Ведьмина клятва

Приличная кипа бумаг... оставим на вечер, надо разбираться, а это дело не на один день, тут документов на целый сундук найдётся. И две шкатулки — большая и поменьше. Обе бабушкины, это я точно знаю. В большой её завещание, в маленькой — золотые монеты разных эпох, два старинных ордена, побрякушки грубой работы и мелкие, памятные только ей вещицы.

С завещанием все ясно, как пройдёт двенадцать недель с бабулиной кончины, открою и прочту. Золотишко пущай домовичок спрячет туда, где откопал. А вот бумагами придётся заняться вплотную, кто знает, корни какой вражды, вины или забытой вендетты выползут на свет божий. Кто-то злопамятный или очень осторожный плюс злопамятный выбрал время, пришёл и осиротил меня окончательно. И сделал он это не просто так и не от нечего делать. Значит, были в прошлом какие-то события. Будем искать и с этой стороны. А пока...

— Хозяйка, обедать пора!

Ага, за столом их уже трое, умница Клавдий, позвал тех, кого и надо — Августа и Степана.

— Моё почтение, господа домовики.

— И тебе не хворать, Лизавета, — степенно ответствовали гости.

— Хлеб да соль, — кивнула я, разрешая приступать.

Делами бумажными занялись после обеда. Я уселась в старое кресло с ногами, обложилась бумагами, а домовики расселись вокруг спорной части наследства.

Первая пачка — счета за эту квартиру за... да, за четверть века, пожелтевшие листы, всё ещё выпачканные типографской краской. В сторону, пусть лежат, есть не просят.

Вторая пачка с письмами. Мать пишет бабуле всякий вздор вроде 'живы-здоровы, чего и вам желаем'. Какой-то отец Нафанайл отписался в 1949 году, что подарок сестры Анастасии 'они всем приходом ели' и сердечно благодарят за присланное. И что девочка, столь охотно доставившая подарок на другой конец страны, уже обрела семью, чему 'весь приход радуется неотложно'. Затем короткая переписка с неким Гаспаром Отиром и прочее, и прочее. За шесть часов я разобрала едва ли треть.

Домовики справились часа на три быстрее, но тоже немало поспорили и результат их споров материализовался из одной большой кучки в шесть разнокалиберных. Первую надлежит сжечь, не откладывая надолго, опасные вещи, хозяйка. Вторая кучка тоже им нехороша, но подождёт, да и не уничтожишь эти штуки за здорово живёшь. Желательно в храм божий отнести, там лучше нас знают, что с такими подарками делать. Вот только кто нести будет, стесняюсь вас спросить... Мне в храм хода нет. Третья кучка... сомнительно, что опасна, но тоже не из числа достойных вещиц, но тут уж колдунов спрашивать надо. Четвёртая — сломанные колдунские амулеты, явно бабулины трофеи или тоже по наследству достались, бесполезные штуки, можно выбрасывать смело. Пятая кучка — самая безобидная, никаких следов, просто непонятные и забавные вещички. И шестая... тут тоже присутствует некая неоднозначность, все до единой вещи принадлежали разным ведьмам, это очевидно, но это и всё, Лизавета. Извини, если что не так.

В моей жизни теперь всё не так. Как, скажите, люди добрые, сделаться незаметной в этом городе, где средний женский рост метр семьдесят пять? Это здорово ограничивает возможности, значит, нужны помощники. Где взять? Бабка говорила, что нынешние шпионские штучки не помогут, один всплеск энергии и вся электроника спекается в однородный коржик. Духов привязать? Оно бы и можно, даже в нашем доме полно потусторонних сущностей, только вот разум там и не ночевал. Безмозглые тени, которые вообще никому не мешают, шляются по дому и окрестностям, пакостят помаленьку, если получается — но и только.

На общем совете с домовиками было решено, что они мне помогут. Не лично, разумеется, куда ж они денутся от своих владений? Они призовут мне помощников своей волей! Интересно, как?! Они ещё и колдуют?

Первым справился Степан, и мне было явлено странное полупрозрачное существо — уши торчат в разные стороны, огромные печальные глаза с круглым зрачком, маленькое тельце, четыре конечности. Никакого умиления существо не вызывает — в немаленькой пасти два ряда острейших зубов и распахивается эта пасть чуть ли не на девяносто градусов, ничего себе красавчик...

— Этот шуш, Лизавета. Давно я его не беспокоил, но вот пришлось, видишь, как оно...

— А что умеет?

— Да что скажешь, то и сделает, держи при себе. Они неглупые, едят всё съедобное. Разговаривать умеет.

— А спрятать его можно?

— Сам спрячется, если велишь.

— Первый раз вижу такого страшилку.

— Сама ты страшилка, — буркнуло существо, — я шуш.

— А зовут тебя как?

— Юшкой.

Степан подхватил шуша с пола, посадил на руку, как кота и что-то строго проворчал на ухо. Чуда-юда только ухом дёрнула.

— Если привяжешь к себе, будет послушнее собаки. Приказам повинуется, вот только вряд ли сделает всё, что велишь.

— Глупые они, что ли?

— Нет, но силёнок маловато, вот в дом проникнуть, стащить что-нибудь, проследить за кем... это они мастаки.

— Понятно, идеальные шпионы. А можно их не привязывать?

— Да... как тебе сказать. С привязкой оно надёжнее.

— Это да... только привязанный служит от сих и до сих, а мне нужные соратники с выдумкой и свободой воли. И потом, привязанные служат из-под палки, тебе ли не знать.

Второго шуша представил Август.

— Этот мой.

— А кто они вообще такие?

Оба домовика посмотрели на меня, как на недалёкую маленькую девочку.

— Это шуши, — медленно, как для идиота, растолковал Август.

— Помощники, — добавил Степан.

— Чей помощник?и

Домовики переглянулись.

— Лизавета, ты как себя чувствуешь? — Степан участливо заглянул мне в лицо.

Я слегка опешила.

— Вы о чём?

— О здоровье твоём спрашиваю.

Я сцепила зубы. Что-то не совсем мы друг друга понимаем, но вспылить — это сейчас не самое умное.

-Я вполне здорова, а ты?

— Тогда чего спрашиваешь?

— О чём?

— Да о нём же, — Степан ткнул рукой в сторону шуша.

— Да я их впервые вижу. Вот и спрашиваю!

Степан едва не сел мимо скамеечки. Его удивление мне многое сказало. Значит, бабка их тоже не видела, иначе я знала бы о такой нечисти. Шуш, видите ли!

— Вон оно как, — проворчал Степан.

— Ладно, — встряхнулась я, — расскажите, что они могут.

Степан как-то замялся, а его коллега свесил уши.

— Что, сами не знаете?

— Кое-что знаем, — не согласился Степан, — а прочее нам неизвестно. Сумеешь договориться, они твои. Не сумеешь, уйдут.

Остаток дня я договаривалась с шушами, читала бабкины бумаги и думала о будущем. С образованием восемь, то есть девять... классов работу найти трудновато. Впрочем, можно — уборщица, клинер по-нынешнему, а ещё посудомойка. Возможно, нянька. Последнее мне нравилось больше всего, с детьми я умею обращаться. Покажешь пару фокусов со зверушками или домовичками и всё — дитёнок твой с потрохами. Самое приятное, что мама с папой в гномиков не верят, но от всей души приветствуют дружбу няньки с ребёнком. В общем, несложно: пару заговоров и за малышнёй присмотрят, то есть дитя не упадёт с высоты, ничего не сломает, и не исчезнет тихой сапой.

Значит, с утра закупаем нужные газеты, мобильный телефон, не совсем же я от сохи в город выбралась. Интернетами пользоваться умеем, бабка ещё семь лет назад этим озаботилась — 'не зли меня, Лизка, будешь учиться, где укажу' — и ноутбук купила. Думаю, надо новым компьютером разжиться и всем прочим, что даёт доступ к сети. Деньги. Да, а деньги?

— Клавдий!

— Что? — выглянул из-за шкафа домовик.

— Ты о деньгах вроде говорил как-то.

— Есть такое, — кивнул он.

— Неси сюда, надо слегка потратиться. Много там?

— Сама увидишь.

Ха, ещё шкатулка. Вот это да...

Многовато. Но работать придётся, хуже нет занятия, чем сиднем сидеть, изображая из себя живую, но неподвижную мишень. Лучше я живцом поработаю...

Глава 4

Пока шустрые мальчики тянули нужные провода с шестого этажа на девятый, а ещё один (назвавшийся инженером и Павлом) приводил в порядок купленный ноутбук, их офис-менеджер тарахтел в ухо условия гарантийного и прочего обслуживания. Помедлив, я отключила телефон, и тут же договорилась с одним из ребят относительно консультаций и помощи.

Есть Интернет, есть газеты, значит озаботимся поиском нужной информации. Или сделаем иначе.

— Павел, — окликнула я инженера.

— А? — всколоченная голова высунулась поверх монитора.

— Есть в городе надёжные кадровые агентства?

— А тебе зачем?

— Работа нужна.

— О! Образование есть?

— Девять классов.

— Ну... не думаю, что найдёшь хорошую работу.

— Ты не думай, а адрес подскажи.

— Чуть погодя, я закончу скоро, тогда и поищем в сети.

— Ладно, — я пожала плечами, — твои напарники уже ушли, кстати.

— Знаю, ты у нас последний клиент на сегодня, а ребятам надо уйти пораньше. Тут я один справлюсь.

— Чай будешь?

— Ага. А пожрать нету? А то до дому не доживу.

— Найдём что-нибудь.

Я мигнула Клавдию, тот понятливо покивал и сунул в духовку четверть пирога с рыбой. Павел появился на кухне минут через сорок.

— Всё работает. Вот визитка, если что, звони. Помогу.

— Угу, садись давай.

— Слушай, а что за чай такой, пахнет как... просто обалдеть!

— Травяной сбор, я другого не держу. Ты ешь давай.

— А с кем ты тут разговаривала?

— С домовым.

Павел хмыкнул:

— Да ладно!

— Ну, с кем я могу тут разговаривать? Кроме тебя никого нету.

— Слушай, Лиз, а вот чего ты в школе не доучилась?

— Болела долго, а потом родные хворали и тоже долго, да и померли один за другим, не до того было. А сейчас поздно уже.

— Ну да... извини.

— Да ладно тебе, в уборщицы возьмут или в истопники. Или в няньки к детям, опыт у меня есть.

— А рекомендации? Без них к детям не допустят.

— Посмотрим. Вообще мне с детьми нравится возиться.

— Слушай, — встрепенулся Павел, — а ведь наш босс няньку ищет!

— Да? А ребёнок большой?

— Не, совсем мелкий, год ему или полтора. Там какая-то тёмная история с женой. Он этих нянек меняет, как перчатки, пацан орёт благим матом, как увидит чужое лицо.

— И куда папаша его девает? К спине привязывает?

— Вот не знаю, но мужик он годный, точно тебе говорю. Сам живёт и другим даёт жить.

— Ага... как его найти?

— А вот тут надо подумать... Девчонка ты вроде не глупая. Но рекомендация нужна.

— Вот и порекомендуй.

— Тут тоньше надо, с какого боку я к шефу полезу? Он меня и в глаза не видел. И потом, без обид, но ты человек с улицы... Знаешь, я с его шофёром... вроде как дружу, вот его и попросим сейчас.

— Ты ешь, потом поговоришь, а я пока тебе пирога с собой упакую. Ведь явно один живёшь.

— Ну да, однушку снимаю...

Значит, тоже деревенский. Оно и видно — румянец во всю щеку, руки вполне мужицкие, к тяжёлой работе привычные, у меня самой такие. И следок на нём интересный, похоже на некогда наложенное и снятое проклятие. Явно девка постаралась из своих, какая-то деревенская дурёха добровольно отдала ведьме часть молодости. Или здоровья, что вероятнее.

Откуда он родом-то? Из Марково... Запомним.

— Спасибо тебе, Лиза. Наелся аж по самые уши.

— Будь здоров.

— А 'на здоровье' не скажешь?

— А зачем тебе моё здоровье? У тебя своё есть.

Он опешил, но потом дошло. Посмеялись и он тут же начал звонить другу.

— Дядя Сергей, я тут няньку нашёл. Молодая девушка из деревни. Что? А, да, красивая, только большая очень!

И пригнулся, пропуская над головой подзатыльник. Точно, деревенский.

— Не, рекомендаций нету. Зато мозги есть и желание работать. Я ручаюсь. Ага... да... щас спрошу. Да здесь она. Ладно, передаю. Что? Лиза её зовут.

— Слушаю.

В трубке раздался хрипловатый баритон, причём, мужик явно старше сорока. С чего бы ему с Павлом дружить? Не друзья же они с детства или школы. Родня? Это скорее всего.

— Здравствуйте, меня Сергей Иванович зовут. Лиза, я сейчас шефу позвоню и скажу о вас. Если вдруг решится в вашу пользу, сможете сегодня приступить? Иван Алексеевич няньку уволил часа два назад. Я даже думаю, что он согласится сразу. К тому всё идёт.

— Ладно, позвоните, если так.

— Номер говорите. Ага... записал. Будьте на связи.

Павел поднял вверх большой палец.

— Спасибо тебе, Павел.

— Да ладно, сочтёмся, — засмеялся он, блеснув зубами, — ты вон голодного накормила, от смерти спасла.

— Расскажи про шефа.

— Да я его только по утрам из окна вижу, когда он машину паркует. Фирма у нас не то, чтобы большая, но шеф ещё и тремя ресторанами владеет, и ферма есть, лисиц разводят. И ещё что-то есть, он иногда на пару недель в тайгу мотается.

— Богатенький, значит.

— Да таких богатеньких в городе больше, чем ты думаешь. Крутится мужик. У него триста десять человек работают, и двести семьдесят на производстве.

— Ещё что?

— Мужик суровый, но просто так никого не гнобит. Его уважают. Это всё.

Я взглянула на него. Лукавишь, Павлушенька, но вроде не врёшь.

— Ладно, ещё раз тебе спасибо, Лиза. И я пошёл, до дому ещё пилить и пилить.

— Ступай, удачи тебе.

... Позвонили мне через час. Хорошо поставленный женский голос поинтересовался, могу ли я приехать прямо сейчас для беседы с хозяином. Ишь ты, с хозяином...

— И вот что, милочка! Сейчас вам не стоит...

Я резко прервала монолог:

— Высылайте машину по адресу... — продиктовала адрес и нажала отбой.

Телефон звонил ещё трижды, светился один и тот же номер, а затем мне позвонил Сергей Иванович и сообщил, что машина ждёт у подъезда.

— Буду через десять минут.

Махнула Клавдию, тот понятливо исчез и минут через пять проявился.

— Можешь выходить, лифт на нашем этаже, Степан его держит.

— Спасибо вам, я поехала.

— Удачи тебе.

Крепкий мужчина, прислонившийся к капоту серой иномарки, курил, изредка стряхивая пепел и в сумерках огонёк сигареты светился маячком. Я выждала ещё минуту и торопливо сбежала по ступеньками.

— Добрый вечер, Сергей Иванович.

— Вы Лиза? Здравствуйте.

Он обошёл машину, открыл заднюю дверцу.

— А можно мне сесть рядом с вами?

— Конечно. Пристегнитесь. Вы живёте в этом доме, Лиза?

— Да.

— И давно?

— Нет.

— Вы замужем?

— Нет.

— Живёте с родителями?

— Нет.

— Павел сказал, что опыт работы у вас есть.

— Да.

— И всей школы у вас девять классов.

— Да.

— Предпочитаете краткие ответы вместо развёрнутых?

— Да.

Пока велась неторопливая беседа, если это можно так назвать, я успела заметить, что свернули мы вовсе не в центр, а поехали на одну из окраин. Значит, у предполагаемого работодателя там домишко выстроен. Или дача. Или и то, и другое в разовой доступности. Наши новые хозяева жизни предпочитают устраиваться со всем возможным удобством.

Развернулась к водителю. Что-то бледноват Сергей Иванович, да и немолод, пожалуй. Годочков ему примерно пятьдесят с копейками, профиль чеканный, большие залысины с висков и по этому поводу он острижен наголо, а одет совсем просто — джинсы и видавшая виды кожаная куртка. Наверное, его шеф не помешан на строгом этикете для обслуги и не станет наряжать меня в сарафан и кокошник, как нянек восемнадцатого века. Немолодой, но и не старый мужик, крепкий, хвори пока не донимают, до пенсии ему ещё жить и жить.