"Волга, Волга, мать родная, Волга — русская река!.."
Взрослые пили и пели, скромно пируя на песчаном, пополам с травой, бережку, а Лук есть не хотел, его куда больше интересовала мутноватая волжская вода и мокрый песок, из которого можно было строить и лепить всякие разные игрушки.
Август, тепло, жара, даже маленький Лук не мерзнет, бегая в синих сатиновых трусиках среди прибрежного мусора. Все вокруг ему интересно: вот это водоросли, целая куча, а там какие-то жучки шевелятся! Водоросли, это трава, которая живет в воде, а не на берегу. Мама говорит, что жучков трогать нельзя, они вредные. Окурки, объедки — это скучно и противно, и пахнут плохо. Вода теплая-претеплая, а в воде вокруг люди купаются! Много-много людей, и взрослые, и дети.
— А это что??? — Лук раскрыл пошире удивленные, и без того большие, глаза (вылупился, по выражению родителей), подбежал поближе, к взбаламученной, но все еще полупрозрачной воде... Ого! У самого берега, на мелком слежавшемся донном песке, вяло извивалась огромная, почти с Лука ростом, рыбина! Рыло острое, длинное, совсем не как у чебака или карася, по всей хребтине длинный ряд острых шишечек-зубчиков, плавники тоже острые... А живот разрезан! А почему она тогда шевелится?
Не в силах унять любопытство, Лук забежал по колена в воду, уцепился правой рукой за рыбий хвост, потянул на себя и вверх. Рыбина оказалось очень тяжелой... да еще и скользкой... Только теперь, прикоснувшись к ней, Лук осознал и увидел, что рыба мертва, лишена внутренностей, выпотрошена... Ленивое течение тянет рыбу туда, на глубину... И Лука заодно... Лук не хочет выпускать рыбину, шаг, еще один...
Родительских окриков он не слышал, только вдруг рыбий хвост выскользнул из его ладони — это отец одной рукой отшвырнул рыбину обратно в воду, а другой схватил Лука поперек туловища и понес прочь от воды, к расстеленным скатертям, к надувным матрасам, к костру, который даже полуденную жару трепетал бледными язычками пламени, тихо переваривая древесные сучья, бумагу, огрызки, тростник и прочий съедобный сор.
— Куда ты его принес, Лёва!? Руки ему помыл от этой дряни? Где? Нет, дай его сюда, я сама!
Лук, лишенный такого заманчивого приключения, мгновенно закапризничал, затрепыхался в отцовских, и, секунду спустя, в маминых руках, но взрослые бывают так неумолимы к детским желаниям и чаяниям! Не хочет он мыть лицо и руки!
Отец, тем временем, залез в воду и с помощью коряги вытолкнул мертвого осетра подальше от берега, туда, где медленное течение вновь набирает силу и, спотыкаясь на равнинных запрудах ГЭС, движется дальше, к горячему Каспийскому озеру-морю.
Нет! — Насчет Каспийского моря и каскада равнинных гидроэлектростанций, так обезобразивших исконные русские пейзажи — это, конечно же, мое знание, а не маленького Лука, это не он, а я помню и понимаю, спустя множество лет.
Очищенному от рыбной грязи-слизи Луку предложили конфету, сливу, легкую затрещину (от мамы), другую конфету, но он был все еще в обидах на взрослый мир: с обидой принял подзатыльник, с обидой отверг лакомства и продолжал тихо кукситься, глядя на бесцветные струи воздуха над полупогасшим костром. Да, с рыбиной было что-то не так: некрасивая, мертвая, скользкая, и родители дружно всполошились, и старший брат над ним смеется... Наверное, взрослые правильно поступили, а все равно ему обидно!.. Вот, он лучше сейчас пойдет и растопчет все эти куличики, потому что это девчоночьи придумки!
Рядом с их стойбищем целая стайка чужих девчонок суетилась, только что они убежали вдоль берега, куда-то вниз по течению, а всякие-разные песчаные фигурки остались. И они почему-то называли их куличиками, а не пирожками, как у них в Павлопетровске. Топ! Топ, топ, и еще топ! Вот так вот! Нет, это были слишком уж маленькие пирожки, а ему нравится набивать сырым песком целое игрушечное ведерко и припечатывать его к земле вверх дном! Вот это получается настоящий дом! Только без окон и дверей, но их можно пальцами прокопать...
— Вот именно, что без окон и без дверей! Дали ключ — живи как хочешь! Только раньше пять лет равнение на победу держали, а ныне семь! С тем же результатом.
— Семилетка по-твоему — тоже замок на песке!?
— Так, ведь, ёшкин кот! Я же об этом и толкую! Мы с директором и в Госплан, и в министерство, и в обком, и еще хрен знает куда! У нас план! У нас и так пожар-вокзал, при том, что дизеля да турбины, или комплектующие к ним, ни в каком виде не наш профиль! Не наш! Мы, блин, куем оборонный щит страны, и я, как главный инженер, категорически... Ну, и все в этом роде!.. Да перестань, ей-богу! Советчик, тоже мне!.. А сам я не знаю, да? Всюду, где мог, я говорил, и кричал, и вопрос поднимал, и вопрос ставил, и докладные писал, объяснительные! В оба Госплана, между прочим, и в "долгосрочный", и в "оперативный"! Дабы схитрить, сыграть на дурацких противоречиях левой и правой руки. Но куда там! Однова показалось — пронесло: заручились поддержкой, где надо, аж до Косыгина дошли, вроде бы, теперь, вытанцовывается по-нашему!.. А из Кремля, из самого заоблачного верха — н-на мокрым тапком по шершавой жопе!.. Всем нам, поименно, включая начальника главка — от товарища Козлова лично, в собственные булки! Принять, мля, выполнить, сучьи дети, и отрапортовать в срок, вашу мать-перемать! Ну, мы люди маленькие, и теперь, уже получив исчерпывающие указания, работаем, репу чешем — где комплектующие сверх плана изыскать, как оборудование перестроить! В том смысле, что это я чешу да изыскиваю, а директор с мудрецами из Главка заранее придумывает отчет: почему сорвали, почему не успели! И кто ИЗ ПОСТОРОННИХ в этом виноват! Мне проще, им куда тяжелее.
— Василий Григорьевич, такое ощущение, что ты раньше всех нас застолье начал — горячишься чересчур и сбиваешься с заявленной темы. Давай еще раз краткое резюме и выводы по докладу, прогнозы от тебя лично. А потом уже все к столу! Володя привез из Москвы бутылочку заокеанской "Смирновской" — мне лично весьма не терпится продегустировать ее и сравнить тактико-технические данные с нашей "Столичной". Я уж не говорю о тех божественных ароматах, что доносятся к нам из недр вашей прославленной кухни.
— Горячусь, потому что не менее вашего голоден, аки звер!
Итак.
Имеющий уши — да прочистит! Наша родная социалистическая экономика, возглавляемая ленинско-сталинско-хрущевским Политбюро-Президиумом и его пламенными большевиками-кухарками с начальным церковно-приходским образованием, состряпали чудище обло... забыл, как там полностью...
— Чудище обло озорно огромно стозевно и лаяй.
— А, точно!.. Лиечка, душа моя, ты как раз вовремя! Спасибо тебе за справку, роднуля, намек понятен, мы уже заканчиваем, буквально через пять минут! Ну, раз ты уже заглянула... Как там индейка?
— Румяная, вся в цветах и свежей грузинской зелени, ждет гостей. Боится перепреть.
— Всё, всё, всё... Угу!.. Имя этому чудищу — плановая экономика, в противовес стихии капиталистического рынка. Западники говорят, что рынок — это область искусства в мире денег. Может быть, я не вполне компетентен по теме. Но я не считаю рынок панацеей от проблем и кризисов, и я не против плановости в работе, я сам обеими руками за нее в своем личном рабочем дне! Но! Вспомним пресловутую сороконожку, ту, что запуталась в собственных ногах, когда попыталась задуматься, сиречь поруководить на местах: пятую и восьмую сгибаем под углом сорок три градуса, все четные — от четырнадцатой до двадцать шестой — опорные выпрямленные, третья и тридцатая с пятки на носок... А наша экономика — даже не сороконожка, типичный бронтозавр, гигант с малю-ю-ю-сенькой такой главою от сороконожки! С соответствующим количеством головного мозга в ней. Но без разрешения этой головы — да чтобы еще с резолюцией и печатью, непременно после длительных согласований со спинным мозгом! — не пожрать ему и не пукнуть, шагу не ступить, хвостом не махнуть, вдоха-выдоха не сделать! Что?.. Да, конечно, любое сравнение и любая гипербола имеют те или иные логические изъяны, главное — чтобы мысль через метафору была понятна!
В условиях относительно комфортного климата, относительного изобилия жратвы и питья — существо живет, пусть даже с такими пропорциями духа и сомы. Чуть не так подул ветер — оно подохло. Если запасного весу в нем пятьдесят тонн, то подыхать и гнить будет несколько медленнее комара или мышки-норушки. Мозг уже умер, кровь свернулась, а в желудке все еще съеденное бурлит. В данном случае, пока — пока, подчеркиваю! — у нашей экономики есть относительное изобилие трудовых, людских ресурсов, плюс невероятно, неправдоподобно огромное изобилие ресурсов природных. Но и они все, вышеперечисленные, исчерпаемы! Попытка малограмотных людей руководить природой и обществом методами приснопамятного товарища Орджоникидзе — то есть, матюгами и потрясанием револьвера — неминуемо доведет до краха и советскую экономику, и советский образ жизни. Это было резюме. Теперь прогноз: пятьдесят лет! Точка! Да, через пятьдесят лет в 2011 году Советский Союз рухнет! Мике моему будет уже пятьдесят пять, но он доживет. Что?.. Ну, может быть, и хватил, может быть и чуток попозже... Но до столетия Великой Октябрьской Социалистической Революции — СССР точняк не дотянет! Это при условии отсутствия Третьей Мировой Атомной войны! Между прочим! Извините за вульгаризмы речи...
— Полвека??? Василий, друг мой, так и мы все, кроме наших самых младших чадушек не доживем до "сбытия" твоего прогноза, так что можешь смело прогнозировать хоть второе пришествие Христа. А с другой стороны — чегой-то маловато жизни отмерил ты великой стране. Мы сильны как никогда, если иметь в виду международное положение. И бояться стали меньше прежнего, если говорить о делах внутренних, можно сказать — воспрянули после ХХ съезда.
— Ага, меньше! То-то мы конспирируемся от всего и вся, живя в родной стране и будучи патриотами своей страны! Как масонская ложа какая-то! Воспрянули, да!?.. А доклад сей пресловутый, сделанный самим Хрущевым на судьбоносном ХХ съезде Партии, побудивший воспрясть... воспрянуть — почему закрыт от публикации??? Советский лидер докладывал советским людям о положении в советской стране! Весь западный мир, вернее, все из немногих западных обывателей, кому такая прихоть в голову зайдет, может свободно читать текст, в оригинале и в переводе, справа налево и сзаду наперед. А мы — шалишь!.. И ведь это невинный пустячок — добыть и ознакомиться с официальным докладом. Нельзя-с! А прознай о нас кто — расстрелом не отделаешься, по душам будут говорить, в подвалах на Лубянке, по-большевистски, согласно боевым накопленным традициям!
— Не всё сразу, Васенька, не всё сразу. Позвольте и мне пару слов, в виде реплики с места. Во-первых, на Лубянке нет подвалов, они в других местах, поверьте старику. Во-вторых, Его Величество Прогресс неостановим, но вечен, а потому нетороплив. На мой взгляд, социалистический подход, социалистический строй отнюдь себя не исчерпали.
— Словосочетание "Социализм с человеческим лицом" впервые придумал Иероним Босх!
— Нет, молодой человек! Его придумал не так давно Радован Рихте из Чехословакии!
— Паша, сел на место! И помолчи, твоя очередь после. Серафим Ильич! На вашей стороне мудрость, опыт, запахи индейки!.. На моей — ораторское вдохновение, вызванное, в том числе и ароматами той же запеченной индейки. Так что оставим теоретические дискуссии о марксизме-ленинизме на потом, а я скоренько докончу доклад, с позволения высокого собрания. Линейная экстраполяция, коей заручился мой прогноз на полвека вперед, наверняка не догма, не императив... но приглашение к действию. Вряд ли мы сумеем значимо повлиять на правителей наших, на теорию и практику социалистического строительства, на дуболомные инициативы Никиты Сергеевича, но понять саму долгосрочную перспективу, как таковую, и готовиться к этому — я лично считаю — мы просто обязаны.
— И как же нам готовиться?
— Володя! Отвечу тебе вопросом на вопрос: а я знаю??? И сам честно отвечу: нет, конечно. Если не будет войны, которая ставит под угрозу само существование человечества, как такового, то и люди на территории, именуемой ныне Советский Союз, продолжат жить и размножаться. Это бесспорно. Только вот как? Либо Штаты или реваншистская Германия сделают нас своей колонией, либо страна распадется на сотню удельных княжеств... Либо она сохранится во всей своей полноте и во всем своем великолепии, но на каких-то иных общественно политических началах. Я лично склоняюсь к той мысли и очень боюсь ее, что Запад, та же Тевтония, докончат то, что не сумели в сорок первом.
Тем не менее, чтобы нам понять "что делать", мы должны ответить себе на другой поставленный вопрос, вспомогательный, более общий, но от этого не менее важный, нежели тобою озвученный: где мы сейчас, где наша точка А? Из которой мы всем гамузом, всей человеческой цивилизацией, проживающей на всех шести или семи континентах... или сколько их там — восемь, девять?.. — тупо движемся в неведомую точку Б. С точкой Б разберутся потомки, уже после нас, а мы, определившись с точкой А, давайте не будем особо долго заморачиваться с ленинским посылом "Кто виноват", ибо распределять вину между предками и современниками — легкий и верный хлеб, который мы с вами, надеюсь, не собираемся отнимать у целого сонма бездельников-болтунов-лоботрясов... Как говорится, у правды нет соратников, но есть попутчики. И я не имею в виду газету "Правда"...
— Нота бене! У правды нет свободы выбора. Это касается не только истины, но и нашего с вами флагмана печатной мысли.
— Да, Паша, да. Что-то я сам заболтался!.. Если принципиальных возражений по моему докладу нет, то прения сторон предлагаю перенести из нашего тесного "конспиративного" чулана-кабинета в более просторное соседнее помещение, иначе говоря, в гостиную. Кто за? Единогласно. За мной, товарищи!
Если у предприятия, селения, торгового судна, боевого корабля, спортивного клуба, шайки преступников, даже кружка по интересам — в конце концов! — нет названия, то грош ему цена, безымянному, об этом еще до войны капитан Врунгель говорил.
И уж тем более это так, когда речь идет о тайной организации в недрах советской действительности. Недаром, провокаторы и стукачи, внедренные в те или иные круги, недовольные той или иной окружающей действительностью, непременно получали задание от своих кураторов: выявить название, а буде таковое отсутствует — позаботиться о том, чтобы оно возникло и было внедрено во вражеское гнездовье.
На самой заре возникновения тайного общества, в июле 1956 года, один из его основателей, Серафим Ильич Ставриди, предложил аббревиатуру НЭП, которая бы расшифровывалась именно так, как и было задумано для нее в начале двадцатых, при Ленине: "Новая экономическая политика". В тот миг и потом, во все последующие годы, заговорщики обошлись без стукачей и сексотов, в какой-то мере — очень большой мере! — им просто повезло, но и сами они все были отнюдь не лыком шиты!
Как бы то ни было, поначалу все пятеро согласились со своим "дуайеном", но в течение двух или трех месяцев пользования вдруг поймали себя на том, что называют друг друга нэпманы! Это пришлось не по нутру "ветеранам-социалистам" — Николаю Семеновичу Тишко и Серафиму Ильичу Ставриди, для которых слово нэпман было ругательным, а само понятие — презираемым, и ровно так же не понравилось молодежи — Василию Тимофееву, его младшему брату Павлу, омичу Володе Кашину и москвичу Валере Калинину, которые не желали иметь ничего общего "с планами преобразования рабкрина" и прочими ленинскими инициативами.
