— Что за детсад вы тут устроили? Алрио, иди на кухню, там аптечка в шкафу. А с тобой, Май, я поговорю, когда обратно в человека обратишься. Не надоело еще на четырех лапах ходить?

Я замер. Как это, обратишься? Да если б я хоть малейшее представление имел о том, как это сделать, неужели бы до сих пор щеголял в натуральной меховой накидке? Он издевается, что ли?! Мне что, провести ритуал какой надо, сплясать, спеть? Потому что всякие там "Крекс-пекс..." и иже с ними не действуют, я уже пробовал!

— Да не умеет он, Вик! — услышал я язвительный голос Алрио. Злорадствуя в открытую, он пялился на меня с нескрываемой неприязнью: — А я этому гаденышу объяснять не стану! Ему и так неплохо!

В глазах у меня помутилось от гнева и жажды крови. Вот паскуда! Пытать! Пытать, однозначно!!! Вздыбив на загривке шерсть, я уже прикидывал, с какой стороны лучше начать жевать оборотня, и будет ли достаточно отгрызть руку, например, или придется плотно позавтракать, прежде чем он мне расскажет секрет обратного обращения. Как бы то ни было, но сегодня я твердо намерен сделать эволюционный скачок в сторону прямо хождения, и если добровольной помощи не светит...что ж, не добровольная тоже сойдет...

Так что крепись, дружок, веселье только начинается!

? — Имеется ввиду "Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца", Л. Филатова.

Глава 8.

Но неожиданно на помощь мне пришел вампир. Вот уж действительно: "Бойтесь данайцев, дары приносящих...". Да откуда же я мог тогда знать, для каких именно целей понадобилось клыкастому мне помогать?

— Псину в своем доме я не потерплю! Да и какой от него толк в таком виде...— насыщенный угрозой голос Виктора заставил Алрио замереть на месте. А я обиженно запыхтел. Это я то "псина"? Совсем, монстры, охренели! И вообще, какой это ему от меня толк нужен? Ух-х-х! Извращенец! Кажется, придется затариваться чесноком, обливаться святой водой, и обвешиваться крестами. Ну, чеснок я с детства люблю, водные процедуры для здоровья весьма пользительны, а кресты и из палок сделать можно. Все лучше, чем на четырех лапах.

— Ничего я ему объяснять не буду, Виктор! Я его вой услышал, спасать кинулся, как дурак. Да я за эти сутки сто раз уже пожалел, что на вой откликнулся!

И еще раз двести пожалеешь, если не признаешься, мешок с блохами! Уж я тебе это обеспечу! Объяснять он не будет! Ага, как же! Презрительное фырканье из волчьей пасти получилось подозрительно похожим на кашель больного раком легких старика. Вампир недоуменно покосился в мою сторону. Он уже успел втолковать безмозглому оборотню всю выгоду от добровольного вспомоществования в пользу обделенного жизнью мохнатого не парнокопытного с ярко выраженной агрессией, подтвержденной добродушным оскалом и капающей на пол слюной. Алрио для вида посопротивлялся, но, в конце концов, личные интересы были задвинуты на второй план. Разрывать сделку с Виктором он явно не хотел. К тому же, вампир (не иначе, как по доброте душевной) строго-настрого запретил ему меня убивать, по крайней мере, пока...

Короче, собрали мы консилиум зачем-то в ванной. Алрио сказал, что надо как следует меня остудить, тогда обращение пройдет легче. Это потом я узнал, что оборотням холодная вода в принципе противопоказана, а уж во время обращения, которое сродни в какой-то степени болезни, и вовсе не допустима. Со стороны наша доблестная троица смотрелась, наверное, как порно извращенцев. Двое голых мужиков пристроили между ног огромного волка, прочно удерживая его на месте за четыре лапы. При этом волк не сопротивлялся, готовый вытерпеть любые издевательства с похвальным смирением христианского мученика.

Алрио уже битый час пытался объяснить мне, что я должен делать. А я, оказывается, должен был почувствовать своего зверя, ощутить его силу, показать свою, и дать понять ему, кто из нас двоих настоящий хозяин. И на словах то херовина с ерундовиной, а уж как на деле... К тому же, Алрио терпением не отличался. Все время срывался на крик, обзывал меня лохматой бестолочью, и никак не способствовал понижению в крови адреналина. Я был на взводе. Мое терпение тоже не безгранично, знаете ли! И только Виктор задумчиво смотрел на меня, и что-то там кумекал. Мы промучились еще где-то с пол часа, когда вампир вдруг встал из воды, подхватил меня на руки и куда-то потащил. Ни мои габариты, ни мой вес не были для него проблемой. Он нес меня так легко, как будто я весил не семьдесят килограммов, а не более семи. Честно говоря, я был настолько поражен этой легкостью, что даже растерялся, только через минуту сообразив, куда это меня тащат? Угрожающе щелкнув зубами возле его руки, я зарычал.

— Тише, Май, тише... Я помочь тебе хочу. — мягкие нотки в голосе Виктора произвели на меня какое-то странное впечатление. Захотелось перевернуться на спину и подставить ему пузо, чтобы он меня почесал. И если бы не неудобная поза, я бы, наверное, так и сделал. Короче, сопротивляться я прекратил, надеясь в душе, что мое доверие не обернется для меня еще большими неприятностями. Зря, как оказалось, надеялся!

Виктор нес меня вверх по лестнице на второй этаж. Алрио шел следом, но вампир вдруг приказал ему оставаться внизу и не мешать. Черт, умел он приказывать, когда хотел! Даже строптивый оборотень без звука подчинился.

Виктор принес меня в свою спальню. Целые реки воды стекали с моей шерсти, но вампира это ничуть не заботило. Он уложил меня на огромную кровать. Я невольно напрягся. Это что это он делать собирается? Оказалось, что ничего страшного. Присев рядом со мной он пристально смотрел в мои глаза.

— Послушай, Май. По-моему, Алрио только вид сделал, что хочет тебе помочь. Насколько я могу судить, ты не обращаешься, потому что находишься в состоянии стресса. Твой зверь чувствует опасность, и подсознательно ощущает, что в человеческом облике ты слишком уязвим, чтобы этой опасности противостоять. Ты должен расслабиться, малыш, успокоиться. Поверь мне, Май, я не собираюсь причинять тебе вреда. — говоря все это, Виктор ласково перебирал мою шерсть. От этих мягких, но таких приятных прикосновений, я едва не скулил. Тело наполнялось негой, хотелось спать. Не знаю, был ли это гипноз со стороны вампира, или еще что, но мне действительно становилось лучше. Привычная уже тревога постепенно отпускала, мышцы расслаблялись, а сам я как будто плыл в каком-то тумане. Вскоре я уже практически был в состоянии транса. Перед закрытыми глазами медленно проплывали картинки леса: мягкий, зеленый мох, терпкий запах сосновых игл, величественные стволы деревьев, лучи солнца, пронзающие их кроны и желтыми колоннами спускающиеся на землю, а в их теплом свете играют мириады пылинок, расцвеченные всеми цветами радуги. Это было так красиво, и так привычно одновременно!

Сильные, но в то же время очень нежные, прохладные руки продолжали настойчиво гладить мое бедро, слегка обжигая холодом обнаженную кожу, заставляя меня покрываться мурашками. Стоп! Кожу?! Резко открыв глаза, я вытянул вперед руку, с удивлением поняв, что я уже человек. Не было боли, предшествующей обращению, не было страха и злости. Только безграничный покой. И я с улыбкой рассматривал свою руку, бесконечно счастливый, на самом деле такой счастливый, каким я еще никогда себя не чувствовал. Состояние эйфории было прервано судорожным вздохом. Обернувшись на звук, я встретился глазами с демантоидным взглядом, внутри которого плескалось непонятное мне пламя. Этот пронизывающий взгляд был мне неприятен, заставляя бешено биться сердце. Рука вампира все так же покоилась на моем бедре. Губы Виктора были слегка приоткрыты, и я видел кончики белых клыков. Его красивое лицо было каким-то напряженным, казалось, что он сосредоточенно обдумывает что-то. А потом он резко нагнулся надо мной, накрыл меня своим телом и впился в губы прохладными губами. Поцелуй на самом деле не был мне неприятен. И тяжесть чужого тела вовсе не казалась отталкивающей. На самом деле, это было восхитительно, и все мысли о неправильности происходящего покинули мою голову. Я позволял его сильным рукам гладить мое тело, наслаждался странным запахом, исходящим от него. Видимо, я все еще был в состоянии транса.

— Не знал, что тебя тоже мальчики интересуют, брат! — слегка насмешливый голос от двери спальни заставил меня дернуться. Осознание того, что я только что делал, и что позволял делать с собой, накрыло мучительной волной стыда. Казалось, что даже кончики моих ушей сейчас вспыхнут. Резко распахнув глаза, я уставился в абсолютно спокойное лицо вампира. Только легкая тень недовольства, которую я безошибочно распознал, как огорчение от того, что нас прервали, скользнуло в глубине его глаз и тут же исчезло. Медленно поднявшись с кровати, он небрежно накрыл меня простыней. Сам же и не подумал прикрыться. Развернувшись к двери, он выпрямился во весь рост и встряхнул еще влажными волосами.

— Варнагар, тебя это не касается! — отрезал он. — Что ты здесь делаешь? Хочешь сказать, что за сутки управился?

— Я не поехал в столицу. — покаянно признался хорошо знакомый мне синеглазый вампир, слегка склонив голову.

— Интересно... — протянул Виктор, давая понять, что внимательно слушает. Я же закутался в простыню до самых глаз, и страшно хотел улизнуть из этой комнаты, чтобы подумать. Только не было у меня желания сейчас проходить под пристальным взглядом двух пар глаз, поэтому я старался лежать тихо и почти не дышал.

— Вик, я переживал за тебя! — Варнагар встретился взглядом с братом, на сей раз не опуская голову.

— Переживал за меня? С чего бы это, брат? — черные брови Виктора удивленно взлетели вверх. Он стоял ко мне вполоборота, и я ясно видел, что вампир все еще возбужден. Его это ничуть не смущало, а вот меня — еще как! Втянув воздух сквозь зубы, я поспешно отвернулся, продолжая все же прислушиваться к разговору.

— Я боялся, что Вадик остался в твоем доме. Но, видимо, зря! Смотрю, вы неплохо поладили! — и синие глаза уставились на меня с нескрываемым интересом, смешанным с восхищением. — Удивлен, что ты смог затащить моего брата в постель. Я за ним такого раньше не замечал!

Это кто?! Это Я его в постель затащил?! Подозревая, что сейчас цвет моего лица похож на спелый помидор, я возмущенно фыркнул.

— Перестань называть его Вадиком! Неужели ты до сих пор веришь той ерунде, что рассказал мне? — Виктор неожиданно разозлился.

Варнагар только пожал плечами.

— Я не могу не верить, потому что непосредственно принимал в этом участие, Вик!

— Ладно, Варнагар! Даже если ты спьяну увидишь зеленых человечков, мне плевать! Главное, не пытайся меня убедить в своем бреде. И вообще, вышел бы ты отсюда. Мы слегка заняты были...

От последних слов Виктора я взвился.

— Нет, нет, Варнагар! Не уходи! Мы уже закончили! К тому же меня в гостиной один друг ждет! — с этими словами я, путаясь в простыне и готовый в любую секунду грохнуться, вскочил с кровати и выбежал из комнаты. Громкий смех Виктора преследовал меня, но я старался об этом не думать. Мне срочно надо было где-нибудь спрятаться и обмозговать случившееся. Боже, как я докатился до поцелуев с мужчиной?! И как вообще это могло мне понравиться?! Я же не из ЭТИХ! Или...

Глава 9.

Виктор смотрел вслед вылетевшему из комнаты мальчишке, и, казалось, о чем-то глубоко задумался, совершенно забыв о своем брате. То, что он слышал о Мае, "золотом" мальчике сильнейшей на данной момент стаи в округе, никак не хотело увязываться с образом этого слегка неуклюжего, но такого задиристого и острого на язык пацана. И за всей его показной дерзостью Виктор ощущал нечто странное — какую-то непонятную тоску, скрытую в глубине янтарных глаз. Если бы он не знал наверняка, что Май избаловыш, вовсю пользующийся безграничной любовью отца, он бы подумал, что это одиночество. Вампир ни капли не верил рассказу брата. И все же была в этом хрупком мальчике какая-то тайна, которую ему во что бы то ни стало хотелось разгадать. А еще почему то хотелось стереть из его глаз эту тоску, подарить крохотный лучик счастья маленькому, грустному солнышку, так неожиданно ворвавшемуся в его жизнь. И признание этого давалось Виктору с большим трудом. Он не привык заботиться о ком-либо, он просто не умел. Да, у него когда-то давно тоже была семья, и он любил, но от всей семьи остался только брат, а время постепенно выхолостило все чувства, оставив в душе пустоту. Он пытался заполнить эту пустоту какими-то целями, к которым двигался с упорством обреченного человека. По сути, он и был обречен. Обречен на вечную жизнь в погоне за счастьем. Но стоило достигнуть определенной цели, к которой он, бывало, шел десятилетиями и даже столетиями, как золото обращалось в пыль. И Виктор ставил новую цель, и снова стремился к ней, уже зная заранее, что все это — лишь иллюзия, что в конце пути его ждет очередное горькое разочарование. В последнее время он все чаще стал задумываться о тщетности своей жизни. Иногда он подолгу смотрел на восходящее солнце. И пусть глаза жестоко болели от яркого света, и незащищенная кожа покрывалась ожогами, но Виктору неудержимо хотелось вспомнить, что значит дарить тепло и получать его взамен. Он понимал, что это глупо, что трава на самом деле ничуть не зеленее там, по ту сторону ночи, но сердце не желало слушать доводов разума, и болело, и тосковало, и срывалось с медленного, едва уловимого ритма в бешенный галоп, и манило несбыточными мечтами... Все это было наивно, глупо, и Виктор впадал в бешенство, презирая свою слабость, но ночи сменяли дни, а он все так же продолжал встречать рассвет, и вглядываться в огненный диск в поисках давно потерянной надежды.

— О чем задумался, Вик? — голос Варнагара безжалостно вырвал его из печальных размышлений, заставляя вернуться в реальный мир. Виктор слегка поморщился. То, что он позволил себе предаться мечтам в присутствии брата, было крайне неприятным. "Стареешь, дружище..." — одернул он себя, возвращая на лицо привычную маску холодного безразличия.

— Я вот все думаю, почему ты все еще здесь, Варнагар? Мало того, что ты не выполнил мой приказ, так еще и вздумал самовольно вернуться. Я не собираюсь терпеть малейшее неподчинение, пусть даже и от собственного брата. Для всех своих людей я в первую очередь Мастер, Варнагар, а уж потом все остальное. Помни об этом, и не смей больше подрывать мой авторитет!

Варнагар растерялся. Не то, чтобы перечить Виктору было у него в порядке вещей, но никогда еще голос брата не был столь холоден и расчетливо жесток.

— Я просто волновался, Вик...

— Перестань молоть чушь! Что может сделать мне какой-то щенок? И я не желаю слушать снова твой вздор про духов! Как видишь, я здоров и относительно жив. Так что, если больше тебе нечего мне сказать... — Виктор многозначительно указал взглядом на дверь, и, не ожидая дальнейшего разговора, направился к шкафу с одеждой.

— Вик, а почему ты снял с особняка защиту? — простой вопрос брата заставил Виктора вздрогнуть. Снял защиту? Но он не снимал ее! Честно говоря, он думал, что это именно Варнагар ее снял, когда привел в дом оборотня. И беспечно забыл потом поставить обратно. Виктор даже хотел было наказать брата за невнимательность, когда тот вернется с задания. А теперь вдруг выясняется, что Варнагар ее и не снимал вовсе!