Воин, солдат, убийца (роман)

Рива не наказали и не наградили.

Просто сделали вид, что ничего не случилось. Ни "дезертирства", ни "подвига".

А спустя месяц, когда "Рыжих псов" вывели из столицы на отдых и переформирование, Блэкхокер взял увольнительную, пошёл в бордель и нанял там сразу трёх шлюх. Увы, как они ни старались, но так и не смогли пробудить в капрале его мужское естество. Ночь закончилась тем, что Рив просто избил их до полусмерти.

Ещё через пару недель, обойдя все бордели в округе и не найдя "утешения" ни в одном, озлобленный на весь мир капрал снял на улице проститутку и, не получив, как обычно, желаемого, тупо зарезал её десантным ножом.

Если бы Рива судили гражданские, он получил бы пятнадцать лет каторги. Военный суд отнесся к нему снисходительнее. Учёл былые заслуги и приговорил к условному сроку с разрывом контракта и выплатой штрафа.

Оспаривать решение трибунала Блэкхокер не стал.

Месяц он беспробудно пьянствовал, месяц искал работу, а затем к нему обратились вербовщики из ЧВК "Поларснэйк"...

Обратно в оазис возвращались тем же макаром. Женщины верхом на верлодах, Рив — на своих двоих. Урожай оказался неплох, но капрала это совершенно не радовало. Он мечтал просто выспаться.

Последующие одиннадцать дней стали для Блэкхокера сущим кошмаром. Лишь дважды он смог полноценно поспать, всё остальное время или передвигал по песку гудящие ноги, или работал в поте лица, вскрывая ножом жгучую кожу "радесских кактусов". Ещё он узнал от Джаяра, что, как правило, тарат собирают "тройками" — один отрезает, двое разделывают. В "бригаде" же Улы на трёх "резчиц" приходился только один "раздельщик" — лаар Рив. Или Мыньк, как по-прежнему продолжала его называть мать Тирика. Блэкхокер не раз ловил на себе её взгляды, наполненные какой-то мстительной радостью. Как будто она действительно наслаждалась его мучениями с ожогами и бессонницей и получала от этого чуть ли не сексуальное удовлетворение. Хотя, возможно, Риву это просто казалось, и всё, что происходило с ним здесь и сейчас, было всего лишь карой, малой толикой тех страданий, что испытала замученная им снайперша с планеты Рангул.

Пятый рейд за таратами оказался для Рива самым тяжёлым. На этот раз они добирались до "кактусовой" плантации почти сутки, преодолев примерно семьдесят миль. Обширная роща таратов располагалась около горной гряды. За ней, как сказала Ула, шла полоса зыбучих песков, дальше владения клана АлТаМак заканчивались и начинались земли враждебных всем Ал племён Ку.

Добравшись до места, Рив упал на песок и просто-напросто отрубился. Целый час он лежал без движения, не слыша ругань "хозяйки", не обращая внимания на её потуги поднять своего раба. Как ни странно, за этот час Ула так ни разу и не использовала ни пульт АПБ, ни имеющийся у неё кнут.

К несчастью, из-за случившегося ни женщины, ни сам Рив не смогли вовремя обнаружить, что на плантации они не одни. Когда и откуда появились чужие, никто не понял. Капрал осознал это только тогда, когда увидел, как расширяются глаза стоящей перед ним Улы, но сделать, увы, ничего не успел. Сильный удар сзади погрузил мир в темноту.

Очнулся Рив почти так же, как и при первой встрече с аборигенами Радеса — лёжа ничком, с "браслетом" на шее. Только одежду с него на этот раз не снимали и руки не связывали. Почему, капрал догадался спустя пару секунд.

— Лаар гу! Хао та гур ла ши! — кто-то со смехом подхватил его за шиворот и рывком поднял на колени. А потом всё тело накрыла страшная боль.

Второй раз Блэкхокер пришёл в себя точно так же, как в первый. Опять лёжа, опять с ошейником. А потом его снова подняли.

— Лаар гу! — довольно повторил его персональный мучитель.

Это был крепкий мужчина с длинными седыми усами, одетый в бесформенный балахон. В одной руке он держал бластер, в другой — пульт АПБ, отобранный, по всей видимости, у Улы.

Ещё двое похоже одетых людей, тоже с усами и безбородые, расположились чуть дальше.

Один, восхищенно цокая, прохаживался вдоль цепочки беспокойно прядающих ушами верлодов. Другой, поигрывая шокер-копьём, контролировал стоящих на коленях Улу, Лиару и Мину. У них, в отличие от капрала, руки были вывернуты назад и притянуты веревками к шеям, из-за чего казалось, что женщины горделиво вскинули головы перед пленителями.

Шорох чьих-то шагов подсказал Блэкхокеру, что есть и четвертый чужинец.

На песок упали четыре ножа, три "отрезных" и один "разделочный".

Четвертый кутао вышел из-за спины, остановился справа от Рива и что-то сказал седоусому. Тот в ответ засмеялся и кивком указал на женщин. Потом вдруг нахмурился и опять произнес "знакомое":

— Лаар гу.

По проскальзывающим в его голосе властным ноткам капрал сообразил: "Этот — главный. Этого валить в первую очередь". Подумал и мысленно усмехнулся: "Один против четырех? Безоружный?" Потом тихо вздохнул и ответил на свой же вопрос: "Увы. Легче сразу самоубиться..."

Главный бандит тем временем сунул бластер за пояс, подошел к Лиаре, внимательно её осмотрел, потом переключился на Мину, но в конце концов остановился перед замершей, как изваяние, Улой.

— Миата гу. Каре ла ши гиар хао, — проговорил он каким-то скабрезным тоном, затем неожиданно взял женщину за подбородок и придвинулся к ней вплотную.

— Хаар га! Кау ла тао мо!

Даже не знающий языка Рив, понял, что это ругательство, причем, грязное. А после того, как Ула плюнула в рожу бандита, сомнения и вовсе отпали.

Главарь нападавших выпрямился, молча вытер плевок и коротко, без замаха, ударил женщину по лицу. Голова Улы дёрнулась, по губам потекла кровь.

В ту же секунду внутри у капрала словно что-то оборвалось. Или наоборот — вернулось. Как будто ему опять вживили имплант. Боевой. Заставляющий драться с врагом до тех пор, пока руки способны держать оружие. Пока ещё можно жить. Пока можно дышать. Пока ещё целы "зубы" и "когти". Пока есть хоть малейшая, хоть крохотная возможность вцепиться в противника, чтобы давить, ломать, грызть, бить, рвать на части...

Сейчас Рив видел перед собой не Улу и предводителя банды. Он видел стонущую от боли снайпершу с планеты Рангул и себя самого, склонившегося над измученной жертвой.

Рывок. В каждой руке по ножу.

Перекат. Подсечка. Росчерк клинка.

Ближний бандит оседает на землю, хватаясь за горло, ещё не осознавая, что уже умер.

Главарь реагирует быстро. Тянется к бластеру и жмёт кнопку на пульте.

Последнее — самое умное, но и самое бесполезное.

Во время схватки у обладателей боевых имплантов болевые ощущения попросту отключаются.

Нож летит в цель. Противник рушится на песок. Из глазницы торчит лишь потёртая рукоять. Лезвие капрал не видит, но точно знает: острие разделочного ножа "щекочет" бандиту затылок.

Кутао с копьём — глупец. Он жаждет ближнего боя.

Блэкхокеру это только на руку. Тело врага — неплохая защита от выстрелов.

Сразу четыре заряда, предназначенных для капрала, принимает в себя копьеносец.

А теперь в сторону и вперёд, пока ценитель верлодов не догадался перевести бластер на непрерывный огонь.

Влево, вправо, на землю, прыжок, снова направо...

Заряды проходят мимо...

Удар.

Последний противник падает наземь со сломанным кадыком.

Всё. Кончено.

Ощущение импланта уходит. Вместо него наваливается жуткая боль...

Чёрт! Кнопка! Этот подонок просто зажал её...

Прежде, чем Рив снова открыл глаза, он почувствовал какую-то странную "невесомость". Как будто он лежит на волнах, и они качают его, словно младенца в люльке. Тёплый ветерок овевает лицо. Он несёт с собой терпкий, но одновременно чертовски приятный запах...

Сознание прояснилось.

Голова Рива покоилась на коленях у Улы. Женщина осторожно гладила его по волосам.

Её голос показался капралу журчанием горного ручейка:

— Прости. Я была неправа. Ты — не кутао...

К несчастью, последствия болевого шока оказались довольно серьёзными. Внутренние органы получили значительные повреждения, и быстро восстановиться у Рива не получилось. В оазис его везли на "носилках". Закрепили кусок плотной ткани между двумя верлодами и уложили на него капрала. В этом своеобразном "гамаке" он и провёл почти половину пути.

Женщины по очереди дежурили возле него. Ехали рядом и следили, чтобы верлоды шли ровно и "героя" не слишком укачивало. Мать Тирика, кстати, оказывалась "дежурной" чаще других. Она же кормила Рива во время коротких остановок, не допуская до него ни Лиару, ни Мину. Ближе к полуночи Ула скомандовала привал. Рив мысленно поблагодарил её, поскольку чувствовал — чтобы полностью восстановиться, ему надо просто поспать. Часов пять или шесть.

Капрал не ошибся. Наутро он уже мог ходить и даже переносить тяжести, например бурдюки с водой или седла. Впрочем, работать ему всё равно не позволили. Разрешили только продолжить путь уже не в качестве "груза", а верхом на верлоде. Правда, и тут Ула всё время держалась поблизости и с тревогой следила, как Рив управляется с ездовым животным.

В оазис они прибыли во второй половине дня, ближе к вечеру. Пусть и с пустыми корзинами, зато с трофеями: двумя бластерами, тремя копьями-шокерами и длинным кинжалом в украшенных витиеватым орнаментом ножнах — его забрали у главаря банды. Мина сказала, что такие у Ку носят только старейшины.

Прибывших никто не встречал, однако уже через час к шатру Гоша подошли пятеро воинов, возглавляемые Джаяром.

— Чужеземец! — торжественно обратился он к Риву. — Великий вождь Тан ТаМак приглашает тебя на круг.

Капрал, только-только расседлавший верлодов и усевшийся возле горки "посуды", скопившейся за время его отсутствия, удивленно уставился на "толмача". Тот, догадавшись, что смысл сказанного до собеседника пока не дошёл, покачал головой и продолжил:

— Ну, что сидишь? Вождь ждать не любит, — потом вдруг хлопнул Блэкхокера по плечу и заговорщицки подмигнул. — Да ты не волнуйся. Всё будет нормально. Тебе понравится.

Ничего не понимающий Рив встал и в сопровождении воинов прошествовал к центру оазиса.

Там уже собралось почти всё племя.

Блэкхокеру указали на место между столбами, один в один то, где две с лишним алы назад ему "выбирали" хозяев. Джаяр встал за спиной капрала, чтобы переводить.

В центр образованного толпой круга выступил одетый в цветастый халат Тан ТаМак и принялся говорить, и чем дольше он говорил, тем сильнее вытягивалось лицо Рива.

По словам вождя получалось, что капрал в одиночку уничтожил всех зорсов в округе, изловил всех диких верлодов на пять дней пути от оазиса, что сто самых опытных и умелых воинов Ку пали от руки Рива Блэкхокера, а их женщины... Нет, про женщин было гораздо скромнее, но всё равно с реальностью это никак не соотносилось.

Время от времени вождь прерывал рассказ, и тогда окружающие вскидывали вверх копья, тюрбаны и бластеры и громко кричали "Хао!"

Под конец речи оратор явно устал, и в горле у него, по всей видимости, пересохло. Поэтому, приняв из чьих-то заботливых рук чашу с каким-то напитком, вождь осушил её буквально в четыре глотка, после чего вдруг вздел руки над головой и заорал что есть силы:

— Таха лаар! Хао алтао ма!

— Хао алтао ма! — радостно взревела толпа.

Тан ТаМак медленно подошёл к капралу, вынул откуда-то пульт АПБ и не спеша набрал на ём нужную комбинацию клавиш.

Под подбородком Блэкхокера раздался щелчок. Растерявшийся Рив не сразу сообразил, что случилось. Положение спас Джаяр. Он подхватил падающий наземь "ошейник" и с поклоном передал его предводителю племени.

— Таха лаар. Хао алтао ма, — с улыбкой повторил вождь и швырнул ненавистый "браслет" в сложенные горкой сухие ветки каула.

Спустя секунду они запылали ярким трескучим пламенем.

Рив стоял, опустив руки, и молча смотрел на костёр. Глаза у него слезились. Скорее всего, просто от дыма...

Празднество длилось довольно долго. На небе уже взошли звёзды и выкатились обе луны, а люди продолжали танцевать вокруг догорающего костра, пили "таратовое" вино, пели песни. Время от времени кто-нибудь подходил к капралу, сидящему на почётном месте, рядом с вождём, и что-то говорил, тряс за руку, показывал на небо и на огонь. Рив мало что понимал из сказанного, но неизменно, по совету Джаяра, прикладывал ладонь к груди и сердечно благодарил кочевников. Левее Блэкхокера сидел Тирик, чуть дальше Гош. Старик, единственный из присутствующих, не изображал веселье и радость. Скорее, наоборот, он был недоволен тем, что происходило вокруг. Его насупленные кустистые брови словно бы говорили всем: "К чему эти песни и пляски? Зачем? Неужели всё это из-за одного чужака, который просто перестал быть рабом?.."

Ещё Рива немного беспокоило то, что он не видел среди танцующих и веселящихся Улу? Он не спрашивал, куда она подевалась, но на душе было отчего-то тревожно.

Наконец, когда ему стало совсем уж невмоготу, вождь вдруг повернулся к капралу и что-то негромко проговорил.

— Великий вождь сказал, что тебе пора, — перевёл "толмач".

— Что пора? — не понял Блэкхокер.

— Как что? Спать, конечно, — пожал плечами Джаяр. — Ночь у тебя будет трудная.

— Почему трудная? — опять удивился Рив.

— Скоро узнаешь, — усмехнулся приятель.

Он и ещё пара воинов сопроводили капрала к жилищу старого Гоша. Правда, когда Рив уже собирался откланяться, Джаяр неожиданно помотал головой:

— Нет-нет, тебе не сюда. Тебе дальше.

Заинтригованный донельзя Блэкхокер прошёл с воинами ещё полсотни шагов.

Они остановились возле столба с перекладиной. К ней были привязаны два верлода.

— Это твои, — сообщил "толмач".

Пока опешивший Рив переваривал услышанное, Джаяр, довольный произведенным эффектом, поднял руку и... окончательно добил капрала:

— Это теперь тоже твоё.

Рив повернул голову. В десяти шагах от него возвышался шатер. Обычный шатер, не высокий, не низкий, не узкий и не широкий, такой же как у большинства кочевников племени. Тем не менее, при взгляде на него сердце бывшего десантника внезапно дрогнуло. У Рива никогда не было своего дома. Приют, казарма, съемная комната, снова казарма... Даже странно, почему это произошло именно здесь, на этой богом забытой планете?..

— Ну всё, давай. Тебя уже ждут, — Джаяр слегка подтолкнул капрала к шатру.

Что значит "ждут", Рив спросить не успел. "Толмач" и воины словно растворились во тьме, оставив Блэкхокера одного перед входным пологом.

Судорожно сглотнув, Рив откинул верложью шкуру и с замиранием сердца шагнул внутрь. В центре жилища горел огонь. Перед очагом на коленях сидела Ула. Вместо привычного халата на ней была надета сорочка, тонкая, полупрозрачная, почти ничего не скрывающая, а, скорее, наоборот — подчёркивающая. Увидев вошедшего, женщина поднялась и, изящно покачивая бедрами, подошла к застывшему возле входа мужчине. Её глаза подозрительно ярко блестели.

— Я тут подумала, — Ула положила руки на плечи капрала и придвинулась к нему близко-близко. — Я подумала, шатёр воина будет пуст без хозяйки...

От заката до рассвета Ула и Рив не смыкали глаз и не размыкали объятий. Капрал и представить не мог, что с ним снова случится ЭТО.