Дар крови

— Вижу, вижу. Опять мимо ушей попускаешь, занятый другими мыслями. Нечего мне добавить. По всем существующим нормам давно должен был умереть, а все живу. Хочется надеяться для вкладывания немного ума в оболтусов вроде тебя. С Иветом или Янко это бесполезно. Они выслушают и даже воспользуются рекомендацией, но сами утруждать мозги не станут. И ведь не глупы! Одна радость, хоть один любознательный в поколении случается практически постоянно. Жаль, что в наших условиях и приложить-то знания особо некуда.

— Спасибо, — сказал Вик, когда после минуты молчания уяснил, что продолжения не последует, — за интересную беседу.

— Да ладно, — буркнул Род. — Чем мне еще заниматься, как не болтать, да книги читать. Очень хорошо, что привез новые. Давно все наизусть помню.

Это было явное кокетство. Он не забывал ничего произнесенного рядом или прочитанного. И иногда задумывался, куда все влазит. Не переполнится ли голова в один прекрасный момент и во что это выльется.

Глава 4. Совмещение важного с полезным.

Они остановились лишь под вечер, по причинам для пленника не озвученным. Наверное, потому что передвигались даже не тропой, по которой добрались до их фермы, а каким-то козьими тропами, сокращая путь. Временами приходилось спешиваться и вести животных в поводу, преодолевая крутые подъемы и спуски, так как это снижало риск, что лошади сорвутся под откос. Узкая дорожка вилась среди густого лиственничного леса, то подходя к самому берегу, то далеко уходя в сторону. Временами она упиралась в русло реки, которая с шумом несла свои прозрачные воды среди галечных берегов. Тогда приходилось перебираться на другую сторону.

По каким признакам выбиралось место и кто подал команду на отдых Игнац так и не понял. Расседлали коней, напоили их, задали корм и лишь затем, не разжигая огня, наскоро поужинали прихваченным холодным вяленым мясом и черствым ржаным хлебом. Ему тоже кинули, чуть не как собаке, но и за то благодарен был. Все ж двое суток голодным мало кому приятны. Правда пить дали, не пытаясь сунуть головой в корыто для скота, чему бы особо не удивился. Видимо все ж решили не обострять.

Даже вещи все вернули, приторочив к его мерину в сумке, включая деньги, чем девица была крайне возмущена, очевидно уже считая своими. Вот с нее бы сталось попинать при случае, но мать оставила невестку дома на хозяйстве, прихватив сыновей с собой. Зачем сразу трое охранников Игнац не очень понимал. А учитывая небрежно-привычное обращение госпожи Ксении с винтовкой и револьвер у нее на поясе, можно не сомневаться, что и она умеет охотиться и рука не дрогнет.

— Мне б в кусты, — сказал он.

— Может тебе штаны помочь расстегнуть? — спросил Вик с иронией.

Очень хотелось ответить 'не мешало бы'. Простояв с поднятыми руками всю ночь, он после чуть не орал от боли, когда отвязали и до сих пор не особо владел ими. Но 'добрые' фермеры решили не ограничиваться случившимся и заковали кисти в тяжелые ржавые кандалы, связанные не менее крупными звеньями цепи. На такой быка бы держать, а он их должен таскать. Удивительно, но к ноге огромного камня не присоединили. Скорее всего лошадь пожалели, а не его.

Где уж нашли такие, будто из книги про древних рабовладельцев. Облюдов повинившихся что ли приковывают? Во всяком случае, вес немалый и натирают, пусть и позволили подложить куски материи.

— А сбегу? — строптиво спросил.

— Это был бы лучший вариант, — сказала женщина, расстилая спальный мешок.

Нечто такое ему прежде приходилось видеть за огромные деньги. Другое дело на севере мало кому требуется, разве в горах. Сверхтеплый спальник из редкого гагачьего пуха, выдерживает крепкий мороз. В отличии от гусиного, практически моментально восстанавливает первоначальный объём из сжатого состояния. Кроме того, легчайшие пушинки особым образом сцепляются друг с другом и никогда не сваливаются в комки.

Гагачий пух, собранный во всем мире за целый год, может уместиться в одной телеге даже без горки. С одного гнезда гаги получают около половины унции материала высочайшего качества. Нетрудно подсчитать, сколько гнезд необходимо обойти для создания одной куртки на гагачьем пуху! А у этих похоже у каждого спальный мешок. Занятная бывает бедность в далеких от цивилизации диких землях.

— Можно было бы не тащить до города, а на месте пристрелить.

Почему-то спорить и рассказывать о специальной подготовке не хотелось. Уж больно уверенно прозвучало. Верится. Один раз поймали, сумеют и второй, они здесь гораздо лучше ориентируются.

Он молча повернулся и звякая цепью отправился справлять нужду, подсознательно ожидая высунувшуюся из кустов волчью любопытную морду или хватающего за голую задницу сутигра. Потому не стал засиживаться, горестно размышляя о конце едва начавшееся карьеры. Мало шансов, что после такого эпического провала ему доверят нечто серьезное. Уцелел и ладно. Все-таки и в стране холмов 'око государево' уважают и связываться не хотят, иначе бы плохо кончил.

Вик посмотрел на вернувшегося пленника без особого интереса. Как бы не повернулось, хорошо, что не пришлось доводить угрозы до конца. Одно дело — убить кого-нибудь в схватке, для самозащиты или из мести. И совсем другое — прикончить незнакомца по одному подозрению. Подобные смерти бременем ложатся тебе на плечи и непременно вызывают малоприятные последствия. Лучше не только не брать лишнего греха на душу, но и отсечь любых мстителей. а значит все нужно делать по уму. Матушка его расколола до самых потрохов, даже не запачкавшись в крови. А все потому что не играла. Понадобилось бы — на ремни бы своими руками резала и ничуть не страдала душевно.

Когда-то поселенцы жили в приморье, выращивали кукурузу, пшеницу, разводили свиней, расчищали пустоши под посевы. Они получили свои владения не за красивые глаза, а заплатив за них настоящую цену кровью. В первое столетие гонцы регулярно появлялись на пороге с сообщением об очередной сожженной ферме или убитом торговце. Люди брали оружие и отправлялись в очередной раз ловить нередко уже успевших раствориться в дали налетчиках. Иной раз всего лишь закапывали покойников, а случалось в отместку нападали на соседнее селение зверолюдов, не разбираясь имели ли они отношение к произошедшему. Не однажды, начавшись с мелкой стычки, противостояние превращалось во всеобщую войну.

Поселенцы оказались сильнее, благодаря стали и огнестрельному оружию. Они поддерживали друг друга, не имея выбора перед лицом опасности. А противник вечно занимался сварами в собственной среде и никогда не имел общего руководства. И когда, казалось, наступил перелом и пэртов оттеснили на юг, появились чиновники тирана и куча новых законов. То участок у одного заберут, то купят у другого, то требуют вести хозяйство единственно им известным образом. Причем местных условий не то что не знали, знать не желали, пользуясь инструкциями с островов на севере, где климат, растения и животные другие.

Очень многое переняли у пэртов. Те использовали в своих огородах целый комплекс методов. Они добавляли в почву в качестве удобрения сорняки, траву, старую лозу и другие органические материалы. В качестве мульчи и для удобрения верхней части почвы они использовали пищевые отходы, золу из под костров, растения, сполотые с полей под паром, прогнившую древесину и куриный помет. Они рыли канавы вокруг полей для снижения уровня грунтовых вод и предотвращения подтапливания и выкладывали ил и перегной из этих канав на поверхность почвы.

Именно у аборигенов научились как лучше всего собирать, извлекать, сушить, хранить и готовить к посадке семена местных сортов. Готовить грядки — чистить, удобрять, вскапывать и разрыхлять; как замачивать семена перед посевом и сажать бобовые, чередуя с прочими культурами. Приезжие умники так и не разобрались в причинах повышающих урожайность после этого, но охотно переняли со временем. А пока первые поселенцы все чаще теряли свои земли и вынуждены были двигаться дальше на юг, вновь входя в конфронтацию с пэртами.

В стране холмов тоже нашлось что перенимать. Овцы, которые равнинах не слишком распространены, скрещивание ослов с лошадьми, для получения от них гибридов. А еще, как ни странно, утки. Прежде их не особо выращивали, предпочитая курей. Наверное потому что нервные и стоит напугать теряют аппетит и дают мало яиц. Но здешние утки обладали завидной флегматичностью, несутся дольше и быстрее нагуливают мясо. К тому же они практически никогда не болеют и в отличие от кур не пытаются улететь. Даже пруд для них не обязателен при условии, что в их распоряжении будет большое корыто с водой. Они любят проводить время в тени фруктовых садов. Там склевывают насекомых, улиток и слизней, пощипывают траву, не говоря уж о том, что им можно скармливать все остатки дневных трапез. Два месяца и светлое душистое мясо в количестве шести фунтов готово к употреблению.

— Что читаешь? — спросил Игнац.

— Все они бедны, — процитировал Вик, — но не по лености, работать многие умеют очень неплохо, а то того что их земля либо бесплодна, либо находится далеко от удобных торговых путей. Хотя они и видят внизу плодородные долины, редко туда спускаются, зная, что это будет им стоить их независимости. Помнят о прошлом, хотя мятеж и первые поселения превратились в мало похожую на истину легенду и основным условием ставят защиту личной свободы. Жестокие, мстительные, коварные по отношению к врагам, дома они добры, гостеприимны, надежны в дружбе, воздержанны, почтительны к старикам.

— Острова, том четвертый.

— Он самый, — подтвердил. — Вполне справедливо. Хотя у кого настоящая легенда, а кто помнит реальные события, еще не мешает проверить. Не обязательно написанное книжниками на службе победителя соответствует настоящей правде.

Тут он не иначе с чужих слов говорит, подумал Игнац. Молод еще такие мысли иметь. Хотя... возразить на это нечто стоящее не получится. Так и есть.

— Все было не так с восстанием? — полюбопытствовал, тем не менее, с насмешкой вслух.

— Акценты другие. Достаточно сместить кто первый начал и причину, а также 'случайно' забыть о неком родстве и картина смотрится иначе.

— Помолчи Виктор, — сказала мать, категорическим тоном. Исторические теории завтра обсудите.

Парень развел руками и отложил книгу. Все равно уже темно. Уселся на спальный мешок, принимая первый караул. Не настолько они доверяли кандальному, чтоб спокойно спать, позволив ему дотянуться до оружия. Тем более здесь не город и хищники бродят. Не мешает присмотреть за лошадьми. И хотя где-то рядом Янко, которому показываться не след, бдительность не помешает. Здесь страна холмов, а не безмятежные поля охоты пэртов, куда попадают после смерти.

Звезды казались крупнее, чем в долине, словно постоянные ветры на вершинах холмов раздували эти небесные угли, отчего весь небосвод мерцал неясным голубоватым светом. Ясный месяц уже висел над изрезанным глубокими лощинами и давно стершимися до низеньких сопок горами. В свете луны серебрились и далекие долины казались черными провалами. Красивое зрелище и завораживает не на шутку.

Расстояние до города по карте составляло примерно миль семьдесят. Только в горах прямых маршрутов не бывает. Даже срезая углы и передвигаясь верхом по ослиным тропам минимум в полтора раза дальше. Всю дорогу они питались сушеным мясом и сухарями, напоминающими по твердости лошадиные копыта. Несколько раз будто зная, что стрелять не станут, мимо не торопясь, проследовали напоминающие изюбрей и обычных оленей животные.

Городской участок находился почти сразу у въезда в Дубенки. Игнац почти свалился с коня, испытывая облегчение и никак не реагируя на направляющие внутрь, вслед за госпожой Ксенией, пинки от Ивета. Вик остался снаружи у лошадей.

В помещении обнаружился толстый мужик с огромными усами, старательно поедающий из миски нечто полужидкое с мечтательным видом. Форма на нем отсутствовал, китель висел на спинке стула, а форменная рубаха отсутствовала. Вместо нее наличествовала голая волосатая грудь.

— В чем дело? — недовольно потребовал при виде ввалившейся компании. — Не видите, у меня обед!

— А у нас преступник.

— И чё?

— Принимай и разбирайся.

— И чё натворил?

— Жулик. За сержанта лесной стражи себя выдает, а также за агента 'государева ока'.

— Чего?

— Того.

— Не, — испуганно сказал, — я с таким разбираться не буду. Не моя эта... как ее... комплименция. Вот ежели б пьяный или подрался. А это не надо. Не ко мне.

— А ты вообще кто?

— Дежурный, ежели чё случится.

— Вот и случилось. Принимай под расписку.

— Не, не стану. Ну его. У нас город тихий, а вы чё учудить вздумали.

— Где начальник ловчих? — спросила женщина.

— На ярмарке.

— Так ступай за ним.

— Не, не положено. Я дежурный, здеся стало быть сидеть должОн.

— Тогда давай расписку, что принял и мы пошли.

— Не, не имею правов.

— И что прикажешь делать с этим?

— А завтра приходите. Ярмарка закроется и начальство будет. А сейчас ему некогда. По записям один ловчий на пятьсот жителей должОн быть, а нас на 18,5 тыщ, не читая приезжих, всего одиннадцать.

— И один здесь.

— При арестантских камерах завсегда положен. Там, он ткнул за спину, на обитую железом тяжелую дверь, постоянно кто-то отсиживает. Ярмарка такое дело, шесть краж, три мордобития, восемь пьяниц, да одно ножевое.

— И все там?

— Э... Нет. С кражами одного всего на месте поймали и отбуцали, что лежит при смерти. Пьянчуг штрафуем и по домам. А буйный, да. Тот здеся. А с пожаром и вовсе не за что сажать. Хвала Талану, повелителю огня, одна палатка и сгорела, по вине хозяина. От этой... халатности. Штраф заплатит.

— Ну значит места полно. Сажай и этого до завтра.

— Не-не. Вы уйдете, а мне отвечать потом? Говорю не моя комплименция.

— Матушка, — сказал Ивет, — а может ну его, давай вздернем жулика прямо на воротах и вся недолга.

— Не-не, — забеспокоился, ловчий, — не положено. По закону самосуд не можно. Завтра приходите.

Госпожа Ксения обернулась на сына.

— Ну-ка, выйди.

Он направился к выходу, не переспрашивая. Через минуту мимо пробежал, топча сапожищами и застегивая мундир на ходу, ловчий. Явно понесся за начальником, позабыв об арестанте. Когда матушка хотела, она умела быть очень убедительной. К тому ж в округе ее очень многие знали, если не лично, то по слухам. У одних принимала роды, другим помогала с лечением животных. Но каждый знал про ее дурной глаз. Захочет — сглазит. Хотя, на самом деле, ничего такого не было. А вот иногда под стаканчик кавы на нее находило и начинала вещать не хуже пифии. Столь же смутно и с возможностью разного толкования. Виктор подозревал, что вполне сознательно это делала. Практически всегда при чужих. Для своих предсказывала очень конкретные и практичные вещи. Погоду, урожай, опасность, смерть и характерно, что никогда не ошибалась. А где ведьмовская кровь и где опыт, ответить могла только сама.

— Пошли, — сказал, выныривая из-за двери отхожего места Янко, с азартно горящими глазами, когда спина дежурного удалилась на десяток шагов. Коня он оставил за городом, но пока шли разборки, успел подойти.