И не выдержала Натка — поехала посмотреть. Долго стояла, смотрела, фотографии у неё такой не было, видать, щелкнул Полосухин на телефон, когда в самый первый раз подарил ей семь бордовых роз, и она такая радостная смотрела на них.
-Наташа! С днем рождения! Ты — солнышко в моей душе! — высвечивались строчки, и светлее казался день.
2006 г.
Летом в последних числах июня поехали Темновы в Анапу. Только приехали, через три дня позвонил отчим — умерла мать Наткина, не проснулась утром. Оставив Витюшу и Леруна море, Натка рванула домой. Первым делом, зная, что мать хоронить через день, а отчим все документально оформил, заявилась к Вихревым.
Теть Вера и Вихрь удивленно вылупились на неё:
-Нат, ты же в Анапе должна быть?
-Да, Дим, дай сигарету?
-На, но у меня только крепкие.
-Все равно, мать умерла у меня.
-Соболезнуем, Наташ, чем помочь?
-Теть Вер, ты можешь со мной поездить, надо договориться насчет поминок, я пару мест присмотрела?
Все сделали, как положено, Натка улетела к своим, а Вихрь задумчиво сказал:
-Ма, а давай я тебя тоже на море отправлю? Бросай свою работу, будешь у меня дома сидеть, обеспечу.
-Нет уж, надо до пенсии дорабатывать, а про море — подумаю, может, в августе и получится.
Получилось, как же.
Натка после моря в августе загремела в больницу, думала воспаление, оказалось беременность.
Вера, удивляясь, что Натка и не приходит, и не звонит, набрала домашний номер телефона.
-Алло? — буркнул Темнов. -Вить, Наташа дома?
-Нет, в больнице.
-Что случилось? Где она лежит, почему не позвонила, не сказала?
-Не знаю. В гинекологии, палата 13, — и положил трубку.
-Каззёл! — с чувством высказалась Вера, подхватилась туда, вызвала Натку в коридор — был тихий час, поговорили. Оказалось, какая-то неправильная беременность, сначала сказали что из двойни сохранился один плод, потом оказалось один и был, но как-то неправильно прилепился, к самому низу матки, что ли, и лечащий сразу сказал, беременность будет сложная, придется не раз на сохранении полежать.
-Не могу я, теть Вер, его убить, Темнову сказала, что буду рожать — скривился, как лимон съел, но настаивать не стал на аборте:-Как хочешь!-вот и весь разговор. Раз уж зародилась новая жизнь — пусть живет!!
Через десять дней её выписали, а через пятнадцать дней настали черные дни...
Вихрь по привычке, чмокнув мамку, сказал:
-Ма, сегодня рано не жди, поедем в несколько мест, Егорьевск, Кашира, надо кой чего порешать.
Вера привычно перекрестила его, поцеловала, попросила быть осторожнее — все как всегда.
Ночевать он не явился, телефон не отвечал, не отвечали и телефоны его ближайших друзей, Веру под утро трясло, сердце ныло, давление скакало, спать не могла. А часов в десять пришла Натка с двумя ребятами, не самыми близкими друзьями, так знакомые. С ними зашел мужик лет сорока пяти.
-Вера Ивановна! — начал этот мужик, — меня зовут Владимир, больше знают как Крюка.
-И что? — холодея от страшной догадки, спросила Вера.
Тот, сглотнул и как с обрыва в ледяную воду бросился:
-Ночью машину, в которой ехали ребята, расстреляли из автомата, Вашего сына и водителя сразу, Бабуин -в тяжелом состоянии, а...
Голос этого мужика глох, и Вера провалилась в темноту.
Натка дико заорала, когда увидела как теть Вера, ни говоря ни слова, мгновенно стала белой и начала заваливаться на бок.
-Держите!!
Два парняги едва успели подхватить Веру у самого пола. Перенесли на диван, Натка попыталась привести её в чувство, ничего не получалось. Крюк — местный авторитет, растерянно смотрел на все это, а Натка опять заорала:
-Вызывайте 'Скорую', а то будет два трупа сразу.
Вот и приезжала 'Скорая' к Вере по три раза на дню. Она не кричала, не рыдала — просто сидела и раскачивалась, тупо глядя перед собой. Материлась и рыдала Тучкова, пытаясь хоть как-то растормошить Веру, подходили какие-то люди, что-то говорили, она не слышала их — бесполезно.
Отреагировала только один раз, увидев брата, приехавшего из Рязани, как-то удивленно спросила:
-Саш, ты чего приехал?
И опять начала раскачиваться, не слыша, что пытается сказать ей брат.
Зареванные Натка с Тучковой суетились, справки и документы делали Крюк со товарищи, они же привезли продукты, спиртное все необходимое для поминок, заказали венки и прочее в похоронном бюро, оплатили кафе.
Казалось, весь город притих, такое впервые случилось, чтобы двух сразу убили, а третий через день умер в реанимации. Крюк поднял на ноги всех — имелись связи и среди милиции, пока результата не было.
Вера очнулась только у морга, когда вывезли сыночка. Она встала на колени перед ним и, не замечая никого, осторожно гладила его по лицу, говоря ему:
-Прости меня, сыночек, не уберегла я тебя. Вы теперь все у меня там... а я-то как же здесь буду, зачем?? А? Сына, ты меня с собой возьми, не хочу я без вас здесь оставаться!
Притихшие люди слышали каждое слово убитой горем матери, слышались только всхлипы и сморкание. А Вера все говорила с сыночком, жалуясь на то, что не зачем ей теперь жить, без него... и в какой-то момент, давний друг Вихря, выучившийся на врача, увидел, что она обмякла.
Шустро подскочив, подняли её и понесли в машину 'Скорой помощи'. Мужики, битые жизнью, многие из которых побывали за решеткой, вытирали глаза.
На кладбище, когда начали закапывать сына, Вера опять потеряла сознание, и оттуда сразу попала на три недели в больницу. Навещали её многие, она вежливо отвечала, разговаривала... а спроси через две минуты о чем — не вспомнит. Тучкова и Натка отчаялись достучаться до неё, она стала неживой куклой.
Выписавшись, попросила приехавшего за ней, знакомого парнишку, отвезти её к сыну, долго молча там сидела возле могилки, потом пошла к машине. -Отвези меня к этому вашему авторитету. Как там его, забыла?
-Крюк, Владимир Ефимыч.
-Вот, к нему.
Предупрежденный водителем Крюк уже ждал её у входа в добротный кирпичный дом.
— Скажи, кто это сделал?
-Вы присядьте, Вера Ивановна. Дело в том, что должны были... и ждали меня, я должен был ехать, а заболела дочка, вот ребята и...
-Все четверо погибли?
-Нет, Капа остался жив, в больнице до сих пор.
-Значит, его мамка сильнее меня просила Бога, чтобы сын был жив, — отрешенно произнесла Вера.
— Вера Ивановна! — прокашлялся Крюк, — все, что требуется с моей стороны...
-А требуется мне совсем мало, но неисполнимо: сын живой. Ты мне этого, который стрелял, если найдешь, покажи.
-Обещаю!
И через месяц, и через два — Вера была все такая же равнодушная, она жила на автопилоте. Лечащий врач хмурился, говоря Натке, что такое состояние чревато, надо чтобы она прорыдалась, прокричалась, нельзя такое держать в себе.
И помог Вере выйти из этого состояния, как ни странно, найденный убийца ребят.
Крюк подготовился по всем правилам. Наготове, в соседней комнате, сидели врач с медсестрой, в случае повторения обмороков.
-Вера Ивановна! Вот та самая паскуда, что ребят... меня надо было сместить...
Вера села напротив ухмыляющегося, дерзко смотрящего на всех, молодого мужика. Она молчала внимательно, вглядываясь в него.
-Чё ты, тётка, разглядываешь меня, я же не картина Айвазовского? — он не знал, что перед ним мать Вихря. Вера все так же молча смотрела на него, и он занервничал. Начал было материться, но посмотрев в её потухшие глаза, похоже, что-то понял.
-Эй, уберите эту сумасшедшую, чего она на меня уставилась? И тут Вера заговорила... все так же пристально глядя на него:
-Я точно знаю, что три погубленные тобой жизни, будут преследовать тебя до самого конца.
-Ты чё, тетка, ведьма? — как-то хрипло прокаркал убийца. -Нет, но захлебнетесь вы все, кто виновен, в наших материнских слезах. На тебя даже плюнуть противно! — Взгляд её, какой-то жуткий, казалось, пробирал до мозга костей.
И убийца затрясся и заорал:
-Уберите, уберите её!! Зачем привели эту жуткую тетку?
-Это мать Вихря! — сказал Крюк.
Жуткая тетка встала, посмотрела на Крюка:
-Спасибо!
А вслед ей кричал убийца:
-Я не знал, что Вихрь там был... мы же с ним по этапу вместе... я не знааал, я не стал бы...
У подъезда дома ей навстречу летела Лера:
-Крестная, крестнинька, я грамоту получила в садике — лучше всех выступила на танцах. У нас конкурс такой был, мы все три группы много занимались, а я лучше всех оказалась, вот! А твоя симпатия — Кондратьев, дурак, меня за косичку дергал! А грамота у мамы в сумке... ты чего, ревешь?
-Да вроде нет? — удивилась Вера.
-А че слезы бегут?
-От радости, Лер!—
-Ты, правда, рада за меня?
-Конечно!
-А ещё мы с тобой имя не придумали братику, ты все только обещаешь!!
-А может сестренка будет?
-Нет, — крепко держась за шею крестной, ответила Лера, — я и без врачей знаю — братик родится.
Она повисла на крестной, Вера, обнимая её, даже улыбнулась, а сзади раздался шумный вздох Натки:
-Наконец-то! Ты, теть Вер, нам нужна, у нас ведь ни одной бабушки, да и дед Коля, тоже... пока ты в невменяемом состоянии была, так что одна ты у нас. Лер, нужна она нам?
-Ещё как!! У меня скоро праздник Урожая, придешь? — тараторила Леруся.
-Постараюсь, — кивнула Вера, а Лера ладошками вытирала ей лицо и удивлялась:
-Ну чего они у тебя все бегут?
И ходила Вера почти на все утренники. Натка была то на работе, то в больнице. На Новый год, правда, ходил папашка.
В конце марта Натка родила сына, назвала в честь лечащего врача — Николаем, он всю беременность с ней возился, как с родной. Из-за низкого предлежания сохранялась постоянная угроза выкидыша. На последнем сроке вставляли специальное кольцо, Натка охала, но мужественно доносила сыночка, благодаря Николаю Антоновичу.
Вера, оставшись одна, постоянно забирала Леру к себе, та привыкла жить на два дома, иногда ворчала:
-Если бы не этот Коля!!
-Лер, ну ведь он совсем капельный, ни сказать, ни сделать ничего не может, ты же такая точно была, пошли лучше в ДК в выходной, там выставка экзотических животных — крокодилы, змеи, всякая другая лабуда.
А по весне на выпускном Леруся в 'принцессином платье' и туфлях 'на каблуку' блистала. Вера даже прослезилась, такая у неё красотка крестница подрастала.
-Какой у вас Кондратьев симпатяга!
-Ну и женись на нём!
Вера засмеялась:
-Я бы с удовольствием, да старая я для него!
В школе попали в первый 'А', и опять Кондратьев-дурак, был рядом, из их садиковской группы в классе было десять человек, так что проблем с новым коллективом у Леры не возникло — все свои. Училась она хорошо, только вот поведение хромало, то на деревьях висит, то на перилах катается, то с мальчишками подерется.
Вера, естественно, знала, кто ей сильно-сильно нравится, правда, мальчик этот, Илюша, нравился половине девочек из класса.
-Лер, да ну его, он какой-то бука!
-Ты ничё не понимаешь, потому что старенькая, у нас другое... как это? А, восприятие, вот.
-Где уж мне до вас, продвинутых!!
— И ты обиделась, что ли? Ну, не старенькая ты, но и не совсем молодая! — хитрая девчушка мгновенно исправлялась.
Вот так и жили. К Вере привезли мать — старенькую глуховатую бабушку, но любопытную без меры. Первое знакомство очень запомнилось Лере :
-Как тебя зовут?
-Валерия Викторовна Темнова, Лера короче!
— Как?
И так раз пять. Лера подвела итог:
-Глухая у тебя старуха.
— Лер, не старуха, а старушка.
Старушка пошла в туалет, потом стала мыть руки.
-Руки моешь? — поинтересовался ребенок.
Та кивнула:
-О, уже не глухая.
Не глухая в свои восемьдесят вела себя непредсказуемо, при Вере ныла, что не видит, даже чай налить не могла, а без Веры — та уходила на работу — мгновенно начинала проверку всех шкафов и ящиков в стенке. Вредничала прилично, никогда не слышала, что ей говорят близкие, пожимала плечами и говорила:
-Ничё не понимаю!
С чужими же разговаривала нормально, не переспрашивая.
-Старческие причуды! — вздыхала Вера.
Пришло как-то письмо из её деревни, там умер бабулькин брат, и родительский дом пустовал.
-Поеду там доживать, в родных стенах! — собралась бабулька, у дочки не видящая и не слышащая.
-Бабк, ты чего, ох...ренела? Живешь на всем готовом? — сидевшая тут же Тучкова удивленно уставилась на неё. — Там печку топить надо, дрова и воду носить, сиди уж где посажена.
-Племянники помогут, а тут никакого почтения нету, вон чужих больше привечает, чем меня.
Вера махнула рукой:
-Бесполезно что-то доказывать, никуда не поедет ведь, вон, до аптеки полчаса идет, а нервишки помотать — это мы завсегда.
-Ну, бабк, ты и наглая! Ты что, забыла, что Вера всех похоронила? Что у неё сердце больное? -завелась Тучкова.
— А у меня-то как все болит! — был ответ.
— Не, ну ты конкретно энергетический вампир.
-А чего она чужих привечает, постоянно ходют, никакого покоя от них.
-Так и скажи, что ревнуешь дочку. Не, Вер, моя Настасья, наоборот, как говорится, 'из ума сшита', меня постоянно поучает, и ведь по делу все, а тебе сложно с такой капризной.
-Что делать, родителей не выбирают!
Вот бабуля-то и нашла диск, который завалился за музыкальный центр, стоящий вплотную к стене. Чего она туда полезла, кто бы сказал! Неуемное любопытство взыграло, и "слепая" увидела диск.
-Тама у тебя какой-то круг точит в плинтусе! — сообщила она вечером пришедшей с работы Вере.
-Ты ж не видишь ничего, и зачем туда полезла?
-Я не лазила, просто увидела!
Вера махнула рукой, бабуля под старость научилась виртуозно привирать. Так на кухне верх мойки, только что купленной и не закрепленный до конца, был на следующий день сдвинут и перекошен.
-Кто-то сломал! — выдала бабуля.
-Да, полтергейст завелся.
Вот так и жили. Теперь она пристала:
-Посмотри, чего тама за круг торчит, может, что нужное?
-Диск обычный, с песнями, — отодвинув колонку, сказала Вера. — Надо его протереть, пылищи сколько скопилось. — Она положила диск сверху на остальные, лежащие в коробке.
-А-а-а, я думала, чё путное.
-Ты не там сокровища ищешь, ведь все прошнырила, лазишь, так хоть складывай все назад аккуратно. -Я не брала! Не видела, не трогала.-
Если приходила Натка с детьми, она уходила в спальню и сидела там, бурча под нос, что ходят тут.
Вера и сказала, и написала ей десятисантиметровыми буквами: "Ходили, ходят и будут ходить!"
Натка все чаще приходила смурная.
-Нат, твой идиот?
-А, теть Вер, где мои глаза были, только о себе думает! Навертела котлет вечером, думала, возьмет с собой на смену и ребятишкам останется. Утром собрался, уехал. Встала Лерку в школу собрать, полезла в холодильник... ну хоть бы одну котлету для ребенка оставил. Знаешь, это как бы мелочь, но их уже столько накопилось, что тошнит. Не поверишь, уезжает на двое суток — у нас праздник!
Вера частенько делала то чебуреки, то пельмени, то ватрушки и звонила Натке, чтобы приходили. Или же Лерка просила:
