— Хороший нож.
Я машинально сунул клинок в ножны и снова удивленно уставился на пацана, пока еще не в состоянии переварить случившееся. Уж слишком быстро и неожиданно все произошло.
— Очнись!— одернул меня юнец, схватил за руку и потащил прочь из переулка.
— Бежим!— сдавленно крикнул он, заметив приближающийся патруль.
И мы побежали. На этот раз никто никого не преследовал, и мы мчались на равных. Парнишка выбирал дорогу, а я полагался на его знание городских закоулков.
Наконец, мы оказались где-то в районе ворот, ведущих в Вейдан. Мальчишка, тяжело дыша, упал на траву, я бухнулся рядом. Мы лежали молча, натужно сопели и смотрели в ясное небо.
— Держи!— он протянул мне мою книгу.— Что там хоть написано?
— Это книга о Шторне.
— О каком Шторне? Уж не о Шторне ли Ганеги?
— О нем. А ты его знаешь?— насторожился я.
— А то! Мы с ним старые приятели,— не без гордости ответил пацан.
— Серьезно?
— Да чтоб мне провалиться!
Надо же, какая неожиданность...
Это твой шанс!
— Слушай, а ты можешь меня с ним познакомить?— спросил я и затаил дыхание.
— А тебе зачем?
— Хочу взять автограф,— ляпнул я невпопад.
— Чего?!
— Я давно хотел познакомиться с этим знаменитым человеком,— тут же исправился я.
— Подумаешь — знаменитость,— фыркнул мальчишка.— Обычный цанхи.
Который очень скоро устроит такую бучу, что мама не горюй!
Но вслух я сказал другое:
— Ну, так как — познакомишь?
— Шторна нет в Сандоре, но на днях он должен объявиться. Говорят, его видели в Асконе, и он уже на пути в столицу. На твоем месте я бы искал его в таверне "Сытый лесоруб". Мы там часто собираемся. Знаешь, где это?
— Знаю,— кивнул я, поморщившись. У меня были не очень приятные воспоминания об этой таверне.— А кто еще там будет?
— Приходи — узнаешь,— загадочно ответил парнишка и ловко поднялся на ноги.
— Я приду,— пообещал я.
Он ушел, а я остался лежать на траве. До вечера оставалось еще достаточно времени, поэтому спешить было некуда. Первым делом нужно будет вернуться на рынок, забрать свои пожитки, потом поискать ночлег. Лучше всего остановиться в том же "Сытом лесорубе", чтобы не пропустить момент возвращения Шторна в Сандору.
Зачем мне это было нужно? Я пока что и сам толком не знал. Впрочем, одно знакомство со Шторном Ганеги стоило потраченного времени.
Глава 3
Макая кисточку в керамическую миску, Эйдар Казари аккуратно наносил жидкость на поверхность металлического диска, украшенного пимперианскими знаками. Едкий раствор уничтожал патину, очищая надпись от налета. При помощи тонкой иглы Эйдар выковыривал кусочки грязи из трещинок и углублений, придавая предмету первозданный вид.
Лет двадцать назад Эйдар был знаком в определенных кругах как фанатичный коллекционер древностей. Нет, он не тащил в дом все подряд лишь ради того, чтобы вызвать чувство зависти у конкурентов. В первую очередь его интересовали примперианские таблички, покрытые таинственными надписями на непонятном языке. Да, они были изготовлены из золота, и глупые обыватели резали друг другу глотки за каждую такую пластинку, а потом рубили их или переплавляли, бездумно уничтожая последние следы древней цивилизации.
Золото... Эйдар с трепетом относился к этому благородному металлу. Потому что золото — это сила, это власть. И чем больше золота, тем больше силы и власти. Увы, он был неглупым человеком, поэтому прекрасно понимал, что никогда не станет самым богатым человеком Варголеза. А потому всегда найдется тот, кто превзойдет его в могуществе. Но ведь заветная формула имела и обратное действие! Сила — это золото, это власть. Могущество — вот к чему стремился Эйдар Казари. И он знал, где искать его истоки.
Пимперианские таблички, содержащие мудрость Древних!
Эйдар в этом не сомневался. Иначе зачем понадобилось бы Древним наносить все эти завитки и загогулинки на ЗОЛОТО?
Увы, старания коллекционера пропали втуне. Ни ему самому, ни нанятым им мудрецам так и не удалось расшифровать пимперианские знаки. Мудрость Древних осталась для него непостижима.
А тут еще появились эти Мастера.
Цанхи.
"Какой сокрушительный удар..."
Он стремился к цели, трудился, не покладая рук, и... ничего не добился. А эти... Обычные люди, не прилагая никаких усилий, становились обладателями уникальных способностей, которыми могли похвалиться только Древние.
"Как же так?! Откуда такая несправедливость?!"
И с каждым днем их становилось все больше. А он, Эйдар Казари, продолжал корпеть над загадочными текстами... И все тщетно.
Полностью разочаровавшись, Эйдар распродал большую часть коллекции. Это событие имело, по крайней мере, два положительных результата. Во-первых, он стал значительно богаче — в последнее время древние артефакты серьезно подскочили в цене, и спрос на них весомо превышал предложение. Во-вторых, с некоторых пор собирательство стало привилегией правящего класса. Варголезская аристократия просто помешалась на пимперианских древностях. Каждый хотел заполучить в свою коллекцию нечто особенное, неповторимое, чего не было у других, и готов был платить за каждый предмет полновесным золотом. И Эйдар предоставлял им такую возможность. Одни расплачивались звонкими монетами, другие же — ценными услугами. Помешанные на собирательстве аристократы, чиновники, представители знатных семейств готовы были на многое, чтобы приобщить к коллекции тот или иной экспонат. Эйдар умело пользовался их слабостью и манипулировал их властью в своих интересах.
Что ж, в какой-то мере он достиг заветной цели, хотя и иными средствами.
Раньше он считался зажиточным. Теперь же был богат и влиятелен и мог бы нанять десяток первоклассных мастеров, готовых за скромную плату выполнять грязную работу. Но он по старинке продолжал самостоятельно чистить артефакты, получая от этого некое удовольствие. Зато на его содержании находилась большая группа поисковиков, презрительно именуемых в народе скордами...
Вообще-то, скорд — это птица, обитающая в Пенарских горах и питающаяся преимущественно падалью. Сначала этим именем стали называть тех нечестивцев, которые, нарушая все законы и традиции, оскверняли варголезские склепы. Постыдное и осуждаемое всеми занятие! Таких отлавливали и карали без сожаления. Но всегда находились новые любители легкой наживы.
Потом появились другие. Эти чтили память своих предков, но не считали зазорным разорить то или иное пимперианское захоронение. В прежние времена такого не было. Коренные жители Варголеза с давних пор сторонились пимперианских руин и подземелий — кто из страха, кто из уважения. Пришедшие на эти земли варголы вначале тоже побаивались приближаться к руинам. Но потом осмелели. Особенно, когда узнали, какие несметные сокровища хранятся в тех или иных развалинах. Большинство из них гибло: кто в ловушку попадет, кого присыплет камнями в ветхих руинах, а кто и на злобного духа наткнется, которыми кишели подземелья и пещеры. Но те, кто возвращались, приносили с собой золото, драгоценности и прочие пимперианские артефакты. И по их стопам устремлялись новые безрассудные храбрецы.
За последние полсотни лет многие древние руины были разграблены подчистую, а местонахождение тех, что остались, держалось в тайне. Скордов стало меньше. И многие из них работали именно на Эйдара Казари...
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Отгер — преданный Эйдару человек, в обязанности которого входила охрана особняка и его хозяина. Не молодой уже мужчина лет пятидесяти, жилистый, с короткой стрижкой и уродливым шрамом на левой щеке.
— К вам посетитель,— коротко сказал он и замер, дожидаясь ответа.
— Скорд?
— Да, хозяин.
— Пусть войдет.
Со многими скордами Эйдар был знаком лично и не один год, иные же появлялись здесь впервые. Но и те, и другие были желанными гостями в этом доме.
Эйдар выдвинул ящик стола, достал старое полотенце и накрыл им находившиеся на столе предметы.
В кабинет в сопровождении Отгера вошел...
"Как же его зовут?— попытался припомнить Эйдар, разглядывая позднего посетителя.— Кажется, Канеж. Да, точно, Канеж".
Выглядел гость... неважно. Лицо разбито и исцарапано, правая рука — на перевязи, хромает.
"А чувствует он себя — судя по физиономии — еще хуже".
Но раз пришел, значит, не с пустыми руками.
— Мое почтение, господин Казари,— гость поклонился, поморщился от боли, побледнел.
— Не бережешь ты себя, Канеж. Тебе бы отлежаться, к лекарю наведаться,— посочувствовал Эйдар.
— Лекарю нужно платить, а у меня карманы пусты.
— Понятно... Давно не видел тебя. Где пропадал?
Канеж болезненно поморщился, вспомнив, как несла его подземная река, как бросала на камни, как он захлебывался в холодной воде... Но он выжил, не смотря на рану, не смотря ни на что.
— Было одно дельце стоящее,— не стал особо откровенничать скорд.— Думал разбогатею, вложился основательно, но... Не вышло. Подвел меня мой напарничек.
"И еще какой-то тип, невесть откуда появившийся в подземелье... Ведь не было его там, не было!"
Канеж скривил рожу так, что Эйдару показалось, будто скорд собирался плюнуть на устилавший пол кабинета эйсанский ковер из верблюжьей шерсти, Но нет, сдержался, мерзавец.
А еще он был почти уверен в том, что этот человек пришел к нему клянчить деньги...
"Похоже на то".
Таких Эйдар терпеть не мог, сразу выставлял из дома и приказывал более не пускать на порог.
— Бывает, мой друг, бывает. Обычно предают люди, которым мы больше других доверяем... А ко мне что тебя привело?
— Я не с пустыми руками. Кое-чем мне все же удалось разжиться...
Хромая, он приблизился к столу, сунул руку за пазуху...
Бдительный Отгер моментально и бесшумно переместился ему за спину, взялся за рукоять кинжала...
... и положил на стол...
Увидев добычу Канежа, Эйдар судорожно сглотнул.
"Да это же... Не может быть!"
Нет, ошибки быть не могло: на столе перед ним лежал кристалл офаран. И не какой-нибудь мелкий обломок, а цельный, большой... Правда, тусклый совсем, безжизненный, но...
"Да ему же цены нет!"
Впрочем, в этом мире цена была у всего. И у этого кристалла тоже. И не малая.
"Но скорду лучше об этом не знать".
Придав лицу равнодушно-скучающий вид, Эйдар поморщился и небрежно взглянул на Канежа.
Врать о том, что это сущая безделица, не стоило. Канеж — не дурак. Но вряд ли ему известна истинная цена кристалла.
— Сколько хочешь за него?
— Пять тысяч,— не думая, ответил скорд.
— Сколько?!— задохнулся от неожиданности господин Казари. На такое даже у него смелости бы не хватило! Ну, и аппетиты у этого бездельника!
— Пять тысяч гундов,— с прежней уверенностью повторил Канеж.
— Я дам тебе за него... триста золотых...— Скорд раскрыл было рот, но Эйдар не дал ему возможности возразить.— Знаю, он стоит дороже. Нет, на пять тысяч он не тянет — поверь мне. Пять сотен — не больше. Но дело в том, что у меня сейчас нет такой огромной суммы. Триста... ну, может быть, четыреста — это все, что мне удастся наскрести на данный момент. Поверь, это тоже немалые деньги, и больше, чем я, тебе все равно никто не даст. Этого золота тебе хватит не на один год безбедной жизни. Подлечишься, дом купишь — и еще останется. А если мы договоримся, обещаю что через декаду вместо оставшихся ста гундов я заплачу тебе двести... нет, триста золотых. Итого — семьсот золотых, Канеж! Такие деньги тебе даже не снились!
Скорд задумался, пытаясь осмыслить все те цифры, которые высыпал на его больную голову господин Казари.
Чтобы ему лучше думалось, Эйдар сунул руку в ящик стола, вытащил мешочек с золотыми и, развязав шнурок, небрежно рассыпал монеты по столу. Золото засверкало при свете лампы Ковенкона, висевшей на стене.
— Здесь сотня. А ты получишь в четыре раза больше сейчас и еще три раза по столько через декаду. Договорились?
"Кажется, действует..."
Канеж жадным взором уставился на раскатившиеся по столу монеты. Но это длилось недолго. Вскоре его взгляд начал тускнеть...
— Отгер!— окликнул господин Казари преданного слугу. Тот, не поняв хозяина, с готовностью потянулся к кинжалу...
Да, это тоже решило бы проблему, но... Эйдар предпочел дать скорду еще один шанс.
— Отгер, где мое золото?— спросил он, едва заметно покачав головой.
И тем самым спас жизнь глупому жадному скорду.
Слуга вышел из комнаты и вернулся через некоторое время с тремя мешочками, похожими на первый. Они звонко приземлились на стол.
— Четыреста гундов, мой друг. Больше у меня нет... Договорились?
Нет, Канеж не был дураком. Он посмотрел на лежавшее перед ним состояние, обернулся и взглянул на Отгера, очень похожего на человека, способного без зазрения совести перерезать глотку любому, на кого укажет перст хозяина. Снова вернулся к золоту...
— Хорошо. Мне очень нужны деньги, и только поэтому я уступаю. Я заберу четыреста монет. А за остальными вернусь через декаду.
— Договорились,— охотно заверил его Эйдар.
И оба при этом прекрасно понимали, что Канеж не получит больше ни келха.
Орудуя одной рукой, скорд кое-как собрал монеты в кошелек. Эйдар его не торопил. Но выражение его лица постепенно менялось по мере того как в мешочке исчезало ЕГО золото.
Один единственный взгляд на господина Казари заставил бы скорда призадуматься. Но он был слишком занят и не смотрел на своего благодетеля. Когда же он распихал богатство по карманам и уставился на хозяина кабинета, тот снова излучал неприкрытое дружелюбие и полное удовлетворение от провернутой сделки.
— Значит, я приду через десять дней,— уточнил Канеж на всякий случай.
— Разумеется. К этому времени я обязательно добуду недостающую сумму. Ты же знаешь: моему слову можно верить.
— Иначе я бы сюда не пришел,— пробормотал скорд.— Я ухожу.
— Всего хорошего, мой друг! Если появится еще что-нибудь стоящее — милости прошу... Отгер, проводи нашего гостя!
— Не нужно,— напрягся Канеж.— Я сам найду выход.
— Дело твое. Прощай.
Скорд скрылся за дверью.
Эйдар взглянул на кристалл...
"Это просто чудо! Просто чудо... Но четыреста золотых..."
— Отгер, я все-таки очень переживаю за нашего беспечного друга. У меня такое подозрение, что с такой суммой денег он просто не доберется до своего дома.— Эйдар внушительно посмотрел на охранника.
"Скорд сам виноват: отхватил слишком большой кусок, который не смог переварить".
Отгер кивнул и поспешно покинул кабинет.
А господин Казари снова уставился на офаран.
"Какая прелесть... И, кажется, я знаю, кто сможет заплатить за него достойную цену".
Он взглянул в сторону окна: темнело быстро и неизбежно. Но... такие дела не терпят отлагательств.
Эйдар взял со стола колокольчик, потряс им.
В кабинет вошел слуга.
— Мемел, прикажи запрячь карету. Немедленно! Мы едем во дворец...
Карета неслась по пустынным улицам Верхнего Асхонела. Господин Казари был достаточно богат и влиятелен, чтобы позволить себе роскошный особняк даже в Ульгуте. Но его образ жизни, его связи, его увлечение... Все это прочно удерживало его в менее престижном квартале столицы. Возможно... нет, наверняка, когда он отойдет от дел, то непременно займет подобающее ему место в сандорской иерархии избранных.
