Чужими глазами

Лишь относительно успокоившись на сей счет, король осчастливил потомка повелением испариться с глаз долой и явиться пред его очи утром за ценными указаниями.

— Мне жаль, Риль, — уже в дверях Лиссериля нагнал тихий голос короля. — Я надеялся, что это случится позже.

Ему действительно было жаль и он в самом деле надеялся.

В ответ его высочество лишь пожал плечами. Он считал, что отец слишком увлекся идеей 'сохранить ему детство', не заметив, что это детство давно закончилось. Если вообще было.

Остаток ночи его величество Нейрит собственной персоной методично переворачивал вверх дном дворцовый архив, а рит Лиссериль ожидаемо страдал от мигрени.

Поступившие наутро распоряжения его не порадовали, но и не удивили.

После скоропостижного отбытия снежно-белого чуда, представившегося Лиссерилем, я, неспешно прихлебывая сок, старательно передумала огромную кучу мыслей одна другой замечательнее. Фигурировали там и военные с секретными психотропными разработками, и непонятная волшебная сила, вдруг оказавшаяся не бабкиными сказками, и частные биологические лаборатории с опытами на людях... и даже совсем уж пошлый дурдом с санитарами, в котором я сейчас сижу, прикрученная к кровати, и тихо галлюцинирую.

Раздумья текли легко и размеренно, паника не приходила, и уже минут через пять я была вынуждена признать, что прочувствованно страдать, а в финале торжественно сойти с ума назло невзгодам не получится.

Отставив пустой бокал, я поднялась из кресла: раз уж застряла здесь в одиночестве, то неплохо бы осмотреться. И себя посмотреть, как без этого?

Зеркало обнаружилось там, где ему и полагалось бы находиться — в спальне.

Заглядывать в него было... нет, не страшно. Немного волнительно, разве что. И любопытно.

За последний час я успела напредставлять себе тысячу и одно лицо, начиная кукольной, будто на конвейере отлитой, маской, как у Лиссериля, и заканчивая переполосованной шрамами асимметричной физиономией, при виде которой офицеры разбрасывают бумаги и опрометью бросаются за помощью.

Не угадала ни одной буквы.

Из-за резной рамы меня сверлил тяжелым взглядом ярких янтарно-карих глаз высокий затянутый в глухой черный мундир мужчина с темными коротко подстриженными волосами, резко очерченными бровями и выпачканным кровью строгим лицом человека, вынужденного вместо любимого дела уделять время копошащимся вокруг ничтожествам.

Вроде совсем не страшный, где-то даже симпатичный... но назвать его-меня приятным или располагающим язык категорически не поворачивался. Мой новый облик вызывал скорее желание отвести взгляд и уйти с дороги, чем делать комплименты.

К моей чисто женской, непонятной, но искренней радости, его высочество хоть и обладал чертами, которые принято называть классическими, но до нагромождения геометрически безупречных линий, именуемого Лиссерилем, ему было далеко.

Не переставая глядеть на незнакомца за стеклом, я осторожно прикоснулась кончиками пальцев к правой щеке. О глубокой царапине, портившей мне жизнь еще полчаса назад, напоминала только подсохшая и потрескавшаяся кровавая дорожка, уходящая от скулы под наглухо застегнутый воротник-стойку. От пореза даже следа не осталось!

— Ну, вот и познакомились, ваше высочество, — со вздохом констатировала я низким мужским голосом и отвернулась от зеркала.

Разыскивая зеркало, я думала, что проведу перед ним времени столько, сколько не всякий жрец посвятит главной святыне культа: шутка ли — стать другим человеком!

А в итоге, бегло удостоверившись в наличии там обещанного высочества, тут же о нем позабыла и задумалась о насущных вопросах. Например, что хорошо бы доесть столь любезно предоставленный завтрак.

С этой мыслью я вернулась в насиженное кресло, где через несколько минут и уснула.

Очнулась я легко и быстро, как будто кто-то выключателем щелкнул — открыла глаза и огляделась. Вот нашла же время и место для отдыха!..

Уж не знаю, сколько именно я проспала — с момента отключки мог пройти час, а могли и все двадцать часов. Оставшиеся от завтрака сдобные булочки успели остыть и очерстветь, но плесенью пока не покрылись. В остальном лишенная окон гостиная Дэалана не изменилась.

Коротко глянув на свои ладони и на вытянутые под столик длинные ноги в высоких черных сапогах, я была вынуждена констатировать, что переселение в мужское тело мне не приснилось. Охарактеризовав ситуацию тихим нехорошим словом, я выбралась из кресла и поплелась искать удобства: ощущать себя вывалянной в грязи и вымазанной в крови было гадко независимо от того, в себе я там проснулась, или не совсем.

Ванная комната в покоях его высочества имелась, это я выяснила еще до того, как уснуть. Определенное сходство с привычным санузлом позволяло надеяться, что серьезных затруднений водные процедуры не вызовут... Однако в последний момент, уже выпутавшись из тяжелой... не то куртки, не то кителя и стянув сапоги, я из ванны малодушно сбежала.

Официально — чтобы найти, во что потом переодеться, а на самом деле чтобы собраться с духом перед купанием: мужчин без одежды я, конечно, видела. Но не от первого же лица!..

Минут двадцать кряду ушло на досмотр гардеробной его высочества.

Рубашки светлые, рубашки темные, рубашки странные... Этот сказочный принц явно не был фанатом ярких расцветок: одежда радовала количеством и разочаровывала однообразием. Черный, серый, темно-синий, темно-зеленый, даже какой-то непонятный не то камзол, не то плащ цвета запекшейся крови имелся.

Вещи свои хозяин хранил бережно, аккуратно развешенными или же не менее аккуратно сложенными. Никаких тебе носок в белье, рубашек в носках, сапог на кровати или прочих художеств, на которые большой мастер мой братишка.

Копошиться в чужой одежде мне категорически не нравилось, так что, не мудрствуя лукаво, я схватила единственную (и оттого самую заметную) белую рубашку со старомодной шнуровкой на вороте и узкими манжетами и к ней коричневые брюки с неудобной застежкой из крючков на бедре.

Снова оглянулась на зеркало. Хмурый лик товарища по несчастью после сна не стал ни радостнее, ни приветливее, ни, к сожалению, чище.

С моей скоростной помывки не прошло и получаса, когда входная дверь отворилась — почти бесшумно, но я все равно услышала. И не просто услышала, куда там! Голова еще не успела сообразить, нужны ли мне эти нежданные гости, а тело уже отреагировало, стремительно развернувшись от книжного стеллажа прямо к визитерам.

— Доброго утра, Юлия, — этот вкрадчивый голос, эту бело-белую одежду, странное украшение над ухом и уж тем более это восковое лицо с кем-то перепутать было невозможно. — Вижу, вы осваиваетесь.

— И вам доброго утра, — вежливо пожелала в ответ, удержав в себе комментарии о людях, вламывающихся без стука. — Что-нибудь стало известно?

К чести своей, Лиссериль без разговоров перешел к делу, а не начал ходить вокруг да около, нагнетая обстановку и набивая себе цену.

— Не могу сказать, что прояснилось все, — развел он руками, усаживаясь во вчерашнее кресло, — но кое-какая конкретика для вас у меня есть. Во-первых, его величество абсолютно уверен, что это все же обмен. То есть Дэалан сейчас находится в вашем мире и в вашем теле.

— А его величество просто предположил, или что-то об этом знает? — перебила я, не успев прикусить язык: ведь по уму, лучше бы его не раздражать, а то вдруг передумает рассказывать!

— Его величество не пояснил, — опять развел руками Лиссериль. — Но сказал, что если бы вы оказались в теле вдвоем, как я предполагал, то Дэалан, как хозяин, телом бы и управлял. Значит, его здесь нет. А если бы его выбросило из тела и он погиб... в общем, отец бы об этом знал. Остается обмен.

Определенное облегчение я, безусловно, испытала. Посторонний Дэалан в родном теле все-таки лучше, чем коматозное состояние или смерть на месте. Правда, облегчение было недолгим — достаточно было представить, что может наворотить дома этот королевский отпрыск из мира телепортов и переселений душ, и волосы дыбом поднимались.

— А вы хорошо знаете этого Дэалана? — осторожно спросила я, поскольку личность человека, от которого зависело так много, внезапно сделалась очень актуальной. — Там мой младший брат, и если я вдруг кому-нибудь заявлю, что я заколдованный принц... это добром не кончится.

— Не могу сказать, что мы очень близки, — честно задумался о своем знакомстве с его высочеством Лиссериль, — но знакомы, разумеется. И я думаю, что худшее вам представлять не стоит. Дэалан далеко не дурак и во вред себе никогда не поступит. А заодно и во вред вам, раз уж вышло, что его благополучие так тесно переплелось с вашим.

Знал бы еще этот Дэалан, что мне во вред, а что на пользу!.. У нас-то с Костиком папы-короля нету, а вот добрых людей, мечтающих избавить меня от непосильной опеки над братом и отправить на лечение — ряды и колонны. И все, конечно, нам желают только добра.

Вот так вот вернусь в родную оболочку, а вокруг обнаружится печально известный скудный интерьер в спокойных тонах, с мягкими стенами и крепкими парнями в белых халатах... Но дотошно переспрашивать у Лиссериля, точно ли он уверен, я постеснялась.

К тому же неизвестно, будет ли оно — возвращение?

Это и стало следующим вопросом. На него Лиссериль отвечал осторожнее, и определенности в сказанном было еще меньше.

Как оказалось, прямо сейчас несколько аналитиков, а также лично его величество исследуют архивы в поисках хотя бы какой-нибудь информации, применимой к делу. Но вероятность успеха, и тем более скорого успеха, крайне невелика: архив огромен, известных случаев такого обмена и последующего возврата нет и оттолкнуться в поисках решительно не от чего.

На мое счастье, Дэалан здесь оказался крупной шишкой и к его проблемам подошли всерьез и на высоком уровне. Даже, пожалуй, на чрезмерно высоком: я и не думала, что листать справочники ринется сам король — они мне отчего-то представлялись людьми занятыми и на поиски в библиотеках не разменивающимися. Хотя с другой стороны, кто знает, может тут всего королевства десяток квадратных километров и ему с утра заняться нечем?..

В целом выходило, что его величество костьми ляжет, но сделает все, чтобы вернуть назад своего ребенка, а между делом и меня назад закинуть, что не могло не радовать.

— Я не хочу показаться невежливой, — преисполнившись оптимизма, все же набралась наглости просить я, — но если это возможно, пожалуйста, разменяйте нас поскорее: дома все совсем не так, как здесь: если Дэалан додумается кому-то рассказать, кто он такой, дело наверняка кончится принудительным лечением. А у меня семья...

— Семья? — с любопытством поднял брови нелюдь. — У вас есть дети?

— Своих нет, но я опекун младшего брата, и если у людей появятся сомнения в моем рассудке, опеки меня лишат на раз-два. И это будет большая проблема и мне, и ему.

— ...чего вам, конечно, совсем не хочется, — понятливо покивал Лиссериль.

— Верно. И даже если Дэалан такой умный и сам сообразит помалкивать, надолго ли его хватит? Он все-таки тут принц...

Я, конечно, дома тоже не нищий... Но вот не могу я себе представить, чтобы желтоглазый мужчина из зазеркалья смог долго терпеть некоторых моих знакомых...

— Гонор свой он, если надо, смирять умеет, хоть и не очень любит, если вы об этом, — словно прочитав мои мысли, сообщил мой собеседник. — Вас в этой истории беспокоит только благополучие брата?

Тему наших с Костей родителей он отчего-то обошел, хотя обычно от идиотского уточнения, где они бродят, мало кто удерживается.

— В первую очередь, — не стала врать я. — Но и встретить старость в дурдоме мне тоже бы не хотелось.

— Могу вас понять, — хмыкнул Лиссериль и вдруг, без какой-то связи с Костиком, вкрадчиво осведомился: — Вас, наверное, удивляет магия, Юля? Ведь в вашем мире ее нет, я верно понял?

И уставился на меня долгим взглядом очень светлых, почти прозрачных глаз, проникающим, кажется, прямо под кожу. Раньше я бы, пожалуй, и стушеваться не постеснялась. Но Дэалан, надо думать, трепета перед чужими взглядами испытывать не привык. Больше того, если верить зеркалу, сам он смотрел еще тяжелее. Сообразив, что оба Дэалановых глаза, а также окружающее их лицо теперь находятся в моем полном распоряжении, я тоже уставилась на собеседника.

Судя по тому, что Лиссериль почти сразу отвел взгляд, зеркало и интуиция меня относительно Дэалана не обманули.

— Знаете, нет, — в тон ему ответила я. — С тем, что я сижу в теле чужого мне мужчины, никакое колдовство не сравнится, тем более эти ваши вспышки-переходы.

Для наглядности я кивнула на вращающиеся под потолком огненные шары, ни на минуту не дающие забыть о том, что я в чужом мире.

— Вы просто не все видели, — усмехнулся Лиссериль. — Но мысль я понял. Дело в том, что Дэалан — маг, причем немалой силы. И вам нужно быть готовой к тому, что магия станет проявляться в вас.

— Это как, например? — я насторожилась: к туземному колдовству отношение у меня по очевидным причинам было недоверчивое.

— Спонтанные выбросы силы, возможно разрушительные, — серьезно ответил он, привычным жестом прикоснувшись к пластине над ухом. — Дэалан с детства учился управлять своей магией и пользоваться ею только когда ему надо. Вы же, конечно, ни соответствующего образования, ни хотя бы малого опыта в таких вещах не имеете. Я уже говорил вам, что в вас осталось многое от Дэалана: мимика, жесты, интонации... Вы не нервничаете, хотя ситуация к тому более чем располагает...

Насчет 'не нервничаете' он мне, конечно, крупно польстил. Но ведь прав, поганец! Я уже не раз успела подумать, что раньше от таких приключений бы либо в обморок хлопнулась, либо и правда спятила. А сейчас ничего: давно успокоилась, сижу, общаюсь... И либо я всю жизнь недооценивала свою стрессоустойчивость, либо такое запредельное хладнокровие получила по наследству от мрачного типа в зеркале.

— Кое-что вы принесли с собой, — между тем продолжал нелюдь. — Например, вы говорите на нашем языке, хотя и свой помните — во время нашей прошлой беседы в вашей речи проскочило несколько фраз на нем.

Час от часу не легче, я еще и языки меняла, не заметив!..

— ...И точно так же, по привычке, вы держите под контролем его магию, — продолжал между тем он. — Не задумываясь, не прилагая к этому усилий, как это делал Дэалан. Только эта идиллия долго не продлится — рано или поздно вы приспособитесь и потихоньку вытесните эхо чужой души, что-то останется, что-то изменится, а что-то пропадет.

— Так рано или поздно? — только и смогла уточнить я.

— Точно сказать нельзя, — развел руками Лиссериль. — Король думает, у нас от нескольких дней до нескольких недель.

— А вы как думаете? — из чистого интереса поинтересовалась я — есть у него свое мнение-то вообще?

— Я могу только гадать, — признался он, потирая свое странное украшение. — А с гаданиями у меня дела обстоят плохо. Так или иначе, очень скоро вы ощутите магию. И тогда с силой, если ею не заниматься, непременно возникнут сложности.