Дар крови

Глава 1. Деревенские развлечения.

Задетый створкой колокольчик немелодично звякнул.

— Одну минуту, — крикнул откуда-то из подсобки женский голос. — Уже иду.

Вошедший осмотрелся без особого интереса. Помещение и обстановка были давно и неплохо знакомы.

Не смотря на достаточно большой размер внутренней площади прилавки, расположенные буквой 'п' оставляли совсем мало места для посетителей. Все свободное пространство лавки было заполнено многочисленными и разнообразными товарами.

Практически отсутствовали овощи, мясо, зелень и молочные продукты. Их продавали в других местах. Здешние хозяева специализировались не на питании, хотя кое-что имелось. Если уж рыба так морская, дорогие фрукты представлены ананасами, апельсинами, мандаринами, бананами, редкими сортами яблок, изюмом, орешками, а также товарами с далеких островов, как корица, сладкий и горький перец, ваниль и прочее не выращиваемое фермерами. Естественно, на вещи вроде шоколада спрос имелся не сильно великий и присутствовал скорее в качестве образцов. Позволить себе приобрести большую плитку могли немногие.

Зато имелось огромное количество изделий другого рода. Текстиль всяческих видов, скобяные и железные товары, вещи от шорника, сита, решета и прочие предметы домашнего быта. Ни одна хозяйка не обойдется без обычной иголки или булавки, а гвозди разных размеров лежат в бочонках и предлагаются на вес или поштучно, согласно желанию покупателя. Имелись одежда, обувь, головные уборы, нижнее белье, керосин, свечи, мыло, масло для лампадок, льняное, оливковое, подсолнечное. Присутствовали спички, часы и модные женские шляпки. И естественно венчало немалый ассортимент оружие. Холодного немного, в основном огнестрельное всех видов и калибров, с порохом, свинцом, новомодными патронами и приспособления для отливки пуль и дроби в охотничьих ружьях.

Вобщем тут было все, что производилось на островах и континентах, а чего отсутствовало, запросто можно было заказать.

— Здоровья тебе, — автоматически сказала приветствие вынырнувшая из глубины дома дородная хозяйка. — Вик.

Еще молодой парень с загорелым лицом и натруженными руками, отчего казался старше своих лет. Гость был ей хорошо знаком, как и каждый живущий Барановце и округе. Она много лет здесь работает и прекрасно знает, кто чем занимается, сколько зарабатывает, как живет. Это важно для того, чтобы оказывать кредит с расчетом. И не требуется далеко бегать за сведениями. Большинство сами приходят. Частенько во время покупок заводят разговор о соседях и сплетничают в полное удовольствие сколько угодно времени. Лавочница их не прерывает, охотно поддерживая разговор.

— Тебе здоровья, Надея, — столь же машинально ответил посетитель.

Он был одет в обычный наряд фермеров. На голове неизменная кепка, носимая в разных вариантах всем мужским населением района, кроме официальных лиц и очень богатых, щеголяющих модными шляпами. Солнце злое и без покрытой головы никто не выходит.

Тяжелые башмаки, косоворотка с жилеткой-безрукавкой и брюки из грубого полотна. Такие считались рабочими и завозились по дешевке уже сшитыми нескольких стандартных размеров. На побережье явно работала фабрика со станками от штукаря. Почему раньше никто не додумался, неизвестно. Вернее в принципе понятно, кучу станков не оживить, требуется нечто ими управляющее, а это уже достаточно сложно из-за размеров. Надо придумать 'штуку' достаточно оригинальную, раз уж до сих пор никто не сподобился.

Видать нашелся умник с нестандартным мышлением. Сообразил. Теперь озолотится. За счет количества всегда можно неплохие деньги зашибить, а если еще и расширяться станет... Разве станут палить такие мануфактуры недовольные ткачи, как прежде кузнецы мастерские гвоздарей.

— Я ждала только послезавтра.

— Матушка распорядилась, — ответил тот, едва заметно усмехнувшись.

Все семейство госпожи Ксении послушно выполняло ее приказы. Причем и не так давно померший муж, и четверо сыновей, и обе дочки были людьми, что называется, с горячей кровью. Собственно, как и все фермеры и львиная доля горожан. Как заявил когда-то ее отец: 'Здешним упрямцам чуждо понятие мира любой ценой. Им даже на имущество начхать или золото. В жизни этих людей есть лишь одна, ни с чем не сравнимая ценность. Это — чувство чести'.

Ничего удивительного. Народ за редчайшим исключением подобрался крепкий и жилистый. Привыкшей к работе и обладающий своеобразной красотой — с резкими чертами, с выступающими скулами и ярко синими глазами выходцев из Средеца. Власти для них авторитетом не являлись, с жалобами к шерифу не обращались и лезть с нравоучениями не рекомендовалось.

— Как договаривались, привезли, — заявил между тем Вик, ткнув в сторону дверей и подразумевая телегу во дворе.

— Асен! — крикнула лавочница. — Подь сюда, быстро! Ты не один? — спросила Вика.

— Ивет тоже.

Надея отдала приказ появившемуся полуголому мужчине. Тот пришел в брюках и фартуке с недовольной рожей. Оторвали от каких-то важных дел по хозяйству. Уже взрослый сын, но выделять на особицу не собиралась. Куда лавку делить, не создавать же вторую неизвестно зачем? Да и не особо ему нравилось это занятие. А денег серьезных на обзаведение приличным участком или мастерской у нее не имелось. В такой дыре годовая прибыль в сотню 'кораблей ' уже замечательно. Батрак мог заработать 2-3 в месяц. Не так уж и богата она, как кажется со стороны. Да и работа отнюдь не из легких и приятных. Не лавка при ней, а она при лавке. Всегда открыта с утра до ночи, и в праздники, не покидает поста, как цепной пес конуру.

— Может поделишься секретом, — сказала со смешком, что твоя матушка кладет в каву?

— Юморишь, — хмыкнул парень.

Не смотря на схожее название данный напиток не имел ничего общего с достаточно распространенным кофе. Корень якона, из которого готовится широко распространен и является легким обезболивающим, мочегонным и расслабляющим средством. Существуют целые плантации, где растение выращивается сознательно именно под такие цели. Слабая кава способна успокаивать, освежать организм, снижать чрезмерный вес. Однако сильная бьет по мозгам не хуже алкоголя. При регулярном употреблении возникают желудочные расстройства, а порой и головная боль. Но существует кава и иного рода. Мозг человека, выпившего специально приготовленный настой, начинает работать острее и точнее. Память легче усваивает информацию. Эффект не очень длительный и лучше не злоупотреблять часто, но тем дороже стоит. Естественно такие рецепты хранятся в тщательном секрете и вне семьи ими не делятся. Там даже качество воды и температура заварки имеет серьезное значение и без обучения под присмотром умелого мастера повторить практически невозможно. Потому и идет в более цивилизованных местах за очень серьезную цену.

— 'Китами' возьмешь?

Это еще одна незамысловатая шутка.

— На обмен, — сказал он, выкладывая на прилавок список.

— Ну патроны, сахар и специи с кофе я понимаю, — поделилась лавочница, проглядев листок. — А вот куда вы деваете столько керосина? Я ж точно знаю, 'светильники' имеются.

— Сеструхам надо, когда замуж выходят, чтоб не хуже других? Сияну, — в смысле старшему брату, — когда отделился, тоже матушка много чего дала. Один и остался. Не пьем же, в самом деле.

— Слышал про приезжего антрополога? — спросила Надея, глядя на с натугой несущего мимо корзину с бутылками Асена. Ничего удивительного. В каждой четыре громадные бутыли из толстого зеленого стекла на галлон объемом. Потом лавочница никому не доверяя, разольет по мелким пузырькам. В розницу на побережье по приличной цене пойдет.

— Это который бабочек и зверушек ловит?

— Нет, те вроде зоологи. Наш собирался изучать следы древнего человека и дикарей.

— А... Из этих. Очередной искатель сокровищ и любитель легкой наживы.

— Да вроде настоящий ученый. Даже бумаги от высокого начальства показывал.

Вик поморщился недоверчиво.

— А почему в пошедшем времени?

— Полез искать картины в пещерах...

Вик невольно хохотнул. Местная байка, на которую регулярно ловились приезжие. Кое-кто даже за деньги водил дурачков смотреть. Только им не рассказывали, что рисунки не имели отношения ни к древним развалинам, ни к хорошо известным зверолюдам. Лет сто назад местный дурачок развлекался. Изображения, тем не менее, были достаточно реалистичные и многим нравились. В детстве практически все лазили посмотреть на животных аж на потолке и высоко на стенах. Как он туда забирался никто не смог бы объяснить.

— Даже не доходя до Сасны, навернулся и ногу сломал. А потом его доели сутигры.

Место там было нехорошее. Жутко изрезанные скалы, будто земля билась в конвульсиях и куча провалов. Сама пещера тянулась на десяток миль и имела множество ответвлений никому до сих пор неизвестных. Без опытного проводника никогда ничего не найдешь, разве наткнешься случайно. Заблудиться легче легкого.

— Это уже не хорошо.

— Ну что ты, — она прекрасно поняла собеседника. Тот не жалел чужака, а беспокоился по поводу попробовавших человеческого мяса зверей. — Как остатки тела нашли, целую облаву наш шериф устроил. Загнали и застрелили. Хотя по мне, в чем вина бедняг? Нашли подранка и доели. Недосуг им было выяснять, зачем шляется по плоскогорью и какое образование в столицах получил, — она внимательно посмотрела на тащившего очередную корзину с бутылями с мученическим видом Асена.

Как и ожидалось, Ивет и не подумал поучаствовать в разгрузке. С того где сядешь, там и слезешь. Наверняка отговорился необходимостью стеречь ценный груз. Будто у них в Барановце кто-то когда-то воровал. Убить — это запросто. Скот угнать иногда случается, но не в самом же городе. А чужое тронуть — никогда.

— Короче осталось от него кое-что, — объяснила, выкладывая на прилавок сверток, замотанный в старую дерюгу. — Я подумала, может тебе интересно будет. Ты ж у нас любитель.

Внутри оказалось три книги. Немалой толщины том четвертый из серии 'Острова' с подзаголовком 'Дальний'. Куча параграфов: Географическое положение, история заселения, рельеф, животный мир, растительный.

Полистать, конечно, занимательно, но вряд ли грамотеи с севера могут ему нечто новое рассказать про страну, где он живет с рождения, а предки уже триста лет.

А вот две другие были достойны внимания. 'Мятеж клана Берзаса', как постоянно внушает Учитель важно знать не одну версию, для вынесения справедливого решения. И 'Происхождение, сходство и различия рас'. Даже не догадывался, что книжники занимаются такими вещами. Строение тела, то есть закономерности вариаций роста, массы, окружности груди, мозга, пропорций и т. д. Социальные отношения, археологические находки.

— Это я бы взял, — сообщил Вик, похлопав по обложкам. — Только с деньгами напряг, откуда у меня.

Книги стоило дорого, эти могли обойтись в пару месячных зарплат работника, а то и свыше. Все ж не развлекательные брошюры и тираж маленький. Такие на дороге не валяются. Матушка своих детей монетами не баловала, лишь иногда мелочь на праздник. И то, поскольку до города далеко, случалось не часто.

— Да ладно, так все отдам, — махнула она рукой.

— И в чем подвох? — насторожился парень.

— На последней странице штамп стоит, — ничуть не обижаясь, объяснила Надея с улыбкой. — Собственность 'Дома Мудрости' город Хуст. Продать нельзя. Вроде как торговля краденым. А отсылать, у нашего шерифа бюджет такое не предусматривает. Письмецо с сообщением отправил и успокоился.

Поскольку хозяйка лавки совмещала свою торговую деятельность с должностью начальника почты (в Барановце все равно отдельного здания не имелось), безусловно могла об этом говорить с полным знанием.

— Так может, еще чего было?

— Ну как, ружьишко неплохое, мелочи всякие. Дневник. Он там чушь всякую записывал про хозяйственные расходы и впечатления. Но то вроде как личное. Будет бессмысленно у шерифа в сарае валятся, пока не сгниет.

Ну да. Так и поверил. Наверняка у городского оружие не хуже прочего.

Винтовки ценятся довольно до?рого, доходят на месте до 40, 50 и даже более 'кораблей' серебром. Зажиточные иногда платят за хорошее ружье по нескольку голов рогатого скота или лошадей, а баранов от?дают за них десятками. Патроны тоже недешевые.

— А ты ж непременно вернешь, — без всякой иронии сказано, — если родичи покойного заедут?

Чужаки в округе появлялись не часто. Уж очень сложно добираться по бездорожью. Шансы на появление неких наследников, мечтающих вернуть особо ценные башмаки или даже книги минимальны. Поездка дороже обойдется.

— А то! — с воодушевлением подтвердил Вик, принимаясь заворачивать в тряпку внезапно доставшиеся сокровища.

Конечно Надея непременно попросит рано или поздно об услуге, но ничего ужасного. На грабеж не пошлет. Разве свежего мяса с охоты. С удовольствием притащит кабанчика в следующий раз. Хорошие отношения великое дело!

— Э, — промычал Асен, внося предпоследнюю корзину с бутылями, — ну там это... Ивет с Томашевскими сцепился.

Вик, не дослушав, метнулся мимо него наружу, позабыв о хозяйственных делах и приятной беседе. Он прекрасно знал, как и вся округа, семейство Томаша. Они были приезжими, то есть лет тридцать назад осели, но своими до сих пор не считались. А еще отнюдь не бедными. Отец считался уважаемым человеком и неплохим коммерсантом. Начинал сам кожевником, однако быстро перешел к закупкам кож. Овец и прочей живности в округе полно, отдавали по дешевке. Выделанную кожу охотно брали на севере и на него работало несколько человек. Тем не менее, дети вышли порченые. Пили и регулярно дрались. Причем жестоко и подло, используя грязные и гнусные уловки, не стесняясь налетать втроем на одного и бить ногами лежащего. Многие боялись с ними связываться.

На улице дрались уже вовсю. Ивет отмахивался сразу от двоих здоровенных парней, а третий ворочался чуть в сторонке в пыли, пытаясь встать и глядя мутными глазами. Похоже ему крепкая плюха уже прилетела. Не раздумывая, Вик ударил носком ботинка в голову стоящего на коленях, опрокидывая того на землю и рванулся к следующему противников. Тот успел заметить нового врага и развернулся, двинув Вика в ухо. Удар вышел неловким и скользящим. Зато Вик вцепился в него и они вместе свалились на землю. Покатились, молотя и пиная друг друга. В какой-то момент Вик умудрился высвободить руку и двинул прямо в лицо парня, раздавив нос. Кровь так и брызнула, а тот завизжал, уже не пытаясь сопротивляться. Еще два быстрых удара, в лицо, а затем Вик оставил избитого в покое, поднимаясь. Со злостью пнул ногой в бок, однако тот скорчился в клубок и вряд ли что-то серьезно повредил.

Ивет между тем демонстрировал нрав в полной мере. Работать он не слишком любил, зато в драке был в своей стихии. Не зря с ним втроем справиться не могли. Не будучи огромным или чересчур могучим, он натурально зверел в подобной ситуации. Попадись ему сутигр, нагло загораживающий дорогу, очень быстро бы стал мечтать не скушать двуногого, а сбежать, пока Ивет не забил его голыми руками.

Сейчас никто не хотел уступать и старший Томашевич сошелся с ним вплотную, обрушивая удар за ударом. Он был выше, тяжелее и возможно сильнее, но Ивет продолжал ответно метелить, не замечая толчков тяжелых кулаков. С разорванными рубахами и окровавленными лицами они продолжали месть друг друга, почти не блокируя и даже не пытаясь пнуть ногой или отскочить. Потом у Томашевича неожиданно подогнулись колени и он рухнул. На этот раз кулак Ивета точно угодил в подбородок.

— Еще кто хочет? — заорал Ивет, оглядываясь по сторонам.

Неизвестно откуда на улице появилось несколько мужчин и мальчишки, жадно наблюдающие. Отсутствие женского пола — нормально. Ни одна порядочная женщина не допустит, чтобы ее увидели глазеющей на драку. Сейчас из всех окон из-за занавесок наверняка подсматривают. Впрочем он о таких материях не думал. Просто клокотала ярость.

— Давай! Сюда! Всех урою!

И раз уж никто не появился, выломал штакетину из забора. Все присутствующие шарахнулись. У него были другие планы. Ивет принялся лупить обломком доски лежащего без сознания врага.

— Прекрати! — хватая его за руку, крикнул Вик и моментально отлетел, отпихнутый. Хорошо еще не треснул деревяшкой по башке, как проделал это с Томашевичем-старшим. Жердина от этого раскололась.

Кто-то достаточно ясно произнес:

— Надо позвать шерифа.

— Хватит! Достаточно!

Ивет посмотрел на брата взором, из которого очень медленно уходила ярость и швырнул остатки деревяшки на землю.

— Эти недоделанные сказали, что Сима не для меня, — жалобным тоном объяснил.

С точки зрения младшего брата за Иветом числился единственный, но огромного размера недостаток. Конечно девушка считалась чуть ли не первой красавицей в городке, но превращаться в тряпку и бегать по ее поручениям или желая заслужить мимолетный взгляд крайне глупо. Откровенная вертихвостка, к тому же родители наверняка выдадут замуж с дальним прицелом. Скорее всего за сына мэра. Он глуп, зато родители богаты. Оно и к лучшему. Такая невестка никому в семье не требовалась.

— Ну и правильно сделал, — подтвердил Вик, успокаивая. — Пошли отсюда, а то и правда шериф примчится с разборками. Посадит в клоповник, нам это не надо, — увлекая за собой, продолжил. — Матушка потом воспитывать примется.

В этом месте подталкивать уже не пришлось. Будущая нотация испугала гораздо больше шерифа. Родительница не простит задержку с возвращением. И так еле отпросился. А еще и штраф наверняка власть повесит за нарушение порядка и за это с него крепко спросит.

— Мы уже погрузили все заказанное, — сказала во дворе Надея, показывая на телегу, когда торопливо умывшись у колодца и отряхнувшись вернулись. Если одежду удалось привести в порядок в основном, то заплывший глаз и разбитые губы Ивета не спрячешь. С первого взгляда видно про его занятия. — Уматывайте. А этот, — она еле заметно кивнула на человека в черной форме, — по вашу душу. Сами разбирайтесь.

— Сержант Лесной стражи Игнац Милош, — представился тот, небрежно отдав честь. — Мне нужно попасть на юг для проведения осмотра.

— В смысле на нашу ферму? — подозрительно переспросил Вик.

— В том числе, — кивнул сержант. Кажется он уловил смысл и ухмыльнулся. — Эй, расслабьтесь. Не по вашу душу. Плановая инспекция.

Глава 2. Дорога на ферму.

Сержант не стал надувать щеки, строя из себя высокое начальство. Привязал повод лошади к телеге и уселся рядом с хозяевами. Хотя по обычному календарю было лето, здесь стояла зима. В южном полушарии все наоборот. На севере теплее, чем на юге, а зимой — температура выше, чем летом. При этом ласково светило солнышко и воздух к полудню заметно нагрелся.

Игнац снял мундир, взяв пример с парней, сидевших в одних рубаха и жилетках.

— Иероглифы старинные, — уважительно сказал младший, глядя на набитые на предплечье строки, сползающие к локтю. — У меня тоже есть.

Каждый в детстве обзаводился подобным украшением. Правда у большинства оно исчерпывалось поставленной согласно древним положениям датой и местом рождения. Избавиться от татуировки можно разве с руками и мало шансов сразу от обеих. Поэтому скрыть происхождение при проверке практически невозможно. Как и преступления с наградами, добавляемые по суду или высокому указу.

Игнац усмехнулся, глядя на дорогу. Возделанные поля достаточно быстро закончились и начались сплошные леса, поднимающиеся по несильной крутизне склона. Мелькали буковые рощи, иногда могучие дубы, высокие сосны и вязы. Попадалось даже каменное дерево, особо ценимое на побережье. Очень плотная и стойкая древесина, практически не гниющая.

Чем больше времени ехали, тем сложнее было увидеть по каким признакам ориентируются его проводники. Колея исчезла, а тропа частенько пропадала среди кустов, то вновь появлялась, изгибаясь меж широких плоских камней, запятнанных разноцветными лишайниками,

Лошади, запряженные цугом в телегу, определено относилась к той же породе, что и его верховая. Но здешние жители редко использовали их в качестве скакунов. Им, в первую очередь, больше была нужна для работы, и кони отличаются универсальным, более 'упряжным' складом, относительно большей низконогостью и массивностью. Они специально выведены неприхотливыми и способными делать длительные переходы в любое время суток, по камням и бездорожью, в лютый мороз и жестокий зной. Выносливы, хорошо приспособлены к суровым условиям табунного содержания и использования в горной местности.

— Так зачем к нам едешь? — спросил младший.

Кажется про уважение к старшим и соответствующее обращение его не учили, но у Игнаца было хорошее настроение, да и не стоит по пустякам скандалить.

— Пришло время для уточнения прежних земельных кадастров. Проверки правильно ли ведете хозяйство.

Старший брат ожесточенно плюнул.

— Тиран обеспокоился малыми налогами, — с еле заметной иронией, подходящей скорее для образованного, произнес младший.

— Может быть, — не стал спорить сержант. — Мое дело выполнять приказ. Все земли тиранства находятся в ведении Департамента островов. Самовольные вырубки, уничтожение лесов должно и будет караться, — в голосе звякнул металл.

— А с каждого бревна плати, — Ивет сделал широкий жест в сторону деревьев.

— Ты не видишь общей картины в движении. Именно с этого и начиналась гибель первого тиранства много столетий назад. С уничтожения деревьев.

— Опять проповедь, Мать-Земля! — пробурчал Ивет, спрыгивая с телеги. — В детстве достали заокеанские умники.

— Не обращай внимания, — сказал Вик. — Он вообще учиться не любит.

— А ты?

— А мне любопытно.

— Ну, — собираясь с мыслями, сказал Игнац, ему и самому в школе проели дырку с законами о природе, правда неизвестно кто и как объяснял местным жителям. И более культурные попускают мимо ушей, а здешних должны сильно раздражать запреты при таком количестве лесов. Не видели они южных островов. — На самом деле новая земельная политика возникла не во время бесконечных войн, а когда власть сосредоточилась в руках второй династии окончательно. Мир подстегнул рост населения в кратчайшие сроки. Люди нуждались в жилище, отоплении, выплавке железа. Тогда его делали при помощи древесного угля. Естественно площади лесов стали стремительно сокращаться. Выросшему количеству людей требовалось больше площадей для выращивания продуктов, значит вырубались деревья, освобождая землю. На смену зданиям из тяжелых бревен пришли легкие конструкции, более эффективные закрытые печи для приготовления пищи сменили открытые очаги, принятая практика обогрева здания сменила небольшие портативные жаровни с древесным углем

— Ну на первых островах достаточно тепло, — глубокомысленно сказал Вик.

— Не думаю, что на Северном в это время теплее, чем у вас.

— У них сезоны другие. С той стороны экватора.

А парнишка не глуп, подумал Игнац. И чему-то его в школе учили. Если, конечно, таковая имеется в этой паршивой дыре. Надо бы проверить.

— Хуже всего, вырубка на склонах сильно повлияла на всю округу. Наводнения в долинах из за увеличившегося стока воды, не задерживаемого более корнями. Заболачивание низин, ущерб от сильных ветров и нехватка добываемых в лесу удобрений и кормов в совокупности привели к снижению урожайности продовольственных культур...

— Совокупности, — достаточно громко пробурчал Ивет сзади продолжающий топать пешком, демонстрируя неплохой слух. — Умники из низин.

Действительно, чего это я брошюру чересчур точно цитирую, подумал Игнац.

— ... людей стало вдвое больше через поколение, — произнес вслух, — а жрать заметно меньше. Естественно начался голод и свары из-за леса и дров между поселениями и главами районов. Одним реки нужны были для сплава деревьев, другим для орошения полей и рыбной ловли. Началось с малого, вылилось в несколько больших столкновений, продолжавшихся два поколения и закончившихся гибелью династии.

Он покосился на парня рядом. Тот кивнул, мол слушаю.

— Умные люди там, — Игнац показал куда-то вверх, — решили, что гораздо выгоднее использовать не только запретительные меры, полезнее на первом этапе для предотвращения дальнейшего ухудшения обстановки, в условиях все уменьшающихся древесных чащ, требовать обязательных посадок для компенсации исчезающих лесов. Отсюда и лицензии, подробное заполнение кадастров, регулярные проверки, квоты на вырубку, запрет на сжигание деревьев и поощрение использования каменного угля. Даже четкая запись, сколько можно использовать для постройки домов и почему нельзя бревна, а обязательно доски. Все для сохранения ресурсов во имя Сайты — дарительницы жизни и плодов.

Можно конечно развернуть и закатить целую лекцию с примерами. Например, про выращивание деревьев, особенно вблизи городов, где наибольший спрос. Не хочется. Все ж не его дело заниматься подробным просвещением фермеров. Уж больно сложные проблемы и неизбежно начнется спор. Дело в том, что с одной стороны, разведение продукта такого рода являлось затратным, рискованным и требующим значительных вложений мероприятием. Иногда проходят десятки лет до валки. И в любой момент легче-легкого лишиться плодов многолетней работы из за болезней, вредителей или пожаров.

С другой стороны, никто не мешает по собственному усмотрению выращивать только ценные породы дерева, вместо того чтобы довольствоваться тем, что предоставила природа. Можно увеличивать качество деревьев и, соответственно, их стоимость, например, обрезая во время роста для получения в конечном счете прямых стволов хорошей формы. Выбрать удобное место с невысокими транспортными издержками неподалеку от города или возле реки, подходящей для лесосплава, вместо трелевки леса из отдаленных горных районов. Куча возможностей.

Только не поймут. Здесь до исчезновения лесов еще не дошло и случится это не скоро. они видят под носом огромные возможности и не имеют права их реализовать. Именно поэтому и так часты проверки.

— Ну, — после паузы добавил, — для избавления от лишнего народа существует помимо войны экспансия на другие земли. Чем резаться за малый участок, можно было найти вполне приличное место.

— Кто выживал, — без интонации сказал Вик. — Как наши предки.

Не надо было мятеж поднимать против законной власти тирана, подумал Игнац. Там уж точно дело не в угодьях или правах на кусок леса. За трон сражались. Нынешние правители оказались сильнее, а то бы верховный остров именовался Средец. И претензии через три с лишним столетия предъявлять не стоит. Могли бы и вырезать до последнего, раз связались с расоми. Пожалели, оправив в изгнание прежнюю элиту.

— Это и есть обезьяньи овцы? — спросил, глядя на пасущихся на склоне очередного холма животных.

— Шерсть серая, — равнодушно ответил Вик. — Они самые, тонкорунные. Почему-то очень ценится на побережье. По мне смурной цвет. Лучше уж покрасить, чем всем одинаково ходить.

— Не ваши?

— Соседей.

— А что в стаде делают олени? — удивленно спросил Игнац.

— То суйгак.

Игнац присмотрелся, прищурившись. Действительно мало похож на благородного оленя или лесного. Стати животного будто вырублены топором. Грубо и без изящества. Длинная голова как-то неуклюже мускулиста, толстые губы уродливы, глаза безжизнен?ны, прямая шея и спина угловаты. Уши велики, хвост — только за?чаток. Или это предвзятость? Вон один смотрит внимательно, не услышал бы и не понял, что сумчатый.

— Су-звери очень часто похожи на нормальных, — так же равнодушно, как об абсолютно привычном, а так оно и было. — Может книжники это как-то объясняют, понятия не имею. Но привычный глаз не обмануть. А суйгаки довольно часто забираются в глубину пасущегося стада, прикрываясь от хищников. Те только сильно голодные сунутся к собакам или где запах человека и железа. Они ходят небольшими группами в 5-7-9 штук и едят определенные виды травы, так что не мешают. Напротив, частенько поднимают тревогу до псов, учуяв опасность. Ну и пастуху при необходимости проще подстрелить суйгака, сохранив собственных животных. Правда это не часто бывает. Мы, — кривая ухмылка, — бережем ресурсы согласно законам тирана.

Прозвучало достаточно издевательски. Если прямо за руку не поймает, никто ему ничего не скажет и уж тем более не поможет. Ну это вполне ожидаемо. Главное, чтоб не мешали. А трогать служащего в Лесной страже себе дороже. Каждое происшествие расследуется и кары следуют жесточайшие, вплоть до ввода войск. Пару раз за последнее десятилетие показательно сжигали целые деревни вместе с людьми. Не пряча, напротив открыто о том сообщали. Пусть пейзане боятся и не смеют поднимать руку на человека на черном мундире. Большинство прежние намеки замечательно усвоили. Скорее своего выдадут, чем поддержат. Правда стражников повсеместно ненавидят и шарахаются, но тут уж ничего не поделаешь. Служба бывает опасна и трудна, а женятся практически всегда в своей среде, на дочери одного из стражников. Давно в натуральную касту превратились.

Тропа повернула резко влево и Игнац увидел достаточно удивительное. Гора оказалась треснувшей, будто хлобыстнул в раздражении Талан-громовержец, развалив гранитный камень. Теперь через скалу вел извилистый коридор, выход из которого от въезда не наблюдался. Никто не пытался обработать стены прохода и тот так и остался щелью с грубыми краями и поворотами. Ко всему еще слышался грохот воды. на самом деле ручей не такой уж и крупный, однако звук отражался от стен и усиливался.

— Когда дожди идут, — подняв голову и убедившись в наличии полки высоко на стене, где очень удобно расположиться и держать проезд под обстрелом. Здесь не спрятаться и пушку не затащишь. Точнее можно, но пока ее установят и вкопают, чтоб ствол смотрел круто вверх, артиллеристов элементарно положат парочка часовых с винтовками. Идеальное место для обороны. Как бы где-то там еще и взрывчатка не приготовлена для нападающих. Завалить проход. — Пройти-то можно?

— Смотря какой ливень. Вниз с откосов ручьи стекают, ну и вздувается, шалит речной хозяин.

Пять поворотов, каждый из которых запросто мог превратиться для незваного гостя в смертельную ловушку и щель внезапно закончилась узким выходом в долину. Открылась пасторальная картина. Немалого размера поле, на склоне одного из холмов коровье стало, а еще чуть дальше привольно пасется косяк лошадей, голов на двадцать. Овец, кстати, не наблюдается. Или они где-то в холмах. Пруд возле фруктового сада. И повсюду полосы 'железного' дерева. Одна из основных примет Дальнего острова. Первые поселенцы переняли его посадки у аборигенов. И не видели в том ничего ужасного. Более того, в последнее время использовать такой метод рекомендуют повсеместно.

Во-первых, это дерево растет очень быстро. Его древесина дает превосходные пиломатериалы и топливо. Во-вторых, доказано, хотя невозможно объяснить каким образом, рассеянные среди возделываемых полей, повышают плодородность почвы, а растущие на покинутых землях сокращают время нахождения земли под паром, необходимое для восстановления плодородности почвы перед очередным циклом севооборота. В-третьих, опять же ученые в растерянности, но эти деревья каким то образом снижают зараженность полей жуками вредителями. Споры о причине явления не угасают уже доброе столетие, с обнаружения полезного эффекта, а объяснений не существует. Впрочем, крестьян на Дальнем не трогают дискуссии книжников. Они просто на практике убедились в пользе.

— Сто пятьдесят акров под зерновые — рожь, в основном, но еще ячмень и гречиха, кукуруза на корм скоту. Сенокосы, картошка и другие овощи в огороде, — принялся перечислять Вик на вопрос. — Двадцать лошадей. 7 дойных коров, 2 телки и теленок. Работа никогда не заканчивается.

Игнац приблизительно прикинул, сколько такой участок дает. Даже если нанимать работников на одной ржи можно до полутора тысяч 'кораблей в год' получать. На этой земле надо считать 400 четвертей по три серебряных, да ярового на 500. Минус 25 жалованья на человека в год или 5,20 в месяц на сезон. На севере вообще два урожая снимают. Может тут холоднее и не удается, но тоже неплохо. А еще наверняка сыроварня имеется, лошади и многое другое, включая охоту и незаконную порубку. Потом мысленно рассмеялся сам над собой. Толку им от дополнительных доходов...

Остров Дальний достаточно четко делился на две неравные части. Прибрежные земли, где местность в основном равнинная и реки полноводны и судоходны. Нагорье — начинающееся южнее озера Сегонар, отсеченное вытянувшимся поперек острова хребтом Надрува. Не очень высоким, однако мешающим ходить кораблям по воде из-за множества больших и малых порогов. Ко всему здешняя земля причудливо изрезана множеством скал и высоких холмов.

Выращивать на продажу хоть что-нибудь в серьезных количествах южнее порогов абсолютно бессмысленно. Доставить на побережье не удастся. Точнее перегрузка на перекатах несколько раз обойдется в такие суммы, что никто не возьмется везти. В результате торговля и связи двух территорий минимальны. Даже по морю не особо ходят. Будто специально южные берега лишены удобных гаваней и максимум что там можно встретить, рыбацкие поселки. Только вот продавать улов им тоже особо некому. Поэтому на севере плантатор, имеющий такого размера кусок земли, способен иметь десяток слуг, усадьбу и дом на побережье. А местным приходится довольствоваться сытым брюхом и не претендовать на настоящее богатство, лично прикладывая руки к земле.

— Ого! — сказал он с удивлением, рассмотрев дом якобы бедных фермеров. Огромный шестистенок из старых мощных бревен с четырехскатной крышей и каменой оградой подходил скорее под определение особняк.

— Поставлен до того, как до нас добрались чиновники, — все те же нейтральным тоном заявил Вик.

Это выходит больше ста лет, а то и все двести назад построили? Мощно. И ведь даже не дуб, а лиственница. Древесина у нее пропитана смолкой, плотная и тяжелая. Почти не гниет. Обрабатывать ее одно мучение. Инструмент тупится, стружка ломается в крошку. А если ухаживать правильно и дольше простоит. Вот видеть до сих пор не приходилось воочую такого рода избы. Запрет достаточно жесткий. На корабли в первую очередь и изделия.

— Разрешен по факту, о чем существуют соответствующие официальные бумаги.

— Не сомневаюсь, — сказал Игнац искренне.

Наверняка не хотели лишний раз раздражать здешних пейзан. Это ж не новая порубка, давно свалили. С первого взгляда видно. А вообще, в окнах слюда, во дворе помимо конюшни птичник, вышагивает гордо ярко-красный петух. Про таких поверье существует — счастье приносит. Копошатся куры, утки, слышно свинью. Полно самой разной скотины и неизвестно не пасется ли где еще куча живности вдалеке от двора. Ага, вон и коза вылупилась на приезжих. Не его это дело, пересчитывать каждую животину, рогатую или нет. В амбаре имелся хлеб прошлого урожая и где-то рядом картофельные ямы. Аккуратные ровные грядки огорода. Еще какие-то сараи хозяйственные и на холме парочка каменных построек. Надо потом заглянуть для порядка при описи. В целом четкое ощущение довольства и благополучия.

Со стороны хлева к остановившейся телеге подбежал самый настоящий облюд. Как и сузверя Игнац впервые увидел его вблизи. Жуткая пародия на человека. Короче его на голову, руки ниже колен, кроме лица весь покрыт коричневой шерстью. При этом на нем имелось нечто вроде обрезанных выше колен штанов и кожаную обувку. Вик привычно почесал его по жестким волосам на башке, просвистев нечто успокоительное и глядя в маленькие глазки, произнес по-человечески:

— Матушку позови, Икша.

Тот кивнул и, повернувшись, направился в дом. А Игнац обнаружил у сарая еще один экземпляр недочеловека, пристально его изучающий. Кажется то была уже женская особь. По виду она ничем особенным не отличалась от мужской, разве на глаз чуток меньше. Зато кроме недобрюк имела еще и фартук с вышитыми узорами. Он бы не удивился, если сама и постаралась. Уж очень знакомая вышивка. Прямо из книжки. Жаль, не запомнил подробности, но по орнаменту определялись племя, клан и семья.

— У вас живут облюды? — спросил с невольно прорвавшимся удивлением.

— Не называй их так, — резко потребовал Ивет. — Они понимают и могут обидеться. Не обезьянолюди и тем более не кулы . Это ваши в низинах из них рабов пытались делать. А мы никогда. Они свободные, могут уйти, если не понравится обращение.

Ну да, с сарказмом подумал Игнац. Добросердечные. Домашников держат за питание и защиту. Не удивительно, что наемных батраков не имеют. В стае меньше десятка не будет, значит есть кому смотреть за стадами и огородами. Может в сезон и пашут. Облюды имеют интеллект почище собачьего и достаточно обучаемы. Только они все равно звери и ими останутся.

— И как прикажешь называть?

— Пэрты их самоназвание, — подал голос Вик.

— Извини, это попытка передать нашими звуками свист. Никогда это так не звучало. И потом, в переводе это ж означает 'настоящие люди', не так ли? Вот они, — издевательски подчеркивая, — человеки. А мы тогда кто?

С крыльца между тем неторопливо спустилась невысокая женщина, вытирая руки полотенцем. Оставила его на перилах и внимательно осмотрела с ног до головы сыновей. Побитые рожи не требовали длительных объяснений. Выводы сделала моментально.

Вряд ли ей было сильно больше сорока, но тяжелая работа наложила неизгладимый отпечаток на руки, лицо и тело. Морщины, мозоли. Впрочем, старой она себя явно не чувствовала и бразды правления от хозяйства отдавать не собиралась.

— Вы куда ездили? — спросила риторически. Голос у нее был красивый и звучал молодо. — А зачем? Я вас весело время проводить послала? Или драться учила?

Оба парня молча смотрели себе под ноги.

— На меня смотреть!

Они с видом мучеников подняли головы.

— Мать-природа! — вскричала с чувством хозяйка. — Кого ты мне подсунула во время родов! Вершитель Судеб Уни, зачем ты прочла так странно узелки на нити жизни?

Из двери дома высунулась еще одна женская мордашка. Достаточно симпатичная. На голове по-женски платок. Замужняя. Невестка, стало быть. Потом показалась и верхняя половина тела. Достаточно фигуристая. Девушка смотрела с немалым интересом и улыбкой. Спектакль разыгрывался наверняка не в первый раз, однако всегда забавно поглядеть со стороны, если тебя лично не касается.

— Разве я молила о сыновьях дебилах? За что мне такое наказание?

— Они первые начали, — пробормотал Ивет.

Бац! Оплеуха прозвучала на весь двор. Затем последовала еще одна. Рука у нее была наверняка сильная, но парень покорно терпел молча, не пытаясь уклониться.

— Из-за Симы опять, да? Говорила тебе, — награждая при каждом слове оплеухой, — не пара нам низиники. Молчи! — крикнула, когда тот открыл было рот. — Будешь у меня трудиться аки пчелка без передыха. Чтоб падал вечером без сил и на дурь времени не оставалось. — А ты, Виктор! Разве могу доверять после сегодняшнего! Все, — сказала спокойно. — Разгружайте телегу. Наказания воспоследуют.

Повернулась к чужаку и очень выразительно подняла бровь.

— Сержант Лесной стражи Игнац Милош, — браво сказал тот. Накинутый перед ее приходом мундир должен был подчеркнуть полномочия.

— Да? — сказала она странным тоном, — Ивет!

Игнац дернулся, еще не понимая, но ничего не успел, проваливаясь в темноту. Свет погас мгновенно.

Глава 3. Душевные разговоры.

Очнулся Игнац где-то в сарае, с привязанными к потолочной балке руками и полностью голый. Плечи и кисти нешуточно болели. Пребывая без сознания, он висел на них всей тяжестью и сейчас мышцы о том напоминали. Машинально уперся ногами, перенося на них вес и попытался осмотреться.

Незнакомый мордатый парень, неуловимо смахивающий на привезших сюда, лениво ковырялся в куче его вещей. Похоже принесли даже седло и сумки. Карманы вывернуты, всякая мелочь кучкой лежит. На самом верху удавка и карманный пистолетик, используемый для скрытого ношения. Калибр чуть не вполовину меньше стандартного и кажется никчемной штучкой. На самом деле порох бездымный, в три раза сильнее обычного и шесть пуль. Человека на коротком расстоянии положить легче легкого. На медведя, понятно, лучше не ходить.

Не зря полностью раздели. Все нашли. Рядом с парнем сидела самая девка из дома, тщательно прощупывая каждый шов.

— Что-то есть, — сообщила, перестав терзать кожух. — Подняла с пола Игнацев нож и небрежно вспорола полу. — Ха! — довольно сказала, извлекая одну за другой пять золотых монет. — Удачный седни денек.

— Вы чего творите? — просипел Игнац пересохшей глоткой. — Вас же наизнанку стража вывернет.

— Очухался? — благодушно спросил парень. — Давай Василка, сбегай за матушкой. Хлопнул по заду девушку, когда та поднялась, не забыв прихватить 'китов' и получил в ответ довольное хихиканье.

— Всех вас за такое на клинки поставят. Слышал про Клинец? А про Годонин?

— Ага, — с ленцой подтвердил тот. — Это где ты лейтенанта получил прямо в пеленках? — и он, не вставая, вдруг ударил по-змеиному неожиданно лежащим под рукой кнутом. Игнац невольно вскрикнул от боли.

О, боги! Кажется влип. Не надо было соглашаться без проверки на иероглифы и идиотскую легенду. Поверил на свою голову капитану. Придурок просто скопировал, не разбираясь, текст. А эти знают. Откуда мужикам с холмов знать старое слоговое письмо, если и в храмах не каждый жрец может похвастаться? Не учат гражданских такому! И видел один Вик, второй не подходил, а младший брат ничего не сказал. Как же так? Откуда хозяйка знала? О, Освободитель ! Как же сразу не сообразил! Облюды не разговаривают, а свистят. Целый язык имеется. Выходит, научились от своих домашников. Просвистел, зараза!

— Не пугай. Мы объездчики уже три поколения.

Поскольку корпус лесной стражи не мог охватить из-за недостаточной численности все владения Тирана, в дальних и малолюдных местах привлекали местных крестьян для службы. Такие иногда даже не получали жалованья, только ружье которое, соответственно строгим правилам, можно было применять для самозащиты и при преследовании самовольных порубщиков. Такой человек должен был иметь лошадь, регулярно обследовать свой участок, охраняя его от пожаров и браконьеров, следить за чистотой леса. Зато взамен имел льготы по налогам и мог по собственному усмотрению использовать сучьи и валежник, а также без лицензии охотиться.

Проем потемнел, а затем ввалилась в полном составе уже знакомая компания. Первым делом повесили на крючок вместо керосиновой лампы 'светильник'. Игнац в первый момент глазам не поверил. За такую вещь в более цивилизованных местах можно было получить неплохой дом. Огромная редкость и крайне выгодная. Представляла собой нечто вроде матовой колбы на цоколе. Благодаря форме и обязательной дырке можно ставить на ровную поверхность или вешать на гвоздь. А если нажать на еле заметное углубление, давала освещение ничуть не хуже солнечного. Причем достаточно подержать 'светильник' на солнце пару часов, чтоб работала лампа всю ночь. На каком принципе работает неизвестно никому. Даже зверолюди понятия не имеют, ссылаясь на прежних великих шаманов. У них прежде много разного странного добра имелось.

Вик прошел сбоку за спину. Остальные остались спереди. Игнацу очень хотелось обернуться, чтоб понять зачем младший туда направился, но не в том положении привязан. И стук, раздавшийся почти сразу, не определялся. Вроде нечто поставил, но ведь в руках ничего не имелось? Или там какой-то инвентарь в углу? Не хватает еще лопаты в голый зад. А с этих запросто станется.

— Говорил чего, Янко? — спросила матушка.

— Стращает, — хмыкнул тот. — Рука с перепуга и сорвалась.

Женщина посмотрела на Игнаца, чуть склонив голову на бок.

— Послушай молокосос, — сказала очень тихо, заставив напрячься, — вы, низинники и чиновники, почему-то думаете, что люди холмов глупее вас. Что нас легко и просто обмануть или напугать краденым мундиром. Ты б его хоть пообмял, прежде чем представляться. Два года в Страже и будто прямиком из ателье.

— В дорогу пошил.

Она все с тем же спокойным лицом очень ловко двинула носком тяжелого башмака между ног, отчего взвыв, повис на веревках, заодно бурно вырвав остатками обеда, заляпав не только пол, но и себя. На женщину не попало ни капли. Моментально ловко отодвинулась.

— Не надо мне врать, щенок. Назвался сержантом, не рисуй лейтенанта с повышением за Годонин пятилетней давности. Ты еще в училище бы науки усваивал. И разжалования не имеется.

Останусь жив — убью капитана, подумал Игнац с бессильной злостью.

— Так что в лучшем случае дезертир и петля тебя ждет. А в худшем преступление супротив власти с подрывом строя. Кажись четвертование. Ну да утруждаться перевозкой не станем. Время дорого. Работа не ждет и компенсаций за упущенную выгоду не выплачивают. Разве шериф заплатит.

— Нет на меня ничего. Не в списках!

— Нет? Тем хуже. Не нужен ты нам. Совсем. Даже бить не станем.

Девушка за ее спиной огорчено вздохнула, надув пухлые губки. Ей явно хотелось посмотреть, как Янко примется работать кнутом. Судя по всему, он из пастухов, про которых говорят, что муху с уха коровы щелчком могут снять, не потревожив скотину. Или убить волка одним ударом. Для этого в кончик плети бывало свинчатку вплетали. На человека тоже годится. Не хуже кистеня. В более приличных местах за такие вещи недолго и в камеру угодить. Посадить не посадят, если ничего не совершил, однако нервы непременно намотают и серьезный штраф слупят обязательно.

— Отпечатки пальцев возьмем, татуировку с кожей снимем, — продолжала госпожа Ксения все так же спокойно, — не сложнее, чем с кролика или коровы. А потом порежем на куски. Хоронить не станем, скормим труп сутиграм.

— Бумагу принести? — подала голос девка. — И сажу? Ну чтоб следы взять.

— Зачем? — удивился Ивет. — Я пальцы отрублю. Корыто лучше притащи, чтоб пол кровью не пачкать.

— А блевотину кто подбирать станет? Я брезгливый, — хохотнул Янко.

— Да волосами с головы.

С холодком ужаса в душе Игнац понял, что они нисколько не шутят. Уж очень деловито и невозмутимо обсуждали. Они, действительно, не видели смысла выяснять некие сведения и пытать ради этого. Попался аферист и почти наверняка вор, а с ним поступают соответственно. Конокрада бы забили на месте сразу. С ним тоже церемониться не станут. И очень вероятно даже никому не расскажут о случившемся. Стража уж точно беспокоиться не станет. А две сотни в золоте и еще четыре десятка кораблей в серебре, не считая мелочи и добротного ружья с револьверами, на дороге не валяются. Как и патроны. Сто штук за 1,40 отдавали.

— Я полевой агент 'Ока государева', — быстро сказал.

Ивет громко заржал и повинуясь жесту и матери с удовольствием заехал в солнечное сплетение сознавшегося.

— Не ври мне мальчик, — сказала женщина, когда он с трудом отдышался и встал на ноги, спасая многострадальные руки. Повиснув на веревках от боли, чуть не вырвал их с корнем, добавив на будущее ярких впечатлений.

— Стажер, — торопливо признал Игнац.

С очередным запозданием догадался, она чует ложь. В потомках мятежников наверняка присутствовала старая кровь. Выселению подверглось не меньше десятой части населения Средеца. В их среде присутствовала масса высшей знати и жрецов. Наверняка уцелевшие перемешались и отследить родство не удастся. Еще один фактик в копилку знаний для доклада. Не верится, что без него не в курсе кому положено, но не мешает отметить дополнительно. По уму не мешало бы заняться местными храмами и их жрецами. Любви к властям среди местных уроженцев искать не стоит.

— Ну-ну, — сказала госпожа Ксения, помолчав. — И чего правой руке Тирана понадобилось в нашем захолустье?

Естественно она подразумевала не Игнаца, сроду не видевшего даже остров Первый, где находился дворец, а его прямое начальство. Глава службы ведал контрразведкой и в основном специализировался по отслеживанию интриг среди аристократов и военных. Еще расхищением казенного добра в финансовых учреждениях, но тут уж требовалась крупная сумма. Мелкими нарушениями занимались на другом уровне — обычные сыскные или шерифы.

— Есть данные о торговле с облюдами.

— О! Большое открытие.

Насмешка не удивила. Каждый второй фермер расплачивается с домашниками и дикими за работу топорами, иголками и прочим железом. Кое-кто втихую продавал наконечники для стрел. А уж ножи и инструменты иные кланы научились и сами делать.

— Кто-то продает им огнестрельное оружие. В газетах об этом не пишут, но две экспедиции исчезли на юге без следа. А попытки разыскать следы закончились столкновением со стрельбой.

— Великое дело, ночью ваших низиников в форме порезали, потом из ружей по новым постреляли.

Подразумевалось, не в первый раз происходит. Облюды были в своих владениях и зверя скрадывать умели много лучше городских вояк. В прежние времена вытеснить их из прибрежных районов на севере стоило немалой крови, притом пользовались тогда каменными и костяными орудиями, не имея понятия о стали.

Пэрты были отнюдь не безобидными. Территория острова до прихода людей поделена и племена пребывали в состоянии хронической войны друг с другом. Все население состояло из отдельных мелких деревень, которые то воевали друг с другом, то объединялись во временные союзы против других близлежащих населенных пунктов.

Письменности не имели, поэтому толком историю появления на Дальнем выяснить не удалось. Ученые так и не разобрались, откуда взялись у них картофель, бобовые нескольких видов, кукуруза, конопля, овцы, ослы, свиньи и утки. На острове аналогов этих животных и растений не существовало. Впрочем, основу рациона питания процентов на восемьдесят у них составляло мясо и сельское хозяйство было в основном подспорьем.

Именно по данной причине их всегда было не очень много, а излишки сжигали в племенных войнах. Зато и бились с пришельцами долго, сражаясь за территорию. На севере уничтожили практически всех, за редчайшим исключением. Видимо южные племена не желали повторить участь сородичей и готовились. Насколько б их хватило при прямом столкновении, другое дело. Пока лезть в те края было нерентабельно. Но найдись нечто ценное...

А оно существовало. Никто не мог объяснить, откуда у пэртов имелись достаточно странные и очень полезные вещи. Частенько ради обладания ими и начинались войны. Нынешние шаманы понятия не имели, как изготовить 'светильник' или нагревательные/охладительные элементы. Первые выглядели шариками, при попадании в любую жидкость у них повышалась температура, приводя к согреванию раствора. Вторые всегда в виде кубиков и напротив, забирали тепло. Материал никому неизвестен, подзаряжаются просто под лучами солнца. Не добавляют ничего ко вкусу и не впитывают запахи. Когда-то их было достаточно много и даже сейчас не обязательно быть миллионером, чтоб иметь в доме. Другое дело в качестве охладителя разве пару бутылок удивлять гостей летом или в грелку больному. Есть способы проще и дешевле получить схожий результат.

— Слишком много оружия. Не парочка украденных охотничьих винтовок. Такое тоже есть, но много армейского оружия. В конце концов не страшно даже если попадает в их лапы. Патроны все равно не сделать. Да вот не заканчиваются. Начальство уверено в серьезной торговле. Сами понимаете, что это значит. Таких как вы, в первую очередь и завалят.

— В нашей округе пэртов с огнестрелом не было и нет. Иначе б мы знали.

— Волк не режет скотину возле логова.

— Хочешь сказать кто-то из наших? И какие основания?

— Мне не объясняли. Сказали ходить, смотреть, слушать.

— И кто сказал, что на юге контрабандисты не шалят? С моря привозят.

— И чем пэрты расплачиваются? Мясом или картошкой?

— Почему не золотом? — спросил Вик.

Она посмотрела за спину привязанного, прищурившись. Игнац все время ощущал сверлящий взгляд и очень вероятно не у одной матери нечто в крови имеется. Сынок мог оказаться гораздо хуже.

— На севере находили. Я думаю и на юге экспедиции искали в руслах рек. Потому и покойники образовались. Они хорошо запомнили, с чего в прошлый раз началось и приняли меры сразу, не дожидаясь появления толпы убийц.

— Тогда чего ему искать у нас, — говорила она с сыном, игнорируя пленного, — думаешь врет?

— Может сразу с нескольких направлений ищут. Или с таким же успехом это может быть очередная байка для стажера. Ходит вместо пугала, чтоб на него смотрели. А настоящий полевой агент изображает юродивого. Слышала про приезд чужака в Барановец? Он почему-то сам поперся на пещеры смотреть, без проводника. И внезапно погиб. Кто его знает, может и совпадение. Все ж если вместе сложить, нехорошо смотрится.

— Доказательства твоих слов, — помолчав, сказала Игнацу госпожа Ксения, — что, хотя бы стажер из 'Ока государева' не имеется. Документ нигде не припрятан, а то может не нашли?

— Нет у меня ничего. Я ж неофициально приехал. И светиться не должен.

— Единожды соврамши, кто ж тебе поверит?

Игнац невольно напрягся, ожидая очередного удара или последнего в жизни блеска стали.

— Пожалуй, сдам тебя в город властям, — сказала она после паузы. — Со всеми сказками. Пусть сами и разбираются. Завтра и поедем в Горни Дубенки. Янко, останешься здесь.

— Тогда и я, — заявила девица.

— Ну если хочешь, — и в глазах матери нечто мелькнуло. — Жене положено быть с мужем.

— А я? — поспешно спросил Игнац, когда остальные двинулись на выход. — Развяжите.

— Ничего, — благодушно заявил Янко, лапая супружницу под ее довольные возгласы. Кажется он собирался прямо здесь ее оприходовать, ничуть не стесняясь постороннего. — Так постоишь.

— Совместим два дела, — сказала матушка уже в доме, устало садясь на стул. — Изумительная причина для посещения города. Никто не усомнится. Марш спать, Ивет!

Вик извлек из кармана брюк статуэтку и поставил на полку. Она была изготовлена в незапамятные времена из сугры. Никто не знал, как ее получить и вряд ли последние пару столетий находил вещество.

Обнаруживали прежде в деревянных шкатулках одного размера, с две ладони длиной и одна шириной. Неизвестно кто первый научился использовать, но при смачивании вещество принимало любую форму, а после высыхания вторично использовать нельзя. Зато не горит, не тонет, не бьется при падении, даже специально разломать не просто. Можно изготовить любую вещь или заполнить трещину в поломанной. Склеивает навечно.

Сугру очень любили штукари и один из них и изготовил статуэтку. На верхнюю половину до пояса мужчина, на вторую рыбий или скорее дельфиний хвост. Так изображали в храмах Сатре — Хозяина Вод, морских зверей и штормов. Только это был Род. Их семейный дух-хранитель, предпочитающий имя Учитель. И не удивительно, раз этим занимается не меньше тысячи лет. Скорее много больше. Никто никогда не интересовался точной датой его появления на свет, но он присутствовал в семье с самого ее начала и помнил всех прежних членов.

Он открыл глаза, ничуть не похожие на человеческие. Вместо зрачков в них были бездонные черные дыры.

— Все-таки хочешь настоять на своем, — сказал мягкий приятный баритон.

— Не вижу, с чего отказываться от замысла, — бросила Ксения, поднимаясь. — Насчет нашего стажера возражения имеются?

Для того его с собой и брали. Чтоб послушал и собственные выводы сделал. Не стал вмешиваться, значит согласен со сказанным. Он вообще крайне редко при чужаках проявлялся, изображая обычного покровителя домашнего очага.

— Не похоже, что врет. Другое дело могут использовать вслепую.

— Тогда я пошла. Завтра вставать до рассвета.

— И вечно так, — сказал Род ей вслед, но скорее для Вика, — когда твою мать нечто не устраивает, норовит сбежать.

— Давно зудит, но при всех не хотел, — тихо произнес тот, — почему собственно ты признал ее старшей в семье? Она ж не нашей крови и родство по мужской линии передается.

— Это если рожают от мужа. Ну-ну, — Род рассмеялся, — Не хмурься, пошутил.

— За такой юмор глотки режут!

— Я старый, мне с глазу на глаз можно.

— Так ответишь?

— Кому нужна кровь, — с досадой заявил Род. — Важно чтоб в человеке стержень был несгибаемый и умел настоять на своем. Чтоб слушались и уважали. Для семьи это важнее всего. А какого пола и как в дом вошел — десятое дело.

— Не понимаю, — признался Вик. — Я с детства знаю, хотя и не помню абсолютно, от кого и по какому поводу услышал, что ты заклят на кровь нашу. Потому и слушают тебя родичи, плохого не подскажешь. А оказывается легко можешь крутить свое. Разве так бывает?

— Ты достаточно взрослый Виктор и определено один из лучших моих учеников, чтоб усвоить простейшую вещь: благо всех далеко не всегда полезно для кого-то одного.

— Приходилось слышать.

— От меня. Пора и задуматься. Кто важнее для выживания семьи, откровенный дурак и прямой потомок или умный приемыш? А надо ли жертвовать одним, во имя выживания остальных? Иногда, — помолчав, признался, — такие решения принимать очень больно. Все ж вы все, в каком-то смысле для меня дети. И жертвовать даже глупым отпрыском больно. И видеть, как погибают другие, если ошибся или не имел достаточно сведений вдвойне. Слишком часто вы умирали у меня на глазах или далеко от меня. А я в любом случае ничем помочь не мог, — он всплеснул ручками. — Только советом и могу помочь. Не делом. Гнида тот штукарь, не мог ноги нормальные приделать! Хорошо еще огонь не берет, меня ж трижды выкапывали на пепелище, а как представлю, — в голосе прозвучала тоска, — вечно придется лежать, аж жуть берет.

— Учитель, — нерешительно сказал Вик, — и опять не понимаю. Как это вообще возможно? Штукарь умер, вещи на крови заклятые загнуться должны. Твой что, бессмертный? Или из лазов ?

— Думаю, давно сгнил в могиле, будучи нормальным человеком, с примесью от Морских королей. Сами оживленные не помирают сразу, постепенно теряя силу. И кстати не обязательно создавать связанные с собой 'штуки'. Достаточно часто делают привязку на нового хозяина, заказавшего нечто конкретное. Можно сделать на себя, а при продаже перекинуть привязку на покупателя.

— Все равно не получается! И первый в нашем роду давно умер.

— Совсем честно, я не помню ничего до... ну назовем это рождением. Полагаю, наиболее подходящий термин, ничуть не хуже 'совершенного воплощения'.

Что делает штукарь известно любому. Если накапать собственной кровью на некий материал — песок, земля, глина, дерево, металл, керамика и ярко представить себе нужное, получишь голема-штуку. Послушного и исполнительного. Что сделаешь изначально, насколько удачна фантазия в таком виде и оживет. Случались уроды не способные двигаться и действовать. Проблема одна, для этого годится кровь очень малого количества народа и использовать чужую, даже смешивая, нельзя. Для воплощения требуется количество красной жидкости от 0,5 до 5 материала к единице крови штукаря. От качества жидкости, яркости представленного или врожденных способностей зависит, четкого ответа не существует. Скорее всего, смесь факторов, а возможно и другие неизвестные существуют. Поскольку брать свыше определенного количества крови нельзя, чтоб самому не окочуриться, то и штука не может быть большого размера и веса. Конечно специалисты научились хранить охлажденную и собирать несколько раз, но всему есть границы.

— Так что насчет употребленных процедур в абсолютном неведении. Ко всему еще невозможно создать разностороннего работника. Если просили изготовить каменщика, а штукарь не имеет понятия, как кладут кирпичи, желательно не пробовать. Проще создать куклу с руками, а вот поручать ей самые разные вещи. Невозможно без обучения послать строить дворец. Знаний таких нет. Для начала демонстрация и конкретные приказы. Для этого и нужен хозяин. Пример, как пронимаешь, абстрактный.

— То есть чем длительнее обучение, тем больше умеет и разумнее?

— Сечешь Виктор. Хотя многое зависит от изначально вложенного. Оживленному замку в сейфе особая мудрость без надобности. Ну а я... Первоначально предназначался в подарок ребенку. Развлекать сказками и забавными историями. Заодно присматривать, чтоб чего не выкинул глупого. От него перешел к его сыну, потом к следующему. И стал принадлежностью рода, символом главного в семье. Вроде коронационных драгоценностей у Тирана. Без меня вам уже чего-то не хватало и даже боролись за внимание. А параллельно и я набирался опыта, слушал учителей, приглашенных к детям, разговоры и читал книги.

— Значит мы действительно из старинного рода?

— И что тебе даст имя прежнего аристократа, лишенного титула? Фамилия их в числе других вычеркнута из всех титуловальных книг после мятежа. Гордись делами собственными, а не прежними временами, тогда достигнешь чего-то!

Ну этот учительский наставительный тон хорошо знаком. Моментально Род переключился на привычные нотации.

— Вижу, вижу. Опять мимо ушей попускаешь, занятый другими мыслями. Нечего мне добавить. По всем существующим нормам давно должен был умереть, а все живу. Хочется надеяться для вкладывания немного ума в оболтусов вроде тебя. С Иветом или Янко это бесполезно. Они выслушают и даже воспользуются рекомендацией, но сами утруждать мозги не станут. И ведь не глупы! Одна радость, хоть один любознательный в поколении случается практически постоянно. Жаль, что в наших условиях и приложить-то знания особо некуда.

— Спасибо, — сказал Вик, когда после минуты молчания уяснил, что продолжения не последует, — за интересную беседу.

— Да ладно, — буркнул Род. — Чем мне еще заниматься, как не болтать, да книги читать. Очень хорошо, что привез новые. Давно все наизусть помню.

Это было явное кокетство. Он не забывал ничего произнесенного рядом или прочитанного. И иногда задумывался, куда все влазит. Не переполнится ли голова в один прекрасный момент и во что это выльется.

Глава 4. Совмещение важного с полезным.

Они остановились лишь под вечер, по причинам для пленника не озвученным. Наверное, потому что передвигались даже не тропой, по которой добрались до их фермы, а каким-то козьими тропами, сокращая путь. Временами приходилось спешиваться и вести животных в поводу, преодолевая крутые подъемы и спуски, так как это снижало риск, что лошади сорвутся под откос. Узкая дорожка вилась среди густого лиственничного леса, то подходя к самому берегу, то далеко уходя в сторону. Временами она упиралась в русло реки, которая с шумом несла свои прозрачные воды среди галечных берегов. Тогда приходилось перебираться на другую сторону.

По каким признакам выбиралось место и кто подал команду на отдых Игнац так и не понял. Расседлали коней, напоили их, задали корм и лишь затем, не разжигая огня, наскоро поужинали прихваченным холодным вяленым мясом и черствым ржаным хлебом. Ему тоже кинули, чуть не как собаке, но и за то благодарен был. Все ж двое суток голодным мало кому приятны. Правда пить дали, не пытаясь сунуть головой в корыто для скота, чему бы особо не удивился. Видимо все ж решили не обострять.

Даже вещи все вернули, приторочив к его мерину в сумке, включая деньги, чем девица была крайне возмущена, очевидно уже считая своими. Вот с нее бы сталось попинать при случае, но мать оставила невестку дома на хозяйстве, прихватив сыновей с собой. Зачем сразу трое охранников Игнац не очень понимал. А учитывая небрежно-привычное обращение госпожи Ксении с винтовкой и револьвер у нее на поясе, можно не сомневаться, что и она умеет охотиться и рука не дрогнет.

— Мне б в кусты, — сказал он.

— Может тебе штаны помочь расстегнуть? — спросил Вик с иронией.

Очень хотелось ответить 'не мешало бы'. Простояв с поднятыми руками всю ночь, он после чуть не орал от боли, когда отвязали и до сих пор не особо владел ими. Но 'добрые' фермеры решили не ограничиваться случившимся и заковали кисти в тяжелые ржавые кандалы, связанные не менее крупными звеньями цепи. На такой быка бы держать, а он их должен таскать. Удивительно, но к ноге огромного камня не присоединили. Скорее всего лошадь пожалели, а не его.

Где уж нашли такие, будто из книги про древних рабовладельцев. Облюдов повинившихся что ли приковывают? Во всяком случае, вес немалый и натирают, пусть и позволили подложить куски материи.

— А сбегу? — строптиво спросил.

— Это был бы лучший вариант, — сказала женщина, расстилая спальный мешок.

Нечто такое ему прежде приходилось видеть за огромные деньги. Другое дело на севере мало кому требуется, разве в горах. Сверхтеплый спальник из редкого гагачьего пуха, выдерживает крепкий мороз. В отличии от гусиного, практически моментально восстанавливает первоначальный объём из сжатого состояния. Кроме того, легчайшие пушинки особым образом сцепляются друг с другом и никогда не сваливаются в комки.

Гагачий пух, собранный во всем мире за целый год, может уместиться в одной телеге даже без горки. С одного гнезда гаги получают около половины унции материала высочайшего качества. Нетрудно подсчитать, сколько гнезд необходимо обойти для создания одной куртки на гагачьем пуху! А у этих похоже у каждого спальный мешок. Занятная бывает бедность в далеких от цивилизации диких землях.

— Можно было бы не тащить до города, а на месте пристрелить.

Почему-то спорить и рассказывать о специальной подготовке не хотелось. Уж больно уверенно прозвучало. Верится. Один раз поймали, сумеют и второй, они здесь гораздо лучше ориентируются.

Он молча повернулся и звякая цепью отправился справлять нужду, подсознательно ожидая высунувшуюся из кустов волчью любопытную морду или хватающего за голую задницу сутигра. Потому не стал засиживаться, горестно размышляя о конце едва начавшееся карьеры. Мало шансов, что после такого эпического провала ему доверят нечто серьезное. Уцелел и ладно. Все-таки и в стране холмов 'око государево' уважают и связываться не хотят, иначе бы плохо кончил.

Вик посмотрел на вернувшегося пленника без особого интереса. Как бы не повернулось, хорошо, что не пришлось доводить угрозы до конца. Одно дело — убить кого-нибудь в схватке, для самозащиты или из мести. И совсем другое — прикончить незнакомца по одному подозрению. Подобные смерти бременем ложатся тебе на плечи и непременно вызывают малоприятные последствия. Лучше не только не брать лишнего греха на душу, но и отсечь любых мстителей. а значит все нужно делать по уму. Матушка его расколола до самых потрохов, даже не запачкавшись в крови. А все потому что не играла. Понадобилось бы — на ремни бы своими руками резала и ничуть не страдала душевно.

Когда-то поселенцы жили в приморье, выращивали кукурузу, пшеницу, разводили свиней, расчищали пустоши под посевы. Они получили свои владения не за красивые глаза, а заплатив за них настоящую цену кровью. В первое столетие гонцы регулярно появлялись на пороге с сообщением об очередной сожженной ферме или убитом торговце. Люди брали оружие и отправлялись в очередной раз ловить нередко уже успевших раствориться в дали налетчиках. Иной раз всего лишь закапывали покойников, а случалось в отместку нападали на соседнее селение зверолюдов, не разбираясь имели ли они отношение к произошедшему. Не однажды, начавшись с мелкой стычки, противостояние превращалось во всеобщую войну.

Поселенцы оказались сильнее, благодаря стали и огнестрельному оружию. Они поддерживали друг друга, не имея выбора перед лицом опасности. А противник вечно занимался сварами в собственной среде и никогда не имел общего руководства. И когда, казалось, наступил перелом и пэртов оттеснили на юг, появились чиновники тирана и куча новых законов. То участок у одного заберут, то купят у другого, то требуют вести хозяйство единственно им известным образом. Причем местных условий не то что не знали, знать не желали, пользуясь инструкциями с островов на севере, где климат, растения и животные другие.

Очень многое переняли у пэртов. Те использовали в своих огородах целый комплекс методов. Они добавляли в почву в качестве удобрения сорняки, траву, старую лозу и другие органические материалы. В качестве мульчи и для удобрения верхней части почвы они использовали пищевые отходы, золу из под костров, растения, сполотые с полей под паром, прогнившую древесину и куриный помет. Они рыли канавы вокруг полей для снижения уровня грунтовых вод и предотвращения подтапливания и выкладывали ил и перегной из этих канав на поверхность почвы.

Именно у аборигенов научились как лучше всего собирать, извлекать, сушить, хранить и готовить к посадке семена местных сортов. Готовить грядки — чистить, удобрять, вскапывать и разрыхлять; как замачивать семена перед посевом и сажать бобовые, чередуя с прочими культурами. Приезжие умники так и не разобрались в причинах повышающих урожайность после этого, но охотно переняли со временем. А пока первые поселенцы все чаще теряли свои земли и вынуждены были двигаться дальше на юг, вновь входя в конфронтацию с пэртами.

В стране холмов тоже нашлось что перенимать. Овцы, которые равнинах не слишком распространены, скрещивание ослов с лошадьми, для получения от них гибридов. А еще, как ни странно, утки. Прежде их не особо выращивали, предпочитая курей. Наверное потому что нервные и стоит напугать теряют аппетит и дают мало яиц. Но здешние утки обладали завидной флегматичностью, несутся дольше и быстрее нагуливают мясо. К тому же они практически никогда не болеют и в отличие от кур не пытаются улететь. Даже пруд для них не обязателен при условии, что в их распоряжении будет большое корыто с водой. Они любят проводить время в тени фруктовых садов. Там склевывают насекомых, улиток и слизней, пощипывают траву, не говоря уж о том, что им можно скармливать все остатки дневных трапез. Два месяца и светлое душистое мясо в количестве шести фунтов готово к употреблению.

— Что читаешь? — спросил Игнац.

— Все они бедны, — процитировал Вик, — но не по лености, работать многие умеют очень неплохо, а то того что их земля либо бесплодна, либо находится далеко от удобных торговых путей. Хотя они и видят внизу плодородные долины, редко туда спускаются, зная, что это будет им стоить их независимости. Помнят о прошлом, хотя мятеж и первые поселения превратились в мало похожую на истину легенду и основным условием ставят защиту личной свободы. Жестокие, мстительные, коварные по отношению к врагам, дома они добры, гостеприимны, надежны в дружбе, воздержанны, почтительны к старикам.

— Острова, том четвертый.

— Он самый, — подтвердил. — Вполне справедливо. Хотя у кого настоящая легенда, а кто помнит реальные события, еще не мешает проверить. Не обязательно написанное книжниками на службе победителя соответствует настоящей правде.

Тут он не иначе с чужих слов говорит, подумал Игнац. Молод еще такие мысли иметь. Хотя... возразить на это нечто стоящее не получится. Так и есть.

— Все было не так с восстанием? — полюбопытствовал, тем не менее, с насмешкой вслух.

— Акценты другие. Достаточно сместить кто первый начал и причину, а также 'случайно' забыть о неком родстве и картина смотрится иначе.

— Помолчи Виктор, — сказала мать, категорическим тоном. Исторические теории завтра обсудите.

Парень развел руками и отложил книгу. Все равно уже темно. Уселся на спальный мешок, принимая первый караул. Не настолько они доверяли кандальному, чтоб спокойно спать, позволив ему дотянуться до оружия. Тем более здесь не город и хищники бродят. Не мешает присмотреть за лошадьми. И хотя где-то рядом Янко, которому показываться не след, бдительность не помешает. Здесь страна холмов, а не безмятежные поля охоты пэртов, куда попадают после смерти.

Звезды казались крупнее, чем в долине, словно постоянные ветры на вершинах холмов раздували эти небесные угли, отчего весь небосвод мерцал неясным голубоватым светом. Ясный месяц уже висел над изрезанным глубокими лощинами и давно стершимися до низеньких сопок горами. В свете луны серебрились и далекие долины казались черными провалами. Красивое зрелище и завораживает не на шутку.

Расстояние до города по карте составляло примерно миль семьдесят. Только в горах прямых маршрутов не бывает. Даже срезая углы и передвигаясь верхом по ослиным тропам минимум в полтора раза дальше. Всю дорогу они питались сушеным мясом и сухарями, напоминающими по твердости лошадиные копыта. Несколько раз будто зная, что стрелять не станут, мимо не торопясь, проследовали напоминающие изюбрей и обычных оленей животные.

Городской участок находился почти сразу у въезда в Дубенки. Игнац почти свалился с коня, испытывая облегчение и никак не реагируя на направляющие внутрь, вслед за госпожой Ксенией, пинки от Ивета. Вик остался снаружи у лошадей.

В помещении обнаружился толстый мужик с огромными усами, старательно поедающий из миски нечто полужидкое с мечтательным видом. Форма на нем отсутствовал, китель висел на спинке стула, а форменная рубаха отсутствовала. Вместо нее наличествовала голая волосатая грудь.

— В чем дело? — недовольно потребовал при виде ввалившейся компании. — Не видите, у меня обед!

— А у нас преступник.

— И чё?

— Принимай и разбирайся.

— И чё натворил?

— Жулик. За сержанта лесной стражи себя выдает, а также за агента 'государева ока'.

— Чего?

— Того.

— Не, — испуганно сказал, — я с таким разбираться не буду. Не моя эта... как ее... комплименция. Вот ежели б пьяный или подрался. А это не надо. Не ко мне.

— А ты вообще кто?

— Дежурный, ежели чё случится.

— Вот и случилось. Принимай под расписку.

— Не, не стану. Ну его. У нас город тихий, а вы чё учудить вздумали.

— Где начальник ловчих? — спросила женщина.

— На ярмарке.

— Так ступай за ним.

— Не, не положено. Я дежурный, здеся стало быть сидеть должОн.

— Тогда давай расписку, что принял и мы пошли.

— Не, не имею правов.

— И что прикажешь делать с этим?

— А завтра приходите. Ярмарка закроется и начальство будет. А сейчас ему некогда. По записям один ловчий на пятьсот жителей должОн быть, а нас на 18,5 тыщ, не читая приезжих, всего одиннадцать.

— И один здесь.

— При арестантских камерах завсегда положен. Там, он ткнул за спину, на обитую железом тяжелую дверь, постоянно кто-то отсиживает. Ярмарка такое дело, шесть краж, три мордобития, восемь пьяниц, да одно ножевое.

— И все там?

— Э... Нет. С кражами одного всего на месте поймали и отбуцали, что лежит при смерти. Пьянчуг штрафуем и по домам. А буйный, да. Тот здеся. А с пожаром и вовсе не за что сажать. Хвала Талану, повелителю огня, одна палатка и сгорела, по вине хозяина. От этой... халатности. Штраф заплатит.

— Ну значит места полно. Сажай и этого до завтра.

— Не-не. Вы уйдете, а мне отвечать потом? Говорю не моя комплименция.

— Матушка, — сказал Ивет, — а может ну его, давай вздернем жулика прямо на воротах и вся недолга.

— Не-не, — забеспокоился, ловчий, — не положено. По закону самосуд не можно. Завтра приходите.

Госпожа Ксения обернулась на сына.

— Ну-ка, выйди.

Он направился к выходу, не переспрашивая. Через минуту мимо пробежал, топча сапожищами и застегивая мундир на ходу, ловчий. Явно понесся за начальником, позабыв об арестанте. Когда матушка хотела, она умела быть очень убедительной. К тому ж в округе ее очень многие знали, если не лично, то по слухам. У одних принимала роды, другим помогала с лечением животных. Но каждый знал про ее дурной глаз. Захочет — сглазит. Хотя, на самом деле, ничего такого не было. А вот иногда под стаканчик кавы на нее находило и начинала вещать не хуже пифии. Столь же смутно и с возможностью разного толкования. Виктор подозревал, что вполне сознательно это делала. Практически всегда при чужих. Для своих предсказывала очень конкретные и практичные вещи. Погоду, урожай, опасность, смерть и характерно, что никогда не ошибалась. А где ведьмовская кровь и где опыт, ответить могла только сама.

— Пошли, — сказал, выныривая из-за двери отхожего места Янко, с азартно горящими глазами, когда спина дежурного удалилась на десяток шагов. Коня он оставил за городом, но пока шли разборки, успел подойти.

Братья переглянулись. Пока все складывалось прямо по заказу. Они скинули чуги, своего рода плащи с очень длинным воротником, свисающим за плечи до уровня пояса, который, в дождливую погоду или шторм мог быть накинут на голову и служить капюшоном. Наметанный глаз легко отличит по вышивке не только район, но и клан. Быстренько осмотрелись и не обнаружив прохожих дружно зашагали в сторону здания напротив, на ходу завязывая лица платками и натягивая легкие перчатки. В таких ходили аристократы и косящие под богатеньких молодые люди. Вряд ли в здешних краях кто-то сумел бы отыскать отпечатки пальцев, но о такой возможности знали все и рисковать не имеет смысла. Немного осторожности продлевают приятную жизнь. А окон на эту сторону нет ни в ловчем участке, ни в банке, ни в соседних домах. Такая уж странная архитектура в каменных домах по старым проектам. В основном для защиты от нападения. Глухая стена и люк на крышу, откуда можно обстрелять атакующих.

Ивет толкнул дверь и тут же двинул по башке рукояткой револьвера охранника, развалившегося на табуретке и даже не успевшего понять, что происходит. Тот, слабо вякнув, свалился на пол, попутно уронив винтовку. Двое остальных рванули вперед, не задерживаясь для проверки результата. Роли были обговорены заранее и все знали, что делать. Ивет сейчас вязал руки охраннику и останется на его месте, прикрывая.

Янко ткнул обрезом в лицо кассира.

— Мы не собираемся никого убивать, — сказал шепотом, — но если ты вытащишь руку с оружием, придется. Покажи руки!

Тот, дернув нервно щекой, поднял ладони.

Виктор, не дожидаясь продолжения, перескочил через запертую на обычную щеколду низкую дверку и нырнул в заднее помещение. Именно потому что стрелять они не планировали, револьвер находился в левой, а в правой руке он держал 'усмиритель' на манер используемых ловчими дубинок. Специально подобрал заранее и даже отполировал рукоятку для удобства. Самое то, не убивая хорошо отделать, переломав ребра.

Сидящий за столом человек в недоумении поднял голову от разложенных бумаг. Все было проделано настолько тихо и быстро, что он ничего не услышал.

— На пол, быстро!

— Вы понимаете, что делаете, молодой человек? — спросил глава местного банка почти снисходительно, поднимаясь.

Бац! Тяжелая деревянная дубинка врезалась в голову без разговора. Человек невольно застонал, хватаясь за череп. Вик добавил по ребрам и еще раз уже лежачему. Встал коленом на спину и завернув руки назад бесчувственному человеку, привычно скрутил, как связывал ноги овце, специально принесенным сыромятным ремешком. Обшарил карманы, вытряхивая содержимое на пол. Часы на цепочке золотые, всякая ерунда вроде спичек и платка. Оружия нет, немного мелочи. Ничего кроме монет не взял. Глупо было бы грабить и оставлять деньги. Его в первую очередь интересовали ключи. Связка оказалась на месте. К счастью ни живого кошелька, ни замка в здешнем заведении не имелось. Слишком дорогие 'штуки' для ихнего захолустья.

Пришлось слегка повозиться, примеряя к замку сейфа. Было два похожих. Может еще имеются заначки где-то или у хозяина в доме. Некогда проверять и не нужно. Все задумано давно и рассчитано по минутам. И город, и банк, и время отнюдь не случайно выбраны. Когда отец внезапно умер на поле, схватившись за сердце, по закону объездчиком должен был стать кто-то из их семьи. Или хотя бы из клана.

Однако нынешняя власть больше интересовалась финансовыми доходами. Пока семья числилась в помощниках Лесной стражи, взамен службы не брались налоги. А последние пять лет требования все росли и росли. Причем взимать их приезжали не местные чиновники, с которыми можно было договориться, а люди частного банка Левдара, крайне заинтересованные в высоких показателях.

Конечно можно было легко грохнуть парочку приезжих, но это было бы слишком явно. Тем более, достаточно быстро стало ясно, фискалы нацелены выжить определенные группы. Может быть им понадобилась из каких-то соображений земля или нашли нечто рудное и прибыльное. Группа Левдара начинала с торговли и давала ссуды правительствам нескольких крупных островов, получая взамен права на эксплуатацию разнообразных ресурсов. Они имели во владении добычу железа, серебра, свинца и много другого, приносящего баснословные прибыли. Появление несколько лет назад филиалов банка на севере Дальнего и желание влезть без мыла наводило на определенные подозрения.

Или здесь присутствовали некие не понятные простым людям государственные соображения. Поговаривали, что Левдар не только имел влияние на Тирана, но и сам выполнял поручения сверху. Проверить, понятно, никак, но повторялась прежняя история с вытеснением первопоселенцев с побережья. Долги у многих росли и рано или поздно началось бы выкидывание с земли. А это пахло серьезной кровью. Пришлют войска, всем кисло будет.

И тогда матушка предложила подломить тот самый банк. За его счет и расплатиться с ним же. Учитель придумал план, заставив не просто вломиться, но в наиболее удобное время и с максимальным количеством добычи при минимальном риске. Жулик удачно подвернулся, но налет все равно бы состоялся. Завтра ярмарка закрывалась и многие станут получать свои деньги в банке. А сегодня они еще там лежат. Не серебро с золотом. Монеты переходили все больше из рук в руки, минуя банк и на хранение их почти не сдавали. Расписки, векселя, долговые обязательства и купюры храмов и государства, под которые приобретали товары.

Наконец замок щелкнул и тяжелая дверца со скрипом отворилась. Не глядя, скинул все содержимое с трех полок в сумку и переступив через лежащего без сознания выскочил наружу. Там тоже было все в порядке. Кассир лежал в углу, стреноженный знакомой вязкой. Янко еще постарался, прикрепив петлю от ног к шее. Стоило распрямить колени и сам себя принимаешься душить. Во всяком случае, ему точно было не до грабителей.

Молча махнул в сторону выхода. Янко сразу прекратил шарить в столе и спрятал обрез под полу кожуха.

— Нет, — односложно сказал Вик, при виде держащего в руках трофейную винтовку брата и резко показал жестом запрет. Тот скривился, нехотя ставя в угол, не забыв патроны ссыпать себе в карман.

Прекрасно понимает и все ж нельзя. Очень хороший новенький экземпляр армейского карабина стандартного калибра. Но, как раз, этим и неудобен. Рано или поздно кто-то увидит и объяснить появление будет достаточно сложно. С самого начала договаривались ничего не брать. На подобных мелочах и палятся. Откуда у кого-то вроде него могут взяться золотые часы, даже если спилить гравировку? То-то и оно.

Через минуту они уже прогулочным шагом шагали снаружи. Главное не торопиться и не привлекать внимание случайного свидетеля. Янко вообще направился в противоположную сторону, на ярмарку. Ему требовался подарок для капризной женушки, крайне обиженной, что найденные ей 'киты' были реквизированы для возврата хозяину. Да и не требовалось мозолить глаза втроем. В ловчий участок они вошли вдвоем, Игнац тоже видел двоих. Когда придет начальник — увидит опять же двоих. А вот в банке их было трое. Можно ли назвать это алиби сложно сказать. Зато не стоит сомневаться, подозревать их станут в последнюю очередь. Учитель называет это инерцией мышления и идея целиком его.

Глава 5. Охота на человека.

Ужинали степенно, как положено солидным людям. Без разговоров и мельтешения. Правда, уже не все по очереди из одного горшка, а каждый из собственной тарелки, куда положили согласно старшинству из стоящих на столе больших, расписанных узорами, глиняных блюд. Иные за такое поведение осуждали, но у матушки были свои понятия, принесенные с побережья и ей никто не перечил. Оно так и удобнее. Никто не заставлял доедать все, раз старший продолжает работать ложкой и не оставался голодным. Все с детства были приучены к правильному поведению и потому даже без нее вели себя чинно и по заведенному порядку.

Они не успели еще въехать в долину, как навстречу понесся от дома невысокий парнишка, размахивая руками. Матушка пришпорила коня и поскакала к нему. Соскочила на землю, слушая жестикулирующего подростка. Они все его прекрасно знали. Младший брат шурина. Что-то случилось у соседей.

— Ани потеряла ребенка, — сказала, когда сыновья приблизились. Речь шла об их сестре, беременной третьим на седьмом месяце. — И ее сын тоже не очень хорошо себя чувствует. Я должна ехать.

Предлагать передохнуть было неуместно. Она устала, однако когда дети нуждаются в ней, сидеть дома все равно не способна.

— Может нужно помочь? — спросил Вик. — Вместе поедем.

— Мужчины там есть. Требуются женские руки. Через пару дней заглянете в гости посмотреть, что к чему. Один кто-то. Работы и здесь хватает, лады?

— Да матушка, — послушно ответили хором сыновья.

— И ведите себя смирно, — сказала резко. — Даже Василке иные вещи знать не надо. Не по ее уму.

Но ту, в принципе, особо подробности поездки не интересовали. Ей муж вручил подарки и она самозабвенно крутилась у большого зеркала, примеривая ткань на платье, набросив спереди, сапожки и серебряные серьги. Все вместе, раздельно и снова. Приехали они достаточно поздно, успела сама поужинать и выставив угощение принялась любоваться собой. В каком-то смысле и к лучшему. Иногда на нее находило, если чем-то обидели или она считала так и принималась бить поясные поклоны, сопровождая просьбами того отведать, этого хоть пригубить. Очень Вика раздражало такое поведение. Не в гостях, чай. Нарочно матушку злила, а придраться вроде и не к чему.

Питались сытно, хотя и не особо разнообразно. Праздничная еда от будничной отличалась мало. Сейчас на столе присутствовал хлеб, жареная рыба, картофель, гречневая каша с маслом. Приятный ужин после долгой дороги.

— Кофе! — сказал в пространство Янко и Василка тут же примчалась, принеся. Даже отвлеклась на минуту от самолюбования.

Границы самовольства она хорошо изучила и лишнего на людях себе не позволяла. Другое дело с глазу на глаз. Муж у нее с руки ел и выполнял любые просьбы, особенно озвученные в постели. Зато на людях скромно опущенные глазки и почтительное послушание. Но это хорошо для чужих. В семье давно знали, кто кем крутит и не зря матушка предупреждала.

— Хороший, — с удовольствием сказал Ивет, прихлебывая горячий напиток. Они могли позволить себе пить даже дважды в день, что говорило о неплохом достатке.

Их ферма обеспечивала практически всем. Даже соль получали на обмен. Прикупать приходилось в городе сахар (немного, хватало собственной пасеки даже для изготовления медовухи на угощение и продажу), керосин, зерна кофе, которые потом мололи и обжаривали и еще кое-что по мелочи из промышленных товаров. Те же брюки или рубаху могли зимой и сами соткать, но проще взять задешево. А вот шелковую ткань для платьев или ленты девушкам здесь не найти. Приходилось отправляться на ярмарку и отдавать там овец или еще какой не особо дорогой товар. В прошлый раз возили поросят и шкуры звериные. Самим не с руки кожи выделывать, на то профессионалы имеются. Замшу делают не чета низинникам.

— Ивет, завтра на озеро? — спросил скорее для порядка Янко. Брат был основной охотник и с детства сбегал в лес за дичью, лишь бы не сидеть дома или работать в поле. — Молодую нерпу возьмешь.

Откуда взялись в глубоководном озере неподалеку морские тюлени в два раза меньше положенного размера, никого не трогало. Мясо у них вкусное и даже из клана на то место подпускали с огромным разбором. Выбить зверя можно в два счета, поэтому отстреливали не свыше давно высчитанного количества.

— Не-а, — пробурчал тот, — я лучше огородом займусь.

Братья уставились на него в изумлении.

— Ты ли это?

— Заболел что ли? — спросили одновременно.

— Я в той декаде, — помявшись, ответил шепотом, оглядываясь на Василку, — возле кладбища проходил. Ну как обычно, когда за рыбой. И вдруг все звуки как отрезало, ветер исчез, птицы не поют, трава не шуршит. Жуть, — его передернуло непритворно. Оглядываюсь, — стоит у ограды женщина в длинном черном платье и кружевных туфлях. Ну не ходят в таком по нашим местам. Да и взяться ей неоткуда было. И бледная... Аж белая. Солнце вовсе ее не касалось, аж жилки сквозь кожу просвечивают. А сама такая, — он показал руками округлости. — Я уж рот открыл, поздороваться и поинтересоваться, откуда взялась, так пропала враз. Только была — моргнул и нет! И звуки все вернулись. Опять голоса птиц раздаются, трава шуршит. Я туда-сюда, пусто! На дороге Сосьва, — подразумевалась домашница, — попалась. Грю видела кого? Мотает головой — нет! А там деваться некуда, тропа одна. Ну я подумал...

Все знали о чем. В семье давно бытовала легенда, что увидеть женщину возле кладбища к чей-то смерти. Когда отец скончался сеструха тоже видела. Сложность в том, что не каждая смерть сопровождалась явлением. То ли просто не замечали, никто ж не торчит возле кладбища постоянно, то ли это все суеверие. Вроде в таком виде никого не хоронили, а Учитель по приметам назвать не мог, хотя всех помнить должен был. И живых, и мертвых.

— Ой чё будет! — вскричала искренне расстроенная Василка с азартом в глазах. К себе она появление призрака не прикладывала. А ведь никто никогда не в курсе чья смерть. Имен привидение не называет.

— И почему не рассказал прежде? — спросил Род, вмешиваясь. Он торчал на своем обычном месте на полочке рядом с лампадой и слышал, о чем говорят.

— Сам не знаю. Испугался, — с усилием выдавил из себя Ивет. Ему было стыдно. Он ничего не боялся и даже не подозревал о страхе перед кем-то. Не важно человек или хищный зверь. А столкнувшись с необъяснимым вдруг спасовал.

— Сроков мы не знаем, на кого глаз положила тоже. Чего волноваться, — удивился Янко. — Чего суждено, от того не убежать.

— Ересь, — с ехидством сказал Род. — Жрецы говорят созданное Богами доступно для человеческого разума. Для того людей и наделили свободой выбора. Зло происходит от неудачного выбора, а не от природы вещей. Потому принцип предопределенности — глупость. Каждый ответственен за свои проступки и будет судим за них на том свете.

Люди верили в существование души и возможности ее перемещения в новое тело. Оно могло быть человеческим или животным. Верховный небесный суд представляется большим чертогом, где наряду с богами имеют право находиться и родственники, также заступники и обвинители умершего. Они высказываются и слова ложаться на весы. Нельзя просто просить за кого-то, требуется высказаться о его добрых и злых делах. В зависимости от того, что перевесит и следует в кого вселится душа в новой жизни. Ну а если злодейства полностью, то душа распылится навечно. А в обратном случае, человек-праведник, останется у трона бога в качестве одного из лазов, второстепенных богов. Он сможет помогать людям уже на новой ступени. Только и тех, и других, всегда крайне мало. Парочка в столетие, не больше. Основное количество вновь и вновь возвращается на землю в новорожденных.

На этой почве Род частенько задумывался, есть ли у него душа. Хотелось верить — да. Утверждать наверное невозможно без практической поверки. А для этого надо сначала умереть.

— Тебе лучше знать, Учитель, — благодушно сказал Янко. — А я человек простой, думаю может тот ребенок Ани уже принял на себя проклятье?

— Может и так, но он же еще не родился.

— Но ведь на свет появился?

Кстати занятный момент, подумал Род. Надо бы написать кому из жрецов, чтоб выяснить. При рождении ребенок наделяется душой, а если умер сразу? Она успела войти в тело и что будет на Высшем суде? Почему собственно такая судьба?

— Ты правда так думаешь? — спросил с надеждой Ивет.

— Первая смерть в роду после ее появления, так? — уточнил Янко.

— Да!

— Ну и чего тебе еще надобно? Пронесло нас. А теперь идемте, потянем по косячку перед сном.

Коноплю выращивали сами, но употребляли в основном по праздникам, в обычное время не принято. Очень характерно, даже в отсутствии матушки он внутри дома не закурил. Уж очень она неодобрительно относилась к незапланированным развлечениям и непременно бы унюхала запашок. Но все трое считали нынче в праве отметить удачное завершение поездки, а Ивету не мешало бы встряхнуться и выбросить из головы неприятные мысли. Самое то, для общего блага.

Янко поднялся, потягиваясь и подкидывая на ладони кисет с травкой, двинулся на выход. Пнул дверь, не отвлекаясь от свертывания одной рукой самокрутки и без звука упал. Вик кинулся на пол, подшибая под колено застывшего во весь рост в проеме Ивета. С улицы его наверняка замечательно видно на фоне освещения в комнате. И не зря, вторая пуля свистнула поверху, там где прежде находилась его грудь. Янко повезло меньше, ему снесло верхнюю половину черепа, заодно забрызгав братьев кровью и мозгами. Сунувшаяся в сени Василка завизжала не хуже дурного порося при виде малоприятного зрелища мертвого мужа.

— Я наружу, — толкая снизу дверь и слыша, как в затворяющуюся бьет очередной заряд свинца, откалывая щепки, быстро сказал Вик. — Ты на крышу. Понял?

Ивет очумело кивнул. Брат дернул его к себе за рукав.

— Меня нужно прикрыть!

Вот теперь выражение глаз стало вполне осмысленным. Они метнулись в комнату, хватая оружие. Потом Вик дернул за кольцо и ссыпался в погреб. Кроме картофеля с овощами, разнообразных солений и копченостей там в дальнем углу имелся еще один узкий и незаметный посторонним лаз. Сейчас он отпихнул сознательно загораживающий подступ бочонок с грибами, без церемоний отодрал доску и торопливо замотав винтовку с револьвером в снятую с себя рубашку полез в нору, пихая вооружение впереди себя. Пользоваться подземных ходом уже очень давно не приходилось. И хотя он был тщательно укреплен, а временами проверялся, внутри скопилась земля и пыль. Не хватает, чтоб затвор забился при перемещениях и стрелять не вышло. Только осечки при столкновении с врагом ему и не хватает.

Дорога показалась жутко длинной, хотя там чейна три, не больше. Упершись в очередную доску, осторожно вынул ее, стараясь не производить шума. Не так просто оказалось. Ходящие регулярно возле пруда утрамбовали землю всерьез. Пришлось подкапывать ножом. Выскользнул наружу, под горящие в небе звезды. Со стороны дома один за другим ударили два выстрела с чердака. В крыше, как и подполье имелись свои сюрпризы. С каждой стороны парочка незаметных снаружи окошек-бойниц. Теперь Ивет старательно палил по сопке. Вряд ли он мог что-нибудь видеть. Ответный огонь отсутствовал. Чисто наугад, но единственно подходящее место для попадания в дверь. Неприятно, но такого не предусмотрели. Расстояние слишком большое для прицельного выстрела. Даже теоретическая дальность стандартного карабина миля. Здесь не меньше. А пули ложились достаточно близко одна к другой. Может он где-то на ферме?

Вик свистнул, давая знать о себе Ивету и подзывая Икшу. Судя по участившейся стрельбе брат понял. А через пару минут рядом оказался Веркол. Не Большак, но с первого помета отпрыск. Старший над младшими. Родители позволили ему действовать. Сам бы никогда без разрешения не посмел. В деревнях пэртов не было потомственных правителей или вождей. Некоторые члены племени или поселка имели авторитет за счет действий прежде. Ничего они с этого не получали, проживая в таких же хижинах, как и остальные, и возделывая собственные огороды наравне с соседями. 'Большие люди' не могли отдавать приказаний, решение воевать или мириться принимали на общем собрании глав семей. И дисциплина от старшего к нижестоящим была достаточно жесткой. Главный мог и убить одного из своих и никакого осуждения. Он вправе внутри семьи вершить суд и указывать остальным.

— На сопке, — свистнул сразу Веркол, не дожидаясь уточнений. — Не спускался. Третий выстрел мы засекли.

Говорить нормально пэрты не умели, замечательно понимая людей. Не то чтоб не хотели, не могли. Что-то у них не так с горлом. Зато имели сразу два языка — жестов и свиста. Первым пользовались при нормальном общении, вторым на расстоянии. Постоянно имеющие с ними дело люди не могли не понимать или использовать, ведь заметно облегчает общение. В языке свиста имелось пять гласных и восемь согласных звуков. Добавление нисходящего тона расширяет число согласных до десяти. С помощью такого рода речи можно было свободно объяснить девять из десяти человеческих слов, включая достаточно абстрактные понятия. Опытный свистун из людей способен высказать все тоже, что говорит языком.

В оригинальном языке пэртов содержалось более шести тысяч понятий. Но столкнувшись с пришельцами другого вида они невольно расширили словарь, именуя по-человечески прежде не существовавшие вещи и животных. 'Говорящий' прижимает кончик языка к зубам и начинает свистеть, одновременно произнося слова приблизительно так, как это делается во время обычного разговора. Надо только иметь привычку и хороший слух. К тому же в горах и холмах подобный способ общения даже удобнее разговора. Не искажаются слова при беседе издалека. Мало того, никто из знакомых не ошибется и не перепутает даже родных. У каждого со временем появляется свой стиль.

— Он пришел не по проходу, — продолжал между тем посвистывать Веркол. — Из холмов. И уходить станет также. Можно перехватить.

— Возьмешься?

— С удовольствием, — оскалился пэрт, демонстрируя куда больше человеческих клыки и белоснежные зубы. — И остальных позову.

Нюх у аборигенов был не хуже собачьего. Кстати на фермах псов держали очень редко именно поэтому. Лучше уж скармливать мясо аборигенам, имеющим руки и способными подстрелить хищника из лука или огреть дубиной. Ничуть не хуже пасли скот. А еще могли работать в поле и на огороде. Стирать вещи и многое другое. Да и объяснить, чего хочешь проще, чем бессловесному зверю. Но то была работа, а сейчас им предлагали самое лучшее из возможных развлечений — охоту на разумного. Причем никаких претензий властей не может быть. Люди сводят счеты и они повинуются прямым приказам.

Веркол свистнул, призывая однопометников и с трех сторон ответили, ничуть не скрываясь. Похоже, не дожидаясь просьбы, они вышли на гон. Достаточно хорошо знают людей и своих хозяев, чтоб не сомневаться в их дальнейших поступках. Пэрт развернулся и помчался не напрямую, а огибая скалу. Человек, закинув винтовку за спину, устремился за ним.

Поросшие густым лесом и кустарником склоны холмов были усеяны камнями и поваленными деревьями. Бежать беззаботно, не глядя под ноги слишком опасно. Приходится быть предельно осмотрительным, чтоб не вывихнуть и не сломать ногу в темноте. Быстрый шаг и постоянное внимание. Погибнуть ему не дадут, как это случалось нередко с глупыми одиночками, но приятного мало. Да и убийцу упустит.

Было очень тихо, легкий ветерок касался крон деревьев, где в вышине перепархивали с ветки на ветку птицы. То и дело принимались шуршать в траве мелкие лесные зверьки. Но в целом холмы настороженно молчали, прислушиваясь. Этого могли не уловить люди, но не живущие постоянно в здешних местах. Звери слышали выстрелы и начавшуюся охоту и старались убраться с дороги или затаиться. Ни пэрты, ни люди не особо старались соблюдать тишину. Одни стремились максимально быстро уйти, другие догнать.

Далекий свист разорвал воздух. Один из стаи сообщал: стрелков было двое. Точнее использовал оружие один, но пришел в компании приятеля. Заодно и кучу параметров поведал следопыт. Рост, вес, даже марку ружья, определив по гильзе. К сожалению, все эти размеры можно смело приспособить к каждому третьему мужчине в округе. И то, что он не ошибется, показав в целой толпе на нужного, ничего не значит. Опознавание по запаху человеческим судом не признается. А имя охотник назвать не мог. Он еще молод и вне фермы с людьми практически не общался. Очень немногих знает даже в клане.

Но для мести это не важно. Главное даже упустив, есть шанс найти позже. Хотя это уже иные расклады. Потом, если погоня не увенчается успехом придется на место лежки привести более опытных и попытаться выяснить, кто там был. Икша многих встречал. Хуже всего, Вик до сих пор не представлял, с кем имеет дело. Никаких настоящих старых счетов, смываемых кровью, за ними не водилось. Будь это кто из банка, явились бы домой с шерифом и обыском, а не стали убивать исподтишка. Местные могли почесать кулаки, но опять же палить издалека бы не стали. Старые законы не позволяли подобной подлости. В качестве ответки — нормально. Но кровников за ними не числилось и с соседями жили мирно, помогая даже посторонним. Неужели этот... Око государево заявился? Тогда откуда второй? А... плевать. Потом все равно выяснится и не важно кто ты есть. Есть поступки не прощаемые.

Он точно знал где могли оставить лошадей. Вряд ли они пришли издалека, но не предусмотреть отход было бы совсем глупо. Забираться на крутую сопку и вести назад в поводу никто бы не стал. Повернув направо, побежал по тропинке, что шла вдоль русла ручья. Здесь ходили не люди, но животные не станут создавать себе лишние трудности. Они всегда идут по наиболее легкой дороге. Узкая дорожка петляла и все равно это проще, чем лезть через кусты. Ко всему еще между тучами показалось звездное небо, стало как будто несколько светлее.

Веркол, неизменно державшийся на пару шагов впереди остановился и поднял руку с разведенными для наглядности двумя пальцами. Показал на уши. Вик снял винтовку с плеча и осторожно шагнул мимо застывшего проводника. Два стреноженных коня — успели раньше. И шум торопливых шагов по склону. Потом звук падения, ругань и катящиеся камешки. Удивительно четко привел. Неужели можно так точно рассчитать? Или везение. Переместился, встав за дерево и стараясь оказаться за спиной у приближающихся. Их не меньше двух и если сходу обнаружат, второй может успеть среагировать на стрельбу.

По откосу скатился, не переставая материться человек. Встал, раздраженно отряхиваясь. Почти бегом спустился и второй. Наклон крутой и нормально идти у него не получалось. Уткнулся в лошадь, невольно пихнув ее в бок. Та прижала уши и попыталась схватить за рукав. Не кусала, слегка озорничала.

— Заткнись, — сказал парень резко первому. — Поехали.

Вик уже практически не сомневался, узнав.

— Вот уж не думал, — сказал, удивлено вслух. Прятаться дальше не стоило, а убивать в спину он не хотел.

Оба резко обернулись. Старший Томашевич быстрым движением откинул полы длинной куртки, демонстрируя две кобуры на боках с револьверами. Прежде чем он коснулся рукояток, Вик выстрелил. Не дожидаясь, пока упадет, рванул рукоятку затвора и нажал спуск вторично. Второй, в это время, разинув рот то ли в гримасе ужаса, то ли ярости дергал зацепившейся ремнем за плечо армейский карабин. Пуля отбросила его назад и лошадь, испугано всхрапнув, попятилась.

Первое попадание пришлось прямо в голову и проверять не стоило. Если спереди маленькое аккуратное отверстие, то сзади пол черепа вынесло. На земле мозги и кровь. Зато с младшим братом так удачно не вышло. Торопился. Пуля пробила грудь, кажется и легкое. Во всяком случае, в ране что-то неприятно шевелилось и хрипел, а изо рта вылезали и лопались кровавые пузыри. Спрашивать 'зачем' было бы бессмысленно. Ему не до бесед, скоро встретится с богом преисподней Тивром и станет держать ответ на небесном суде за деяния. Плохие и хорошие. На то у Бога справедливости весы и отработанная процедура. Наверное правильно было бы добить, чтоб зря не мучался, однако сейчас это не в его власти. Пусть решают свыше, продлить агонию или забрать душу.

Вик присел, изучая винтовку. Ну да, не ошибся. Стандартная укороченная винтовка, продающаяся в любой лавке. Удобная в лесу и при стрельбе с седла или стоя. Обычно торговцы на побережье их брали оптом из не принятых армейским арсеналом и не позволяли проверочную пристрелку. Надо сказать, худая попадалась достаточно редко. В основном проблема в допусках. Детали не взаимозаменяемы, как положено. До сих пор не научились толком по лекалам работать.

Но где-то в глубинке никого не удивляло. Здесь встречались и прадедовские карамультуки и качество в сравнение с ценой вполне удовлетворяло. За практически такой же просили 15 'кораблей' серебром. Конечно хорошая двустволка или охотничье ружье известной фирмы могло и до сотни доходить, но это на большого любителя. Нормальным фермерам нужен удобный, неприхотливый и простой в ремонте и обслуживании карабин. Считай у каждого второго похожий.

Вот только длинная трубка, приспособленная сверху, была оптическим прибором. Ночью не очень разберешь подробности, но видимо благодаря приближению и нанесенным на линзе тонким линиям и можно прицелиться на гораздо более дальнее расстояние. Любопытно. Жаль оставить себе нельзя.

Томашевич выгнулся и неприятно засучил ногами. Кончается. Вик оглянулся. За спиной на корточках сидели трое пэртов. Уже все собрались. Неприятно удивил обрез в руках у Аннуа. Выходит кое-что о них и ему неизвестно, даже не догадывался. Охотиться с таким крайне неудобно. Не только дуло, но и приклад почти отсутствует. Зато вблизи картечью — жуткое дело. И сработан вопреки всем запретам и правилам специально под зверолюда. Спусковая скоба убрана, чтоб их толстым пальцам ничего не мешало.

— Ты ведь знаешь, что за такое бывает, — свистнул.

— Защищать члена стаи важнее, — ответил Веркол.

Тут присутствовало немалого размера лукавство. Говоря так, он якобы считал его одним из своих. В реальности все сложнее. Может быть, рождайся у двух рас общие дети, они давно бы смешались и забыли о былых различиях. Фактически люди выступали в качестве хозяев, а пэрты при них — скорее хищными слугами, заменяющими псов. Они жили рядом, работали и общались, но в иных отношениях не пересекались. Симбиоз, но не равенство и только с определенными группами. Не зря в разговорах звучало 'домашник' и 'дикий'.

— Помогите погрузить трупы на коней, — сказал, не обостряя, — потом возвращайтесь. — И спрячьте, ради всех богов обрез. Даже в клане не поймут.

— Пойдешь в город? — спросил Веркол.

— Да.

— Не понимаю этого человеческого сумасшествия, — сказал старший, очень по-людски пожимая плечами.

Кровная месть свершалась по четко определенным правилам. Запрещено убивать без причины, важно равное воздаяние. За увечье надо ответить тем же, а не резать глотку. Нельзя нападать со спины или без предупреждения. Ты не имеешь права покушаться на безоружного или женщину с детьми (при условии, что она не нападает). Обязательно явиться к родичам убитого и поведать о случившемся и поводе с виной. Они, в свою очередь, обязаны выслушать и не тронуть горевестника. А вот бросить тела не похоронив или не явиться с покаянием — оскорбить не одну семью, а весь клан. Конечно, на деле все сложнее и к врагам даже с самыми лучшими намерениями не ходят в одиночку, без группы поддержки, но случается и обратное. Иногда главы семей могут и договориться. Взяв высокий штраф или поженив детей. По крайней мере, поступающий не по закону кланов при выяснении вины становится изгоем. На него не распространяется защита. Любой может убить такого отщепенца и никто не будет иметь в дальнейшем претензий.

— К чему извинения, они сам пришли, напав первыми. Ты не сожалеешь и вряд ли их родители простят убийцу. Нельзя идти одному.

— Ивет не может. В доме должен кто-то остаться.

— Подожди!

— Нет. Похороны должны состояться до завтрашнего заката. И наши тоже. Ступайте домой, важно предупредить матушку и других родственников.

— Я пригоню тебе лошадь, — махнув волосатой лапой, свистнул Веркол. — Ступай, в дороге нагоню.

Вик молча наклонил голову, благодаря. Брать что-либо у кровника считалось последним делом. А имея коня можно обернуться гораздо быстрее.

Глава 6. Общие заботы.

Он вернулся только на следующий день к вечеру. Как раз вовремя. Во дворе собрались все ближайшие соседи. Кое-кто на кладбище не пойдет, сейчас возился по хозяйству, освобождая владельцев от лишней работы. Чужие по крови в обряде прощания не участвуют. На похоронах имеют право присутствовать только члены семьи, являющиеся родственниками. Наличие посторонних может оскорбить души умерших и вызвать их недовольство. Земля на освященном участке запретна для чужаков и за нарушения границ в прежние времена убивали независимо от причин посещения или незнания. Теперь, конечно, в городах, относятся спокойнее. Но не в глубинке.

Это не означает, что людей вообще отвергают. Поминки уже справляют совместно со всеми пришедшими. Отдать долг памяти умершему богоугодное деяние. Обнялся с сестрами, Сияном. Ответил на приветствия.

— Как прошло? — спросила негромко матушка.

— Плохо, — так же тихо ответил Вик. — Он как был низинник, так и остался. Выскочил с ружьем.

— И?

— А что я был должен делать? — в голос воскликнул сын.

На них оглянулись даже те, кто не смотрели в этот момент. Таких было очень немного. Родичи прекрасно знали зачем и куда он отправился. Приятного в процедуре даже при условии ты прав полностью — минимум. Женщина покачала головой, предостерегая.

— Не стал слушать. Мне пришлось стрелять, — сказал тоном ниже Вик, — когда он не отреагировал на просьбу убрать оружие.

В ушах до сих пор стоял безумный вой бабы, в один момент лишившейся сыновей и мужа и оставшейся одинокой. Ну не утешать же ее было! Каждый расплачивается за свои поступки. Вольно ж было стрелять и махать оружием. До самого конца надеялся, что удастся разойтись правильно. Томаша переклинило напрочь. Уже падая, выстрелил. И глаза, до сих пор при воспоминании передергивало. Чистая ненависть без малейшего рассуждения. Понять, безусловно, можно. Но надо было детей правильно воспитывать.

— Чужак, — вздохнул старший брат.

Случившееся было плохо по любым меркам. Убийство хозяина во дворе — вдвойне. Наверняка Виктора видела куча народа. Одно дело не скрывать, но и прямо не подтверждать, другое дело так. Перестрелка прямо в городе дурно пахла. Сиян отделился и жил своим хозяйством, но его ситуация задевала больше всех. Официально в роду он главный по мужской линии. А драться Сиян с детства не любил, предпочитая решать проблемы полюбовно. Правда, когда требовалось, не стеснялся пускать в ход тяжелые кулаки, вставая на защиту братьев. Не часто, но было. Причем не разбирался кто прав или виноват в тот момент. Зато с глазу на глаз мог всерьез дать по шее тому же Ивету, втянувшему в очередную глупую разборку.

— В чем дело, ты выяснил? — резким жестом, останавливая направившуюся к ним Василку, потребовала матушка.

Той явно хотелось показать свое положение и право на участие в обсуждении. После внезапного отлупа покраснела и сделала вид, что шла совсем в другом направлении. Вряд ли кого-то это обмануло.

— Тогда, — без особой охоты, сообщил, — в драке, я пробил висок одному из них. Он того... окочурился.

Это тоже ему в лицо прокричала та баба, обвиняя. Будто он заставил втроем на одного нападать. Разбирайся они один на один, как положено и не сунулся бы в драку. Честный стыкач идет — не вмешивайся. Напали на родича кучей — нечего потом обижаться. Всегда так было и будет. Да и не имел умысла. Неприятно, но случается. Всегда можно было взять виру, но стрелять издалека без предупреждения... Ровно то и получили в ответ. Нет. Вины он за собой не ощущал. Неприятно, однако все честно.

— Ты? Точно выяснил?

— Я знаю, кого ударил, — угрюмо заявил Вик. — Брат не причем.

Ивет вышел из дома с горшком, где лежали угли из очага. Лицо построжевшее и без вечного мальчишеского веселья. Как бы то ни было, он теперь старший в доме. немалая ответственность.

Огонь для жертвоприношения брали в доме усопшего и тот не имел ничего общего с огнем другой семьи. Семейный огонь защищал только своих и отвергал посторонних. Люди встрепенулись. В другой момент было бы забавно посмотреть на движение. Большинство ждали приказа от матушки, хотя традиция предписывала старшему в роду из присутствующих мужчин, то есть Сияну, отдать распоряжение.

— Поведешь быка, — приказал тот Вику, окончательно распределяя обязанности.

Это было доверие и немалое. Убить жертвенное животное полагалось с одного удара. С козой или овцой любой бы справился. Сейчас надо было завалить матерого породистого зверя. Для близкого родича — наиболее ценное в дорогу. Фактически он поднимал отомстившего за убийство брата в глазах остальных, доверяя тому важнейшее мероприятие.

Вик ожидал, что ему предстоит читать молитвы, но Сиян взял на себя эту обязанность. Для домашних обрядов не существовало ни единых правил, ни общего ритуала. У каждой семьи были свои религиозные традиции, принадлежавшие только ей, свои молитвы и гимны. Безусловно корни у всех общие, ведь родилось в качестве единого родового наследия и разночтения не так уж велики. Поэтому даже приезжие понимали, почему один с углями, второй читает молитву и третий наносит удар быку.

Шериф въехал в щель посреди горы с неприятным чувством. В молодости послужил в морском десанте, несколько раз участвовал в настоящих боях, включая двухлетние сражения на материке с 'отколовшимися'. Пороха понюхал по-настоящему, а не как артиллеристы эскадры, палящие по врагу за пару миль, сидя в безопасности. Имел честную рану в перестрелке, награду за отличие и звание старшины. Чуть не помер от дизентерии, о чем никогда не рассказывал. Короче считал себя человеком бывалым, таковым и являлся.

После демобилизации рассчитывал на должность в управлении ловчих. В патрульные или квартальные охотно брали бывших военнослужащих. Неизвестно понравился кому или боги так решили, но предложили ему пост в стране холмов. По положению и жалованью много выше ожидаемого. Естественно почти сразу согласился. Не настолько он был наивен, чтоб не понимать, что зря никому ничего не платят. Родился на побережье, но представлял, с кем придется иметь дело.

Местные общительны и гостеприимны. Остановившийся дать отдых животным гость непременно получит чашку кофе и его угостят пищей. Могут даже дать в дорогу. Без проблем пустят чужака ночевать. Они считают делом чести выполнять данное слово, пусть обещание и не слишком хорошо для самих. Честны до безобразия, хотя далеко не всегда это распространяется на скот людей из другого клана. Впрочем, даже когда он начинал, это уже происходило достаточно редко. Или ему просто о том не сообщали.

Четверть века он служил в этих краях, сумел добиться почтительного отношения и в некоторой степени уважения. По простой причине: не переступал некоторых обычаев и всегда стремился не обострять. Нет, если вопрос принципиальный, оружие пускать в ход не стеснялся. Но то другое. Есть определенные правила игры, ты ловишь нарушителей закона и они об этом в курсе. Вынул револьвер или поднял винтовку против представителя власти, не обижайся. Он стремился не доводить до крайности, местные жители понимали это и признавали его правоту. Своим не считали, однако вполне сотрудничали в поддержании порядка. Сейчас нечто иное происходит.

Торчащие на скалах вооруженные люди и недружелюбно настроенная толпа народа на ферме к благостным мыслям не располагают. Шериф потому и представитель власти, что все и по всех знал. Настоящих, не поселившихся пару поколений назад старожилов в округе 746 дворов, объединенных в 24 группы. Почти все они связаны родством в той или иной степени. Округляя, не меньше четырех тысяч вооруженных душ. Добрая половина мужчин и подростков. А власти не любят абсолютно каждый, включая так называемый слабый пол, умеющий стрелять не хуже сильного. А уж здешние восемь родов, объединенные в один клан сложными семейными узами насчитывали 187 представителей мужского рода, из них 122 по местным меркам взрослые, прямо готовы воевать за одного из своих.

— Здоровья тебе, Ксения, — сказал спешиваясь, вышедшей навстречу хозяйке.

Прием подобного рода отнюдь не вежливость, а почти открытый намек, в доме его видеть не желают.

— И тебе здоровья, Насупа, — ответила она.

На местном диалекте это означало нечто вроде угрюмый. Кличка прицепилась почти сразу с приездом. Теперь уж и не вспомнить толком причину. По жизни он был достаточно общительный и не задирал нос из-за должности. Но в каком-то смысле даже хорошо, что так поименовала, а не стала официально говорить 'шериф' и изображать недоумение по поводу его приезда. Тонкая грань, но умные люди хорошо друг друга понимают. Кажется он не ошибся.

От Ксении можно было ждать чего угодно. Муж когда-то привез ее с побережья, отслужив неизвестно почему добровольцем. За здешним народом такого не водилось и было подозрение в необходимости срочно отбыть из-за неких сложностей. Но видать не кровник, так как повоевав в горных егерях где-то по соседству с ним, вернулся спокойно. Они помнили друг друга молодыми и видели изменения наглядно. В отличии от него, она умудрилась влиться в род и стала настолько своей, что слушались и пожилые мужчины. Лишь немногие входили в узкий совет клана и Ксения в том числе. Но именно из-за происхождения иногда была большей соблюдательницей традиций, чем простые жители холмов.

— С чем приехал?

— Ты ж понимаешь, так это оставить невозможно.

— Закон не позволяет самосуд, — сказала она с непроницаемым лицом. — Можешь заводить дело на Томаша с семьей.

— Никак дело не закрыть. Эти двое, пришедшие убивать, пес с ними, сам напросились. Самооборона. Даже старшего на нее списать можно. А вот первое убийство — нет.

— Не приди эта стерва с доносом...

— Три сына и муж мертвы, чтоб ты сделала на ее месте?

— Взяла бы ружье и пошла мстить, — не раздумывая, ответила женщина. И шериф знал, не рисуется. Так бы и сделала. Традиция требовала отомстить убийцам. Если нет мужчин, их обязанность брала на себя женщина.

— И погибла бы.

— Сохранив честь.

— Она написала заявление.

— Ей здесь не жить.

Шериф в очередной раз понял не сказанное. Это не угроза убийства. Просто придя с ябедой к власти, та женщина поставила себя вне общества. С ней не станут говорить, помогать, продавать нечто или покупать. А кто это сделает — пожалеет. Нет, его не тонут. Он просто попадет в ту же категорию несуществующих. И дело не в неких глупых правилах. Ее сыновья начали и расплатились за дело. Могло ведь повернуться иначе и Ксения бы с жалобой не пошла. У здешних свои понятия и в них не входят ловчие всех видов на жаловании государства или криминальный кодекс. Хорошо или плохо, а налет цивилизации в холмах крайне тонок. Иногда вендетта продолжалась десятилетиями и заканчивалась гибелью всей семьи.

— Виктор совершил преступление.

— Драка, неосторожность, отсутствие умысла. По нашим понятиям вира. По вашим от трех до семи лет каторги. Причем дадут максимум. Я хорошо знаю судью. Еще один низинник, пытающийся наводить свои порядки.

Это уже был камень в шерифа.

— Ты полагаешь, я выдам собственного сына для суда?

— Он не сможет вечно сидеть в сопках. Рано или поздно спустится.

Она усмехнулась.

— Если понадобится, я прижму каждого представителя твоего клана. И другие законники этим займутся. Или мало грехов у всех этих, — он показал кивком на сидящих неподалеку и насторожено смотрящих мужчин с ружьями. — Если я закрывал глаза на всякую ерунду, теперь все изменится. К примеру, в Горни Дубенках недавно банк взяли лихие люди. Придется обыски проводить по вашим фермам. И рано или поздно кто-то сорвется и нажмет курок. И начнется всерьез. Неужели лучше получить егерей на голову и сожженные дома? Превратить сына в чужого и проклинаемого даже собственным кланом?

Быть изгоем в мире один их худших вариантов. Даже родственникам скрывать такого крайне опасно. Не имея возможности нормально жить и работать, человек рано или поздно скатывался к банальному грабежу. Хватало примеров. Обозленный на всех не щадил никого и сам ни от кого не ждал пощады. Были изгои, десятки лет заставлявшие трепетать окрестное население. Нужно было пережить целые годы отчуждения, по месяцам не слышать человеческого голоса, предполагать везде убийц, чтобы дойти до такого холодного зверства. Казалось, что в них замирали все человеческие чувства. Он убивал ради наслаждения убивать. И это заканчивалось всегда одинаково. Страх перерастал в ненависть и приходил момент, когда убийцу ловили все. Одиночке не выстоять против общества.

— Иногда честь требует переступить через имущество!

— Когда я только приехал, — сказал шериф помолчав, — один местный убил кого-то парня из-за хребта. Поймал его с поличным при краже коней. Спасаясь от кровомщения, ушел на север и больше о нем никто не слышал. По мне это лучший выбор, — нажал интонацией. — Я напишу бумагу, которая никому наверху не интересна и дальше округа не пойдет. Но Виктор должен исчезнуть отсюда. Нечего мозолить глаза и создавать лишние слухи. Совсем уехать. Навсегда. Это удовлетворит всех. Закон, тебя, горячие головы. Воевать причин не будет. Или гордость важнее, но тогда уж не обижайся.

— Я тебя поняла, — произнесла она подумав.

— Шериф едет, — сообщил запыхавшийся Сиян.

— Исчезни пока, — потребовала матушка.

Вик с готовностью бросил мешок, откуда собирался извлечь для очистки очередную картофелину и прихватив чугу отправился в сторону кузницы. Можно конечно расспросить кого другого, однако полезнее начать с большака. Учитель, безусловно, на эту тему мог бы многое сказать, да к нему не пробиться. С утра до вечера шли посетители, выражая почтение, спрашивая совета и просто делясь наболевшим. Как никто другой Учитель умел выслушать и в семейных делах всеми признавался авторитетом. Все ж абсолютно непредвзятый и не имеющий иных интересов помимо спокойствия в роду. Не по закону разбирал споры, по справедливости. И, между прочим, далеко не всегда выступал на стороне своих, если те оказывались неправы.

Встречные кивали, хлопали по плечу, но глаза многих настороженные. Честь в первую очередь, тем не менее вся история могла крепко отразиться на хозяйстве и закончиться кровью.

— А, Виктор! — вскричал старый пенек Мирек, загораживая дорогу и улыбаясь во весь рот, демонстрируя почти полное отсутствие зубов.

Он приходился троюродным дядькой и хотя все обычно помнили родичей, любить их были не обязаны. Уж больно нудный старикашка и почти впал в маразм. Вик ничего не имел против собравшихся, хотя кормить сотню лишних ртов далеко не подарок, но вот без этого гостя прекрасно бы обошелся. Еще и глухой. Орет, будто хочет быть услышанным в долине.

— Есть еще в нашей семье настоящие мужчины!

Вик стоял, мученически терпя. Обижать старшего дело недостойное.

— Вот было время во времена моей молодости, сосед у соседа собаку прибил, которая курицу задавила. Хозяин обругал его, он схватился за нож. Весь Барановец на две партии разделился и пошло веселье. До вечера два десятка убитых и раненых. Вот люди были!

Потому собак и не держат, подумал Вик. С тех пор и пошло. История-то известная и Мирек вряд ли мог присутствовать. Разве в пеленках.

Тогда за оскорбление могли убить всех в семье, да еще выкопать из могилы давно померших, всадить пару пуль и назад закопать!

— Матушка послала с поручением, — максимально вежливо поставил в известность.

— Родительницу надо уважать, — прогромыхал старик. — Ну ступай и не срами нашу фамилию, прошедший закалку!

Наверное он полагал данный ранг высшей степенью похвалы. Так именовали убившего в бою человека в прежние времена. Вику похвала не слишком приятна. Одно дело застреленные на тропе братья, и совсем иное лишить жизни по беспечности, просто потому, что не дал себе труда подумать... И первый, и отец пострадали зря, по его глупости.

Он повернулся и молча пошел к прежней цели — кузнице.

На стене на крючках и полочках развешены и разложены всевозможные молоты, клещи, резцы, пробойники и прочие инструменты для работы по металлу. На козлах свалены железные прутья, а на столике у входа красовались образцы предметов, которые изготовлял кузнец на заказ: ножи, косы, топоры, гвозди, скобы, стремена, удила и подковы.

Кузнечный горн полыхал жаром. Равномерно стучал молоток и звенело железо. Икша, не замечая ничего вокруг, самозабвенно ковал очередную полезную вещь. В данном случае подкову. Аборигены их не использовали, выходит на продажу или кому-то из приезжих понадобилось. Он был настоящий мастер, способный изготовить что угодно, от клинка до металлического цветка.

В долинах, до сих пор, люди убеждены, что зверолюды остались на прежнем уровне. Реальность несколько иная. Не имея правильно организованных заводов пэрты научились тем не менее добывать и обрабатывать руду и в домашних кузницах куют любые потребные им изделия: наконечники копий и стрел, серпы, топоры. Встречались и откровенные самоделки или чиненые ружья. Качество железа заметно хуже привозного, однако прежде им бы и в голову не пришло таким заниматься.

А Икша выучился когда-то у дядьки Дарена, потом научил сына и внука. Тот сейчас старательно раздувал мехи, поднимая температуру, а большак внимательно изучал цвет стали. Когда стальной брусок побелел удары молотка возобновились. В отличие от диких он использовал в работе покупное железо. Качество намного выше самодельного. Он много чего делал не вполне традиционно. Например, мог писать и читать. Разбирался в чертежах и ремонтировал огнестрельное оружие. Последнее всеми законам прямо запрещалось, но если об этом не говорить вне семьи, никто и не в курсе. Догадываться соседи могли сколько угодно.

Икша был уже стар и шерсть поседела, но сила пока не оставила его. Между прочим, за свою работу получал вполне адекватное вознаграждение, а не как зависимый только малую часть или за питание. Какой смысл притеснять, когда его семейство в ответ может бросить все и уйти? Другое дело голоса они в клановых делах не имели, а по всем серьезным делам, начиная с убийства и заканчивая долгами и кражами, зависели от покровителей. Человеческий закон их юридическими лицами не читал, приравнивая к детям, живущим на иждивении родителей. Многое в жизни пэртов зависело от силы и добросовестности защитников.

Впрочем, схема была старая и всем привычная. Победители правили побежденными и оба получали в создавшейся ситуации некие выгоды. Никто не мог безнаказно грабить или убивать пэртов в стране холмов пока они находились на землях принадлежащих какому-то человеческому клану и выполняли свои обязательства. Конечно в жизни все не так гладко и красиво, но жестокости по отношению к зависимым не приняли бы соседи и отвернулись. Более того, с удовольствием приняли бы пострадавших зверолюдей и дали им пищу, защиту и кров. Это выгодно в материальном плане, дополнительные рабочие руки и лишняя гарантия сохранения спокойствия. Никому не требовалась новая война, сожженные фермы и зарезанные люди. А в первые десятилетия такое случалось неоднократно. И четко обозначенную черту между слугами по найму и рабами переступали достаточно редко.

Икша зажал подкову клещами и опустил в емкость с водой под шипение от раскаленного металла. Поднял голову и еле заметно кивнул. Он знал себе цену и можно не сомневаться, давно заметил хозяйкиного сына. Положил законченную вещь на верстак к трем остальным. Набрал из бачка у входа прохладной воды и с наслаждением, громко глотая выпил. В жарком помещении он вынуждено закутывался, не только надевая фартук, но и в нечто вроде грубой человеческой одежды. Шерсть подпалить легко. У многих на такой работе на руках шрамы имеются, а голым и вовсе у раскаленного металла под случайно разлетающимися искрами и горячими крошками стоять никому не пожелаешь.

— Спросить чего желаешь, четвертый сын? — свистнул, останавливаясь рядом.

— Если найдется время, — ответно вывел Вик.

— Вежливый, — одобрил с явной усмешкой кузнец.

Обычно люди говорили как им привычно, а ответы выслушивали свистом. Особенно при чужаках. Но в большинстве семей, где жили пэрты, дети умели общаться с ними на равных достаточно рано и не считали зазорным даже при свидетелях пересвистываться. Так дальше и продолжался разговор.

— Не нравится мне это, — сказал Икша, когда Вик изложил в подробностях ситуацию. — Но да, может и правда. Вожди готовятся к очередной войне, а среди вас всегда найдутся готовые ради золота продавать что угодно кому угодно.

— Вожди?

— Сегодня там, — он махнул неопределенно куда-то на юг, есть несколько 'капитанств'.

Может последнее звучало как-то иначе, но понял его Вик именно так. Многие термины пэрты заимствовали. Капитанами в прежние времена назывались руководители больших воинских или переселенческих отрядов. Видимо речь шла о неких объединениях. Прежде такого не случалось, но смутные слухи об объединении диких племен под началом вождей доходили неоднократно. Фактически подтвердил.

— То что мне известно, это семь крупных 1500-3000 душ, — речь шла о взрослых мужчинах, а не общем числе населения, — 'семей', каждая во главе со своим 'капитаном' и его дружиной в 50-200 воинов из самых лучших. Они контролируют в два, три, четыре раза более многочисленные, но разобщенные кланы. Иногда на немалой территории.

Он помолчал.

— Дело в том, что многие разбитые отряды ушли отсюда и не вернулись к прежнему образу жизни. Больше нет среди них общего собрания, решает верхушка. Я поэтому когда-то не захотел оставаться среди них. Дело даже не в приказах неизвестно кем назначенных начальников, будто мы стали людьми. Они не умеют жить спокойно. За полтора века многие прежние группы исчезли или были втянуты в 'капитанства' на правах подчиненных. Кое-кто растворился в новых племенах. Они называют себя 'чистыми', отделяясь от таких, как я и моя семья. При этом торговля с вами идет. Когда обычная, вроде той, что ведет твоя мать, когда контрабандная. Каждый год на ярмарку пригоняют 10-12 тысяч овец, собранных в качестве налогов у подчиненных кланов. Впрочем, разница между нарушителями закона и местными торговцами невелика. Мы только патроны втихую не толкаем и то, потому что вручную не сделать, а возросший расход сразу заметят.

— Одну минуту, — дернулся Вик. — Я знаю, что часть сделанного тобой уходит на юг соплеменникам, да и продовольствие мы меняли, но ты явно нечто большее имеешь в виду.

— Спроси у госпожи, — свистнул Икша, показывая на приближающуюся матушку, поднимаясь. Он явно не собирался углубляться самостоятельно в подробности.

Глава 7. Земные сокровища.

Матушка встала у кузницы и некоторое время молчала. Вид у нее был усталый и расстроенный. Может гости таких вещей не наблюдали, но сыновья достаточно хорошо знали родительницу. Слишком много на нее сразу свалилось и решать обязана одна. Не на кого опереться. С детьми, она в лучшем случае советовалась, но поступала частенько по-своему.

— Проследи Икша, — сказала пэрту свистом, — чтоб нам никто не мешал.

— Сюда иди, — позвал тот внука, наводящего порядок внутри.

— Идем сын, — показала Ксения на кузницу.

Переступив порог, захлопнула дверь, не обращая внимания на жар еще не ушедший.

— Ну и? — не выдержав, спросил Вик, когда она вместо некого неприятного разговора, требующего отсутствия свидетелей, принялась молча барабанить пальцами по верстаку. — Что сказал шериф?

— То, что ожидалось.

— Проще меня сдать?

— Иногда, — сказала она спокойно, — чтоб жила семья приходиться жертвовать кем-то. Если ты не усвоил этого, сходи побеседуй на тему Малого зла с Родом.

Она выдержала паузу, глядя сыну в глаза.

— Никто тебя естественно выдавать не собирается. Стали бы иначе собираться родичи. Но и воевать с властью тоже не с руки.

— И что делать?

— Ох, Виктор, — вздохнула она, качая головой. — Ты всегда был мизинчик-младший, мой любимчик. Но мы с Родом и вправду надеялись, что умный. Мозгами пошевелить не пытался? Если не брать или-или, а поискать третий вариант?

— Уехать, — произнес он, обдумав неожиданную идею.

— Браво! Молодец! Полагаю, все лучше, чем жениться на Василке.

Старинный обычай диктовал необходимость взять в жены вдову брата. Обычно это делалось для помощи родственнице и ее детям. Мужская рука в семье важна. Жениться вторично это не мешало. Другое дело между супругами не всегда ладно, да и не каждая пойдет в такой дом. Все ж две семьи обеспечить всяко сложнее, а первая уже привыкла считать себя хозяйкой. Да она и по возрасту чаще всего старше новой, а значит опытнее.

А жениться на невестке он точно не мечтал. Она, конечно, симпатичная, но больно вздорная и любит исключительно себя. При этом постоянно норовила задеть его то бедром, то рукой или пуще грудью. Он уверен — сознательно, не смотря на изображаемую случайность. И почти не сомневался, зажми где в углу, всерьез бы не сопротивлялась. Это постоянно сидело где-то в мозгах и пару раз даже приснилась голая. Но идти против брата?! Никогда! Зато теперь она станет авансы делать еще кому-то. Тому же Ивету. Ссориться из-за пустоголовой, не понимающей или не желающей понимать, что может произойти из-за ее поведения? Он и Янко не посмел сказать. Мужики такое не прощают и не забывают даже родне. Бить ее всерьез? Пусть лучше так.

— Мечтал увидеть мир, — не иначе Учитель поделился некими не предназначенными для других беседами, — посмотришь воочию, — правильно поняв его гримасу, женитьба на невестке никак не привлекала. Она конечно баба красивая и рукастая, но больно себе на уме и жадная. — Поедешь для начала в Хуст к моей сестре. Осмотришься. И постарайся не попадаться властям. Шериф задницу прикроет, отправит бумажку по инстанции с данными о случившемся. Искать никому не сдалось, но арестанта непременно проверят по всем учетам. Усек?

— Да, — почти довольный согласился.

— А может еще станешь ученым и богатым.

— Это как? — удивился Вик. — У тетки особых доходов не наблюдается, сама говорила. И своих детей хватает. Вряд ли оставят мне наследство.

— Под верстаком, — она показала пальцем, — третья плитка. Подцепи лезвием и не нажимая сильно, чтоб не расколоть, подними. Как тебе прекрасно известно, — сказала, пока он послушно ковырялся, ползая внизу в крайне неудобной позе, — я торгую с пэртами много лет. Вернее, правильно было бы сказать наша семья, поскольку началось это задолго до моего появления не только здесь, но и вообще в этом мире. Вероятно собирать стал прадедушка, однако точно знать невозможно. Наверняка были некие контакты прежде и часть... Там еще один сверток, пошарь хорошо... Может это вовсе не результат обмена, а военные трофеи. Теперь уже точно не узнаешь. Род наверное в курсе, но зачем спрашивать. Не имеет значения. Главное — продать здесь, получить медяк, когда можно получить десяток золотых. Уж поверь, пробовала.

Он осторожно развернул один из свертков, открыл первую попавшуюся коробочку, в таких частенько хранили порох или табак и уставился на содержимое в изумлении. Разницу между морским и речным жемчугом он представлял смутно. Известно, что с побережья обычно крупнее, в основном за счет размеров моллюска. Здесь были самых разнообразных цветов: белые, розовые, голубые, фиолетовые, золотистые, жёлтые, бронзовые, серые, коричневые, красноватые, чёрные. Мелких совсем немного. А имеющиеся почти все собраны в ожерелья. Известное дело, обычно, чем жемчуг мельче, тем он дешевле. Но для размером в 3,5миля наступает обратное правило -цена увеличивается. Причиной этому является повышенная трудоемкость процесса обработки, сверления и подбора таких маленьких жемчужин одна к другой для составления красивой нити.

— Вот такая, — беря из кучи одну, наиболее крупную, величиной с грецкий орех, сказала матушка, — росла лет тридцать, не меньше. Была бы круглой, стоило бы огромные деньги. А так... пару тысяч 'кораблей'.

— Сколько все это может стоить? — ошеломлено спросил Вик.

— Пятьдесят или шестьдесят тысяч у скупщика в большом городе. Он продаст еще на треть выше. Но это еще не самое дорогое.

— И мы отправились брать банк, рискуя получить пулю?

— Мальчик мой, то вопрос принципа. Семейство Левдар отрыто давит на фермеров в округе и многие из нашего клана на грани выживания. Этим кровопийцам из чужих краев нужна наша земля и они ее хотят получить. Еще и потому вручаю тебе последнюю надежду для всех. Возможность продать и выручить деньги, которыми поможем своим.

— Думаешь в Хусте?

— В большом городе и цены иные. Ты ж не маленький, соображай. Предложи кому-то здесь купить, дадут две сотни, а слух пойдет моментально. На следующий год с нас потребуют налоги в пятикратном размере, раз такие зажиточные и ничего, — она отчеканила каждый звук, — поделать не сможешь. И это при условии, что не придут ограбить даже не лихие люди, а вроде бы приличные соседи.

Он невольно бросил взгляд на закрытую дверь.

— Вот именно, — подтвердила она. — Здесь нечто ценное искать примутся в последнюю очередь. Кроме меня и Икши о тайнике никто не знает. Раньше отец был в курсе. Короче, там тоже горстями драгоценностей не размахивай и даже тетке с ее супругом не обязательно знать.

— И что еще есть?

— О, масса всякого любопытного! Можно долго изучать и рассматривать, перебирая сокровища. Почти фунт высококачественного жадеита в виде кулонов, брошей и прочих поделок. Аметисты, янтарь. Какие-то черные камни, за которые мне даже медяшку не давали, а пэрты почему-то очень ценят. А еще шаманские вещи. Кое-что хорошо знакомое, вроде шкатулок с таймером и сугрой, а также охладительными и обогревательными элементами. А есть вещи абсолютно непонятные. Чаша, наполняемая в полночь водой, карта, на которой движутся фигурки людей и животных.

— Ее можно привязать к местности?

— Сама знаю, совсем другие деньги. К сожалению там никаких приметных пиков, скал или фермы. Не уверена, что вообще на Дальнем находится. Обычные горы, незнакомые абсолютно. А растительность не джунгли, но и не здешние леса. Может юг, но никаких зацепок. Ну еще всякое разное непонятное, но явно не человеческих рук. Пять 'светильников', но это нам останется. А вот остальное повезешь на побережье. Как и это, — она достала из кармана толстую пачку разноцветных билетов, взятых на грабеже в банке.

Каждый из храмов шести богов выпускал отдельные долговые обязательства. Очень удобно, чтоб не таскать с собой мешок серебром. Мелкая сложность, все они на крупные суммы, как и государственные казначейские билеты и расплачиваться ими, обязательно навести на интересные вопросы полицию и шерифов. Ну неоткуда взяться столь серьезным бумагам даже у зажиточных фермеров из страны холмов. Такими капиталами могут вертеть разве скотопромышленники или солидные купцы, не чета Надее. Поэтому добыча от грабежа банка фактически исчерпывалась несколькими сотнями золотом и серебром.

— Чтоб расплатиться с долгами монет нам с лихвой хватит, а показывать остальное чересчур опасно.

Поэтому она сразу сожгла кучу бесполезных расписок и долговых обязательств. Наверняка куча народа в округе вздохнула с облегчением, прослышав про исчезновение их подписей и бумаг. Любые ссуды или кредиты, а также проценты подкрепить банку нечем. Не настолько все честные, чтоб вторично себе на шею банк сажать, признаваясь.

За здоровье налетчиков пили повсеместно и втихомолку ставили свечки. Никто не сомневался, что проделал это некто местный и надо быть полным идиотом, чтоб предъявить к оплате. Искать грабителей будут еще долго и тщательно. К чему им подобный риск?

— Я потащу на себе миллион в неизвестность?

— Не преувеличивай. Гораздо меньше. Но кому еще такое доверить? Деньги нешуточные, алчность кому угодно глаза застит. А там ведь и твоя честная доля. Больше сумеешь взять, крепче на ноги встанешь. До сплавщиков тебя проводят, а там будь внимательным. Ценности поделить. Камни в мешок, купюры в разные карманы, артефакты тоже отдельно. Ну не маленький. Револьвер под рукой, нож тоже. Ушами не хлопай, в азартные игры не балуйся. На месте осмотришься и по частям, мелкими порциями разным скупщикам. Не в темных переулках, а крупным магазинам.

— Не маленький, — сердито сказал Вик.

— Для меня всегда останешься младшим, — сказал матушка, обнимая и целуя. — Будь осторожен. Не только из-за денег. Мир очень большой. В нем полно соблазнов и злых людей. В душах многих чернота. Представь, что вокруг тебя не люди, а коварные болота, пропасти и глубокие реки. И если не хочешь завязнуть в трясине, полезно знать, куда надо ступать с оглядкой, а куда и вовсе незачем. Надеюсь случившееся послужит серьезным уроком. Из-за парочки глупых слов куча покойников и необходимость навсегда уехать. Думай! Всегда сначала думай, а не поступай как Ивет.

Игроки сидят в тени, падающей от пристройки. Судя по доносящимся словам, а мужчины не особо стесняются окружающих и не понижают голос, карты используются обычные. Колоды бывают разные, в зависимости от использования в качестве мастей названий основных островов или архипелагов. Эти пользуются первоначальной, а не государственной колодой. Потому вместо флотов, эскадр, отличающихся количеством мачт судов, на картинках присутствуют воин, хозяйка, плуг, топор, стрела и так далее. Реально это не важно. Правила одинаковые или обговариваются заранее. Когда шесть богов раскидывают, уже не игра. Только гадать надо уметь и не всякий решится.

Эти парни мало походили на шахтеров или богатых фермеров. Один в очках и с галстуком, другой в новеньком сюртуке, напоминает юриста. Еще один тип, откликающийся на имя Захарий, смотрится сущим франтом. Вот только глаза у него неприятные, а на боку револьвер с потертой ручкой. Можно биться об заклад, головорез из уголовной публики. Разве последний смахивал на наивного юношу, вот только на руке след, очень похожий на кандальный. И глаза бегающие, а речь портового нищего. Он с досадой швырнул карты и сообщил, что фарт не идет.

— Эй! — сказал Захарий, — оглядевшись по сторонам. — Парень!

— Я? — переспросил не слишком обрадованный Вик.

— Да, ты. Иди сюда. Сыграем.

— Мне матушка запретила, — пробурчал Вик.

Одна из двух девиц, сидевших рядом с игроками прыснула со смеха. Обе они были симпатичные. В другое время с удовольствием бы приударил за такой, но уж точно не сейчас и не за этими. Девки нацелились на богатых парней. За последние пару часов на палубе между теми скопилась неплохая груда серебра и даже золотые монеты попадались. Заработать честным трудом такую сумму вряд ли возможно. Деньги несколько раз переходили из рук в руки, пока молодой не остался ни с чем. Проигравшийся расплачивался из кошелька с подозрительными пятнами, очень смахивающими на кровь. Эти давно друг друга знали и вполне могли работать одной компанией.

— Но ее же здесь нет! — очень серьезно, хотя глаза смеялись, воскликнул Захарий.

— Ее нет, а слово даденное? Я ж не могу нарушить!

— Ты мужчина или нет? Самому пора принимать решения!

— Да оставь его, откуда у деревенщины деньги? — лениво произнес 'юрист'.

Ну точно, на слабо берут.

— Как это нет? — вскричал Вик, — извлекая из кармана горсть бронзы и с единственной серебряной монетой в два 'корабля'. — А вот! Еще как есть!

Они засмеялись уже все. За такие могучие капиталы и профессиональный грабитель не станет пачкаться. Даже на хороший обед в ресторане не хватит. Отвернулись и снова принялись раздавать карты. Судя по отсутствию интереса, он был прав в подозрении. Хотя и явились отдельно, но одна шайка. Раздевают подходящих дурачков.

Вик остался сидеть, привалившись к борту. Уходить опасно, могли обратить внимание и задуматься, так ли он глуп. Бездумно смотрел на остающийся сзади след на воде, вспоминая пройденный путь.

Где-то выше в горах рождается крошечный ручеек. Тянутся к нему реки и речушки и, соединяясь вместе набирают силу. Уже настоящая река кружит среди валунов и сопок, пенным потоком устремляется в узкие места, пока, наконец, достигнув равнины, не разливается полноводной величавой водной дорогой.

На севере боль?шой недостаток качественного строительного леса и пиломатериалов. Лес, предназначенный для сплава, рубили в зимние месяцы и свозили к местам вязки на берег Бечвы. Там сплавщики вязали вместе 10 — 16 необтесанных ство?лов, тщательно следя за шириной. Были места, которые не пройти при всем умении из-за камней и порогов большим плотам.

Стволы клали поочередно то более слабым, то более сильным концом рядом друг с другом так, чтобы ши?рина плота была примерно одинаковой и на корме и на передней части. На эту основу доски разной толщины несколькими слоями. С верхней сто?роны укрепляли положенными поперек бревнами и крепкими деревян?ными клиньями. Спереди ставили обычно два весла, сзади же — одно или два. Посредине строили простой навес из досок, где хранились багаж, одежда, еда, и т. п. Здесь же разводили огонь.

Вик прекрасно знал, что его взяли исключительно по просьбе кого-то из клана. Обычно чужаков не допускали, а на каждом плоту должно было находиться от двух до четырех человек. Надо было пройти по нескольким рекам. Сначала Бечва, затем Краней, Бравон. Всего около трехсот миль по двум десяткам порогов.

Вначале он даже получал немалое удовольствие. Свежий ветерок, приятно греет солнышко, вечером нехитрый ужин и рассказы всевозможных баек, половина из которых предназначена его пугать. Мелькают мимо

живописные берега с торчащими утесами, с высящимися на них лиственницами и золотистыми березками. Время от времени прямо с плотов били уток или других птиц, разнообразя питание. Здесь их было достаточно много, не смотря на постоянное присутствие людей. Самое важное, он не боялся, что кто-то полезет в мешок украсть содержимое.

Иногда даже случались забавные происшествия. Как-то отнесло плот к обрывистому берегу, с которого свисали подмытые деревья. На истошный вопль 'Ложись!' среагировали не все. Одного из сплавщиков зацепило толстой веткой и выкинуло за борт. Земля была рядом и он благополучно выбрался, благо от внезапного толчка ничего не переломал, только промок до нитки. С большим трудом удалось причалить ниже по течению и подобрать. Видимо происшествие войдет в золотой фонд баек плотогонов наравне с прочими происшествиями и будет дополнено для новичком жесткой смертью от невнимательности.

Между тем перекаты попадались все чаще и серые клыки подводных скал торчали из воды, заставляя быть предельно внимательным. Чем дальше на север, тем уже становилась зажатая между гранитных скал река. Самым опасным и тяжелым считался третий перекат. На немалой скорости, сравнимой со скачкой во весь опор входят в узкую щель между горами. Она тебя несет среди белых барашков и дальше по течению. По одну сторону порога расположено огромное улово — омут, где происходит круговорот воды, а по другую — трехметровый косой слив в какую то бездну. Плот надо суметь направить по этой узкой струе, чтобы не соскользнуть в омут, где его часами будет носить по замкнутому кругу. Но опасней угодить в слив, где путника ожидает верная гибель.

Когда бешеное течение подхватило бревна и понесло вперед, Вику стало страшно, как никогда прежде. Видно было, как в зеленоватой воде смутно темнели местами острые камни, то появляясь, что исчезая среди белых пёнистых волн. Он не боялся так ни под прицелом ружья, ни во время налета. Плот жутко нырял и все время ждешь удара о камень, с последующим полетом в кипящую воду и надвигающиеся сзади другие бревна. Они не сумеют остановиться, даже если попытаются. Потом посмотрел на время, все это продолжалось считанные минуты. Неизвестно сумел бы сам после парочки заходов, но кормчий провел без потерь и с совершено невозмутимым выражением лица.

Он бы с удовольствие и дальше двигался все тем же способом, но достаточно скоро за порогом река в излучине стояла цель сплавщиков — Посьга. Здесь вокруг медного рудника вырос целый город и несколько заводов. Жители и работники постоянно нуждались в лесе и неплохо платили за перегон стволов. Естественно все совершалось под приглядом ответственных лиц и даже если нечто шло без согласования на продажу, его никоим образом не касалось.

Вик попрощался и ему пожелали доброго пути. Чисто из вежливости. Большинству было не до случайного попутчика. Оно и к лучшему. Можно было тихонько испариться и сесть на одну из постоянно ходивших по реке барж. Он возили не только выплавленную медь, но и пассажиров за отдельную плату. Уже не заключенная в гранитные берега река достаточно широко расходилась. Ближе к морю, по чужим словам, и вовсе полторы мили, но и здесь уже можно не бояться столкнуться с чужой лодкой. То есть их становится много больше и чаще попадаются крупные суда, зато и разойтись не проблема. Были, конечно, и комфортабельные для людей с солидным достатком. Он на такое не претендовал, норовя затеряться среди сезонных рабочих и всякой мелочи, плывущей в более цивилизованные края с целью устроиться лучше.

Сноски пропадают так что здесь для читателей объяснения

1. Денежная система включает в себя золотые монеты разного достоинства (кроме названия монетного двора и цифры на них изображен кит), серебряные (корабль), бронзовые (рыба). Соотношение золота к серебру 1/15, а сто бронзовых составляет одну серебряную.

2. 4,5 литра

3. Это зависимый человек, род или даже племя. Имеет неприятную окраску.

4. Освободитель в смысле от правил и морали. Хаару — покровитель винопития, разгула, воров, купцов, путешественников и жуликов.

5. Лаз. Второстепенные божества, отвечающие за нечто конкретное. Правосудие, мудрость, мщение, колдовство, болезнь и.т.д.

6. Один чейн приблизительно 20 метров. Старинная английская мера длины.

Кто хочет целиком, смотрит аннотацию к странице. Кто не хочет, его право. Полностью выкладывать не собираюсь.