Live fast, die young

— Приступай, — приказал черный человек.

— Что, так сразу? — удивился Андрей.

— А чего ждать? — удивился в ответ черный человек. — Или тебе в сортир нужно? Так это вон в ту дверь.

— Кстати да, — кивнул Андрей. — Сортир я посещу. Параметры полета какие?

— А мне-то откуда знать? — пожал плечами черный человек. — Раньше все сами разбирались, никто до тебя не спрашивал.

— Окей, — сказал Андрей. — Попробую тоже разобраться.

Вышел из лифта, сразу прошел в сортир, отлил. Вышел, на глаза попался холодильник, открыл, внутри какие-то йогурты, кока-кола, в морозилке бургеры и нечто пельменообразное. Бухла нет. Рядом микроволновка, рядом с ней бумажка, на ней от руки печатными буквами расписан план полета, ясно-понятно куда лететь и как, автопилотом пользоваться нельзя, но полет и так обещает быть несложным, пора взлетать, нечего терять время, черный человек был прав. Ключ на старт, зажигание, разгон, отрыв, поехали!

Посреди бескрайней степи стоит деревня, принято считать, что американская, но с тем же успехом может быть русская дореволюционная. Есть в деревне один дом, там живет девочка Жуля. Раньше с ней жил ее отец, но когда Андрей купил у Тилли абонемент и скормил сканеру пожелания, Жулин отец куда-то пропал. И другие деревенские жители тоже куда-то пропали, на краю поля зрения время от времени мелькают, но в центральную зону не заходят. Только Жуля заходит.

Они лежали в постели, голые и блаженные, настолько блаженные, что ни пить, ни есть, ни курить уже не хочется, а хочется только лежать и продолжать это самое блаженство до бесконечности или сколько там реально получится. Как-то раз Андрей читал научно-популярную статью об этом деле, там было написано, что от любви в каких-то железах вырабатывается эндорфин, который действует аналогично героину, и это не просто метафора, а точное фармакологическое совпадение, так что Андрей и Жуля сейчас торчат от любви не в поэтически-метафорическом смысле, а в самом что ни есть медицинском. И если бы эти самые наркотики были не натуральными гормонами, а голимой синтетикой, то тогда бы влюбленные рисковали здоровьем, а так не рискуют, потому что от натуральных наркотиков вреда не бывает, потому что они натуральные. Каждый, кто смотрит телевизор, знает это с полной уверенностью.

Жуля перекатилась на другой бок, не рассчитала движения, врезалась в Андрея, задела локтем по ребрам, при других обстоятельствах стало бы больно, а так эндорфины анестезируют.

— Прости, — сказала она.

Андрей не ответил, просто поцеловал ее в губы, а свои губы опухли и как будто стерлись. Как кролики, блин...

Жуля переместилась, положила голову ему на грудь, одно ухо присосалось, она не стала его освобождать.

— У тебя сердце бьется, — сообщила она. Помолчала и добавила: — С тобой так уютно.

Да, уютно. Три десятка лет тому назад он лежал в такой же деревенской комнатушке и тогда тоже было уютно. Ту девочку звали Оля, она была другая, долговязая, энергичная, по закону она считалась педофилкой, а Андрей — ее малолетней жертвой, всего на три года моложе, но по закону все равно жертва. Отличные были времена, законы не нарушал только ленивый.

— Я хочу айфон, — сообщила Жуля. — Красненький.

Уютное блаженство начало рассеиваться, захотелось то ли выпить, то ли покурить. На краю поля зрения замаячил призрак далеких забот, нет, так не годится.

— Скорректировать, — приказал Андрей.

— Ай! — вскрикнула Жуля. — Больно!

Он провел рукой по ее спине, потянулся к бедру, но не дотянулся, неудобно она лежит. Провел рукой в другую сторону, нащупал голову, погладил, она опустилась, начала сосать. Он не то имел в виду, но пусть.

— Хватит, — сказал он минуты через три. — Я устал, достаточно. Отдохнем, потом продолжим.

— А я не устала! — возразила Жуля. — Мне недостаточно! Я тебя хочу!

Мелькнула мысль: не вштырить ли стимулятор? Не в первый раз, кстати, мелькает такая мысль. Нет, обойдемся без излишеств, употреблять надо ответственно.

— Отдохнем, — повторил Андрей. — Я тебя люблю.

— А я-то тебя как люблю! — воскликнула Жуля.

Попыталась снова присосаться, но Андрей отстранился, отодвинул рукой ее голову. Она встала на четвереньки, проползла два шага, изогнулась, потянулась, затем расслабилась и плюхнулась на живот. Повернула голову, вытянула губы трубочкой, захотелось поцеловать, но нет, устал уже целоваться, надо дать губам отдохнуть.

— Холу бассейн, — сказала Жуля. — Речка за околицей грязная. Я хочу в бассейне купаться!

Опять то же чувство, когда эйфория отступает и очарование рассасывается. Резко и отчаянно захотелось скорректировать и догнаться, но нет, употреблять надо ответственно. Даже натуральные эндорфины. Андрей сделал строгое лицо и сказал:

— Выходишь из образа, палишься. Откуда скромной сельской девочке знать, что такое бассейн?

Жуля нахмурилась, ее брови забавно зашевелились, как у той актрисы, что играла Дейнерис, когда актриса выходила из образа. И еще похоже на девочку, которая рекламировала курсы иностранного языка, она еще в конце клипа сказала: "Бонжур, ёпта".

— Да ладно тебе прикалываться, — сказала Жуля. — Чего ты жмотишься, ты же щедрый! Я люблю щедрых мужчин!

— Ты неправильно произносишь эти слова, — сказал Андрей. — Знаешь, как правильно их произносить?

— Как? — спросила Жуля.

— Я подлая блядь, — сказал Андрей. — Так правильно. Скорректировать!

— Ай! — вскрикнула Жуля. — Больно же!

— А ты не будь плохой девчонкой, — сказал Андрей. — Будь хорошей девочкой. Учись правильно. Тогда будет не больно.

— Ты садист, — сказала Жуля. — Ты не корректируешь меня, ты просто делаешь больно! Шпыняешь меня, чтобы унизить!

— А это идея, — задумчиво произнес Андрей. — Может, действительно попробовать садизм?

— Не надо, — попросила Жуля. — Мне не понравится.

— Скорректирую — понравится, — сказал Андрей.

— Тогда не понравится тебе, — сказала Жуля. — Если скорректировать настолько сильно, чтобы понравилось, это буду уже не я. Давай ты все-таки сделаешь бассейн, а?

Очарование рассеялось окончательно, эйфория ушла. Андрей встал с постели, натянул трусы, затем шорты. Вышел в сени, затем на крыльцо, на гвозде висит ковбойская шляпа, снял с гвоздя, нацепил на голову. На полу пластмассовые тапочки-сланцы, анахронизм, да неважно, сунул в них ноги, спустился с крыльца. Солнце жарит, в реальном мире сгорел бы через час, а здесь нет. Может, скорректировать погоду, вряд ли это сильно дорого... Нет, не надо так делать, любой наркотик надо употреблять ответственно и виртуальность не является исключением.

Подошел к колодцу, опустил ведро, зачерпнул, поднял, облился, хорошо! Шорты промокли, но на солнцепеке ходить в обмоченных штанах даже приятно. Сходить искупаться? Или съездить к индейцам, познакомиться по-настоящему? Или пора уже ввести в реальность что-нибудь новое большое? Будет ли это ответственным употреблением или стоит выдержать паузу подольше? А сколько, кстати, осталось бабла на счету? Ключевой перстень куда-то делся, должно быть, вчера снял, когда только завалился в постель с Жулькой. Пойти поискать? Нет, лучше пусть будет недоступен, меньше соблазна все растратить на ерунду. Так-то должно хватить на немеряно, лет на пять как минимум, барыги молодцы, держат слово, отлично с ними работается. Попросят еще раз сгонять дрона из точки А в точку Б — надо соглашаться без колебаний. А не попросят — тоже, в принципе, неплохо. Подкорректировать Жульку, чтобы не так доставала, тут надо подумать и решить, куда именно корректировать, либо деревенская красавица-тупица, либо... нет, наверное, все же красавица-тупица, в другую сторону навряд ли хорошо получится. В наружном мире Андрей как-то читал научно-популярную статью про генетическое программирование... Кстати о наружном мире... Сколько там уже не показывался? Ох, ничего себе, как время летит! Нет, хватит-хватит, употребляем ответственно, жиоциям пора отдохнуть, а мыслям поработать.

Они снова сидели в той же самой детской кафешке, ели пиццу, запивали пивом. Все в точности так же, история повторяется. Но не по кругу, по спирали, кое-что изменилось.

— А чего ты в тот раз не сказал, что у тебя академрейтинг полмиллиона? — возмущался Илья. — Ты во всем мире в первой тысяче, можешь претендовать... ну, не знаю, процентов на сто восемьдесят, например...

— Тому, кто в первой тысяче на весь мир, ты предлагаешь меньше двух минималок? — рассмеялся Андрей. — Почему я должен согласиться? Намекаешь, что работа будет не тупая и рутинная? Может, будут какие-то особые перспективы? А?

— Перспективы будут, — сказал Илья. — Билл Гейтс начинал с такой же примерно конторы, Стив Джобс, Илон Маск, другие... А работа для тебя, по-моему, никакая не будет тупая и рутинная. Эти твои лабораторки... А кстати! Ты в резюме поставил нижнюю границу полторы минималки! То есть, ты на такую зарплату согласен! Если не согласен, почему не поставил выше?

— Не помню, давно было, — пожал плечами Андрей. — Думаешь, стоит поднять? Нет, вряд ли, ты же первый, кто ко мне обратился за все это время. Специализация у меня узкая, никому особо не интересная, тебе тоже, кстати, она неинтересна, тебе ведь от меня не квалификация нужна, а попонтоваться, типа, глядите, клиенты, какие у нас механики работают... А про то объявление я уже забыл, это так давно было, я тогда еще не был в первой тысяче. Надо, наверное, приподнять планку...

— Давай на двести процентов? — предложил Илья. — У меня самого двести...

— А ты разве в первой тысяче на весь мир? — спросил Андрей.

— Нет, но... это... — замялся Илья.

— Работодатель тебе платит не за рейтинг, а за реальную работу, — сказал Андрей. — А я ему нужен... Хотя погоди? Как же я не догадался! Бизнес на самом деле твой?

— Нет, — неубедительно возразил Илья. — Учредителем является инвестиционный фонд... имени Карла Маркса, по-моему... точно не помню...

— Врешь, — сказал Андрей. — У тебя глаза бегают и палец тянется нос почесать. От налогов, небось, уклоняешься?

— Да иди ты! — буркнул Илья. — Ничего я не уклоняюсь, премиальная подписка на электронного адвоката, все законно, комар носа не подточит. Все законы и приказы соблюдаю до последней буквы. Я просто ребятам не говорю, чтобы не завидовали... Ну ладно, давай три минималки, раз ты все уже знаешь.

Андрей достал телефон, разлочил, открыл браузер, вбил запрос. Как бы привести одно и второе к общему курсу, не раскрыв суть того, которое первое... Ага, вот, умные люди рекомендуют запросить все курсы криптовалют одновременно, а потом уже внутри общей таблицы искать конкретное значение. Может, все-так сделать прямой доступ из мозгового чипа в общий интернет? Страшновато, могут хакнуть, но станет удобнее... Впрочем, к текущему делу это не относится, сейчас основная задача другая. Привязать крипту к минималке...

— Чего ты там копаешься? — нетерпеливо спросил Илья. — Что-то случилось?

— Погоди, — отмахнулся Андрей. — Сейчас посчитаю кое-что...

Ага, посчитал. Стоп. Ну ни хрена себе у Тилли цены! Как обычные люди живут на минималку? А ведь Андрей раньше жил вообще на пол-минималки и не тужил, как так можно было? Никаких потребностей, почти как животное — дешевый корм, элементарнейшие развлечения и ничего другого для счастья не нужно. Что за убожество!

— Нет, я не стану у тебя работать, — сказал Андрей. — Извини. Зря я тебя обнадеживал. Это так дешево...

Илья недоуменно нахмурился.

— Но ты говорил... — начал он и вдруг глаза его широко распахнулись, он изумленно выдохнул: — Да ты наркоман! На чем торчишь: химия, иллюзии, виртуальность?

— Спасибо, не надо, у меня есть, — процитировал Андрей анекдот, который был древним как говно мамонта еще в его детстве. Улыбнулся и добавил: — Я неплотно сижу, в любой момент могу соскочить.

— Все так говорят, — сказал Илья.

— Я знаю, — кивнул Андрей. — Но я реально могу соскочить.

— Все так говорят, — повторил Илья.

— Да, я знаю, — повторил Андрей. — Но я говорю правду. Я просто играю, в виртуалке нет ничего такого выдающегося, она почти не затягивает. Знаешь, как школьникам говорят, типа, раз попробуешь — никогда не перестанешь, наслаждения поработят душу... Да какие там наслаждения! Нет там ничего такого особенного, просто хорошо становится, знаешь, как в детстве... Просто здорово!

— Шел бы ты к врачу, — сказал Илья. — Или подпишись на подписку, недавно появилась...

— Я знаю, ответственное употребление! — перебил его Андрей. — Есть у меня знакомый на этой подписке, она отлично работает! Я когда захоу соскочить или за здоровье заопасаюсь или что-нибудь еще типа того, тогда обязательно подпишусь, а пока какой смысл подписываться, когда все хорошо?

— У тебя не все хорошо, — сказал Илья. — Ты растратил сбережения и связался с уголовщиной. Сколько денег тебе нужно, чтобы поддерживать уровень? Три минималки, пять, десять? Раньше хватало половины одной!

— Сбережения ни к чему! — заявил Андрей. — На что их тратить, кроме как на развлечения? Захочу — потрачу, надоест — еще накоплю. Накопить бабла в наше время не проблема!

— Душу в аренду сдаешь? — спросил Илья.

— Нет, — помотал головой Андрей. Подумал и спросил, несколько недоуменно: — А душу в аренду — это как? Это типа как прон лепят на зеленом экране?

— Это типа так, как тебе лучше не знать, — сказал Илья. — А тогда как... неужели реальная проституция? Нет, вряд ли. Погоди! Ты в школе флайт-симуляторами увлекался! Наркоту на дронах возишь, так ведь?

— Да пошел ты, — сказал Андрей.

— Бросай это дело, — серьезно сказал Илья. — Оно того не стоит. Все эти наркотики, и химические, и все прочие, они только иллюзию создают, что стало хорошо, а реально все остается как было. Это как закон сохранения эмоций — в одном месте прибыло, в другом убыло, сумма неизменна. Похмелье приходит в любом случае!

— Ты что несешь? — удивился Андрей. — Похмелье — уникальная особенность алкоголя, от других наркотиков его не бывает. Отходняк — не похмелье, вообще не сравнимо. А разве ни разу не торчал?

— Ни разу, — гордо сказал Илья. — Даже не курил. Я не дурак!

Андрей хмыкнул. Илья смутился.

— Нет, я не то имею в виду, что все кругом дураки, — сказал он. — Я другим людям не судья и не прокурор, хочешь гробить здоровье — гробь, а я не буду. И тебе не советую! Помнишь Таньку Овечкину? Сторчалась. Помнишь Светку, которую гориллой дразнили? Тоже сторчалась!

— Обе померли? — удивился Андрей.

— Нет, в дурдоме, — сказал Илья. — От передозов нынче не помирают. Хотя, может, и зря. Естественный отбор...

— Иди на хер, — сказал Андрей. — Со всем своим отбором. Если отбор идет на самых унылых, то на хер такой отбор. Живи быстро, умирай молодым! Все, честь имею.

Встал и вышел.

Посреди бескрайней степи вырос город-сад. Не очень большой, меньше километра в диаметре, но именно город, не село, и именно сад, не каменные джунгли, а сад. Яблони, шелковицы и авокадо растут бок о бок, луга пестреют цветами, повсюду порхают птички и бабочки, а мух и комаров не видно и не слышно, только птички и бабочки. Фонтаны брызжут радугой, по лужайкам бродят олени, вон павлин пролетел, они, оказывается, летают и хвост не мешает, кто бы мог подумать. Кругом бродят люди по своим делам, а в непосредственной близости от Андрея никого случайно нет, энписишная массовка — она такая.