Остров Луга

— Подождите... подождите пожалуйста... — Медовухин молитвенно сложил дрожащие ладони, даже не пытаясь совладать с собой. — Одно, всего одно слово дозвольте сказать в свое оправдание. Я не колдун — вы же знаете. Мы в Самару действительно на съемки приехали. Кудимов предложил сюда поехать, потому что ваше собрание всех колдунов переполошило: все думают — вы Крестовый поход затеваете.

— Да тебе-то что до того, сукин ты сын?! — вскипел Стойчо. — Хуже тебе от этого станет? Ты смотри, что на свете творится! Погромы, голод, резня кругом, садисты и изуверы плодятся, как кролики! Ты что думаешь — вся эта кутерьма без кудимовых разгорается? Зло наступает и усиливает их власть, увеличивает мощь их злодейства. Если мы Зло не остановим, не отбросим — всем худо будет, даже чернокнижникам, ибо встанет Великий и Неодолимый колдун и подомнет под себя всех! А тут еще ты лезешь, мелюзга зловредная! По своей воле шёл ведь! Так, Маркуша?

— Так, — злорадно скалясь, с охотой подтвердил Кудимов. — Пошалить мальцу захотелось! У нас таких мно-о-го!

— А теперь с тобой поразберёмся, — зловеще пообещал ему болгарин. — Говори, чего больно желаешь: под серебряную пулю встать или под заклятье?

— Вестимо, под заклятье, — заспешил Маркуша. — Мой батяня под заговором двенадцать лет прожил, может и мне Господь пару годочков дарует. Да и тебе спокойней на душе будет.

— Это верно... Смотри в глаза, Маркуша!

Грозен, грозен оказался говорливый добряк Стойчо Борев! Под его пристальным взором вмиг съежился и засучил конечностями старый колдун Марк Кудимов. Торопливой почти неслышной скороговоркой вогнал он в транс чародея.

— Книгу дома держишь?

— Нет.

— Забудь где. Навеки! — резкий взмах ладонью. — Книгу дома держишь?

— Не помню...

— Ключевое слово, быстро!

— Не е-от-да-а-ам... — замычал и задергался Кудимов.

— Перед тобой Стоян Борев, гадина! Отвечай!

— Не-е-ет! Не-е-ет!

Голубые молнии сверкнули в глазах болгарского ведуна:

— Я испепелю тебя, животное! — он встряхнул колдуна с такой яростью, что у Кудимова голова мотнулась, как у тряпичной куклы. — Считаю до трех. Раз!

— Пожалей меня — несчастного старика, Стойчо, — пролепетал Маркуша, в жалком бессилии пытаясь поднять висящие плетьми руки.

— Два! — Стойчо занес над Годовой напряженные скрюченные ладони.

— Мы же бра-ать-я-а... Ты болгарин...Я — рус... Пощади!

— Не так говоришь, Сторожкий! Ты — колдун; я — ведун! Слово!

— Злато.

— Все зола и уголья! Забудь!

— Уже... — и чернокнижник, будто пустой мешок, осел на землю.

Болгарин устало вытер локтем лицо, шепнул что-то, глядя на поверженного врага.

— Видал, журналист? — сказал он с брезгливой гримасой и присел на валун рядом с Ярославом. — Не приведи тебе Господь такие муки выдержать, как твоему приятелю. Учитель мой раз в такое дело угодил, потом рассказывал — словно душу из тела раскаленными клещами вытягивают... А ты учись, братушка. Если жив останешься, придётся свою область чистить.

Ярослав молчал. Психика уже пресытилась впечатлениями. Сколько можно поражаться, восторгаться и ужасаться?! Было тягостно и мерзко, будто грязью по уши заляпался. Присутствие Стойчо давало возможность расслабиться, но душа словно закаменела в напряжении. Эх, врезать бы по роже кое-кому...

Болгарин внимательно посмотрел на него:

— Ну вот, что, братушка, — сказал участливо, — иди-ка ты к Мустангу, и пусть он тебя спать уложит. А с этими поганцами я без тебя разберусь. Да меч не забудь!

Хранители света встретили молодого соратника с предупредительной заботливостью. Мустанг молча скинул с плеч кожаную свою куртку, расстелил ее.

— Ложись, друг, — сказал Чаупья, — и спи спокойно, если случится что-нибудь нежданное, мы успеем тебя разбудить.

Ярослав лег. Белая свитка Салмата накрыла его с головой. Индеец бормотал что-то монотонное и успокаивающее... Проваливаясь в бездну сна, Ярослав успел подумать как все-таки ему повезло, что судьба столкнула его с такими удивительными людьми. А снилась ему улыбчивая Маришка, и мать их обоих кормила пирожками с капустой...

Было ещё темно, когда он открыл глаза.

— И здоров же ты дрыхнуть, приятель! — весело сказал ему Патрик О'Халлаган. — Вставай: предстоит жутко интересное зрелище. Надо еще забежать в кузню, прихватить чего-нибудь перекусить.

Ярослав с наслаждением потянулся до хруста в костях.

— Пирожков бы с капустой! — помечтал он вслух.

— Вареной говядиной обойдешься! — усмехнулся Патрик. — Вставай давай!

Левиафан орал, как заведенный, вторя тайфуну.

— И ведь не надоедает... — Ярослав, осуждающе покрутил головой и вдруг вскочил на ноги, ошеломленно протирая глаза.— Это еще что такое?

К острову на всех парах летела эскадра ультрасовременных дредноутов, угрожающе покачивая нацеленными на сушу остроносыми ракетами.

— Ё— мое! Откуда?

Патрик посмотрел на эскадру с язвительной нехорошей усмешкой.

— Даже флагов не вывесили! Впрочем оно и понятно...

Ярослав наклонился и поднял с земли драгоценный меч, накинул на плечи куртку Мустанга. Швах было дело — чего говорить. Одного ракетного залпа вполне достаточно, чтобы смести с острова все живое, а если очень постараться, то и сам остров.

— Что Магистр говорит? — спросил Ярослав, чтобы хоть что-то сказать, чтобы не думал отважный ирландец будто недостойному человеку вручил он бесценный подарок, будто принял дружескую клятву от жалкого труса.

— А чего ему говорить? Мы этих орёликов и без него на место поставим. Индусы уже приборы свои собрали... Пошли давай, завтрак прихватим, и марш-марш на праздничную иллюминацию. Чаупья матерью клялся — будет на что посмотреть.

Ведуны расселись вдоль обрыва; многие с аппетитом поглощали говядину с хлебом; Мустанг, посмеиваясь, раздавал пиво — по банке на брата.

— Знал бы, что столько народу сбежится, всю ладью бы ящиками заставил, — сказал он Ярославу, а когда тот предложил ему забрать куртку, похлопал по плечу. — Носи пока. Я зимой без одеяла сплю, а ты еще не умеешь.

Патрик от пива отказался наотрез.

— Я эту вашу бурду не перевариваю,— сказал с достоинством. — Как дело закончим, приезжай ко мне в Лимерик, я тебя таким пивком угощу — закачаешься!

— Да, сюда бы парочку "Гиннесса", хрен бы меня кто с острова выжил! — подтвердил Дитрих, а поскольку мечтам его временно не суждено было осуществиться, забрал у индейца порцию Патрика.

Тойво тоже не стал пить. Корабли были уже совсем рядом. Левиафан куда-то исчез, да и ураган затихал на глазах.

— Ну все условия для прицельной атаки, — неизвестно кого похвалил Стойчо, отхватывая добрый кусок мяса от здоровенного коровьего мосла. — Эй, Чаупья, амфитеатр полон! Гаси свет, начинай представление, сапожник!

Девять индусов, не спеша, размотали длинный ярко-синий кабель, присоединили его к установке странного вида... Корабли разворачивались в линию, охватывая остров. Взяв с установки маленькую продолговатую коробочку, отсвечивающую матовым серебром, Чаупья поднес ее ко рту.

— Эй, там, на палубе! — неожиданно загремел над морем его десятитысячно усиленный голос. — Если лишних жертв не желаете, советую остров не окружать. С вами говорят Девятеро! Еще раз повторяю для глухих и дураков: держитесь вместе, иначе за последствия вашей атаки ответите сами!

Смутное беспокойство овладело Ярославом. Понятно, что эскадру к острову пригнал какой-то могучий колдун. Или сам будучи адмиралом, иди воздействуя на такового. А может, просто предложил поразвлечься очередному злодею-любителю. Но офицеры и матросы наверняка ничего подобного себе не представляют. Несомненно, что в приказе, скорее всего, упоминается какая-нибудь террористическая организация, с которой долго ведись переговоры о сдаче и которая не пожелала мирного исхода дела. Или что-нибудь подобное. И моряки с чистой совестью готовятся задать жару, засевшим на острове ублюдкам... А вот что собирается делать Чаупья с этими честными простаками?

Патрик, покосившись на Ярослава, то ли воспринял его тревогу, то ли сам в точности не знал о замыслах Девятерых, во всяком случае, решил вмешаться.

— Смотрите, корабли не потопите! — крикнул он индусам.

— Мы же вас не на морской бой приглашали, а на иллюминацию, — рассмеялся Парьяхауна, надевая небольшие наушники с проводком, тянущимся к ручной спиралеобразной антенне.

"Искусственное солнце", громко треснув, вспыхнуло и погасло. Стало совсем темно, исключая световые пятна прожекторов, ощупывающие остров. Индусы окружили свой аппарат.

— Приготовиться! — приказал Парьяхауна. — Сейчас шарахнут.

Установка заныла тоненьким противным голоском завзятого ябеды. Едва различимое в темноте бледно-лиловое сияние широкой дугой охватило воздух между островом и эскадрой. В то же мгновенье корабли почти одновременно озарились ярчайшими вспышками — это пошли ракеты; фыркнули огнем и артиллерийские башни. Оцепенев от неожиданности, Ярослав успел отметить, что вздрогнул даже невозмутимый Мустанг.

И тут началось! Сначала снаряды ухнули в воду далеко позади острова, вздымая огромные столбы из пламени, воды и пара, а сверху над столбами, бросая на них алые, белые и золотисто-апельсиновые блики, начали рваться ракеты. Это было чертовски красиво и ничуточки не страшно. Ведуны ответили на вражескую неудачу бурным восторгом. Сам Тойво хохотал и размахивал руками как сумасшедший, что же говорить .об остальных! Стойчо, Патрик, Аршак и еще несколько человек из самых горячих пустились в пляс под дружные аплодисменты остальной братии. Ярослав тоже не жалел ладоней, но улучил минутку, чтобы помять в дружеских объятиях главных исполнителей фейерверка.

Индусы охотно приняли всеобщее славословие, только Парьяхауна напряженно слушал эфир, туда-сюда поворачивая антенну.

— Готовьсь! — рявкнул он ошалевшим от успеха сотоварищам.

Новый залп вызвал новую овацию "островитян", тем более бурную, что "иллюминация" разразилась почти у самых скал.

— Не надо поворачиваться к эскадре спиной! — крикнул Чаупья, весь исчерченный отблесками разноцветных шкал установки. — Там собрались не идиоты, и сейчас они постараются нас обмануть. Поглядим, как это у них получится! — И он что-то там переключил, потому что сияние стало не лиловым, а зеленоватым.

Загрохотала эскадра. И закипело море чуть ли не перед самыми носами боевых стальных громадин. Ракеты разбивали в пыль водяные столбы и тут же испаряли ее, взрываясь, а сквозь разноцветные клубы пара летели раскаленные малиновые осколки и шипели, бледнея, при падении в пучину.

— Ну? Что там? — Ярослав нагнулся к самому уху "слухача".

— Матерятся, — усмехнулся Парьяхауна. — Эй, Чаупья, покачай адмирала!

— Качать! Качать адмирала! — тут же подхватила развеселившаяся толпа. — Качать родимого!

Индусы отбежали от установки, чтоб не мешать товарищу. Аппарат легко повернулся, следуя направлению антенны "слухача", и огромный линкор начал быстро погружаться в воду. Заострившийся зеленоватый луч, охвативший корабль, погас, когда волны уже захлестывали палубу. В то же мгновенье стальная махина едва не выскочила из морских объятий, взлетев вверх, точно пробка. И тут же попала в объятия лилового луча, следствием чего последовало резкое погружение. Ярослав живо представил себе, что творится сейчас в тесных помещениях флагмана. Все, что может упасть, уже упало, что может разбиться — разбилось. Брякают снаряды в крюйт-камерах, сдвигаются с мест торпеды и лопаются ракетные крепления...

— Эй, на палубах! — грохочет над морем задорный голос Чаупьи. — Это все цветочки! Ваш адмирал спятил! Еще один залп и я разнесу в клочья всю вашу флотилию! Слышите меня, мариманы?! Ваш адмирал сошел с ума! Отправьте его в психушку! Да поскорее — пока он не погубил всех!

— Что там? — спросил Ярослав Парьяхауну.

— Молчат корабли. Адмирал на мат изошел: бунт, похоже.

— Старшему офицеру флагмана взять под арест адмирала! — рявкнул в микрофон Чаупья. — Даю три минуты сроку!

Тойво подошел к индусу, взял у него мегафон.

— Слушайте меня, господа офицеры, — раздался его спокойный, но не терпящий возражения голос. — Курс эскадре: зюйд-зюйд-вест. Скорость крейсерская. Через полчаса окажетесь в знакомых местах. Всего вам доброго и спасибо за фейерверк!

— Радируют "кто вы"? — сказал Парьяхауна.

— Да люди мы, люди, — улыбнувшись широко и беспечно, произнес Тойво. — Сборная мира по волшебству и белой магии.

Ответ магистра вызвал у ведунов одобрительные возгласы.

— Точнее не скажешь! — резюмировал общее настроение Дитрих.

Рассвет был блекл и бледен. Густые облака сплошной пеленой закрыли солнце. Поеживаясь от прохладного сырого ветерка, Ярослав поплотнее закутался в дареную куртку.

— Ничего тут необычного нет, — Свен подбросил в костер пару сухих веток и подсел поближе. — Все, что нас окружает, есть лишь хаотическое движение молекул, несколько подправляемое электромагнитными волнами различных категорий. В свою очередь молекулы — соединения атомов, атомы же всего-навсего — сгустки электромагнитных полей. Каким образом это получается? Правильно — весь мир, и мы в том же числе, — бесконечное сочетание полей. Одно поде воздействует на другое. Чем целенаправленнее воздействие, тем оно сильнее. Пример — обычное стекло и линза.

Стойчо хотел что-то добавить, но Патрик одернул его коротким, но энергичным жестом, — молчи, дескать.

— В течение веков люди плохо понимали строение мира, но прекрасно видели, что кое-кто из них изменяет окружающее, не прилагая к тому физических усилий. В свою очередь, те, кто умел это делать, приписывали себе отражение божественной или злодейской силы. Методом "тыка" наиболее одаренные учились концентрировать собственное воздействие на прочие поля. Заговор или заклятье — это звуковое сочетание, при помощи которого психика человека приводит в действие подсознательный механизм превращения организма в излучатель электромагнитных волн. В своеобразную электромагнитную линзу. В принципе, это может любой, но существует большой разброс в количестве задействованной энергии. Во-первых, просто потому, что у одного энергии больше. А во-вторых, потому, что не все в равной степени способны ее использовать. У Дитриха, к примеру, энергии больше, чем у Мустанга, но индеец запускает ее почти на полную катушку, а Дитрих — чуть больше половины. И естественно — разные результаты. Твой показатель энергии — пятнадцать. У Тойво — сотня. Но это не значит, что семеро Ярославов управятся с одним Магистром. У него система отлажена, а вы сможете задействовать лишь семь-восемь процентов собственной мощи. Мы сделаем все, что успеем до Главного Испытания, чтобы помочь тебе овладеть этим уменьем, но и ты должен постараться, как никогда.

— А для чего тогда нужен талисман?

— Колебания твоих волн резонирует аметист, — сказал Патрик. — Это вроде дополнительной линзы. У меня — сапфир. У Стойчо — берилл. И так далее. Правда есть минерал, который резонирует со всеми. Соображаешь какой отпор получило бы Зло, если бы срезонировало наше общее воздействие?!