Только иногда сны были странными и страшными, не подчинявшимися ему. Там было зарево багрового огня и испуганные лица знакомых Элдар Мориэн, ветер, раздувающий тучи золы над пустыми полями, рушащиеся горы и море, затапливающее поля. Он гнал прочь такие видения, вытаскивая себя прочь в привычные добрые сказки, но чувство тревоги не проходило до самого утра, тонкими щупальцами вползая в завесу привычных прекрасных картин, причудливо и недобро искажая их. Он опасался, что чем-то болен, что его рассудок не вполне здоров. И никому не рассказывал о пугающих и непонятных видениях.
Война Могуществ Арды.
Это было невозможно, невероятно: война. Он никак не мог поверить в то, что видел собственными глазами. Да, он знал, что оружием можно не только развлекаться, но и убивать — этот урок был выучен накрепко. Но даже представить себе то, что много одних живых и разумных существ может выйти с оружием против не меньшей толпы других, не менее живых и не менее разумных — это было выше его сил. И все же это было.
Воинство Валар выглядело не менее растерянным и смущенным. Они умели воевать совсем по-другому. Та война была ровесницей этому миру — Валар Света, Темный Вала, их вечный спор. Спор — путем того, о чем спорили. Магическая сила против магической силы. Сама земля была оружием и предметом спора. Даже не все из них умели владеть иным, материальным оружием — видимо, это увлечение было более популярно в Средиземье.
Когда огромное воинство, состоящее из Майар Амана, высадилось на берегах залива, омывавшего северные границы земель Элдар Мориэн, первым об этом узнал Артано. Ему доложили его воспитанники — волки. Он отправился сам. Зрелище было грозным и устрашающи м — стройные шеренги сияющих, закованных в металл тел, неживое спокойствие уже ставших непривычными для него лиц. Блеск оружия. Странные мечи — очень тяжелые, предназначенные, чтобы держать их двумя руками. Тяжелые доспехи, целиком покрывающие владельца. Яркие знамена, гордость на лицах.
Артано мог уловить их мысли. Они пришли освобождать Средиземье от гнета страшного Врага. Уверенные в своей правоте, они уже не хотели знать никаких иных доводов, кроме одного — спасти Покинутые Земли, сохранить и украсить их для прихода Детей Эру. Мрачная красота побережья, что так восхищала Артано — высокие источенные ветрами и волнами скалы, неистовое биение темно-свинцовых волн об их подножия, неумолчный свист ветра — казалась им опасным и отвратительным уродством, лучшим свидетельство м злобы и коварства Врага. Им было неуютно на этом побережье, неуютно и тревожно. Но они были полны решимости.
Артано оценил число и состав сил противника. Все показалось ему нестрашным и несерьезным. Валар Света уже не раз терпели поражение в битвах с Мэлькором. Это была еще одна попытка — и, по его мнению, неудачная. Для Владыки, думал он, выставить с помощью силы магии всю эту зарвавшуюся компанию, бряцающую железом, будет проще простого. С этой уверенностью он вернулся в замок.
— Эта битва будет не битвой магии — битвой оружия.
— Но почему, Владыка?! Их больше — и они бессмертные. Это невозможно!
Вала медленно засучил рукав своего черного одеяния, обнажил сильное, красивой формы запястье. Под смуглой кожей заметно пульсировали синеватые жилки.
— Дай мне свой кинжал.
Артано недоуменно протянул ему вчера только откованный кинжал — рукоять в виде головы волка, обоюдоострое лезвие. Вала медленно и несильно провел вверх по предплечью. Из длинного прямого разреза извилистой змейкой заструилась кровь. Артано знал — для воплощенных Айнур такое ранение не страшно. Через миг тело само залечит повреждение. Это не зависит от желания — это изначальное свойство: пока есть сила, он бессмертен.
Шли бесконечно длинные минуты — а темно-алая кровь продолжала струиться и капать на каменный пол. Артано никак не мог понять, что же это значит — и вдруг словно колючей веткой по лицу хлестнуло:
— Что... это? Где твоя сила?
— Там. — Вала повел здоровой рукой в сторону западного окна. — Сдерживает волю тех, кто считает, что проще уничтожить все сущее на земле и перестроить ее заново. Тех, кто привык воевать, руша горы и создавая на их месте моря. Потому что — этого нельзя допустить теперь, когда на этой земле есть разумные существа. Ты ведь помнишь — война, уничтожающая континенты. Но больше такой войны не произойдет. Это будет война мечей.
— Но для чего вообще быть войне? Когда они узнают о том, что Дети Эру уже пробудились — разве они захотят воевать?
Владыка подозвал его к окну, указал вниз. Двое совсем юных эльфийских детей, спокойно зависнув в воздухе на уровне роста высокого взрослого, весело перекидывались маленькими сияющими огоньками. Рядом молодой ирчи усердно обтесывал какую-то деревяшку. Кто-то из малышей что-то сказал ему, ирчи, судя по всему, ответил что-то грубое. Юная девочка небрежно кинула в него огоньком, от чего ирчи попятился и с искаженным лицом схватился за ногу. Девочка повторила приказ — и на этот раз ирчи не ослушался.
— Это уже не Дети Эру. По крайней мере, они весьма далеки от представлений аманских Валар. Что-то пошло не так, но сейчас, кажется, уже поздно об этом думать.
И это будет признано еще одним доказательством моей злой воли. Я не говорю уже о твоих творениях...
— Но что же делать, Владыка?
— Хочешь честный ответ? Не знаю. Быть может, что-то сделать смогут твои ирчи. Они хорошо выучились пользоваться мечами...
— Да уж... — криво улыбнулся Артано. — Только этому они и выучились. Но их мало.
— Быть может, что-то смогу сделать я.
— Мечом? Владыка...
— Не перебивай! — Артано испытал ощутимый удар — не рукой, но словно самой волей. — А остальные должны уйти к родичам на восток.
— Они не уйдут.
Артано слишком хорошо знал беспечных и бесконечно уверенных в своей всесильности Элдар. Убедить их — все без малого десять тысяч? Легче сразу уронить им — и себе — на головы небесную твердь. Потому что быть может тогда они поймут, что на свете есть что-то страшное, непосильное для них. А слова — "война", "смерть", "боль" — для них шутка и пустой звук. И они не успели научить Элдар Мориэн подчиняться. Вольное племя — есть только воля вождя да совет Аран Морвейн. Совет — не приказ. Его забудут с благодарностью. Слишком поздно учить их подчиняться.. слишком поздно что-то вообще делать.
— Значит, хотя бы надо позаботиться о детях. Я доверяю это тебе. Собери детей и уходи в племена, что живут восточнее озера. Туда это победоносное воинство не дойдет в любом случае. Вернешься с ними, когда все закончится.
— Кончится... чем?
— Возможно, мы сумеем победить. В противном случае, я думаю, вреда им не причинят: все-таки Дети Эру. А ты уйдешь сразу после того, как будут уничтожены твои воины-ирчи. Этих не пощадят, я знаю.
— А как же ты, Владыка? Мне тебя оставить?! Я не предатель! Я..
Когда-то ему казалось, что он вообще не умеет кричать. Теперь же голос сам рвался вверх — и от собственного крика делалось жутко.
— Ты будешь предателем, если не выполнишь того, что я тебе приказываю. Я доверяю тебе самое ценное — детей. В них все мои труды, они наследники всех изменений. Они уже почти люди. Это для меня больше, чем собственная свобода.
Артано еще раз попытался что-то сказать, но голоса не было, не было и дыхания. Он мог бы не дышать хоть всю жизнь, но как избавиться от тугого кома, что забил горло и мешает говорить, спорить, вообще о чем-то думать? С ним никогда такого не было — перед глазами стелилась мутная пелена влаги, предательски дрожали руки. Странная дрожь сотрясала его.
Он с трудом выдавил непослушными губами:
— Но что будет с тобой?
— Не бойся за меня. Я в любом случае останусь живым и свободным: у них у всех не хватит силы справиться со мной. Я сильнее.
Последнюю фразу Владыка произнес гордо и громко. Только сейчас Артано заметил, что на поясе у него меч — тот, первый клинок, что сделал сам Майа. Деревянная рукоять была отполирована дотемна и хранила четкий отпечаток ладони — крупной и твердой.
— Это...действительно так? — слова казались невозможной наглостью — усомниться в том, что говорит Владыка, переспрашивать его. Но тот не осадил Артано. Притянул за плечи к себе, обнял — легко, едва касаясь ладонями его спины.
— Со мной ничего не случится. — Тихо сказал он. — Иди.
Война Могуществ Арды.
Первые бои производили на него впечатление нЈререальности. Отряды ирчи были сильны, но не были подготовлены для совместных действий. Впрочем, не особо умели этого и Майар. Тех же, кто ими руководил, Артано вообще не видел. Поединки были яростными, но короткими. Его воинов убивали безвозвратно, зато Майар могли воплощаться вновь и вновь. Да и были во много раз выносливее и сильнее.
Сам он не участвовал в боях, оставаясь, согласно приказу Владыки, только командующим. Не более двух дней он играл эту непривычную роль — на закате второго дня был убит последний из его солдат. Впрочем, Артано подозревал, что некоторое их количество просто-напросто сбежало далеко в леса, не желая умирать попусту. Он хорошо знал свои творения — послушные с виду, они могли быть необыкновенно своевольными и упрямыми, особенно, если были в чем-то жизненно заинтересованы. Войско Амана методично подвигалось к землям Элдар Мориэн. Никто из которых не пожелал покинуть свои земли.
Майар были хорошими воинами. Они дрались смело и уверенно. Ирчи вызывали у них особенную неприязнь. Их даже не брали в плен. Но, в общем, вся эта война казалась несерьезной, ненастоящей. Казалось, вот пройдет эта ночь, и все вернется на круги своя — оживут его воины-ирчи, которые только притворялись бездыханными. Уйдут эти закованные в серебристую сталь чужаки, оставят их жить как раньше — в мире и покое.
Он пытался уговорить Элдар Мориэн уйти, скрыться в лесах. Они не понимали его, воспринимая его слова, как насмешку. Уйти? Уступить каким-то незваным захватчикам? Да будь они хоть сами боги — это не их земля. На ней дома Элдар и поля, они живут тут уже чуть не половину тысячелетия. Так с какой стати им оставлять свой край каким-то чужакам? Смех, улыбки, радостное возбуждение. Повсюду звон оружия, блеск доспехов. Большую часть из них сделал сам Артано — но разве для того? Ведь только для поединков, для забавы... Слишком хорошо Майа знал, что Элдар Мориэн, даже сильнейшие из них — не бойцы. Слишком несерьезным для них все это было.
Утешало одно: Владыка действительно сумел сдержать силу воинства Амана, лишить даже самых могучих из них возможности использовать что-либо, кроме силы собственного тела. Не было никакой магии, даже самой простой — магии наваждений, которые он сам умел так хорошо создавать. Но этого было мало, слишком мало, чтобы Артано мог поверить в возможность победы.
Но где-то в глубине сознания ютилась подлая и предательская мысль: неважно, что будет со всеми этими Элдар, лишь бы Владыку не коснулась никакая боль. Все их жизни не стоят Его жизни. Он приказал позаботиться о детях — и Артано исполнит этот приказ любой ценой. Но — только потому что получил приказ. А больше всего ему хотелось бы встать рядом с ним в бою, который, он знал, непременно состоится. Спиной к спине, до последних сил. И потом, все, чтобы не последовало — вместе.
И все же он был принужден уходить. Три дня пути пешком, со скоростью Элдар — а с детьми, должно быть, и больше. И не менее суток пути назад, даже если очень торопиться. Четыре дня... За четыре дня произойдет слишком много всего. Уже завтра войска встретятся в первых боях. Войска... Да какие же это войска — эти не понимающие, что их ожидает эльфы? Артано вспоминал запах крови — не эльфийской, крови ирчи, который ощутил, командуя в первом бою. Это было отвратительно — сладковатый, душный. Голова от него кружилась, и руки предательски дрожали — не от отвращения, от странного возбуждения. Было что-то завораживающее, притягательное в запахе крови. Дарило уверенность в том, что умеющий причинять другому боль будет сильнее всех. И эта мысль одновременно притягивала и отвращала.
Он покорно вел детей — тридцать малышей, не старше пятнадцати-двадцати лет: они не были Измененными. Остальные предпочли, взяв в руки оружие, остаться — и невозможно было убедить их уйти. Приказов же — они не слушались. Малыши уходили за ним неохотно, несмотря на юный возраст, понимая, что оставляют своих родственников в какой-то странной и незнакомой беде. А их отцы и матери легко прощались со своими детьми, уверенные в том, что разлука — ненадолго. Они готовились к скорой и легкой победе.
Лесные тропы были им легкими. Дети леса и луга, учившиеся слышать голоса лесов и рек раньше, чем понимать свою речь, они умели выбирать безопасные пути. Подолгу не уставали, даже самые маленькие. Те, что были постарше помогали совсем маленьким, заботились о них — искали ягоды и плели венки. Уже к вечеру все это напоминало милый пикник в лесу, ничем не отличающийся от тех, какие часто были в их племени. Даже лучше — без ограничивающей заботы взрослых, только с знакомым и привычным Майа Артано, который не особенно старался делать им какие-то замечания.
На самом деле, Майа едва видел что-либо кроме самых очевидных препятствий. У всех Айнур была способность улавливать мысли друг друга, сильнее или слабее, в зависимости от степени их симпатии друг к другу. И, напрягая все чувства, которых не знают другие живые существа, он мог уловить отголоски мыслей Мэлькора. Никакого утешения они ему дать не могли: война шла полным ходом, увиденные Дети Эру лишь на краткие мгновения повергли их в замешательство. После краткого совещания Валар, шедшие в арьергарде войска, признали их неразумными творениями Врага, подобными диким зверям. Тому были свои причины — Элдар Мориэн использовали все возможные силы, и оружие, и магию. Их магия не была опасна для земли в целом, но могла быть серьезной угрозой для любых воплощенных. То, что было забавными, но не опасными умениями, легко превратилось в грозное оружие.
Так, например, огненные шары, которым когда-то жонглировали дети, хвастаясь магическими умениями, не казался никому оружием — пока кто-то из этих недавних детей не увеличил его до размеров головы ребенка и не кинул в не ожидавшего ничего подобного аманского Майа. Соприкосновение огненного клуба с металлом доспеха убило его жестокой смертью. Артано понимал, что это не навсегда, но ему стало искренне жаль существо, которому пришлось пережить такое. Его передернуло. И так было не один раз.
Он был целиком на стороне Элдар Мориэн — но он словно впервые увидел их с другой стороны. Милые, беззаботные, добрые эльфы, считавшие охоту страшной жестокостью, понимавшие заботу каждого дерева, могли быть неожиданно жестокими и безжалостными. Артано понимал — они охраняют свои земли. Он сам не церемонился бы в методах, будь он там, был бы в первом ряду сражающихся. И все же ему не нравилось увиденное. Что-то странное, едва уловимое, но глубоко отвратительное чудилось ему в юных лицах, с милыми улыбками отправлявших противников на смерть, спокойно использовавших против них магию и меч, в зависимости от ситуации.
