Герои чужой войны

Авианосец конфедератов, столь мастерски имитировавший космический металлолом, активировал энергетические щиты и рывком стал выводить двигатели в боевой режим. Чуть раньше, чем надо, но иного выхода у командира авианосца попросту не было — без щитов и хода его корабль гарантированно расстреливался, как мишень. Одновременно из ангаров рванулись истребители, а орудия авианосца открыли огонь. В следующий момент 'Барракуды' выпустили ракеты и моментально разбились попарно, чтобы встретить истребители конфедератов и не дать им добраться до эскортируемого транспорта. На том, кстати, тоже среагировали на удивление быстро, ускорив разгон. Плевать, что двигатели при этом будут работать в режиме, весьма далеком от оптимального — тут уж не до ресурса, и даже не до испытываемых экипажем при тройной перегрузке неудобств. Остаться бы живыми, а единственный шанс на это — успеть нырнуть в гипер до того, как вражеские истребители откроют огонь. И 'мэйдей' на всех волнах. Можно не сомневаться, что по этому сигналу уже начали маневр разворота боевые корабли, чтобы прийти на помощь атакованному собрату, но пока они доберутся, от транспорта останутся рожки да ножки. Единственной надеждой большого корабля оставались истребители Кривко, и он это тоже понимал. Равно как понимал, что если встанет со своими пацанами на пути конфедератов, то жить им всем останется не так уж долго. Но все же он не колебался, как не колебались и те, кто шел за ним.

Шансов у имперцев не было изначально — против шести легких истребителей два десятка машин среднего класса и авианосец. Единственный 'Дельфин', прошедший мимо истребителей и прорвавшийся сквозь огонь зенитных батарей, бессильно расплескался взрывом на силовом поле боевого корабля, заставив его на миг полыхнуть нестерпимо красным огнем. И все же имперские машины, форсируя двигатели, устремились вперед — на контркурсах был хоть какой-то шанс прорваться сквозь огонь противника до того, как тебя собьют, и использовать главный козырь легкого истребителя — его маневренность. Связать боем истребители и дать уйти транспорту — это было все же реально, хотя шансы на это и невелики. Авианосец же, разгоняющийся намного хуже легких машин, выйти на дистанцию, с которой была возможность эффективно поражать цели, попросту не успевал. Именно этот сценарий и пытался реализовать капитан-лейтенант Кривко.

Сближаясь и хаотично маневрируя, противники с обеих сторон вели огонь практически наудачу. Ни один боевой компьютер не мог сейчас с хоть сколько-то приемлемой вероятностью обеспечить попадание. Благо еще, что бортовые лазеры и генераторы антиматерии в зарядах не нуждались, только в энергии, а ее-то было хоть отбавляй. Машины конфедератов, остроносые приплюснутые капли, были лучше вооружены, но, как ни удивительно, их огонь лишь слегка повредил одну из 'Барракуд', оставив на зеркальной броне оплавленную царапину. Зато кому-то из имперцев удалось здорово ужалить головной истребитель конфедератов, от чего тот начал сбрасывать ход и разворачиваться, явно намереваясь выйти из боя. Однако его пилот совершенно не учел, что при этом становится хорошей мишенью, и кто-то из имперцев не упустил шанс. Вспышка ярче солнца — и первая жертва боя, что называется, отмучалась. Для остальных же все только начиналось.

Буквально через несколько секунд драккары сблизились настолько, что им пришлось учитывать еще и вероятность столкновения. И вот тут-то имперские истребители оказались все же предпочтительнее — меньшая масса и лучшая энерговооруженность давали им некоторое, пускай и незначительное, преимущество.

Короткая 'собачья свалка', и Валдис с удивлением обнаружил, что все еще жив. Позже его бортовой компьютер показал, что он добавил себе восемнадцатую победу, и первого врага записал на свой счет ведомый. Остальные мальчишки бой не пережили, но размен был все же в пользу имперцев — пять, включая флагмана, сбитых конфедератов против четырех имперских машин. А потом враг бросился наутек.

Тогда, как оказалось, их спас крейсер, случайно оказавшийся поблизости и ценой поврежденных на форсаже двигателей успевший к месту боя. Конфедераты бежали, транспорт прошел, а Валдис, заливающий вечером вторую бутылку водки, в каком-то просветлении сообразил, что грозные истребители конфедератов дрались как бы не хуже, чем его неопытные пацаны. Рапорт, составленный по горячим следам, тем не менее, слишком долго шел по инстанциям...

* * *

Империя. На границе с Конфедерацией.

Год 3285-й по земному летоисчислению. Три дня спустя.

Боевой поход — это вам не яйца почесать. Именно так выразился боцман 'Ретвизана', удержавшись при дамах от положенных ему по должности выражений. При дамах — это потому, что среди представителей завода и конструкторского бюро, из симбиоза усилий которых вырос лучший имперский линкор, было целых две женщины. Веселая хохотушка Маша Клюева, невысокая, полненькая и мгновенно краснеющая девица лет двадцати пяти, одна из 'юных гениев', специализирующаяся на системах жизнеобеспечения, и ровесница Демина — Вероника Лазарева. Эта дама обладала командирским голосом, могла похвастаться лошадиным лицом, гренадерским ростом и ругалась так, что даже боцман смотрел на нее с уважением. В отличие от своей более молодой коллеги, она, надев скафандр, часами ползала по внешней броне, лично проверяя одной ей ведомые узлы и крепления, а заодно показывая механикам нюансы ремонта антенн новых систем наведения, в которых она, собственно, и была специалистом. Данные системы были экспериментальными, сиречь новейшими и непроверенными, поэтому наличие на борту их разработчика перед испытательным походом оказалось как нельзя более кстати.

Впрочем, и другие специалисты свое дело знали, по мере сил натаскивая экипаж, и это было правильно. В дальнем рейде, для которого, собственно, и был предназначен 'Ретвизан', экипажу придется обходиться без нянек, и неверные действия любого из них в два счета могут стоить жизни и кораблю, и экипажу. Особенно с учетом реалий этой войны, которая по факту была, масштабная и жестокая, с задействованием флотов и армий, но юридически которой не было. Ну а раз с формальной точки зрения никто не воевал, то и пленных брали не особо охотно. Все это понимали, и работали с полной отдачей. Единственный, пожалуй, инцидент произошел уже в день отхода, и вызвал поток слов, веселых и разных, но уже не от боцмана, а от самого Демина.

Дело в том, что один умник из заводских решил подшутить над юнгой. Типа флотская традиция... Космический волк доморощенный. Сорок лет летает... перегоняя корабли с завода до пункта назначения. Ну да, юнга вообще во второй раз в дальний космос собирается, зато у него за плечами пусть один, но боевой полет, и кто кого учить должен — это еще вопрос. Тем не менее, получилось то, что получилось. Заводской механик поймал сопляка и отдал приказ: взять ножовку и спилить крепеж у аварийной лебедки — мол, снимать ее будут, не нужна она.

Эта лебедка устанавливалась в ангаре для десантных ботов и служила для того, чтобы в случае нужды подтащить к кораблю поврежденную машину. Конструкторы не стали мудрствовать с гравитационными и магнитными захватами, а использовали проверенный более чем тысячелетним опытом механизм — самый обычный барабан с двумя километрами тонкого, но очень прочного троса. Громоздко, зато надежно. И, установленная на высокопрочной станине из титана с измененной кристаллической решеткой, крепилась она соответственно.

Какого же было удивление механика, когда через сорок минут юнга доложил о выполнении задания и отправился по своим делам. Механик примчался — и обнаружил, что лебедка и впрямь снята.

А все было просто. Юнга, парень молодой, на шутку повелся, однако, будучи человеком неглупым и инициативным, подошел к вопросу творчески. Пару раз шаркнув ножовкой по металлу, не уступающему прочностью корабельной броне, он сообразил, что дело это дохлое, и ничем, кроме потери времени, закончиться не может. После этого он отправился в оружейку, взял там десантный резак, который использовался для вскрытия переборок вражеского корабля во время абордажа, и в два счета срезал лебедку вместе со станиной. В общем, механику оставалось лишь за голову схватиться и попробовать на скорую руку исправить ситуацию, каким-нибудь образом закрепив механизм в надежде, что им никогда не воспользуются. Но тут как раз появился боцман, который только что столкнулся с юнгой, поинтересовался, какого ... тот ничего не делает и получил доклад о проделанной работе. В общем, следующие четверть часа несчастный шутник стоял и обтекал, сияя ушами так, что старинный светофор мог бы подавиться от зависти. Можно поспорить, половину оборотов, которые использовал боцман, он слышал впервые в жизни, а о значении трети эпитетов мог только догадываться.

Однако это был еще не финал истории. Все же, как ни крути, происшедшее был ЧП, которое, теоретически, снижало боеспособность корабля. Пусть на убегающее малую величину, но все же снижало, а раз так, информацию необходимо было довести до сведения командира. И без того задерганный кучей свалившихся проблем, невыспавшийся Демин еле удержался от того, чтобы наорать на всех троих, и максимально вежливо (знающих его людей эта вежливость пугала больше, чем самый громкий ор) посоветовал немедленно исправить ситуацию. В противном случае он пообещал юнге, как наименее провинившемуся, трое суток карцера (это чтобы сначала думал, а потом делал), боцману полгода без увольнения на планету (чтобы впредь обеспечил контроль над тем, что творят его подчиненные), а механика отдать под трибунал. В том, что именно так командор и поступит, сомневаться не приходилось. Как уж извращались все трое, история умалчивает, но к моменту, когда 'Ретвизан' отдал швартовы, лебедка была установлена, испытана и полностью готова к использованию.

И все же, первый выход, как и положено, был рутиной. Нет, новый корабль, новые приборы и механизмы, неизбежная эйфория от осознания того, какая мощь у тебя под ногами, но — все равно рутина. Разгон по стандартному коридору до точки гиперперехода, прыжок по маякам... Как лайнер какой, или грузовик, право слово, и это при том, что в гипер можно уйти, теоретически, с любой точки, лишь бы отойти на достаточное расстояние от звезды, чтоб гравитация не мешала, да успеть разогнаться. Только вот небоевым кораблям положено ходить по трассам, а вне их таковой корабль могут запросто принять за вражеский либо пиратский, что, в принципе, для патрульных одно и то же, и расстрелять без предупреждения. Военным звездолетам проще, для них ограничения не действуют, но они и на запрос 'свой-чужой' ответят, если что. Так что 'Ретвизан', теоретически, мог отправляться по любому маршруту, однако все же полет был испытательным, и надо было следовать процедуре.

Итак, разгон, прыжок — и выход у соседней звезды. Всего-то двадцать световых лет дистанции. Белый карлик, три мертвых планеты и куча всевозможного каменного мусора. Маленькая база патрульных — большего здесь и не требуется. Для того чтобы контролировать единственный востребованный участок, старого крейсера, не менее старой орбитальной крепости и дюжины драккаров-истребителей вполне достаточно. Пиратов гонять не нужно, они здесь не появляются, ибо нет в системе ничего ценного.

И вот в эту систему прибывает новейший линкор с тремя эсминцами 7 сопровождения, немедленно выпускает два десятка новейших средних истребителей 'Кальмар' и столько же легких 'Колибри', обеспечивая себе боевое охранение. Раньше такого не было, тяжелые корабли, за исключением авианосцев, несли только абордажные и десантные боты, но 'Ретвизан' — это новейший рейд-линкор, основная задача которого прогулки по вражеским тылам. Соответственно, и компоновка у него нестандартная.

Эсминцы, правда, моментально отстали — их задача сопроводить и подежурить, так, на всякий случай, ни в коем случае не путаясь под ногами. Ну а линкор занялся тем, для чего сюда прибывали практически все корабли — маневрированием и стрельбой, ибо система эта представляла собой отличный, самой природой созданный полигон. На нем, а также других, подобных ему, имперцы очень любили тестировать свою технику, новую, вышедшую из капитального ремонта или прошедшую модернизацию.

Следующие двенадцать часов стоили Демину несколько миллионов потухших навсегда нервных клеток, хотя корабль, надо сказать, вел себя выше всяких похвал — уверенно маневрировал, чутко реагируя на малейшее пожелание командира, уклоняясь от гигантских астероидов и отталкивая силовыми полями всякую мелочь. Артиллеристы вели стрельбу по любой мало-мальски достойной мишени, осваиваясь со своими орудиями и увеличивая долю космического мусора. Огромный линкор чуть заметно вздрагивал, когда бухала артиллерия главного калибра, абсолютно индифферентно относясь к стрельбе более легких орудий — все же масса его была запредельной. По традиции во время таких испытательных полетов управление осуществлял лично командир корабля, и груз ответственности давил куда больше, чем собственно необходимость управлять малознакомым кораблем. Однако все получилось и, утерев со лба мелкие бисеринки пота, Демин уступил место старшему пилоту — попробовать линкор на ходу сегодня надо было всем, второго испытания, в отличие от стандартной процедуры, не предвиделось.

Однако все прошло, как и было задумано. Линкор показал, на что способен, и все остались довольны. Пилоты истребителей тоже — все же новые драккары были хороши. Правда, положа руку на сердце, Демин признавал, что именно пилоты могут оказаться слабым звеном, и не столько потому, что им будут противостоять конфедераты на куда более грозных машинах. Не потому даже, что они вряд ли успевали полноценно освоиться с новой техникой, вынужденно набирая требуемый налет в сжатые сроки. Это все, разумеется, важно, но куда хуже было то, что пилоты истребителей были новичками на линкоре — своих-то не было, пришлось брать с базы. Разумеется, это были хорошие, проверенные ребята, но они банально не успевали сработаться с теми, кто ходил на кораблях Демина уже не первый год. Все это придется устранять уже по ходу пьесы, и, в основном, на тренажерах, что все же было намного хуже реальных полетов. И все равно, результатами испытаний командор остался доволен.

Сразу по прибытии на базу, Демина вызвало высокое начальство. В смысле, адмирал, причем, судя по тону, разговор был неформальный, и командор явился в повседневной форме. Кольм вообще был без кителя, что позволял себе в присутствии других людей очень редко. В принципе, на базе сейчас таких было всего-то двое-трое, включая адмиральскую жену. Впрочем, как раз ее в данный момент поблизости не наблюдалось. Кивнув старому товарищу, адмирал махнул рукой, располагайся, мол, и отправился к бару — в спиртных напитках он, будучи ценителем, разбирался отменно. К тому же наконец-то убрались высокие гости, и грешно было не расслабиться.

— Ну, как тебе новая игрушка? — спросил Кольм, наливая в бокалы коньяк. — Понравился корабль?

— Хороший, Слава, корабль, — ответил командор, усаживаясь в кресло. — Конечно, что-нибудь потом наверняка вылезет, но в целом великолепно.