Альма 2. Точка бифуркации

— Он там был не один...

— Сколько?

— Шестеро... Про тех, что были в лесу не знаю, не было времени посмотреть. Я... Я просто отключил эмоции, как меня учили. Действовал на автомате. Как машина.

— Ты только защищался, — неожиданно мягко ответил Стен, — запомни это. Они...

— Да что они?! — взорвался я, — что они вообще могли противопоставить мне, одаренному?! Я убивал их как скот, тупо превосходя как по силе, так и по скорости! Убивал с легкостью, ведь именно этому меня учили лучше всего!

— И именно благодаря этому ты сейчас сидишь, и разговариваешь со мной, а не гниешь в земле. Ты спас жизнь ребенку, рисковал собой, защищая его. Это более чем достойный поступок. И я понимаю, как тебе сейчас должно быть тяжело.

— Нет, не понимаешь!

— Это пройдет, — невозмутимо продолжил Стейнульв, — но ты должен справиться с этим сам. Просто пережить это. Знаешь, когда что-то ужасное врывается в твою жизнь и потрясает тебя до глубины души это... очень тяжело. Ты ходишь несколько дней, а то и недель, переваривая все в себе. Не в силах принять увиденное как данность. Мучаешься и сжигаешь себя раз за разом. Твоя душа горит и никакой лед не способен потушить это пламя... Но переживая такие потрясения раз за разом, ты закаляешься. Тебе требуется все меньше времени, чтобы привыкнуть. И вот уже недели превращаются в часы, а часы в минуты... Главное не дать сломать себя. Не стать циничным ублюдком, с равнодушием взирающим на что угодно. Кто-то посчитает это самым сложным. Но знаешь, что я думаю? Тем людям, которые по-настоящему осознали это, не стоит бояться. Они никогда не станут такими. Понимаешь о чем я?

— Да...

— Вот и отлично. Ты убивал не воинов, а убийц. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, чем один отличается от другого?

— Воин не тот, кто отнимает жизнь, — помолчав, все-таки ответил я, — а тот, кто готов отдать свою, ради того, чтобы жили другие. Так говорил мой дед.

— Хм... мудрый у тебя был дедушка. Не то, что мой.

— А что твой? — невольно заинтересовался я, ерзая на разогретом жарой сиденье.

— Круг интересов моего деда сводился исключительно к гулящим женщинами и кружке старого доброго эля, — пустился в воспоминания Стен, — помню как-то раз, он так надрался, что не смог сбежать от разъяренного мужа своей очередной любовницы. Да и куда бежать в его-то возрасте? Только и хватило прыти, чтобы выпасть в окно, прямо под ноги дружкам Фрога.

— Его что, убили? — ужаснулся я.

— Да какое там, — отмахнулся он, — старый хрыч, пользуясь своим преклонным возрастом, решил покаяться и объявил всем, лежа прямо в грязи, что если ему дадут перед расправой выпить, то он сам расскажет обо всех своих похождениях, не таясь и не стесняясь.

— И те люди его не побили?

— Да кто ж им после этого позволит? Когда такой человек как мой дед, решает рассказать о своей жизни без утайки, то мало кто решится пропустить такое шоу. А ему было, что рассказать, уж поверь мне.

— И чем вся закончилось?

— Он выпил почти целый бурдюк вина и рассказал как он что делал и с кем. Рассказ затянулся надолго. Честно говоря, удивлен был даже я, который знал его лучше всего — все-таки одна семья как-никак. Если описывать вкратце, то в нашей деревне его внимания сумел избежать только крупнорогатый скот, да и то, как мне думается, не полностью... При этом он так активно живописал и смеялся, что под конец не выдержал и помер, словив грудную жабу.

— Чего словив??

— Инфаркт, бестолочь, — вздохнул подросток, — тогда это так называлось.

— Интересный у тебя был дедушка...

— Не то слово. Многие вообще удивлялись, как он умудрился дожить до столь преклонных лет.

— С таким образом жизни?

— С такой страстью к чужим женам.

В машине снова наступила тишина. Череда дач снова сменилась густым лесом, бегущим по обе стороны дороги, а мы все молчали. В жизни каждого человека наступает тот момент, когда эмоциональная усталость достигает апогея. И вроде бы ты еще здоров и в полном порядке, но что-то давит на тебя сверху. Давит так, что даже ворочать языком уже просто нет сил. Слова застревают в горле, и единственного чего хочется — растечься по мягкому дивану, не думая ни о чем.

Кто-то в такие моменты ложится спать, кто-то наоборот пытается встряхнуть себя клубами, вечеринками или острыми ощущениями. Я же предпочитал просто в это состояние не попадать, прекрасно понимая, что пребывать в нем могу долго, но толку вот с этого не будет ни на грамм. Не зря кто-то из мудрецов сказал, что уныние — один из самых страшных смертных грехов.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил я Стена, что-то жизнерадостно мурлыкающего себе под нос.

— Много, — улыбнулся он.

— Не ответишь?

— Нет.

— Почему? Такая большая тайна?

— Просто не вижу в этом смысла, — пожал плечами он, — не люблю ворошить прошлое.

— Бывает, что прошлое с успехом начинает ворошить нас.

— Бывает, — согласно кивнул он, не отвлекаясь от дороги, — и последние события — достойный тому пример.

— Ты про...

— Да. Позавчера была необычная ночь, — пустился в воспоминания он, — говорят, что в такие ночи, былые легенды оживают, становясь явью... Хотя некоторым из них, лучше бы оставаться в забвении навечно...

— Ты снова решил говорить загадками?

— Нет, просто задумался, — вздохнул он и дальше уже совершенно нормально продолжил, — в ту ночь я отдыхал за городом. Шашлыки, рыбалка, пол-ящика водки и хорошая компания, что может быть лучше для вдумчивого и неторопливого отдыха на природе? Только снаряд из РПГ, выпущенный с двухсот метров, прямо в костер, вокруг которого мы сидели. Весьма удачный ориентир, особенно ночью, ты не находишь?

Олег и Бард погибли сразу, остальные были тяжело ранены. Первым пришел в себя Кирюха, в момент взрыва он находился дальше всех от костра — собирал палатку. Его же первого и убили, вышедшие из леса фигуры с мечами. С мечами, Дима! Представляешь?! Я столько стали в руках не видел со времен битвы при... а да, что там говорить... Я смотрел как он умирает. Смотрел, как ему отрубают голову, разбивая ее затем ударом сапога в кашу. И ничего не мог поделать. Меня зацепило сильнее всех. Думаю, он и сам это понимал, давая нам время придти в себя. Понимал, что если не он, то мы останемся лежать там все.

Стен тяжело вздохнул, впервые за последнее время, утратив свою обычную жизнерадостность.

— Дальше был бой. Трое вооруженных ружьями и одной "Сайгой" людей, против пятерых, оставшихся в живых мечников. Сверхсила и скорость была у всех. Пули их не брали, а попасть в голову в такую быструю и опытную мишень — шансов мало. Ну а спустя пару минут, в живых на той поляне остался только я один... И знаешь, о чем я подумал тогда, стоя с двумя окровавленными мечами над телами своих друзей? Почему я, проживший и повидавший на своем веку так много, ни разу не встречал этих тварей? Почему густая кровь убийц, все еще стекала с моих рук на траву, а их тела уже давно рассыпались прахом? Почему я снова остался жив, когда все остальные уже отправились в забвение... В то мгновение я впервые за все это время прозрел. Все те странные совпадения, слухи, случайности, что происходили с людьми в жизни... все встало на свои места. Ты веришь в страшные сказки, друг мой?

— Теперь да, — прошептал я.

— А знаешь, какое самое опасное заблуждение в этом мире? — спросил он, и сам же ответил, — Думать, что знаешь все. Одна из сильнейших боевых и разведывательных организаций в мире. Доступ к абсолютно секретной информации. Причастность к новейшим разработкам и тайнам науки. Но на деле ты просто знаешь чуть больше, чем обычные люди. И забываешь, что чуть больше — это еще далеко не все.

В машине на мгновение снова повисло молчание.

— Тех, кого невозможно купить ни деньгами, ни похотью, ни властью, всегда брали именно этим. Я знал это и все равно попался. Как глупо... Впрочем, не я один.

— Но почему? — сглотнув комок в горле, пробормотал я, — если выходит так, что нас выращивали и собирали по всему миру, то какой смысл потом убивать?

— Вопрос на миллион долларов, — хмыкнул Стен, сворачивая с трассы на грунтовую дорогу, притаившуюся между деревьями, — может кому-то помешали, а может быть решили столь радикальным способом закрыть проект. Кто знает. Но мы думаем, что, скорее всего, это дело рук совсем других структур. Если нас выращивали в противовес тем, кто нас совсем недавно пытался убить, то сам понимаешь. В любом случае эти люди знают слишком много. А мы не знаем ничего. В том числе и то, как глубоко их разведка проникла в нашу.

— А почему ты думаешь, что есть какое-то деление? Вдруг у них там вообще одно на всех тайное правительство и все прочее.

— Было бы так, нас бы давно уже просто перерезали, а не выращивали на закрытых базах, — буркнул он,— да и просто посмотри на политику в мире. Если и есть такая организация, то в ней просто не может быть единства.

— Почему? Наоборот все логично. Стравливай государства муравьишек, имитируй и поддерживай их борьбу за власть, за ресурсы и все будет пучком.

— Возможно. А возможно и нет. У нас слишком мало информации. Мы знаем очень мало. Именно поэтому Митров отказался выходить на связь с командованием в Москве. Слишком уж все неоднозначно. А главный приоритет был всегда один — выжить любой ценой.

— Ты думаешь, нас предали?

— Сомнений быть не может, — отрезал Стен, — слишком много факторов указывает на это. Нас знали, как убивать. Нас знали, где убивать. У нападающих была полная информация по нашему месторасположению. На базе, по рассказам выживших, они вообще ориентировались, как у себя дома. И если ты вспомнишь, кто пришел за нами, то ты не станешь обвинять его в излишней осторожности. Именно поэтому мы решили выждать.

— Вампиры...

— Да. Легенды оказались на редкость живучими.

— Кто еще из наших остался?

— Я и все мои братья, хвала богам. Севера расстреляли с пистолета в его же собственной квартире, но он выжил и сумел вывести семью. Куда именно — не сказал, да мы и не спрашивали. Чем меньше людей об этом знает, тем меньше шансов, что информация попадет ни в те руки. Пытки и плен еще никто не отменял. Группы охотников, прикрывающих мертвую зону больше нет. Из нее остался я один. Тебя подловили за городом, а Митрова застрелили на выходе с работы. Слышал, же уже про штурм здания? Громкое будет дельце...

— Но ведь он же сейчас с нами?

— Да, — кивнул подросток, — но с ним вообще странное дело. Пуля разнесла голову с двухсот метров. Снайпер бил с соседней крыши. Я сам видел, как утром выносили тело. Выжить он не мог никак. Но в ту же ночь, буквально через полчаса после его смерти, в ближайшем морге вдруг очнулся совершенно мертвый до этого труп безымянного бомжа. Довел до обморока дежурного врача, спер у него одежду и, сделав пару звонков, смылся из больницы. Его ты и видел сегодня за столом. Как у него так получилось Митров и сам понять не может. Он просто очнулся на холодном железном столе и первое что увидел, как над ним заносят скальпель. Естественно он испугался и перехватил руку доктора. Что было дальше — ты знаешь. Потом с ним, конечно, поработали Духобор и Алиса, но докопаться до сути так и не смогли, а сам он никаких новых сил в себе не чувствует.

Еще двое погибли на даче за городом. Ты о них не слышал. Старички, муж и жена. Ветераны. Ушли на пенсию несколько лет назад. Одаренными в полной мере они не были, но... обладали редким даром, усиливавшимся в разы, когда они были рядом. Погибли геройски, в бою, забрав с собой почти два десятка наемников и тварей.

Первая база вырезана подчистую. Артемьев, его коллеги и охрана убиты. Единственный кто уцелел — Альцман. Он гостил в это время у леших.

— Так ведь и там...

— Да. Та база тоже стерта с лица земли. Успели спастись лишь немногие, кто был в нижних лабораториях вблизи подземного хода. Про него нападающие не знали, хотя, думаю, и догадывались о его существовании. Хорошо еще, что "семейные" в это время уехали с детьми в отпуск, остальным повезло меньше... Из двухсот сотрудников и персонала в живых остались только двенадцать человек. Алиса, Владимир, Духобор, Игнат и Архип. Они успели эвакуировать с собой еще пятерых сотрудников во главе с Альцманом. Ну, а про Шамана ты уже и так знаешь. Святослав и Семен умудрились прорваться сквозь оцепление, и ушли через лес. После этого база была взорвана. Не уверен, что мы сумели хоть кого-то положить таким образом — работали против нас далеко не дилетанты. Они знали что бывает, когда на захваченном военном объекте остается слишком мало людей, а ситуация безвыходная. Ну, вот пожалуй и все.

Митров связался с выжившими по спец.связи и собрал нас. У тебя, я так понимаю, её с собой не было. Поэтому мне пришлось дежурить у тебя под окнами, в надежде на то, что ты все-таки появишься. И я рад, что не ошибся.

— Подожди, а как же Антоха? Он выжил?

— На момент нападения он был в командировке в Норильске, — вздохнув, ответил парень, — пропал без вести. Ремизов тоже не вернулся из поездки. Связь не работает, телефоны недоступны. Мы не знаем что с ними и живы ли они вообще.

Я только и мог, что грязно выругаться. Друг с кем мы столько прошли на новой работе. Прошли с самого начала, с самой учебки. Успели даже повоевать, хотя это и была самая странная спец.операция из всех про которые я когда либо слышал. И вот он пропал. Возможно его уже нет в живых, а может и еще что похуже... Эх, Антоха... А ребята? Да, я не знал их так близко, виделся тоже редко, только на коротких дежурствах или совещаниях, но все-таки они все успели стать для меня почти что семьей. И вот их нет.

— Приехали! — отвлек меня от размышлений голос Стена.

Я огляделся, только сейчас сообразив, что мы уже находимся совершенно не на трассе. Небольшой дачный поселок, скрытый глубоко в лесу, встретил нас запахом тайги и влагой. Сейчас стало модно строить дома где-нибудь в уединении, для тех, кто хочет отдохнуть от шумной городской жизни. Впрочем, совершенно не в ущерб комфорту и безопасности.

Стен мягко повернул руль в сторону. Грунтовая дорога, спустя пятьсот метров, кончалась прочным асфальтовым покрытием и упиралась в высокий забор со шлагбаумом. Интересно, а закатать всю дорогу от трассы им денег не хватило? На въезде стоял мощный КПП с серьезными ребятами в форме охраны. Короткие автоматы, легкие бронежилеты и черные кепки на головах. Ехавший за нами джип, аккуратно вышел вперед и вырулил прямо к вышедшему из дежурки охраннику. Высунувшийся из окна Владимир показал документы и махнул рукой в нашу сторону. Шлагбаум стал подниматься.

Уже проезжая мимо, я отметил широкие дырки в асфальте с притаившимися в них длинными металлическими штырями на тот случай, если кто-то решит прорваться, просто снеся заграждение.

Дальше начинался уже сам поселок. Красивые двух-трех этажные дома европейского типа проплывали по обеим сторонам дороги. Но в отличие от своих зарубежных собратьев, они не ютились один к другому, экономя жизненное пространство, а вольготно раскинулись, каждый в центре своего участка. Такого высокого глухого забора как на въезде больше не было ни у кого. Наоборот, в массе превалировали низенькие белые штакетники, застенчиво выглядывающие из моря зелени. Куда ни кинь взгляд, везде аккуратные газонные лужайки, пушистые кусты и маленькие садики с цветочными клумбами. Причем, сделано все было настолько грамотно и со вкусом, что не смотрелось рукотворно. Казалось сама природа, решила расцвести так в этой местности, нежно обняв зеленью дома и постройки.