Беглец

— ВПЕРЕД! ПРОЧЬ ИЗ ДЕРЕВНИ!

Мысли о помощи взятым в плен односельчанам пропали, стоило вспомнить, какая сила стоит за рейдерами. Тропотоп сейчас будет убивать всех на своем пути, и у них появится возможность скрыться. Самому лезть в бой — глупо.

Сорокопут рванул вперед так быстро, что я сполз по его широкой спине, разрывая одежду о шипы и прочие многочисленные выступы хитина. Если бы не держался руками — точно остался бы валяться на полу в пещере!

Появление очередного монстра уже не могло ничего изменить — где-то у подножия холма ревел Тропотоп — путь исполинской твари можно было легко определить по телам самых медленных — или самых невезучих рейдеров. Десяток бандитов стали первыми жертвами хищника — и он не собирался останавливаться. Как ни крути, но Каменные Холмы обречены...

Впрочем, это все ненужные сейчас рассуждения. Мою мать эти ублюдки не смогли поймать — надеюсь, если с ней все в порядке, она воспользуется неразберихой, и сможет сбежать. Судя по всему, Вестники Судного Часа явились сюда не в последнюю очередь за ней. Зачем она понадобилась этим выродкам спустя более чем двадцать лет?!

Слезы уже не душили горло. Мир оказался куда более жестоким, чем я предполагал. Убить человека? Легко. Вырезать не самый маленький поселок? Запросто.

Отец всегда старался решать проблемы с помощью слов, и меня хотел научить тому же. Я научился. Но жизнь меняется, а вместе с ней меняются и люди. Даже такие, как я — обладающие даром. И будьте уверены, однажды я стану тем человеком, который сможет отомстить всем причастным к этой бойне!

Мысль о заложниках, собранных бандитами на площади, промелькнула на краю сознания, и тут же пропала, смытая слиянием — сейчас я был Тысячелапым, и я хотел выжить.

Будет время и для слез по погибшим...когда-то оно настанет...

3.

— Почему ты меня бросил?! Почему оставил меня на поругание этим сволочам?! — крик Лиски, насилуемой безликой фигурой, растворился среди прочих — полных ярости, разочарования, страха и обиды образов...

— Я не мог тебе помочь...извини... — слова с трудом протискивались через перехваченную судорогой гортань:

— Их было слишком много...а я был один!

— Я думал, мы станем хорошими друзьями, Мирко! А ты оказался трусом! — выплюнул лежащий у моих ног Первак. Злая усмешка исказила окровавленные губы сына кузнеца:

— Один, говоришь? Все поселение встретило рейдеров с оружием в руках, мой отец погиб, защищая свой дом — но не сдался! А где в это время был ты, трус?!

Его поддержали десятки знакомых голосов:

— Где ты был?! Ты бросил нас погибать!

— Трус!

— Предатель!

— Будь ты проклят, монстр!

Крики мертвых объединились в единый вопль, который бил по лицу не хуже кулака — я ощутил, как по подбородку течет кровь, и отнял окрашенную красным ладонь от лица.

— Сдохни!

— Ты должен был умереть вместе с нами!

— Хоть в смерти будь мужчиной! Умри!

— Трус!

Первак дернулся, схватив меня за ногу, и я ощутил на себе всю силу его богатырского хвата:

— Ты тоже уйдешь за грань, Мирко! Мы не оставим тебя, слышишь?! Ты — наш!

Я рванул ногу на себя, однако не преуспел — рука мертвого Первака не шелохнулась ни на сантиметр:

— Слабак! Ты не сбежишь от своей судьбы, сколько не прячься!

Десятки длинных, гибких рук потянулись ко мне из тьмы, хватая за руки, за ноги, за шею... В глазах начало темнеть...

* * *

Я вынырнул из кошмара, будто утопающий из бурного течения реки — резко, с громким всхлипом. Тело, все еще помнящее прикосновения мертвых пальцев, сотрясала крупная дрожь. Рефлекторно попытавшись вскочить на ноги, я застонал — лодыжка вспыхнула болью, заставив рухнуть на колено.

— Кррр...

Я бросил взгляд в сторону, и едва не заорал от неожиданности, увидев в нескольких сантиметрах от моего лица уродливую морду Тысячелапого с приветливо распахнутой пастью, вооруженной сотней тонких, как иглы, клыков.

— Твою мать! Сороконожка драная! Отвали! — прохрипел я, пытаясь справиться с паникой.

Сорокопут, ощутив мое настроение, отполз в сторону и флегматично улегся на землю, поскрипывая хитиновой броней. В отличие от меня, тварь из пустошей наш четырехчасовой марафон по горам нисколько не утомил, и она была готова в любой момент продолжить незапланированное путешествие.

Предрассветные сумерки раскрасили жидкий лесок, в котором мы нашли убежище, во все оттенки серого, скрадывая очертания некоторых деревьев, превращая их в каких-то сказочных монстров, распахнувших корявые объятья. Вскоре должно взойти солнце, и ночные страхи уйдут вслед за тенью...

Я перевел дыхание и уселся на жидкий ковер из опавшей листвы, опершись на сухой ствол давно упавшего дерева, под которым мучался беспокойным сном последние несколько часов.

Бросая взгляды на своего...теперь уже точно на своего питомца, я вытянул левую ногу, а правую осторожно подтянул к себе. Возможно, вчера, улепетывая из Каменных Холмов, я не заметил, как поранился? Или, быть может, меня догнала шальная пуля, посланная вслед Тысячелапому одним из рейдеров? Крови вроде не заметно...

Закатав штанину, я осторожно, самыми кончиками пальцев коснулся синяка на лодыжке. Где это я мог так удариться? Ссадина была странной формы, будто бы кто-то схватил меня за... Вдоль позвоночника пробежала волна холода, когда я вспомнил детали недавнего кошмара: гневные вопли односельчан и зловещий хрип мертвого Первака:

— Ты наш!

Внимательно рассмотрев ногу со всех сторон, я окончательно уверился в том, что сон был не простым — синяк повторял контуры человеческой ладони, а его размер соответствовал размеру лапы Войцеховского сына. Похожие следы, но слабее, я обнаружил по всему телу. Иногда страхи остаются несмотря на время суток, верно, Мирко?

Накинув на плечи куртку, которая исполняла роль подушки, я поежился — утренняя прохлада забралась под сырую одежду, вытягивая крохи тепла. Сон все никак не шел из головы:

— Тысячелапый, что скажешь? Я в самом деле должен был остаться в Холмах, и погибнуть вместе с остальными? Или мы правильно сделали, что сбежали?

Сорокопут в ответ приподнял среднюю часть своего пятиметрового тела над землей. Что значит этот жест я знал, поэтому развел руками в стороны:

— Еды нет, дружище, извини. Может, ты умеешь охотиться? — я постарался передать ему образ охотничьего азарта, погоню за добычей, удовлетворение от ее поимки... Питомец на это ожидаемо никак не отреагировал — это не волк и не Дино, которые мыслят простыми для понимания и интерпретации категориями. Сорокопут — не млекопитающее...да что там говорить — он ведь даже животному царству не принадлежит! Одно слово — насекомое...еще и мутант.

— Хитиновая твоя морда... — я встал на ноги, и осторожно прошелся туда-сюда. Нога доставляла некоторые проблемы, но в целом ничего критичного — поболит и перестанет.

Я постарался вспомнить, что отец рассказывал мне о Тысячелапом: сороконожка-мутант из пустошей, питается...да в принципе всем: мясо, трава, падаль, даже дерево при нужде может погрызть. В желудке громко заурчало — бутерброд, съеденный вчера вечером, был моей последней едой. Несмотря на худобу, я привык плотно, и чего уж греха таить — вкусно кушать. Кору я грызть не готов. Пока не готов.

— Надо двигаться дальше. Если Вестники Судного Часа знают о том, что я выжил, то...что тогда? — спросил я сам у себя:

— Зачем одной из самых опасных группировок северных земель, силу которых уважают даже бароны, нужен кто-то вроде меня? Никаких особых знаний у меня нет. Может, дело в моих навыках дрессировщика? Да нет, в каждом баронстве есть свой зверинец, а кое-где и не один, отец рассказывал. Правда, с тварями из пустошей там предпочитают не связываться... И все равно — не понимаю! Знать бы еще, зачем рейдеры напали на Каменные Холмы!

Судя по тому, что я видел — у них была какая-то конкретная цель. Редкие эпизоды грабежа и насилия не могли стать основной причиной внезапной агрессии. Рабы? Конечно же нет — слишком много стрельбы и трупов я видел между домами. А может, их целью в конце концов был отец?

Я тяжело вздохнул, пытаясь забыть окровавленные стены дома, и довольную ухмылку ублюдка, который решил сделать из головы моего родителя трофей.

Ладонь ощутила неожиданную влагу на щеке — ублюдочные Дети обязательно поплатятся за свои зверства! Дайте мне время набрать сил, дайте мне возможность научиться убивать! Извини, мама, придется забыть о твоих советах.

Злость высушила выступившие было на глазах слезы:

— Я устрою вам сладкую жизнь, ублюдки! — прошептал я про себя, запрыгнув на спину Тысячелапого. Пока что, хочу я того или нет, мне абсолютно нечего противопоставить бандитам. Отец говорил, что дрессировщик барона — его хороший приятель, поэтому мне следует двигаться на юго-восток, в Эбэнград. К тому же, пускай наша деревня и была вольным поселением и не платила налогов в баронскую казну, однако находилась-то именно на территории барона! Вряд ли ему понравятся новости о беспределе, творимом рейдерами на его землях. Если кто и сможет разобраться в ситуации — то это наследник престола Рейнардов!

Подчиняясь мысленной команде, Сорокопут резко рванул с места, заставив меня прижаться животом к хитину и задуматься о седле — на долгую скачку сил в моих руках не хватит...и как я досюда смог добраться, не свернув себе по пути шею? Удивительно...

Легко обходя редкие деревья, мутант подобно пуле несся по рощице — с такой скоростью я уже через три дня буду у стен баронского замка. В моем случае это время увеличивается вдвое — нужно отдыхать самому и давать передышку Тысячелапому. Шесть дней...

* * *

В простой, но со вкусом обставленный кабинет для приемов, где в данный момент проходил так называемый Малый Совет, традиционно созываемый каждую неделю, вошел распорядитель и по совместительству личный слуга Его Светлости барона Рейнарда — чопорный старик в видавшем виды офицерском мундире гренадерских войск. Сейчас многочисленные кармашки и петлицы жилета пустовали, однако лоснящиеся потертости однозначно указывали на то, что это не парадный вариант формы.

Пожилой мужчина коротко поклонился присутствующим, обращаясь в первую очередь к своему господину, и извиняющимся тоном произнес:

— Прошу прощения за то, что прервал Совет, Ваша Светлость. Посланник Кнехта О-лири просит аудиенции, и, смею заметить, весьма настойчиво. Утверждает, что его дело не терпит отлагательств, рвется к Вашей Светлости, невзирая на регламент и протесты представителей из Торговой палаты... которые, между прочим, ожидают Вашей аудиенции уже более часа, с тех самых пор, как начался Малый Совет.

Реакция присутствующих на его слова была разной: если барон Рейнард — крупный, даже несколько грузный мужчина пятидесяти лет, сидящий во главе заваленного бумагами круглого стола, в кресле с фамильным гербом на широкой спинке, ничем не показал своего раздражения внезапным появлением слуги, то оба его собеседника отреагировали живее. Здоровяк в доспехе из толстой кожи, армированном стальной проволокой, сидящий по левую руку от хозяина местных земель, хлопнул кувалдообразным кулаком по столешнице, заставив подпрыгнуть стоящий на ней графин с вином:

— Какой-то вшивый наемник смеет отвлекать Его Светлость от Совета?! Как он попал в замок? Куда смотрит стража?!

Второй советник, который на фоне барона и его первого советника, а по совместительству еще и командира дружины, смотрелся бледно, был более сдержан. Он придержал покачнувшийся графин тонкими пальцами, и произнес:

— На сей раз Кнехт и впрямь перешел всякие границы. Негоже представителю командира отряда наемников, пускай даже одного из самых известных, теснить послов Торговой палаты. Я допускаю, что у него и впрямь могут быть какие-то ценные сведения, но уверен — они не стоят...

Барон, однако, был иного мнения, и не дал советнику закончить предложение:

— Его к нам отправил О-лири, которому благоволит Большой Совет. Ублюдку было позволено присутствовать на общем заседании, состоявшемся три месяца назад. — он пожевал губами, и добавил на пол тона ниже:

— Не стоит забывать о силе, что за ним стоит. Одних только стрелков в его отряде насчитывается более двухсот человек.

— Необученный сброд, Ваша Светлость, — позволил себе вмешаться здоровяк:

— Судя по имеющейся у меня информации, справно обращаться с огнестрельным оружием их никто не учил. Не думаю, что их можно всерьез сравнивать с нашими ребятами. Да и состояние их оружия вызывает вопросы.

— И тем не менее, Басс! — несколько повысил голос барон:

— Тем не менее мы не можем игнорировать его присутствие, к моему глубочайшему сожалению. Клод... — он перевел взгляд льдистых глаз на слугу, ожидающего приказа:

— ...пригласи наемника. Сделай это так, чтобы послы ничего не заподозрили. Ни к чему нам портить отношения с Торговой палатой, особенно накануне тех перемен, что вот-вот случатся.

Слуга коротко поклонился:

— Я проведу его через сад в зимнюю веранду, Ваша Светлость. Пять минут, если позволите. — после чего развернулся и покинул зал Совета. Некоторое время в нем царила тишина, которую осторожным вопросом прервал Басс:

— Ваша Светлость, будет ли мне позволено узнать, что обсуждалось на последнем Совете?

Рейнард пожевал губами:

— Это не такой уж большой секрет, мой друг. Видишь ли, бароны боятся таких, как О-лири. Боятся тех сил, которые находятся у них в подчинении, боятся той независимости, которая у них есть. Боятся, но не хотят этого признавать. — мужчина выпрямился в кресле, положив сжатые в кулаки ладони на поверхность стола:

— Не буду отрицать очевидного — я тоже боюсь. Однако у меня хватает смелости открыто заявлять об этом! Лишь идиоты ничего не боятся! — он на некоторое время замолк, задумавшись. Оба советника почтительно ждали продолжения, которое последовало вскоре:

— На Совете обсуждалась возможность предоставления смены статуса для таких, как О-лири. В своем большинстве Кнехты — безродные наемники, каким-то образом собравшие вокруг себя вооруженных людей, которые пойдут за любым кто хорошо заплатит. Общеизвестный факт, что в свободное от найма время их отряды превращаются в разбойничьи ватаги, которые живут грабежом и работорговлей. Я то и дело слышу о нападении хорошо организованных и вооруженных разбойников на мои деревни. Мы же не идиоты, и прекрасно понимаем, что они не с неба к нам падают? — барон обвел хмурым взглядом присутствующих в зале мужчин:

— Остальные бароны, к слову, не меньше моего страдают от их действий. Совет хочет превратить их... — он выдохнул, с силой проведя ладонью по лицу:

— ...Совет хочет превратить их в своих цепных псов. Бароны считают, что некоторые Кнехты из сильнейших достойны вступить в ряды младшей аристократии, чтобы впоследствии мы могли принять их вассалитет. О-лири, будь он неладен, считает так же. Господа, сколько у нас баронов?

— Семеро, Ваша Светлость, — тут же последовал ответ.

— Верно. А сколько Кнехтов, подобных О-лири бродит по нашим землям?