Эрика

— Раньше учиться было значительно труднее, — говорил мужчина. — Все мальчики после того, как им исполнялось пятнадцать лет, проходили испытание на смелость.

— Что еще за испытание? — тут же заинтересованно насторожилась Эрика.

— В трех днях пути от королевства есть глубокая расщелина, ее дна не видно даже днем, даже когда солнце прямо над нею. Пропасть разделена обломком скалы, над этим участком провала прикреплен туго натянутый канат. И вот все мальчики по очереди без страховки шли по этому канату сначала в одну, потом в другую сторону. И только после прохождения этого испытания считалось, что мальчик стал юношей, и из него начинали готовить воина. Те, кто не мог пройти, отступали, занимались чем-то другим, становились строителями, поварами, садовниками.

— А девушки проходили это испытание? — не унималась Эрика.

— Конечно, нет! Для девушек какие-то другие испытания придумывались, но, в основном, они касались рукоделия и танцев, — Эрика с досады закусила губу: "Какая несправедливость!"

С этого дня она только и думала об испытании. Трос, натянутый над пропастью, день и ночь стоял перед глазами. Пройти по этому тросу стало ее заветным желанием. Не потому, что она жаждала острых ощущений, главным было доказать, что она такая же Бессмертная, как и другие, несмотря на то, что в жилах текла и кровь обычного человека.

Эрика хоть и не признавалась самой себе, но ее постоянно терзала мысль: "А вдруг мы не такие, как остальные Бессмертные? Вдруг мы слабее, трусливее?". И вот теперь у нее созрело решение как окончательно это выяснить: они с сестрами Яном и Кастом должны попробовать пройти по этому проклятому канату. И тут же появился страх: "Вдруг не смогут? Вдруг это по силам только настоящим Бессмертным?", но Эрика задавила эти сомнения в зародыше: "Они смогут! Они пройдут, по-другому не будет!".

Ей очень хотелось обратиться с просьбой к Таллару, чтобы он разрешил пройти это испытание, но она не стала этого делать, понимая, что если она только заикнется об этом и Таллар ей откажет, то уже больше никогда ее и близко не подпустят к провалу. А еще ее терзал страх, вдруг она, увидев пропасть так испугается, что сама откажется от испытания, опозорив себя на веки вечные.

И тогда она решилась на хитрость. Они впятером потихоньку отправятся к расщелине, потренируются, как следует, используя все виды страховок, убедятся, что смогут пройти по канату, а тогда уже официально будут проходить испытание на глазах у всех. Если же попытка окажется неудачной, то об их позоре никто не узнает.

План показался очень хорошим. Ей даже в голову не приходило в голову, что за тысячу лет канат мог прийти в негодность, что теперь идти по нему, действительно опасно для жизни, что они с ребятами могут не просто опозориться, а погибнуть. Но Эрике было всего двадцать и по меркам Бессмертных, она была еще дите неразумное, только этим и можно было оправдать подобное легкомыслие.

Эрика прикинула, сколько времени им понадобиться на это путешествие. Три дня к провалу, три — назад, сутки — на тренировку. Итого семь дней. Конечно, их отсутствие заметят, но она надеялась, что это случиться дня через три, не раньше. И пока то, сё, а они уже и вернутся.

Уехать незаметно оказалось очень просто — они всегда помногу часов катались верхом, возвращаясь, когда им заблагорассудится. Эрика собрала детей и сообщила, что она уезжает на несколько дней, старшим в ее отсутствие остается Тим.

Эрика не сказала, ни куда они едут, ни зачем, просто предупредила детей, чтобы они вели себя, как обычно, и не говорили взрослым, что кого-то нет.

Только Тиму она рассказала все:

— Мы вернемся через семь дней. Пока не пройдет это время, я запрещаю тебе говорить, где мы. Учти, Элгор и Таллар могут все прочесть у тебя во взгляде, поэтому, когда будешь разговаривать с ними, закрывай глаза. Тебя будут пугать, угрожать, стыдить, но, пока не пройдет семь дней, ничего не говори. Ясно?

Тим, судорожно вздохнув, кивнул.

Эрика учла все, кроме одного — отношения воспитанников к себе. Как только она уехала, дети повели себя, как цыплята, брошенные курицей. Тихо сидели, сбившись в кучу, не бегали, не смеялись, грустные и несчастные.

Такое поведение детей сразу всех насторожило, а потом и испугало, потому что на все расспросы они, хоть и отвечали, но ужасно путались, так как врать не умели.

Их лепет еще больше взволновал всех. Попробовали поискать Эрику — ее и старших ребят нигде не было. Начали осторожно допытывать малышей и узнали, что она со старшими уехала по очень важному делу и вернется через семь дней.

К вечеру поднялся переполох, охрана могла сказать только, в каком направлении они уехали. Послали погоню, но Эрика, предвидя это, специально поехала совсем в другую сторону, и только потом, сделав огромный крюк, направилась к пропасти.

Поиски не привели ни к чему. Тогда снова взялись за детей, те ничего не могли рассказать. Очередь дошла до Тима. Он закрыл глаза и отказался отвечать на вопросы. Его уговаривали, просили рассказать, объясняли, что из-за его упрямства Эрика может попасть в беду. Тим молчал, по щекам катились слезы. Потом все-таки ответил, что, если Эрика не вернется на седьмые сутки, только тогда он должен рассказать. Такая преданность Эрике вызывала и восхищение, и раздражение одновременно.

Гнев лорда Элгора невозможно было описать. Полное бессилие что-либо предпринять из-за упрямства мальчишки! Такое чувство он еще никогда не испытывал в своей жизни. Просто ждать, ничего не делая, ждать, когда, наконец, соизволит объявиться Эрика! Эти шесть дней оказались нелегкими для всех.

На седьмые сутки небольшой отряд всадников въехал в ворота замка. Спешившись, они буквально повалились на землю от усталости. Эрика сидела, привалившись спиной к камню, одна ее нога была обмотана окровавленными тряпками.

— Никому на вопросы не отвечать, ничего не рассказывать, — коротко приказала она и, с большим трудом поднявшись, медленно направилась к замку.

Глава 12

Сильно хромая, Эрика плелась в сторону дворца. Подойдя к лестнице, тяжко вздохнула, но, стиснув зубы, стала медленно подниматься по ступеням, вцепившись в перила двумя руками.

Выглядела она ужасно. Одна нога была обмотана тряпками, сквозь которые проступала засохшая кровь. Щеки пылали. У нее, вероятно, был жар из-за воспалившейся и загноившейся раны на ноге.

Лорд Элгор стоял на вершине лестницы, едва сдерживая себя от душившей его ярости. Он так посмотрел на Эрику, что она сразу поняла — пощады не будет. Однако этот взгляд придал ей силы, и последние ступени она преодолела, ступая достаточно твердо.

С трудом встав на одно колено, как делали все воины, обращаясь к своему Лорду, тихо сказала:

— Мы ездили к провалу, где тысячу лет назад пятнадцатилетние мальчики проходили по канату над пропастью. Мы хотели удостовериться, что тоже сможем пройти это испытание, несмотря на то, что мы Бессмертные только наполовину. Я очень виновата, из-за меня мы все чуть не погибли. Я приму любое наказание.

Когда Эрика сказала о канате, удивлению Элгора не было предела, однако он ничуть не смягчился.

— Вам доверили жизни детей. Вы поставили их под удар только из-за своих амбиций и тщеславия. Вас будут судить, как командира, предавшего своих подчиненных. Суд состоится завтра после захода солнца, до этого времени Вы будете находиться в карцере.

Подошли двое воинов, забрали у Эрики меч, а потом проводили ее в подземелье.

Едва за ней захлопнулась дверь, как силы покинули Эрику. С трудом добравшись до матраца в углу, она рухнула и потеряла сознание от боли и пережитых волнений.

В беспамятстве Эрика пробыла очень долго, поэтому не слышала, как ночью в карцер приходил Элгор. Он осмотрел ее ногу, не снимая повязки и даже не прикасаясь, долго держал руки над раной, исцеляя своей силой. Убедившись, что жар начал спадать и дыхание Эрики стало спокойным, тихо покинул камеру.

Эрику ждал трибунал. Элгор не захотел сам наказывать ее, боясь, что из-за гнева, который его душил, не сможет принять справедливое решение.

Весть о том, что Эрику посадили в карцер, что ее завтра будут судить, и, что, по всей вероятности, ее ожидает изгнание не только из Серебряного королевства, но, возможно, и со всех земель Бессмертных, мигом облетела замок. Дети были поражены и напуганы, сестры Эрики, наоборот, воинственны и агрессивны. Они никому не рассказывали, что случилось, выполняя приказ Эрики, но было видно, что они считают сестру, ни в чем не виновной, а тяжелое наказание, что ее ожидает — совершенно несправедливым.

Все ждали суда. Малыши плакали, боясь, что придется остаться без Эрики.

— Ничего, — громко сказала Эмбер, — даже если Эрику выгонят отсюда, мы не пропадем. Станем наемниками, будем охранять караваны или богатых людей, за это нам столько денег дадут, что у нас будет все!

— И оружием мы владеем так, что немногие смертные смогут нам противостоять, — поддакнула Элис. — Жизнь — лучше не придумать: делаешь, что хочешь, никакой дисциплины. Свобода!

Мысли девочек, сказанные в порыве отчаяния, настолько пришлись по душе всем воспитанникам Эрики, что в наемники решили податься все.

Самые старшие из мальчиков теперь обсуждали прелести вольной, веселой, полной приключений жизни свободных воинов, и с каждой секундой такая перспектива становилась все притягательнее и притягательнее. Они так бурно это обсуждали, что и малыши вдохновились такой идеей и горячо поддержали старших: если Эрику изгонят, то вместе с ней уйдут все.

Но Элис охладила их порыв:

— Вы что, думаете, вас отпустят? С Эрикой сможем уйти только мы. Мы ее сестры, к тому же, почти взрослые. Вы еще маленькие. Вы останетесь здесь, а чтобы не убежали, вас запрут на ключ!

Про ключ Элис добавила специально, чтобы напугать детей.

Мальчики, действительно, расстроились, а потом, хорошо все обсудив, решили: зачем ждать, пока их запрут? Можно убежать уже сейчас и ждать Эрику в лесу, чтобы потом спокойно присоединиться к ней.

И они повели себя, как настоящие стратеги. Разбились на небольшие группы, запаслись водой, продуктами и осторожно рассеялись в лесу, окружающем королевство.

Элис и Эмбер совсем не обращали на них внимания, они неотлучно сидели на земле около дверей, ведущих в подземелье.

Утром воспитатели пришли, как обычно, заниматься с детьми, но дом оказался пуст. Доложили Элгору. Немедленно начались поиски.

Сестры Эрики, совершенно не интересуясь происходящим, сидели у входа в подвал. К ним подошел Таллар:

— В лесу нашли нескольких детей. Но они не желают возвращаться. Вы не могли бы поговорить с ними, ведь они очень маленькие и могут погибнуть. Убедите их, что они должны учиться и жить здесь.

— Вам надо, Вы и убеждайте, — ответила Эмбер и с ненавистью посмотрела на него. Элис вдобавок плюнула, и плевок попал точно около носка сапога. Они обе злорадно рассмеялись.

Глава 13

Среди детей, которых поймали и доставили обратно, творилось что-то невероятное. Они обзывались, кусались, плевались, грубили, делали все назло, не выполняли того, о чем просили. Пришлось их запереть в доме.

Тогда дети вылезли на крышу и на практике применили навыки, полученные во время занятий по стрельбе из лука. Они начали методично обстреливать окна дворца Элгора, разбивая один витраж за другим. Им было безразлично, что это — произведения искусства, и им не одна тысяча лет. Вели себя, как варвары.

Пока в замке поняли, что происходит, пока остановили детей, целым остался только один витраж с леди в голубом платье. Никто не знал, что делать с детьми дальше. Не держать же их в подвале под замком!

...Для суда над Эрикой собрали Совет из старших офицеров Серебряного королевства. Эрика, хромая, вошла в зал. Она отказалась опуститься на одно колено, процедив сквозь зубы:

— Нога болит, — и столько презрения и неуважения к окружающим было в голосе и во взгляде, словно это она собиралась судить их.

— Расскажите, что случилось, чтобы мы могли принять справедливое решение. Возможно, были какие-то смягчающие вину обстоятельства, — начал Элгор, который был председателем суда.

Эрика обвела глазами зал — ни одного сочувственного взгляда.

— Что-то неохота, может, как-нибудь в другой раз.

Такая наглость и откровенное хамство поразили всех, но Эрика была уже готова к уходу из королевства и не хотела затягивать агонию.

Элгор растерялся, не зная, что теперь делать. Он заранее решил, что когда Эрика раскается и начнет просить прощения, он ее отстранит от командования малышами, и это будет ей хорошим уроком. О том, чтобы выгнать юную девушку из королевства, не было и речи.

Но теперь все изменилось, подобное неуважение к Совету простить было невозможно. Но какое наказание применить?

Положение спас Таллар. Он предложил отложить вынесение приговора, пока Эрика полностью не вылечится. Это решение устроило всех, его одобрили единогласно. Эрике приказали отправляться в лазарет и находиться там постоянно.

После ухода Эрики, обсуждение ее поступка и меры наказания, которую необходимо применить, продолжилось. Мнения членов Совета разделились. Сэр Элестер, защищал Эрику, доказывая, что она и так достаточно наказана. Сэр Глер, наоборот, гневно потребовал изгнания Эрики из королевства. Он был одним из немногих, кто откровенно враждебно относился к ней, считая, что ей нельзя доверять воспитание детей. Любые смягчающие вину обстоятельства он отказывался принимать во внимание, требуя проявить максимальную принципиальность.

— Можете сами убедиться в результатах ее воспитания! Посмотрите, что натворили ее воспитанники! Как они себя ведут! Это не дети, а какие-то звереныши!

Сэр Элестер жестко осадил его:

— Эрика для них, как мать, и защищают они ее, как свою мать. Они по-другому не умеют.

В этот день Совет ничего так не решил, поиски детей продолжились, и именно сэр Глер возглавил один из поисковых отрядов.

Он ехал гордый и злой впереди отряда, высматривая беглецов в дальней дали, как вдруг услышал какой-то вскрик, глянул вниз и похолодел. Под копытами лошади он увидел маленького мальчика.

Мартин был самым младшим из детей и никто из беглецов не хотел его брать в свой отряд. Уходить очень далеко, как поступили старшие мальчики, он боялся, поэтому сидел недалеко от края дороги, дожидаясь Эрики. Среди камней и травы, в маскировочном плаще, он был совершенно незаметен, и несколько поисковых отрядов проехали мимо, не заметив его.

Мартин играл двумя чудесными шариками, и вот один из них выскользнул из рук и покатился на дорогу. Показался еще один поисковый отряд. Боясь, что лошадь раздавит шарик, мальчик выполз на дорогу, и только хотел его подобрать, как лошадь копытом придавила руку. От боли Мартин закричал, и именно этот крик, услышал сэр Глер.

Глер подхватил ребенка на руки, глянул в глаза, полные такой боли, что он чуть не сошел с ума от ужаса.

В замке мальчиком занялся Элгор, стараясь вылечить искалеченную ладонь.

Вечером на Совете сэр Глер заявил: