Ты принадлежишь мне!

Мир падает и переворачивается, когда наши губы, вновь находят друг друга. Теперь уже я кусаю мужчину, теперь уже я пытаюсь его поглотить. Трусь всем телом, как голодная кошка, желая погасить тот огонь, что разгорелся внутри.

Где-то далеко в другой вселенной, мой разум отмечает, звук хлопнувшей двери, и то как медленно трогается автомобиль, куда-то уезжая. Но та вселенная сжимается в микроскопическую песчинку, совершенно не важную для меня. Ведь здесь и сейчас есть тот, кто может погасить тот пожар, что невольно (или все же вольно?) разжег во мне.

Женя отрывается от моих губ, отдавая короткие приказы водителю. До меня его слова доносятся, словно через вату. Сердце токает, эхом отдаваясь в ушах. Я мало, что понимаю. Организм хочет, только одного — немедленной разрядки. А ему этого не дают. И я начинаю хныкать и ерзать под тяжелым телом мужчины, и пытаться расстегивать пуговицы на его рубашке.

— Сейчас, сейчас, маленькая, подожди, — слышу я хриплый и возбужденный голос мужчины, от которого у меня вся кожа покрывается мурашками.

И не выдержав, я начинаю требовать, не понимая, что кричу:

— Ну же, давай, трахни меня!

Он заглушает мои слова очередным жарким поцелуем. Глубоким, сексуальным, поглощающим.

Там, где-то на задворках своего разума, я слышу, как останавливается машина, как хлопают две двери, и мы остаемся наконец-то одни.

"Господи, что я творю....", — эта мысль тонет в очередном жадном поцелуе.

Мы оба в одежде. Тарасенко поднимает моё платье до талии, убирает мокрую полоску трусиков, и вводит в меня два пальца.

А я выгибаюсь и кричу, прямо ему в рот.

Это "ОРГАЗМ", я словила "ОРГАЗМ", вот так, именно большими кричащими буквами... только от его поцелуев и двух пальцев!

И пока я лежу и пытаюсь привести дыхание в норму, а взорвавшиеся от крышесносного оргазма мозги, хоть немного собрать в кучу, Тарасенко, успевает расстегнуть свой ремень, надеть резинку на свой член, и закинув мои ноги себе на плечи резко входит.

Я вскрикиваю от боли и очередной вспышки микро-оргазма, а Женя замирает внутри меня, давая мне всего лишь пару мгновений, чтобы привыкнуть к его размерам, и начинает двигаться... о нет, не двигаться, а вколачивать меня в кожаное кресло машины.

Наклоняется, складывая меня пополам, ловит мои губы, а руку кладет на затылок, сжимая волосы в кулак, не давая пошевелиться и продолжает безумную скачку.

Меня накрывает уже третий оргазм, я вновь кричу, и выгибаюсь в его стальных объятиях. А Женя выходит из меня, переворачивает на четвереньки, хватает за волосы, оттягивает на себя, заставляя изгибаться под немыслимым углом, поворачивает мою голову — лицом к себе, ловит мои губы своими, и вновь резко входит. Если бы он не был таким высоким, а я такой маленькой и гибкой, то я сильно сомневаюсь, что у нас получилось бы так изогнуться.

Но эта приятная тянущаяся боль в мышцах, этот дикий и необузданный напор, эта сила и властность, заставляют меня вновь взорваться и выключиться из реальности. Стереться из этого мира и не думать, не помнить ни о чем... И понимать, что только благодаря таким моментам, я до сих пор еще дышу...

ГЛАВА 3

— Прости меня пожалуйста, Крис, — слышу я приглушенный голос Тарасенко.

Он так и продолжает лежать на мне, после того, как кончил, уткнувшись лбом в сиденье машины, поверх моей головы.

Я же наслаждаюсь запахом мужчины, и еще отхожу от оргазма. Думать совершенно не хочется, и поэтому я не сразу понимаю, чего от меня хочет мужчина и на автомате расслабленно спрашиваю:

— За что?

Женя судорожно выдыхает, приподнимается на локтях и начинает осматривать моё лицо, и увиденное ему явно не нравится. Да ладно, я тоже смотрела на себя сегодня в зеркало и не была в восторге. Так что мужику можно даже памятник поставить, с такой страхолюдиной трахаться... не каждый сможет.

А мне пофиг.

Я после секса, всегда, как кисель, и минут пятнадцать, как минимум, меня для этого мира еще не будет существовать.

— Я набросился на тебя, как маньяк, я хотел, — говорит мне мужчина, сглатывая, — я хотел иначе. Я хотел сделать тебе предложение, в ресторане. Даже кольцо купил. Хотел...

Я не даю ему договорить, и кладу палец поверх губ. Внутри меня все еще пузыриться отголоски оргазма и удовольствия, и с шальной улыбкой на лице, отвечаю:

— Я готова и так принять твое предложение, делай.

Женя лихорадочно всматривается мне в глаза, явно что-то для себя решая. Я с мягкой улыбкой на лице, отвечаю ему спокойным взглядом. Мне уже даже интересно становится, что предпримет дальше этот интриган. Какую игру затеял? И почему бы в неё не поиграть?

Тарасенко чуть приподнявшись на одном локте, осторожно разъединяет наши тела, от чего я немного морщусь. Все же своим немаленьким размером он меня повредил. Взгляд Женя на мгновение становится виноватым, но отринув от себя иные мысли, он садиться, и тянет меня за собой. Сам же в этот момент приводит в порядок свою одежду.

Я тоже вяло начинаю одергивать платье, всё еще чувствуя, приятную усталость во всем теле. Надо отдать должно Тарасенко, он сделал для меня то, что не мог сделать не один из мужчин. Такого оргазма я не испытывала никогда.

"Может все дело в том, что ты до сих пор еще его любишь?" — тоненьким голосом пищит подсознание, но я делаю вид, что не слышу собственных мыслей, и одернув одежду, нахожу свою сумочку, чтобы вытащить косметичку и привести волосы в порядок.

Но не успеваю этого сделать, потому что перед глазами появляется рука Тарасенко, а на ней маленькая черная коробочка. Второй рукой он открывает коробочку, а в ней я вижу... мда... такого уродливого кольца я еще в жизни не видела. И подозреваю, что это бриллиант. Но я терпеть не могу кольца с большими камнями. Выглядит это очень отвратительно. Дорого, но безвкусно. Есть кольца с маленькими камушками, они конечно не такие дорогие, но выглядят гораздо красивее и изящнее, чем вот это уродство.

Но это еще не все.

Спустившись с сиденья на пол, мужчина встает на одно колено. Его лицо сосредоточено, он смотрит на меня очень серьезно и проникновенно.

"Хороший актер. Я бы ему Оскара вручила не задумываясь. Какой талант, какой талант...", — мысленно иронизирую я.

— Кристина, я тринадцать лет мечтал об этом моменте, — начинает он немного неуверенно хриплым голосом, и прочистив голос, все же делает мне предложение: — Очень тебя прошу выходи за меня замуж.

— Я согласна, — отвечаю я немедля ни одного мгновения.

И взяв кольцо из коробочки, одеваю его на свой безымянный правый палец. Кольцо большое и пытается свалиться. Я перемеряю его на средний, а затем на указательные пальцы, и дохожу до большого. Ага, вот сюда оно подойдет. Господи, кто ему подсунул этот размер?

И переведя веселый взгляд на Тарасенко, командую:

— Ну что, в ЗАГС? Заявление писать?

Пару мгновений он смотрит мне в глаза, словно пытается найти на моём лице какой-то подвох, а затем резко притягивает к себе, и целует... целует, так, что у меня пальцы на ногах поджимаются. Господи, как же он сексуален, нежен и одновременно властен в своих порывах. И достанется же кому-то, когда-то такое сокровище, если он конечно же уже не женат. Почему-то последняя мысль, глубоко внутри отдается такой сильной болью, что я, не выдержав, крепко обнимаю Женю за шею, и страстно отвечаю.

— А может сразу поженимся? — вдруг спрашивает мужчина, оторвавшись от меня, и даря такой горячий взгляд, что я вновь чувствую, как низ моего живота начинает тянуть от возбуждения.

— Конечно поженимся, прямо сейчас, — радостно киваю я.

Интересно же, чем, весь этот фарс закончится? Да и попользоваться хочется хоть немного этим мужчиной.

Почему я должна отказываться от сладкого, когда мне его предлагают бесплатно?

Глупый вопрос.

Вот когда отберут, тогда и буду переживать, а сейчас... сейчас я хочу верить в сказку. Главное на самолет опять не опоздать.

И поэтому на всякий случай уточняю:

— Мы же на самолет не опоздаем?

— Нет, — качает головой Тарасенко, открывая окно и подавая сигнал охраннику и водителю, чтобы те возвращались. — Я уже купил нам билеты до Новосибирска. Бизнес-класс. Вылет завтра — рано утром, мы успеем.

— О как, — ухмыляюсь я. — Обожаю летать в комфортных условиях.

А сама стараюсь отогнать тревожные мысли. Даже если Тарасенко задумал, что-то очень скверное, обращусь к шефу, тот решит вопрос. У Афанасия Игоревича очень много связей. Управу на Тарасенко он найдет. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Машина трогается, а Женя в этот момент, с кем-то договаривается по телефону, чтобы нас расписали.

Я слушаю его в пол уха, все равно весь этот фарс рассчитан на то, чтобы я первая отказалась. А я решила уже для себя, что пойду до конца. И еще, что не мало важно, даже отыграю роль обиженной и брошенной женщины прямо в ЗАГСе. Буду кричать, топать ногами, устрою безобразную истерику. С соплями, слезами и обвинениями.

Он хочет поиграть? Я тоже поиграю. Посмотрим еще, кто кого.

Я прячу от Тарасенко предвкушающую улыбку победительницы, делая вид, что очень сильно заинтересовалась видами из окна.

Мы и правда подъезжаем к ЗАГСу. Не к Дворцу Бракосочетания, конечно же, а к обычному местному Московскому ЗАГСу.

Еще раз взглянув на своё не слишком презентабельное отражение в маленьком зеркальце, и стараясь не замечать темно-красные засосы, что оставил мне на шее и груди Тарасенко, я надеваю черные очки, и выхожу из машины, берясь за предложенный мужчиной локоть.

Мы поднимаемся по ступенькам, к нам присоединяется несколько охранников. Они оказывается ехали на двух машинах за нашей. Интересно зачем Тарасенко столько охраны, от кого шифруется? Врагов много?

На входе нас встречает женщина, в праздничном платье. И с дежурной улыбкой на лице сразу же ведет в регистрационный зал. Охрана остается за дверями. Тарасенко забирает у меня сумочку и выуживает из неё мой паспорт.

Я даже рта не успеваю открыть, а наши паспорта уже в руках работницы ЗАГСа, которая уходит куда-то из кабинета, попросив нас подождать пять минут.

Мы присаживаемся на стулья, стоящие у стола, я в этот момент настраиваюсь на истерику, перебирая в голове все известные ругательства, которыми буду обсыпать Тарасенко, когда он передумает на мне жениться.

Женщина возвращается через пять минут, в руках у неё папка с документами.

Она садится за стол, достает из папки журнал, открывает его, и улыбнувшись Тарасенко, передает ему ручку:

— Пожалуйста распишитесь вот тут, — она указывает ему место в журнале, и он ставит свою генеральскую размашистую роспись.

— И ваша роспись Кристина Эдуардовна, — переводит на меня торжественный взгляд женщина, а Женя передает ручку мне.

Пожав плечами, расписываюсь там, где мне указали.

— Поздравляю вас с бракосочетанием, — с улыбкой на лице ошарашивает меня женщина. — Вот ваши паспорта, штампы проставлены. А это, — она дает в руки Тарасенко красный лист бумаги. — Ваше Свидетельство о Бракосочетании. С заменой паспорта Кристина Эдуардовна я вам советую не тянуть, там сроки не большие.

— С какой заменой, — севшим голосом спрашиваю я, все еще не веря в то, что только что произошло.

— Ну, как же, — с удивлением спрашивает женщина. — Теперь ваша фамилия Тарасенко. Так мы написали в Свидетельстве о Бракосочетании. Поэтому вам нужно поменять паспорт, предъявив этот документ. — Она указывает на "документ", который уже прячет от меня Женя, складывая в четыре раза, и убирая в свой внутренний карман в пиджаке.

— Я не дам тебе развода, — зачем-то говорю я, когда мы уже едем в машине обратно.

Истерику пришлось отложить на неопределенное время. Потому что я впала в ступор, после того, как узнала, что мы действительно женаты.

Свидетельство о регистрации брака он мне показал, правда в руки почему-то так и не отдал. И штамп в паспорте был настоящим... Я несколько раз открывала, пересматривала, а штамп, так никуда и не исчез.

Черт возьми, я теперь замужем за Тарасенко...

Это надо как-то осознать. Переспать с этой мыслью...

Ха-ха...сбылась мечта идиотки.

Я же тогда, когда познакомилась с Женей, всю с ним нашу совместную жизнь себе распланировала. Я ведь была уверена, что смогу покорить сердце мужчины. Наверное, и "покорила" бы, если б не одно большое "НО".

— И хорошо, — беззаботно отвечает Женя, вырывая меня из размышлений о прошлом. — Я тебе тоже никогда не дам развода. — Он резко хватает меня за талию и с легкостью перетаскивает к себе на колени, сжимая в крепких объятиях. — Теперь ты принадлежишь мне, уже на законных основаниях. — Шепчет он мне в губы, а в его глазах я вижу уверенную непоколебимость, словно он и правда считает меня своей собственностью.

Вот только... там еще кое-что есть. И, или я обманываю себя, или Тарасенко на меня действительно смотрит с нежностью?

Неужели это всё игра? И ради чего? Ради какой цели? Завод слишком лакомый кусок? Но... я не настолько влиятельна, чтобы даже замуж меня взять. Информацией конечно владею, но... Об этом знают только два человека. И эти люди надежнее некуда. Или... меня слили? Решили избавиться, потому что я больше не нужна, как и шеф? Его-то на пенсию отправляют... а я... Слишком много знаю, и ненадежна?

Но почему Тарасенко? И причем тут свадьба?

Что это за схема такая странная? Хотя... если учитывать службу безопасности холдинга, то, в принципе, схема отличная.

— Ты где-то далеко Крис, — слышу я приглушенный голос своего новоиспеченного мужа. — Не со мной.

— Я у тебя на коленях сижу, — усмехаюсь я, поудобнее устраиваясь, в теплых объятиях.

Как это ни странно, а с его коленей я бы век не слезала. Слишком нежно, слишком хорошо, слишком... Как бы и правда не поверить во всю эту сказку.

Мы подъезжаем к гостинице, я выхожу из машины, а Тарасенко выходит в след за мной, ловит мою ладонь, кладет её на изгиб своего локтя.

— Цепляйся, любимая, — улыбается он, и наклонившись, нежно целует меня в нос.

— Эээ, — туплю я, — ты зачем со мной идешь?

— Затем, чтобы помочь собраться, мы едим ко мне, — пожимает плечами Тарасенко, а я в этот момент холодею от ужаса. И четко смотря в глаза Жене, говорю:

— Нет.

Именно таким тоном, которым я разговариваю на работе с подчиненными. А они у меня есть, целый отдел из десяти человек — экономисты.

Не знаю, как и почему, но Тарасенко, чувствует, и понимает почему я отказываюсь ехать к нему. Он резко притягивает меня в свои объятия, и обдавая теплым дыханием, шепчет на ухо:

— Крис, того дома уже нет, я продал его сразу после смерти отца. У меня в Москве есть своя квартира, Крис дыши, все хорошо... Тут куча камер, на нас все смотрят. Ты же не хочешь показать всем свою слабость, и наш конфликт? Твой шеф тебя уже не защитит, его списали по старости, и глупости, он проворовался.

— Что? — вырывается из моей груди свистящий шепот, а глаза, как я подозреваю, увеличиваются вдвое. — О чем ты?

Но Тарасенко словно не слышит меня, и продолжает увещевать: