Троя на двоих

Но, хватит лишних слов, солнце уходит, это Бел прощается с миром. Бел — это пламя, это свет солнца. Он щедр и могуч, он страшен и добр, он дает многое и отнимает всё! Он свет солнца — его теплом наполнено каждое зернышко с наших полей и каждая крошка шоколада, который вы так любите, ненасытные сладкоежки! Бел — пламя, огонь костров и печей наших мастерских — он с нами творит новые вещи мира, его страсть пылает в стали наших мечей, его тепло хранит нас тканью наших одеяний. Бел с нами всегда, и мы чтим его силу и власть. Мы не боимся, но мы не глупцы, и знаем, как опасен огонь — пожар может пожрать все дорогое нашим сердцам, огонь может уничтожить все лучшее, что создано нами. Мы чтим и помним! Время пришло.

И на арену вышло четыре легионера, которые несли столб с прикованным к нему человеком. Человек корчился, извивался и громко мычал свои возмущения и несогласия. Но он был крепко прикован цепями к столбу. Рот ему заткнули кляпом давно — грязные слова, это пустое. Но этот хитрец ведь может и язык себе откусить и захлебнуться кровью, нагадит скотина в последний раз, а так нельзя. Не надо гадить атлантам. Каждому своё — и человека оставили на время в его комнате, крепко прикованного и опутанного цепями — дряньское железо, не жаль в огонь такое бросить. И сейчас атланты прошли к центру арены, где жрец уже сошел со щита и убрал его в сторону, открыв вырытую в земле арены ямку. Ребята поднатужились, но установили столб в эту, специально приготовленную глубокую и аккуратную ямку: как раз, чтобы столб установить. И сразу принялись подносить приготовленные дрова. И тут Лешку удивили его детишки. И девчонки и мальчишки дружно соскочили со своих мест и стали помогать — быстро уложили вокруг столба аккуратную поленницу из сухих стволов сосны, пропитанных маслом.

Поленница получилась солидная, в метр высотой, почти по грудь горцу. Ребятишки не суетились, понимая всю важность этого дела, они не мешали друг другу, без команд и руководств организовались по сторонам и быстро подготовили пленника к ритуалу. Потом все спокойно расселись по своим местам. А Лешка грустно улыбнулся, но дело надо было делать. Он вынул кляп изо рта этого придурка. И Лоренцо захлебнулся от возможности выразить свои чувства и орал всё подряд: он проклинал своих знакомых, неведомого Чезаре, которому он глотку перегрызет в аду. Лоренцо поносил атлантов и амазонок такими словами, что Лешка только улыбался ещё больше: 'Лей, лей воду на мельницу нашей ярости. Дурачок ты, какой же ты придурок, Лоренцо Забияка — даже не интересно с тобой, точно Бел мне яйца оторвет. Нашел кого сжигать'. А потом он отошел, и протянул руку к поленице. И дуремары сардинцы увидели 'чудо' — атлант щелкнул пальцами и в его руке возник огонек, от которого он и поджег дрова вокруг несчастного Лоренцо, главаря крепкой банды и веселого и неунывающего болтуна и задиры. Этот атлант был маг! Самый настоящий чудотворец! Да что же это такое! Скисли горцы и, понурившись, смотрели, как вспыхнуло ярко пламя, как стал корчиться и рваться из цепей их знакомый, как он мучился и страдал. А Лешка стоял недалеко от этого костра и, нюхая запах жареного мяса, думал о том, что вскормили они волков и волчиц. Ему были хорошо видны глаза его старых знакомых, подросших детишек, учеников и учениц. Глаза атлантов и амазонок блестели спокойствием и немного восторгом — они на казнь, жертвоприношение смотрели с удовольствием, и запах этот жутковатый им ничуть не мешал. И Лешка вздохнул про себя: 'Жуткое время. Не понимаю этого. Вот этого никак не понимаю. Человека сжигают, а им нормально, даже радостно. Преступник он конечно и мразь — но аутодафе, это дикость какая-то. Черт его знает, я бы и от расстрела точно обосрался, если бы увидел так близко. И вешать человека — вообще стрёмно, там дерьмо и моча сразу текут по ногам — вот гадость, но людям нравится. Хавает пипл. Что за дурдом? Не понятно. А это кто у нас опять шоколад жрёт! Свинтус Генчик, так-так-так, будет завтра на конюшне весь день навоз убирать'.

Глава 4. Троя на двоих

Еще на пути к Сардинии Лешка рассмеялся над затруднением подруги. Апфия давно была очарована фильмом 'Троя', более того, она была простенькой девчонкой из небольшого городка на берегу Мессинского залива в Ионическое море, недалеко от Ареополиса — города бога войны Ареса, и жила эта девчушка в небольшом порту-деревеньке рыбаков. Её родиной вообще-то Лакония была — область, в которой столицей была Спарта — она была как бы спартанка, хоть и не жила в столице. Но по духу Лешка сразу разглядел в ней вздорную, хитроумную и взбалмошную, но хладнокровную деву воительницу и обозвал 'фурией Эллады', сразу сказав, что 'грек' это латинское название, а изначально она — эллинка, и не какая не гречанка, и уж тем более не гречка. Апфи трындела, что ей само слово 'Троя' нравится просто жуть, просто обсикаться можно, какое славное слово, и Лешка ей сразу всё пояснил:

— Апфия не занимайся глупостью! Называй ты цитадель как тебе угодно. Цитаделька это и есть маленький военный городок внутри большого города. Это последний рубеж, основа и центр обороны, штаб и все запасы, ты в теме — возводи свою цитадельку, и как угодно называй, хоть 'попка Апфии' — всему Средиземноморью ведь в душу плюнула.

Просто пойми, Каэр Бел — это город Белу посвященный, это святое, не нравится название? Валим отсюда, тут есть ведь три места отличные для порта, а для вас капитанов сотня миль — не крюк.

— Мне нравится, чего ты, — Апфи лукаво подмигнула ему. — А что означает 'Троя', ты ведь знаешь, ты вспомнил?

— В том то и дело, Апфи, что 'троя' нифига не означает, она древней греков, там ведь еще и прозвище 'илион' они примазывали к 'трое'. А в основе город назывался 'Вилуса', и какие там восточные древние арабы его основывали? Я не знаю, там еврейские арабы жили — семиты, я в них в древних не разбираюсь особо. Семиты они не арабы, они особые, точно особые, но там такие смешения кровей шли — мутно всё. Ничего особо важного нет в этом слове, дела важны — их скрепи желаньем сердца своего. Прикипело тебе слово 'Троя' — вперед, будет 'Троя' этим придуркам, все кровью умоются. А ты красавица — ты Апфия троянская станешь — очень ты хороша.

— Это точно, — рассмеялась капитан-легат. — И сволочей всяких мы от наглости проучим, и 'Троя' греет. А с мужем у меня все отлично. Хотя, Елена с Парисом в Трое поженились. Так что — все отлично, я от тебя ушла, ты мой Менелай, и из Спарты я ушла!

— Я не Менелай! Я Одиссей! Я хитрый, веселый и всякие ловкости умею. И с женой никак не могу встретиться — не срастается у меня малышка, не пришло время, — сразу стал оправдываться непонятно отчего Лешка.

— Ты просто похотливый хомяк, ты всё тащишь в нашу норку, но ты легкий сердцем, ты не Одиссей, ты просто Алексей.

Она рассмеялась задорно и чистосердечно, как девчонка. Ей было чему радоваться. Места потрясающие, работы полно, сердца девочек поют от восторга. Работы разной полно! Двести амазонок как пчелки суетили по стройке — там реальная полундра и аврал корячился. Вот только с мастером Луисом всё и все корячатся в нужном направлении. Сарагосец сиял — работать по камню он обожал! Причем именно блочно, не кирпичами и всяким цементом рулить, а именно камнем. А вот чего-чего, а камня ему предоставили в распоряжение огромное количество.

Дело было в том, что в соответствии с проектом 'Троя' амазонок не интересовал весь город, и вся старая часть города им тоже была ни к чему — их просто слишком мало было, чтобы серьезно намереваться дать бой арагонцам, когда те придут с ответной мстёй неотвратной. Апфия, после строгого и серьезного рассмотрения её планов главным архитектором Атлантиды согласилась 'урезать осетра' — корпус амазонок брал под контроль довольно большую территорию старого города, чтобы основать неприступную цитадель, основанную не просто на старых стенах и самых значительных башнях. Нетушки! Вот что атланты умели и что они любили — это взрывчаткой шалить. Цитадель 'Троя' на плане выглядела как трапеция, почти треугольник с основанием на восточной стороне. От самой высокой башни города — башни святого Панкрата на севере вниз к югу шла стена, к которой примыкали старейшие и самые значительные здания Каэр Бела. Там был Королевский дворец, ведь Сардиния была королевством, хотя правили в ней наместники Арагонских королей. В этом смысле город еще при римлянах странно извернулся — Рим захватил Сардинию, и она стала колонией. Но вот жители именно Каралиса были приравнены в правах к горожанам самого Рима — а это было очень круто. У королевского дворца — высокого, довольно красивого и примечательного здания снаружи располагалась дворцовая площадь, и конечно вокруг дворца во все времена строили свои дома представители знати, возвели ратушу, Кафедральный собор, дом архиепископа и другие важные для жизни города служебные помещения. В городе при смене власти случился значительный наплыв всяких каталонцев, арагонцев, кастильцев и прочих пиренейцев, которые заставили бывших задравших носы италийцев засесть тихо в своих дворцах.

С этими коронными делами всё было мутно и странно. Сначала Арагонский король женился на Неаполитанской принцессе, и папа позволил им свадебный подарок — одобрил власть над Сардинией и Корсикой. Но сделка была тайной! Хотя, это было смешно — такие дела тайно не провернешь, и очень скоро все пронюхали про такую странную историю и начали все к войне готовиться. Генуя себе Корсику подчинила — она была хороша тогда, эта крепкая банда ловких торгашей, Крым они цепко держали в руках, золотом неплохо прибавлялись. Арагонцы стали воевать за Сардинию и воевали долго. Но Кальяри захватили — и там стал проживать король и королева Сардинии, хотя зачастую это была марионетка из важного и древнего рода, наместник, который слал доносы в Арагон, все решалось в Арагоне. На данный момент золотой дукат был запечатан в конвертик белейшей бумаги и перевязан изящным образом пурпурной лентой с синей каемочкой, и золотыми орлами — цвета и символы Атлантиды. Отправлен был дукат от щедрости нашей главы амазонок очень милой женщине, соседке — королеве Арагона, Марии Кастильской, которая честно и умело несла всю тяжесть своего величия: дочь короля Кастилии и Леона Энрике третьего из рода Трастамара, принцесса Астурии, в замужестве — королева Арагона, Валенсии, Майорки, Сицилии, Сардинии и Корсики, Неаполя, графиня Барселоны и прочих земель Каталонии.

Мужем у Марии был Альфонсик — славный король, веселый, нормальный, неверный супруге и обычный король, звезд с неба не хватал. За свою неверность и пренебрежение милой Марией — она переболела оспой и чуть попортила красоту оспенными шрамиками — золотой дукат Альфонсику обломился, обойдется похотливый козлик. Детей у них не было с мужем, а с любовницей Альфонсик в этом году породил сына — назвали Фердинандом. Мария очень расстроилась, но продолжала работать, она уже пять лет руководила Арагоном, пока муж за Неаполитанское королевство воевал. Руководила на полном серьёзе. Альфонс ей доверял больше, чем родным братьям и семье, он был её кузеном — кастильцы уже мутили дурные браки, чтобы ближе подобраться к трону сильного соседа. Очень славная женщина, не хотелось обижать такую милую и умную даму, но Сардиния и самим была нужна.

Это был вопрос внешнеполитической доктрины Атлантиды. Доктрина, как известно, есть гармоничная система мнений — 'докс', и у каждого из членов Сената Атлантиды было свое личное мнение по большой политике мира и его частей. Потешно! Апфия не входила в Сенат — ей так и сказали, что она достойна, годится, она мать Атлантиды, легат крупного военного образования, все достойно, но пока она не представит конкретный отчет по своей персоне, выражающий её точку зрения на внешнюю и внутреннюю политику Атлантиды — нечего и рот разевать с претензиями на место в Сенате. Апфии было совершенно безразлично многое в жизни Атлантиды — а так нельзя, так нечестно. Ей погрозили пальцем — дуй на Сардинию, там тебя жизнь быстро научит финики ценить и орешки собирать, белочка ты наша неугомонная, повертишься с хозяйством — хе-хе, быстро мозгов прибавится, а то — все бы арабских пиратов гонять и амазонок строить.

Арагон сейчас оказался в позиции неудобной: ему и неаполитанское королевство надо воевать. Ведь это попрек чести короны. И Сардинию надо отбивать, ведь они её мечом захватили, утвердили свое купленное у Папы Римского право там править. Но беда всех европейцев была в том, что атланты работали быстро, молниеносно, просто ошарашивали своей скоростью в поступках и решениях. И решения у них были дикие для европейцев. Парни в Атлантиде дали Апфии четкое указание: 'Девочка, возводи 'Трою', равняй площадь вокруг цитадели под ноль, но! Отряды на зачистку Сардинии отсылай каждый день — это приказ'. А та только улыбнулась и поклацала зубками: 'Уря! Хачу!' И она хорошо спелась с Лешкой, тот тоже был рад дать парням возможность размять косточки.

И уже на второе утро, во вторник пятого июля два отряда амазонок и легионеров ударили по ближайшим к Каэр Белу относительно крупным городкам. Одним был Нора, это был славный городок, древний, там и порт был какой-никакой. И вот там атланты уже не церемонились — взрывчатка и гранаты шли в ход в полный рост — просто сносили все здания напрочь, и обездоленным людям, оставшимся в живых, поясняли простую вещь: 'Руины пока ваши. Ройтесь, и собирайте барахло. К полудню подойдут корабли — главы родов получат по золотому дукату и будут вывезены в Сицилию, в Дрепан. Там вас ждут, не обидят, и вы получите возможность устроить свою новую жизнь. Кто против — убирайтесь с глаз долой. Учтите, все дома на Сардинии будут разрушены и все поля сожжены. И горы ваши, мы все перетрясем — всех ваших бандитиков выловим!' Почему Сицилия и почему Дрепан? А просто все — там главой был Джироламо Фоски, толковый мужик, цену власти знал и не рвался интригами добывать золото — Дрепаний с древности был главным поставщиком соли в этом районе, там издревле все на соль было закручено. А соль — товар первой необходимости, товар широкой необходимости на море, если ты рыбак. И коммандеры атлантов вышли на этого человека и сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться. Прежде всего — Атлантида делала реальный заказ крупной поставки соли, в обмен Джироламо получил партию олова и был в восторге, ему предложили золото — он фыркнул и помахал руками: 'Кому оно нужно, это золото, если я олово на него втридорога покупать буду у флорентийцев!' Сенат Атлантиды отпускал олово только флорентийцам — они были самые мастеровитые по части изготовления всяких ювелирных безделушек, с такими можно иметь дело. А вот Венеция ни крошки олова не могла получить с Корнуолла и была вынуждена упрочить поставки с севера Европы — близко, надежно, стабильно, и, главное, никаких мерзких атлантов. А когда правителю Дрепана пояснили, что есть возможность народом прирастить город — Джироламо сразу согласился, а узнав тонкости выселения и жестокость атлантов, преисполнился уважения и заверил: 'Сардинцы ребята свои. Знакомые, соседи, если есть деньги на первое время, — примем, квартал им отведем, пусть начинают. Дело хорошее для Дрепана'. От Каэр Бела до Дрепана было триста двадцать километров по морю на юго-восток — на развалюхе можно за сутки доползти с попутным ветром. А агенты Лешки и морячки Вити и Кости дело знали, весь комплект захваченных судов перебрали строго и придирчиво, и были готовы выйти в море, чтобы обратно привести груз отличной соли. Весь смысл такой решительности в экспатриации был только в одном — дать понять арагонцам и всем кому угодно из возможных претендентов на власть в Сардинии один важный момент — на Сардинии некем править! На Сардинии нет сардинцев. На Сардинии нет хозяйств. На Сардинии больше нет городов, портов, поселков и вообще ничего там нет. На Сардинии остались только бешеные амазонки — рады, просто счастливы накормить гостей сталью. И вот это было шоком для людей власти. Так никто не поступал, все понимали ценность человеческого ресурса, и ошалело все пытались сообразить: 'А зачем? А почему?' — и решение все принимали одно: 'Так у них, значит, своего народу много, атлантов много. Зачем им сардинцы? Действительно, народец непокорный и склочный'.