Спасатель

Уже через несколько минут на экране появилась фотография незнакомки. К фото прилагалось короткое досье: Анастасия Павловна Гордеева шестьдесят пятого года рождения, была гражданкой Российской Федерации, украинкой по национальности, в настоящий момент находилась в состоянии бракоразводного процесса с мужем- гражданином Бельгии. Проживала она в Москве где-то в районе Куркино. Владела небольшой туристической фирмой. Проходила свидетельницей по уголовному делу, связанному с незаконным вывозом из страны валюты.

Все, кроме фамилии, могло бы относиться к Насте. Впрочем, с фамилиями у прекрасной половины человечества постоянная путаница, и Гордеевой она могла стать в каком-нибудь очередном браке. Однако Андрей все равно не был уверен, что нашел свою школьную любовь. Он плохо помнил лицо Насти. Женщина на фотографии пробуждало какие-то воспоминания, но вполне возможно он просто себя обманывал.

Через цепочку связанных друг с другом уголовных дел Андрей быстро вытянул и досье ее спутника. Олег Ефимович Самохин, проходил там уже не свидетелем, а подозреваемым. Правда вина его ни разу не была доказана. В настоящее время он был владельцем фирмы, торгующей импортной техникой. Из недвижимости за ним числилась квартира в районе Кутузовского проспекта и коттедж в Подмосковье. Одна из дорог в его загородную резиденцию пролегала через спальный район Андрея, возможно, именно по этому судьба свела их сегодня в супермаркете..

Поиски были закончены, и Армаил передал компьютер мальчишке. Но ребенок почему-то не садился за клавиатуру, словно боялся к ней прикоснуться. Только что на его глазах произошло чудо, которому он не мог найти никакого объяснения. Еще недавно отец обращался за помощью, чтобы попасть на сайт "Одноклассники", теперь же на его глазах он взламывал пароли и проделывал еще какие-то немыслимые хакерские фокусы. Родители всегда казались мальчику чем-то раз и навсегда данным. Он и были такие, как какие есть: — занудные, ничего не понимающие в жизни, но неизменно дающие заботу и защиту. А теперь он вдруг увидел в отце нечто чужое и совершенно незнакомое, и это его очень испугало.

Армаил чувствовал страх ребенка и торопился уйти. Еще не много и опять тяжким гнетом навалится сознание вины. Но если он, ничего не меняя, останется проживать чужую жизнь в этой крохотной бетонной пещерке, Даркар снова заполучит душу Лилит! Груз новых грехов утащит ее на самые глубокие горизонты, куда не пробиваются отряды спасателей.

Нога уже была за порогом, когда сзади раздался голос Татьяны.

Женщина стояла, прислонившись к коридорной стене, как раз в том месте, где начали отслаиваться обои.

...Сколько раз она просила мужа начать хотя бы косметический ремонт! Но все без толку. Непутевое ленивое существо все выходные валялось на диване. Чтобы заставить его хоть что-нибудь сделать для дома приходилось вести длительную позиционную войну, изматывающую обе сторону в постоянных скандалах. С каждым годом и месяцем на душу, словно слои пыли, ложились обиды. Где-то в далеком наивном прошлом остались любовь и надежды на семейное счастье. Впереди все тускло, уныло, безнадежно. Но теперь и это серенькое, но предсказуемое существование под угрозой. Женским чутьем она еще вчера уловила, что с мужем происходит что-то неладное. Когда соседи рассказали о драке на лестнице, поняла, что предчувствие не обмануло. И вот теперь он опять куда-то уходил. Отрешенный, чужой, со странным блеском в глазах...

Армаил уже начал привыкать к ее соседству, но сейчас вдруг увидел эту женщину совершенно по-другому. Внешне вроде бы ничего не изменилось. Тот же домашний халат, уродливо маскирующий все еще красивую фигуру. Наметившие лучики преждевременных морщин на худом бледном лице. Синие круги под глазами от хронической усталости и весеннего авитаминоза. Но вот во взгляде что-то изменилось. Впервые Армаил заметил, что у глаза у нее большие красивые, и они тоже могут менять цвет. Сейчас глаза стали темно-серыми, и в глубине их ночной бабочкой трепетал страх за близкого человека.

Работая на кухне, Татьяна обычно завязывала в тугой пучок волосы. Но теперь непослушные темные пряди хаотично падали на плечи и шею. Авраил заворожено смотрел, как на эти змеиные завитки ложатся на бледную кожу, как испуганно дрожит тоненькая жилка на ее шее, а перед взором снова плыли вечерние холмы, и голос любимой шептал слова, которые он почему-то не мог расслышать...

Пытаясь стряхнуть это наваждение, Армаил мысленно крикнул самому себе:

— Опомнись, этого не может быть! Лилит сейчас там, в загородном доме рядом с опасным человеком. Ее уже караулят беды, но они лишь слабые отголоски того, что ждет в будущем. Мучители давно приготовили место, и огненное "Л" багровыми завитками дракарской вязи обжигает прокопченную дверь пока еще пустующей клетки...

— Ты куда уходишь?

Татьяна пыталась говорить спокойно, но в голосе дрожал страх. Уставшее бледное лицо вдруг показалось трогательно красивым, и Армаил уже не понимал, как он мог причислить ее к гибро. Вернувшись от порога, он обнял за ее плечи. Тело женщины стало податливо мягким. Наклонившись, Армаил поцеловал темный завиток волос и прошептал, что скоро вернется.

...Впервые за вечность он сказал неправду! Стыд жег щеки, и, спасаясь от самого себя, Армаил бежал вниз, перелетая через ступени. Казалось, что за ним снова гонятся темные всадники. Но теперь враг был где-то внутри, и чтобы заглушить его голос он пытался думать только о Лилит:

— Ее он должен спасти в первую очередь! А там уже дойдет черед и до остальных...

В загородном автобусе.

За окном черепашьим шагом медленно двигалась вереница машин. Забрызганные грязью иномарки медленно ползли мимо выстроившихся в бесконечную цепь грузовиков и автобусов. На лицах мужчин- водителей можно было прочесть привычное раздражение, зато женщины, особенно молодые, почему-то не выглядели удрученно. Несколько минут вровень с автобусом двигался серебристый "Рено". Андрею хорошо было видно, как его хозяйка очень живо и эмоционально болтает по мобильному телефону и периодически поправляет прическу, используя зеркало заднего обзора. Потом левый ряд пошел быстрее. Место "Рено" занял какой-то металлический монстр до неприличия дорогой и мощный. Сидевший за рулем мужчина заметил взгляд из окна автобуса и посмотрел так, что Андрей поспешил отвернуться.

Теперь он смотрел только в салон автобуса. Лица пассажиров уже казались ему давно знакомыми, словно он много лет прожил с ними на одной лестничной клетке. На сидении рядом с ним расположилась тетка с большими пакетами. В соседнем ряду напротив него сидела молодая парочка. Парню лет двадцать, девице и того меньше. Лица загорелые ухоженные, курточки, словно с рекламы модной зимней одежды. Оба, не замолкая, о чем-то щебетали и улыбались. И улыбочки были опять же, как из рекламного ролика.

— Интересно, как их занесло в этот автобус? Наверное, парень раздобыл ключи от родительского коттеджа и пригласил подружку. Что ж, Бог им в помощь! ...Хотя что-то в этой парочке все-таки раздражает. Слишком уж ухоженные.

Ближе к дверям расположилась шумная разновозрастная компания. Зашли они уже где-то после МКАДа и, судя по всему, возвращались из гостей. Дальше опять какие-то тетки с пакетами. Молодая симпатичная девушка в аляповатом пальто сосредоточенно играла с мобильным телефоном. Высокий хмурый мужчина вез перевязанные скотчем рейки. Двое парней в оттопыренных кверху шапках пили алкогольный коктейль из больших банок и привычно матерились.

Обычный загородный автобус. Обычная публика. У каждого своя причина, чтобы оказаться в этот час на этой запруженной машинами дороге.

— А вот меня то куда несет?! — думал Андрей, пытаясь проанализировать свое поведение. Образ одноклассницы давно уже потускнел, потерял магическую силу. Еще вчера ради этой совершенно чужой женщины он не сделал бы и лишнего шага. А вот теперь уезжает в опасную неизвестность одержимый нелепым желанием спасти.

...— Кого и от чего спасать?! Анастасию от ее спутника? Да он ее устраивает на все сто! А ты ей что предложить можешь -забытую школьную любовь и скромную зарплату! Бред прямо как в мексиканской мелодраме...

В очередной раз, поднявшись с места, Андрей двинулся к дверям автобуса. В голове крутилось:

— Попрошу водителя, чтобы высадил. В обратную сторону пробки нет, может быть, кто-нибудь подвезет. Да, в крайнем случае, и пешком дойду!

Но не успел он сделать и двух шагов, как чужак снова завладел его волей и телом. Пришлось вернуться обратно, к большому неудовольствию соседки, которая уже хотела пристроить на его место сумку. Упав в кресло, он затравлено огляделся по сторонам и почувствовал себя очень мерзко. В памяти почему-то всплыли кадры из документального фильма о буднях скотобойни:

-Узкий коридор. Стадо овец покорно бежит следом за козлом-провокатором. Камера оператора поочередно выхватывает спины животных, какие-то уродливые железные конструкции, буднично серые стены...

Андрей ощущал себя одной из таких овечек. Кто-то, лишая воли к сопротивлению, вел его на закланье. Но тяжелее всего было то — что принуждение переплеталось с внутренним ощущением необходимости и оправданности происходящего. Спасительный выход для бегства вроде был рядом, но он продолжал идти к чернеющему впереди зеву, подгоняемый смутным осознанием долга...

Пользуясь временной победой, Армаил пытался объяснить и оправдать свои действия. Убеждать приходилось не только оппонента, но и самого себя:

— Спокойная жизнь, на самом деле коварная западня для человека. Ты инстинктивно стремишься избежать невзгод и опасностей, при этом подвергаешь себя неизмеримо большему риску. Ради комфорта, сытой размеренной жизни все больше уклоняешься от своего предназначения, встаешь на скользкий путь, на котором Дракар уже расставил свои ловушки. А спастись можно только там, где рискуешь потерять себя, где спасаешь других...

В ответ на это напарник, срываясь на истерику, кричал:

-Кого я должен спасать? Эгоистичную меркантильную бабу? Да это от нее других спасать надо!

Но, пресекая новые попытки бунта, Армаил продолжал убеждать:

— Не говори так о Лилит! Ты ведь тоже любил ее, но когда-то очень давно, под другим именем и под другим небом. Лилит — извечная женственность, однажды на заре веков плененная Дракаром. И мы спасем ее, чего бы это нам не стоило!

Он чувствовал себя все более уверенно. Слова обретали вес и силу, превращаясь в подобие молота. И под его ударами противник отступал и уже готов был сдаться. Но когда сопротивление было окончательно сломлено, Армаил неожиданно почувствовал страх. Впрочем, тревожное ощущение он испытывал с того момента как зашел в автобус, но все внимание поглощала борьба за обладание телесной оболочкой. Теперь же страх опять дал о себе знать.

Он попытался проанализировать, чего все-таки боится:

— Встречи со спутником Лилит?

Пожалуй, нет. Если понадобится, он быстро может сломить его злую эгоистичную волю. Физическая агрессия тоже не вызвала опасения. Тело уже хорошо подчинялась приказам. А по быстроте реакции ангел-спасатель наголову превосходил всех здешних обитателей.

— Может быть, он боится предстать перед Лилит в своем нынешнем обличье?

С этим Армаил еще мог согласиться, но сейчас он испытывал страх совершенно иного рода. Где-то рядом таилась опасность, но он ни как не мог определить ее источник.

Осмотрев салон, он обнаружил несколько гутров. Два мелких черных головастика обитали под оттопыренными шапками пьяных парней. Гутр покрупнее оккупировал грудную клетку хмурого мужчины. Еще одна тварь облюбовала пышный бюст его соседки.

Но опасность таилась не в этих любителях полакомиться чужой злобой. Угроза была куда более серьезной. Она пряталась где-то рядом, но Армаил не мог определить где.

Стараясь отвлечься, он стал думать, что скажет Лилит. С точки зрения обитателей этого мира ситуация выглядела совершенно нелепо:

-Давно забытый поклонник вдруг возникает из небытия и пытается увести куда-то в другую жизнь. Ладно бы если образ похитителя нес в себе хоть что-то романтичное. Оставалось лишь надеяться, что Лилит сумеет разглядеть, кто скрывается под жалкой личиной. Какой бы жизненный опыт не получила она в этом воплощении, каким бы кумирам не поклонялась, душа Лилит не может забыть того, кто ее однажды спас. Но путь к ее душе будет очень не легким...

Надо было сберечь силы до решающего момента, и Армаил попытался освободиться от всего раздражающего и внешнего, как делал это перед дальними рейдами: