Белая ночь. 2 часть "Ночь полной луны"

— Ты хочешь сказать, что если меня заставят поверить, что я падаю в пропасть, то я разобьюсь по-настоящему? — я почувствовала, как волосы на моей голове зашевелились.

Дэвид вздрогнул от моих слов.

— Да, ты уловила суть, — подтвердил он.

Это было очень страшно: знать, что в мире может существовать не только реальность настоящая, но и другая, созданная кем-то для своих корыстных целей. И от этого она не станет менее правдивой, потому что отличить одну от другой просто невозможно! Зная это, я никогда не смогу теперь быть уверенной, что на самом деле существует, а что нет. От этого моя голова шла кругом, вот уж правильно говорят, счастье в неведении.

— Но как разобраться в том, что есть правда?

— Научись видеть! Мы называем это явление 'чужая реальность'. Сара тоже может стирать Границу. Я уже рассказывал тебе про нее. Между разными мирами — Отражениями, существует грань, который никто, кроме Варунов не может преодолеть. Но эта грань как зеркало, она восприимчива к нашим мыслям и чувствам, которые, проходя сквозь нее, проецируют в тех других реальностях все, что угодно: наши страхи, желания или специально созданные кем-то образы. Два мира накладываются друг на друга, порождая видения, которые невозможно отличить от настоящих. Для обычного человека они совершенно неуправляемы и очень опасны, потому что могут свести с ума. И лишь таким как Арес, я или Сара дана возможность не поддаваться коварству Границы. Теперь я понимаю, почему, — Дэвид горько усмехнулся. — У нас есть иммунитет, доставшийся нам от Варунов. Его недостаточно для того, чтобы сделать шаг за пределы нашего мира, но хватает на то, чтобы управлять этим зеркалом. Так случилось и сегодня, Сара создала этот пожар, но нам удалось обратить ее образы против нее. Ты молодец, но я должен успеть многому тебя научить, пока не стало слишком поздно!

Мне стало сразу легче. Дэвид поможет мне, он всегда знает, что надо делать. Я сбросила босоножки и с ногами забралась в кресло, развернувшись лицом к нему. Мне захотелось дотронуться до него, и я протянула руку, чтобы коснуться его лица, но он перехватил мою ладонь и поцеловал ее.

— Ты такая беззащитная, когда сидишь босая, в кресле моего автомобиля. Я просто не представляю, как отпущу тебя одну домой, — он грустно смотрел на меня.

Я опустила глаза и молчала, задумчиво теребя рукав его куртки.

— Я не хочу тебя отпускать, — повторил он.

— Мне нужно поговорить с мамой, — хмуро ответила я.

Действительно, момент наступил, нужно было все прояснить раз и навсегда.

— Хочешь, я сам ей все объясню?

— Нет, — поспешно ответила я, — я должна сама.

— Ах да, я забыл, — усмехнулся Дэвид, — ты же всегда все трудности берешь на себя.

Я тоже улыбнулась. Наверно, он прав, как быстро он изучил мою натуру. В этот момент зазвонил мобильник. Мама, легка на помине. Конечно, я забыла ей позвонить после экзамена, какая неблагодарность с моей стороны! Но у меня были смягчающие обстоятельства.

— Привет, мам, — виновато проговорила я.

— Саша, почему ты не звонишь? — я услышала в ее голосе тревогу.

— Извини, я забыла. С экзаменом у меня все хорошо...

Но она меня перебила, видно, экзамен ее сейчас интересовал меньше всего.

— В городе опять что-то твориться. Снова какой-то массовый гипноз. Надеюсь, тебя там не было?

Последовала пауза. Если бы она не спросила, я еще могла бы промолчать о своем участии в этом происшествии, но снова откровенно врать у меня не хватило совести. Это и так уже стало для меня нормой. Поэтому я замешкалась с ответом, она расценила это как 'да'.

— Саша, нам надо поговорить, — я услышала, что она испугалась. — С тобой все в порядке?!

— Да, мама, все хорошо.

— Марш домой! И без разговоров!

— Мам...

— Домой!

На том конце послышались гудки. Я еще некоторое время в задумчивости слушала их, потом опустила трубку. Дэвид молча наблюдал за мной.

— Вот как раз и повод поговорить, — с сарказмом произнесла я.

— Тем лучше, — ответил Дэвид и снова завел машину.

— Глава 3. Сара —

— Только я пойду с тобой, — сказал Дэвид, и его тон не допускал возражений.

Я пожала плечами в ответ, зачем спорить с тем, что было неизбежно?

— Помоги мне сориентироваться, — Дэвид озадаченно крутил головой, пытаясь определить, куда ему ехать.

— Налево, — ответила я, — потом все время прямо.

Я огляделась, мы заехали достаточно далеко от моего дома. Возвращаться придется долго, но в данном случае это можно было назвать плюсом.

Мы ехали в тишине, Дэвид дал мне время сосредоточиться и все обдумать. Хотя, что тут было думать? Разговор, который мне предстоял, был, наверно, самым важным за всю мою прошедшую жизнь. Я повзрослела, и с этим надо было смириться и мне, и моим родителям тоже. Сложно! Но я точно знала, что Дэвид поможет мне. Он будет рядом и обязательно поддержит...

Вот и мой двор. Автомобиль в последний раз зарычал и замолк, остановившись под ивой, которая раскинула свои ветви до самого тротуара. Так же молча, мы пошли к моему подъезду. Поднявшись на четвертый этаж, я нерешительно позвонила в дверь. Через пару секунд она отворилась, и у меня сложилось такое впечатление, что мама ждала в коридоре.

— Наконец-то, — она облегченно вздохнула, но, увидев Дэвида за моей спиной, снова нахмурилась.

— Мама... это Дэвид, — запинаясь, сказала я.

Впервые он переступал порог моего дома.

— Я знаю, — вдруг ее лицо осветила улыбка, — проходи, Дэвид. Мне давно хотелось с тобой познакомиться. Саша, идите на кухню, я поставлю чайник.

Я остановилась, как вкопанная. Можно было ожидать от нее всего, но только не этого! Мой разум отказывался поверить в такую удачу. Мама не могла так просто произнести эти слова! Тут я начала понимать, в чем здесь дело.

— Дэ-э-в-и-и-д, — мой голос прозвучал угрожающе, — не делай этого!

— Саша, — прошептал он, — не надо все усложнять.

— Давай выйдем, — сердито отчеканила я.

Мне пришлось практически вытолкнуть его из кухни, где он уже успел удобно устроиться на табурете за столом.

— Дэвид, не смей! — моему возмущению не было предела. — Твои штучки ни к чему хорошему не приведут!

— Почему ты так любишь трудности? Это бессмысленно.

— Потому что это все неправда! Сейчас ты сумеешь заставить ее думать так, как нужно тебе. Но когда ты уйдешь, все снова встанет на свои места, и твой обман ничего не решит!

— Я не хочу, чтобы ты расстраивалась по пустякам.

— Это не пустяки, Дэвид! Это моя жизнь, моя семья. Позволь мне самой решить эту проблему.

Он пожал плечами.

— Я никогда не пойму твоего упрямства.

— И не надо. Просто не вмешивайся.

Мы снова вошли в кухню. На этот раз мама встретила нас настороженным взглядом, она была сильно озадачено тем, что сама только что сказала. Вот теперь это было больше похоже на правду. Она стояла у окна, сложив руки на груди, взгляд ее был колючим и неприветливым. Молчание несколько затянулось, наконец, она первая произнесла:

— По телевизору только и говорят, что об очередном массовом гипнозе в Питере. И мне почему-то кажется, что ты что-то знаешь об этом. Я права?!

— Да, — робко ответила я.

Она непроизвольно ахнула, поднеся руку к губам.

— Я видела этих людей, они все обожжены. С тобой все в порядке? — ее голос сорвался.

— На мне нет ни единой царапины, — поспешила я ее успокоить, — вот посмотри.

Я продемонстрировала свои руки, сняв легкий пиджак, который был на мне все это время. Она внимательно осмотрела меня, и тот факт, что я была действительно внешне невредима, немного ее успокоил.

— Ну почему ты всегда оказываешься в самых неподходящих местах?! — в сердцах воскликнула она.

— Так уж вышло...

— Вышло? — переспросила она. — По-моему, все, что с тобой происходит в последнее время, не укладывается в понятие 'случайность'? В чем, вообще, дело? Может, мне кто-нибудь объяснит?!

Она развела руками в ожидании ответа, и, похоже, свой вопрос она в большей степени адресовала Дэвиду. Было ясно, что именно в нем она видит причину всех моих и своих неприятностей. Ну что за привычка все время искать виноватых?

— Он здесь совсем не при чем, — я поспешила защитить его от несправедливых нападок.

Дэвид стойко молчал, исполняя мою просьбу не вмешиваться.

— Мама, нам с тобой надо поговорить.

— Давно пора! Мы слишком долго это откладывали.

Я обернулась к Дэвиду.

— Ты не мог бы... побыть немного в моей комнате, — мне хотелось остаться с мамой наедине.

Он с сомнением посмотрел на меня, потом его взгляд обратился на маму. Та только фыркнула в ответ, ее, несомненно, раздражало, что посторонний мужчина разгуливает по ее квартире, да еще и претендует на ее единственную дочь. Дэвид, скорей всего, разгадал ее чувства, потому что покачал головой и вышел в коридор.

Мы остались одни. Я собиралась с мыслями, чтобы начать разговор, но она опередила меня.

— Саша, ну почему ты все делаешь мне наперекор? — с упреком спросила она.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Ты сама знаешь, — она многозначительно указала в сторону коридора.

— Я люблю Дэвида, — твердо сказала я, бесстрашно глядя ей прямо в глаза, — и теперь я всегда буду с ним. Прости, но тебе придется с этим смириться.

Я приготовилась дать отпор любым ее возражениям. Мама смотрела на меня с испугом, кажется, она поняла, что мои чувства серьезны. Намного серьезней, чем все то, что было со мной прежде.

— Ты стала совсем взрослой, — грустно проговорила она.

— Когда-то это должно было случиться.

— Да, должно, — подтвердила она. — Но ты так давно ничего мне не рассказывала.

Мама отодвинула табурет, и села за стол рядом со мной. Машинально я взяла в руки чайник и налила кипяток в две чашки. Разговор предстоял долгий. Вечерний чай всегда был в нашей семье добрым ритуалом, и теперь я хваталась за него, как за спасательный круг, пытаясь вернуть былую атмосферу доверия и понимания.

— Прости, — я рассеянно провела рукой по своим волосам, подбирая нужные слова, — я действительно многое скрывала от тебя. Слишком многое...

Я заметила, как мамины руки напряглись. Мое многообещающее вступление не на шутку встревожило ее.

— Что случилось?!

Этот вопрос заставил меня задуматься. Что случилось? Я даже не знала, с чего начать? Столько всего случилось.

— Дэвид не такой как мы все... — я начала с главного, — он... летучий голландец.

Мама с сомнением посмотрела на меня, наверно, ей начинало казаться, что у меня просто 'поехала крыша'. То-то еще будет впереди.

— Кто такой летучий голландец?

— Понимаешь, ... есть люди, которые, умирая, снова рождаются в новом облике и продолжают жить. Они ничего не забывают, они другие. Поэтому их глаза так отличаются от наших, и именно поэтому ты сразу поняла, что с ним что-то не так.

Мама лишилась дара речи, а я поспешила этим воспользоваться, чтобы рассказать ей обо всем, что со мной произошло за эти несколько недель. Очень трудно было найти слова, чтобы объяснить ей, как устроен наш мир на самом деле: Хранители, другие реальности, Эридан — со стороны это казалось полным бредом. Для любого, но не для меня! И я продолжала говорить ей об Аресе, о камне, который чуть не стоил мне жизни, и о сегодняшнем пожаре, виновницей которого стала Сара...

Прошло больше часа, когда я, наконец, замолчала, вопросительно глядя на маму. Все это время она не произнесла ни единого слова, а чай в чашке так и остался не тронутым. Словно каменная статуя, сидела она посреди кухни, и на ее лице застыло выражение отстраненности.

— Пойми, после всего, что со мной случилось, я просто не могу быть такой же, как раньше. Я не хотела этого, но теперь уже ничего нельзя изменить!

Мама молча поднесла кружку к губам и хлебнула ледяной чай. Я с замиранием сердца ждала ее ответа, поверит ли она, поймет ли все то, что мне так хотелось ей рассказать? Наконец, она поставила чай на стол и произнесла:

— Саша, зачем придумывать всю эту чушь, чтобы просто объяснить свою увлеченность Дэвидом?

В ее голосе сквозила обида и разочарование. Мне захотелось кричать, чтобы пробить эту глухую стену непонимания, которая выросла между нами, но в глубине души я всегда знала, что это было просто бесполезно.

— Скажи, что все это просто шутка, — вяло проговорила мама.

— Да, я тебя разыграла, — ответила я и заметила, как она с облегчением вздохнула.

Мне стало грустно, мама перестала быть для меня тем человеком, которому я могла бы доверить свои самые сокровенные тайны. Кажется, именно сегодня детство покинуло меня навсегда.

Я грустно вздохнула, теперь осталось сказать самое главное.

— Мама, у меня с Дэвидом все очень серьезно. Ты должна понять меня. Я хочу быть с ним всегда, где бы он ни был, и скоро мне придется уехать.

Она побелела.

— Как... уехать? — ее голос сорвался.

Мое сердце сжалось.

— Мама, я уже взрослая.

— Тебе всего девятнадцать... — она ошарашено развела руками.

— Это не так уж и мало, — возразила я. — Ты опять забываешь, что сама в этом возрасте уже была замужем.

— Но ты знакома с ним не больше месяца!

— Это не важно.

Уверенность снова вернулась ко мне, этот вопрос был решен для меня раз и навсегда. Мама как-то сразу осунулась, на ее щеках пролегли складки. Я снова почувствовала себя убийцей, как и тогда с Алексом. Теперь я убивала ее.

— Мама, прости, — я встала и обняла ее обеими руками, — я знаю, что делаю тебе больно, но я не могу поступить по-другому. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь меня.

Она горько покачала головой.

— Я никогда не пойму...

Мне вдруг захотелось, чтобы всего этого не было. Захотелось сказать маме, что я навсегда останусь с ней рядом, и не буду больше огорчать ее своими безумными рассказами о летучих голландцах и Хранителях. Но всего того, что случилось, уже невозможно было перечеркнуть, и главное — Дэвид теперь был моей жизнью. Я подняла глаза, он стоял в дверях, глядя, как по моим щеках медленно текут слезы. Мама тоже заметила его.

— Ты украл у меня Сашу, — бросила она ему упрек.

— Я люблю ее, — ответил он, — и никогда не предам.

Мама вздрогнула, и я поняла почему. Дэвид каким-то только ему одному известным образом проник в ее самые сокровенные мысли, напомнив о том, что знала только она одна. О том, как ей было больно, когда мой отец разбил ее мечты о счастье. Я никогда не говорила Дэвиду об этом, но он все понял, разгадав ее чувства.

Они смотрели друг другу в глаза, наконец, мама опустила голову на руки и разрыдалась.

— Саша единственное, что у меня осталось, — проговорила она сквозь слезы. — Я знала, что это когда-нибудь произойдет, но чтобы так рано...

Я бросилась ее утешать. Дэвид понял, что лишний здесь.

— Я побуду в машине, — сказал он, и через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь.

Да, наверно, это было правильно. Еще долго мы сидели с мамой, обнявшись, и разговаривали о нашей с ней жизни. Я старалась успокоить ее обещаниями, что не собираюсь надолго покидать ее, хотя сама не была в этом уверена. Вечер был просто ужасным, за эти несколько часов разговора, мне показалось, что я перетаскала пару тонн кирпичей. Даже воспоминания о пожаре отошли на второй план, усталость просто валила меня с ног. Наконец, я вспомнила о Дэвиде. Он сказал, что будет в машине, но прошло уже столько времени! Я взглянула на часы. Почти десять вечера!