чёрную водолазку.
На коже темнело большое размытое пятно свежего кровоподтёка.
-Больно?
-Да так, ничего, только когда бегаю-прыгаю...
Гораздо сильнее ныла грудь, но что было говорить об этом...
Вдруг Кора позеленела, согнулась, отпрыгнула к соседнему кусту. В перерывах между приступами рвоты девушка яростно бранилась. Потом открыла сумку, достала воды и умыла лицо, продолжая разного рода логические обобщения, только уже шёпотом.
Йенс подошла, запустила ладонь под свитер, коснулась тёплого животика. Подержала с минуту, представляя, как от её руки изливается целительная энергия, и по телу младшей разлилось умиротворяющее тепло...
Они услышали звук одновременно — издалека донёсся шум автомобильного мотора.
Старшая осторожно выглянула из-за сирени. Через пару минут на север протарахтел "спринтер" — в салоне, кроме водителя, виднелись головы пассажиров. Транспорт в данном случае неподходящий.
Снова наступило затишье. Время работало не на них, и синки нервничали, переводя на дым дорогущие "трофейные" сигареты. Как ни странно, Коре казалось, что после "Кэмела" меньше кружилась голова.
Прошло ещё с полчаса. Вконец обалдев от табака, сёстры решили подышать воздухом. Пахло влажной землёй, облака, кажется, становились реже — день обещал быть тёплым. После суровой природы Севера скромный пригородный лесок казался раем, настоящими джунглями. Ветки свежей зелени скрывали человека уже в нескольких шагах от опушки.
Пока Кора наслаждалась весной, старшая взялась изучать документы. Судя по разнообразию фамилий, явные фальшивки, но понять это без лабораторного исследования было, кажется, невозможно. Паспорта с фотографиями любвеобильного толстяка Йенс сунула на дно сумки, а удостоверения стала изучать внимательнее. Три из них должны были, по идее, принадлежать сотрудникам Терградского областного управления государственной безопасности — полковнику, капитану и старшему лейтенанту. Если бы были подлинными. Пара других "корочек" милицейские — с фотографиями толстяка и убитого в купе охранника. Третье удостоверение ещё в поезде прибрала к рукам Кора. Амирхановские удостоверения последовали за паспортами, а вот документы спецслужб вполне могли пригодиться. Какая разница, что фотографии чужие — предъявляя, их можно было чуть прикрывать пальцем, а то, что имена не беранские, даже хорошо — не разберёшь, мужчинам они принадлежат или женщинам.
Глубоко в зарослях чирикнула птица, потом другая, ещё и ещё. В той стороне, откуда девушек привёз поезд, верхушки деревьев озарило поднимающееся солнце. "Хороший знак" — решила Йенс, обняла за плечи сестру. Много месяцев долгой зимы они не видели настоящего рассвета и теперь радовались тихому майскому утру.
Послышался гул — эта машина шла из города. Старшая потянулась, распушила пальцами волосы сестры и бегом потащила обе сумки к дороге. Куртки решили скинуть, чтобы Кора смогла привлечь внимание водителя своей фигуркой. Йенс наоборот повернулась боком, скрываясь.
На дороге возник ульянский микроавтобус — небольшая машина закруглённых форм из толстого беранского железа. Синки внутренне напряглись, но старательно сохраняли непринуждённые физиономии. Вывернув из-за поворота, водитель попытался прибавить ходу, но увидел у обочины "сладкую парочку", и тут же сбросил газ. "Уазик" скрипнул тормозами точно рядом с девушками, и рука Йенс в тонкой чёрной перчатке дёрнула никелированную ручку передней дверцы.
-Утро доброе!
Слава Богу, в машине кроме водителя никого не было. Из-за руля бычился одутловатый мужик лет сорока пяти с маленькими поросячьими глазками.
-Доброе, — без энтузиазма откликнулся на приветствие.
-До речки доедем? А то нас там полдня дожидаться не станут...
-До речки? — переспросил он. — Вот мне такой в сторону крюк... А тут-то откедова взялись? Метла испортилась?
Мужчина заглянул кверху через ветровое стекло. Сонный вид шофёра, внешне напоминающего ротвейлера, несколько диссонировал с игривостью речи, и девушки поняли: не так уж он и прост, как на первый взгляд кажется.
-Ага, метла, — усмехнулась Йенс. — Придурка одного обломать пришлось, вот он, стервец, посреди дороги и высадил. А у нас через полчаса встреча.
Старшая почти не играла — поводов для волнения было достаточно. "Единичка" полчаса как прибыла в Термь, и даже если трупы никто не обнаружил раньше, сейчас милиционеры уже вовсю "трясли" потенциальных свидетелей.
-Мы заплатим, — как и договаривались, вступила в игру Кора. -Ну, конечно, в пределах разумного...
Йенс вдохновенно изобразила раздражение. Типа "чего ты влезла, ежели не просили", даже отступила на шаг, сняв руку с дверки.
-Нам только до речки, где лодки стоят, а то время, — младшая выразительно постучала пальцем по циферблату своего "космоса".
Водитель удовлетворённо ухмыльнулся. Люди охотнее глотают фальшивку, если она замаскирована под их собственное открытие.
-На три бутылки, — безапелляционно подытожил "ротвейлер".
"Не знала, что собаки водку жрут", — подумала Йенс, но вслух, естественно, ничего не сказала, предоставив Коре возможность изображать более нетерпеливую попутчицу.
Та немедленно выдала мужику сотенную в виде аванса, и сёстры на почти легальном основании расположились в салоне. Между сиденьями, рассчитанными на шесть пассажиров, стояли несколько коробок с грузом, занимая почти всё свободное пространство, и старшая села рядом с водителем. Со скрежетом врубив передачу, водитель притопил газ, микроавтобус принялся набирать скорость. Двигатель, расположенный прямо в салоне, только прикрытый металлическим кожухом, громко ревел. Кора сразу же вспомнила северные дороги — большинство средних беранских машин повышенной проходимости, что легковые "газоны", что грузовые или полугрузовые "уазики", имели одинаковый двигатель.
Младшая незаметно проверила, на месте ли "ТТ" и удобно расположила в ногах сумку на случай, если придётся действовать.
"Допустим, этот довезёт нас до лодочной станции", — думала она. "Дальше плыть по реке — так решила Йенс, и она, конечно, права. Но что делать с шофёром? Отпустить невозможно — милиция узнает, что преступницы сплавляются по течению, а что будет дальше, предположить нетрудно. Их просто встретят где-нибудь в удобном месте, и наступит конец. Значит — убрать"...
Но Кора и так уже чувствовала вину за то, что сестре пришлось сделаться убийцей. Ведь если б она так глупо не попалась в вагоне, старшей не пришлось бы мочить негодяев, и девушки продолжили свой путь в удобном купе. Новых жмуров совсем не хотелось. Кора с детства мечтала о разных приключениях, но вот, когда случилось реальное, стало не по себе.
"Нас уже ищут, нужно скрываться и больше не следить" — молилась она, глядя на Йенс. Но старшая беззаботно поглядывала по сторонам, наверное, даже не вспоминала о случившемся в поезде. Расспрашивала водителя о каких-то пустяках, будто не понимала, что его вскоре придётся пристрелить. Время от времени поглядывала на Кору, приговаривая "Да не волнуйся ты, успеем! Никуда твой Петька не денется", и что-то в этом роде ещё. Кора механически улыбалась, кивала, но никак не могла отделаться от ощущения, что кроме них в машине ещё одна невидимая пассажирка — смерть.
Деревья справа поредели, блеснула река, "уазик" свернул на грунтовку. Рычание мотора стихло, машина пошла с горки накатом.
Открылся восхитительный вид на свалку в нескольких десятках метров от дороги. Грудами лежали ломаные корпуса старых лодок, дырявые бочки, выцветшие мятые бакены. Спутанные клубки ржавых тросов венчали живописную картину.
Водитель развернул машину на крохотном пятачке перед потемневшими дощатыми воротами. Йенс протянула оставшиеся деньги. Левой рукой. Правой она достала из сумки пистолет с глушителем и направила на мужика:
-Ключи от машины, — хлопнула по капоту двигателя, — Сюда!
Небритая физиономия "ротвейлера" заметно осунулась.
"...м-мать... вечно от этих попутчиков проблемы... откуда у неё ствол?", — он негромко вздохнул, скосил глаза на дульный срез глушителя. "И вообще, чего ради я стану подчиняться девкам?"
-Р-руки за голову!!! — Йенс заревела так, что сестра испуганно вздрогнула и едва не нажала на спуск.
К этому времени ключи уже легли на капот и были сметены левой рукой старшей.
-А она ещё никого не убивала... — синка улыбнулась, многозначительно кивнула на Кору. -Нервы могут не выдержать — и тебе конец.
Мужчина ещё сильнее повернулся вправо, чтобы увидеть второй "токарев" в руках младшей. Медленно поднял руки, положил крупные тяжёлые ладони на затылок.
Кора выскочила из машины, подбежала к дверце водителя и встала чуть позади. Успела глянуть по сторонам, убедиться — кажется, зевак поблизости не видно.
Скрипя, открылась левая дверка, водила грузно выбрался на песок.
-Лицом к машине, шире ноги, не двигаться, — скомандовала Кора.
Она держала пистолет рукой, прижатой к правому боку и согнутой в локте. Йенс учила — нет ничего глупее, чем вытягивать вперёд руку с оружием. Старшая появилась слева.
-Медленно опускаем руки, заводим их за спину...
Щёлкнули наручники, запястья Коры заныли, вспоминая железные тиски браслетов. Младшая отперла задние двери фургона, "ротвейлера" положили вниз лицом, кое-как запихнув между ящиками с грузом, связали ноги. Йенс, как была, в одном свитере и чёрных джинсах, пошла, крадучись, вдоль забора и скрылась за поворотом.
Добралась до берега — в обе стороны широко раскинулась река. Прямо туда уходила ограда из металлических прутьев, в которую перерождался "сухопутный" дощатый забор. Девушка нашла удобное место, одним махом перелетела на ту сторону.
Присела, осмотрелась — невдалеке длинный причал с десятком спущенных на воду лодок — дюралек заводского производства, и самодельных деревянных шедевров, обводами напоминающих корыта. На отмели гнили штук пять угловатых плоскодонок, наполовину заполненных водой.
Лениво плескала мелкая волна, качая окурки, ветерок едва ощутим. На берегу, чуть выше, возвышались десятки, если не сотни, запертых блоков-хранилищ с "казанками" и "прогрессами". Людей не видать, слава Богу, сегодня рабочий день...
В таких местах обычно держат сторожевых собак. Вот и она — летит галопом, глухо, отрывисто лая, только шерсть развевается. Здоровенная, мохнатая, с пушистым хвостом. Спала, видно, за этим сараем с облупившимся пожарным щитом, на котором одиноко висит бесполезное в хозяйстве остроконечное ведро.
Йенс опустила оружие, присела на корточки, глянула в тёмно-карие глаза...
От удивления овчарка резко сбавила ход. Крупная чёрная помесь — похоже, кавказца и немецкой овчарки.
-Соба-ака, — ласково заговорила синка с приблизившейся девочкой. — Тебя как зовут?
Та забавно склонила морду набок и показала язык. Собаки Йенс любили. Все подряд — и знакомые и вовсе чужие.
-Ну ладно, давай теперь посмотрим на твоих хозяев.
Девушка встала и вместе с овчаркой неторопливо двинулась к зелёному домику у ворот. Подошла, прислушалась. Внутри тихо. Где искать сторожа?
Взгляд Йенс упал было на туалетную будку, но в этот момент из сторожки донёсся мощный храп. Улыбнувшись, синка осторожно глянула в окно. Степень прозрачности стекла позволяла предположить, что не мыли его со времени строительства "здания", то есть, лет двадцать — двадцать пять. Тем не менее, удалось разглядеть стол посреди комнатёнки, пару-тройку вскрытых консервных банок на нём, и кого-то спящего сидя.
Надвинув на лицо шапочку-маску, старшая бесшумно проникла внутрь. Здешние миазмы представляли собой ужасный коктейль из стойкого спиртового перегара, запаха давнишних сигаретных "бычков", вони немытых тел и заношенной одежды.
Спящих оказалось двое — второй раскинулся на кушетке в углу. Под столом валялись несколько бутылок из-под "бормотухи".
