Live fast, die young

В одном большом городе на углу улицы Володарского и улицы Урицкого стоит торговый центр. С двух сторон к нему примыкают магистральные улицы, днем и ночью забитые автомобилями, воняющими и грохочущими, потому что мода на электромобили до Родины не дошла, у нашей Родины особый исторический путь. А с других двух сторон торговый центр окружен бескрайним пустырем, засаженным чахлыми елочками. Среди аборигенов ходит слух, что вначале на этом пустыре городские власти собирались выстроить гетто для макак, а потом почему-то передумали, то ли миллион подписей против сыграл роль, то ли какая-то другая причина, а может, просто случайно получилось, что передумали.

На третьем этаже торгового центра есть приличная кафешка, официально детская, но взрослым мужикам тоже можно здесь посидеть, порешать бизнес-вопросы. Теоретически, можно и забухать, но это некомфортно, потому что вокруг носятся дети и из невидимых динамиков доносятся детские песенки, не те, которые прыг-скок, а которые по-настоящему детские. Но бизнес-вопросы порешать можно.

За столиком на двоих сидели двое то ли парней, то ли юношей, то ли молодых мужчин, нынче хрен разберешь как правильно классифицировать тех, кому лет тридцать-сорок, образование завершено, а социальный статус балансирует чуть выше черты бедности. Одного звали Ильей, его доход превосходил черту бедности в полтора раза, другого звали Андреем, его доход стоял точно на этой самой черте, которую он предпочитал называть по-другому — гарантированным минимальным доходом.

Они ели пиццу и запивали пивом. И то, и другое было синтетическим, но синтетика качественная, не комбикорм для макак, а нормальный годный продукт. Если верить ученым, двойной слепой тест разницы не обнаруживает, а если верить другим ученым — как раз наоборот, обнаруживает, и хрен поймешь, кто из них прав. Но на вкус годно.

В момент, с которого начинается эта история, Андрей жевал, а Илья говорил следующее:

— Сто двадцать процентов — для стартовой должности большая удача, мало кому такое предлагают сразу на входе. Я тебе потому предлагаю, что с детства знаю, что ты нормальный пацан, больше таких условий тебе никто не предложит. Ты ведь не хочешь дотянуть до полтинника, ни разу не поработав?

Андрей доел ломтик пиццы, запил пивом. Отставил кружку в сторону и ответил на вопрос вопросом:

— А почему бы и нет?

Илья округлил глаза, поднял брови и издал звук, похожий одновременго на "Ох!", "Уф!" и "Пыщь!" И развел руками, как бы говоря: "Что за херню я только что услышал?"

Андрей улыбнулся и сказал:

— Да, я знаю, принято считать, что если до полтинника ни разу не поработал, то лузер навсегда. Типа, у наших дедов это считалось старостью, а вы, козлы...

— Каждый второй хронический бездельник становится наркоманом! — перебил его Илья.

— А в среднем по популяции каждый пятый, — кивнул Андрей. — Не такая большая разница, чтобы говорить о причинно-следственной связи. А из факторного анализа однозначно слудует, что корреляция идет через третьи факторы...

— Статистика — лженаука! — снова перебил его Илья.

— Ты неправильно произносишь эти слова, — сказал Андрей.

— А как надо? — спросил Илья.

— Правильно так: я тупой дурак, рассуждающий о том, чего не понимаю, — объяснил Андрей.

— Да иди ты на хер, — сказал Илья.

— Извини, — сказал Андрей. — Не обижайся. Просто ты действительно ничего не понимаешь в статистике.

— Зато у меня зарплата две минималки, — заявил Илья. — А к семидесяти годам будет три. И работа отличная, не мозги сдавать в аренду, а нормальная работа в реальной реальности, отличная, творческая, мало кому достается! Раньше автомеханики были элитой рабочего класса!

— Так то раньше, — сказал Андрей. — Раньше годный автомобиль стоил сто минималок, а теперь пять. Раньше элементы и узлы были простыми по конструкции, но гениальными по идеям. А теперь подключают процессор в миллион раз мощнее, чем требуется, а идей при таком процессоре не нужно никаких. Что в твоей работе осталось творческого? Прогнал диагностику, вбил диагноз в гугл, заценил видос, повторил движения, порадовался. Так ведь?

— Не всегда, — сказал Илья. — Бывают сложные случаи, не всегда примеры из гугла подходят в точности, бывают нюансы. Вон, у Вовки Смолла однажды вообще вышло, что во всем интернете не нашлось ни одного подходящего примера, уникальная поломка, никогда такой раньше не было во всем мире, представляешь! В итоге пришлось самим придумывать, что и как делать, всем гаражом думали целый день с утра до вечера, в конце концов сообразили. Смолл так гордится тем случаем!

— А сколько у вас рабочий день длится? — спросил Андрей.

— О, вот это другой разговор, конструктивный! — обрадовался Илья. — Четыре часа, как у всех. Отпуск шестьдесят дней, можно брать одним куском, но не советую, я раз пробовал, устаешь от безделья и обратно втянуться трудно.

— Страховки? — спросил Андрей.

— Стандартные общечеловеческие, — ответил Илья. — Бессмертие не включено.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Андрей. — Торчать на рабочем месте нельзя?

— Нельзя, — кивнул Илья. — Транки, стимуляторы, психоделики, холотроп, виртуалка, все запрещено полностью. А ты разве торчишь?

— Нет, — помотал головой Андрей. — Я просто из любопытства. Ну, в смысле, не торчу из любопытства, а спросил из любопытства. Я не торчу.

— А как тогда развлекаешься? — поинтересовался Илья. — Если не работать и не торчать... Игры и путешествия?

— Типа того, — кивнул Андрей. — Чаще игры, путешествия давно надоели, планета везде одинаковая. Я люблю играть без погружения, чтобы не терять связь с реальностью и чтобы время на размышления не ограничивалось, чтобы не залипать совсем уж конкретно. Я вообще не уверен, что хочу работать. Я из минималки трачу от силы половину, больше не на что. Ничего не хочется.

— А баба у тебя есть? — спросил Илья.

Андрей опустил взгляд и покраснел. Затем поднял взгляд и ответил резко и вызывающе:

— Есть баба или нет — не имеет значения! Это не должно влиять на самооценку! Это глупый пережиток прошлого!

— Конечно, — кивнул Илья. — Есть у тебя живая баба или нет — ни на что не влияет от слова совсем. По ощущениям виртуальные персонажи даже лучше...

— А ты пробовал? — спросил Андрей.

— Нет, — решительно ответил Илья. — Эти вещи лучше не пробовать. Верка, вон, пробовала, все, нет больше Верки.

— Какая Верка? — удивился Андрей. — Медникова? А что значит больше нет? Умерла?

— Физически — вроде нет, оповещение не приходило, — сказал Илья. — А в остальном умерла. Из соцсетей выпилилась, полностью ушла в какой-то мир с космическим уклоном, то ли звездные войны, то ли звездный путь, что-то звездное, короче. Оболочка работает кассиршей в "Пятерочке" на Подвойского, я однажды пытался с ней поговорить, вообще бессмысленно, ничего кроме "Спасибо за покупку, приходите еще, возьмите товары по акции". Жуткое дело эта виртуальность. Я считаю, лучше уж на химии торчать, чем погружаться. Тебе если бабу надо, лучше в тиндере зарегистрись, там ведь не сто процентов дурных блядей, нормальные девки тоже попадаются.

— Нормальных девок в тиндере хер найдешь, — сказал Андрей.

— Персонализированный поиск, — предложил Илья.

— Он стоит немеряно, — сказал Андрей.

— Он того стоит, — сказал Илья. — Жену выбираешь в среднем три раза, на такое дело можно покопить год-другой.

— Мне не нужно копить, — сказал Андрей. — У меня на карте два миллиона деревянных.

— Тогда чего ты ждешь? — удивился Илья.

Андрей пожал плечами и ничего не ответил.

У Ильи запиликал будильник в телефоне, Илья выключил звук и сказал:

— Смена начинается, я пойду. Ты подумай, ладно? А то завтра выставлю вакансию в интернет, желающих набежит немеряно, трудно будет устроиться, если передумаешь.

Андрей буркнул нечто нечленораздельное, Илья ушел. Андрей куснул пиццу, глотнул пива, доедать не хочется, пусть останется, наплевать. Встал, пошел к выходу. Подумал, что они с Ильей не договорились, на кого будет записан счет, а потом подумал — какая разница? Прошли времена, когда цена обеда что-то значила, эра всеобщего изобилия наступила окончательно и бесповоротно.

Вышел из кафе в основное пространство торгового центра, спустился по эскалатору, уткнулся взглядом в вывеску продуктового магазина, пожалуй, стоит зайти, яблоки кончаются. Можно, конечно, заказать доставку, но тогда половина будут или гнилые, или незрелые, в лучшем случае мятые. И травы стоит взять, а то ее в доставке не бывает, депутаты никак не отменят архаичный закон за травой и бухлом ходить только ногами. Хотя это, может, и неплохо, а то вообще бы из дома никогда не выходил бы.

Вошел в магазин, взял телегу, подошел к фруктовому ряду, пробежался взглядом по ящикам — удача, сезонные яблоки годные, надо брать. А перед лотком копошится девушка в униформе уборщицы, в руках швабра, на морду наклеена блаженная улыбка, сразу видно, что тело на внешнем управлении, а душа пребывает в иной реальности. Странно, что не макака, а симпатичная блондинка цивилизованной расы, личико и фигурка великолепны, руки, правда, попорчены физическим трудом, зря она перчатками пренебрегает. Наркоманка, небось, или игровая. Жалко ее.

— Позвольте, я выберу, — сказал ей Андрей и показал пальцем на яблоки.

Это стандартное заклинание для таких случаев, любую макаку словно ветром сдувает. Но в этот раз что-то пошло не так.

— А-а-а! — закричала девушка во весь голос.

Андрей аж вздрогнул, такая непередаваемая мука прозвучала в этом вопле. Бабка у овощного лотка дернулась, уронила помидор, он покатился по проходу, из-под прилавка выскочил робот-уборщик, подобрал.

— Ах! — жалостно произнесла юная уборщица.

И тихо заплакала, слезы потекли вдоль носа и по щекам, стало видно, что косметика на ее личике на самом деле татуировка, слезами не размывается.

— Я могу помочь? — неуверенно пробормотал Андрей.

Он пожалел о сказанных словах еще до того, как закончил их произносить, он представил себе ясно и четко, как плачущая девушка наморщивает лобик, поднимает заплаканные глазки, смотрит на Андрея с изумлением и перестает плакать, потому что изумление и горе несовместимы одно с другим. А потом она отворачивается и уходит, возможно, со слезами, а возможно, без, и не поймешь, какой вариант хуже. Так всегда происходит, к этому можно привыкнуть, все привыкли, что бабы бывают красивые и страшные, точно так же бывают и страшные пацаны, а вернее даже не страшные, а жалкие, никогда не выходящие из френдзоны, потому что нормальной бабе невозможно представить, чтобы она с таким парнем переспала в трезвом уме и здравой памяти. Есть, конечно, радикальный способ решить проблему — опустить планку, благо физически нынче все бабы красивы, кроме окончательно махнувших на себя наркоманок, да еще макак из Средней Азии, но их как-то странно считать женщинами, это почти зоофилия получается.

Девушка повернулась к Андрею, шагнула навстречу, прислонилась, обняла за шею и зарыдала на груди, как рыдают романтические красавицы в любовных романах или, по крайней мере, считается, что в любовных романах так происходит, Андрей-то такие тексты не читает, он не баба и не пидор...

Руки Андрея сами собой опустились девушке на спину, начали то ли поглаживать, то ли массировать лопатки. Одна рука переместилась на талию, напряглась, придвинула девицу ближе, а та не отстранилась, а наоборот, подалась навстречу, а рубаха уже наполовину промокла от ее слез. Андрей наклонился, уткнулся носом девушке в голову, там прическа сложнее, чем кажется, вставлены заколки, но не острые, металлические, а пластиковые, с закругленными концами, безопасные, а от головы пахнет женской головой, не духами, не куревом, не бухлом, не каким-нибудь неведомым говном, а здоровой женской головой, это прекрасно. Сиськи маленькие и упругие, лифчика не носит.

Сама собой накатила эрекция, Андрей попытался отпрянуть, но куда тут отпрянешь, сзади какая-то полка, а девочка прижимается, ощущение, будто попал в начало порноролика, ну и пусть будет что будет.

Андрей погладил незнакомку по щеке, просунул пальцы под затылок, привлек к себе, поцеловал в губы, сначала мягкие и безвольные, но вот они изменились, напряглись и все ее тело напряглось и...

И оттолкнуло его. Она смотрела ему в глаза тем самым изумленным взглядом, к которому он привык, хотя нет, не совсем тем самым.

— А ты наглый парень, — сказала она.

Шмыгнула носом, утерлась пальцами. Осмотрела пальцы, сунула руку в кармашек на фартучке, вынула носовой платок, вытерла соплю, убрала платок обратно. Снова достала, вытерла глаза тем же платком, высморкалась, снова убрала. Посмотрела на Андрея выжидательно-испытующе.

— У тебя все в порядке? — спросил Андрей.

— Нет, — серьезно ответила девушка. — Моего перса убили.

— Ты... — начал Андрей и осекся.

Он хотел спросить: "Ты игровая?", а осекся потому что спрашивать бессмысленно, ведь она сама только что призналась, что игровая, незачем ее переспрашивать.

— Я нормальная, — сказала девушка. — Я неплотно сижу.

— Ага, — кивнул Андрей.

Он представил себе вероятное будущее. Она скажет что-то вроде "спасибо" или "извини" или еще что-нибудь бессмысленно-вежливое, отгонит свое ведро на колесиках в соответствующий закуток, повесит униформу на вешалку, переоденется в нормальную одежду, смена ведь у нее только что кончилась, иначе бы она не вернулась в свое тело, а так и пребывала бы бесплотным духом... ой...

— Давно тебя? — спросил Андрей.

Она кивнула и всхлипнула. Андрей сказал:

— Пойдем, угощу пиццей или там...

Он неопределенно подвигал рукой в воздухе. Она кивнула, дескать поняла.

— Подожди, я это... — она сделала такой же неопределенный жест, затем показала на ведро и швабру.

— Да, давай, — кивнул Андрей.

Он подумал: а зачем в этом магазине живая уборщица? Должно быть, норматив санэпидемстанции или типа того. Танька Овца, когда работала официанткой в ресторане, говорила, что начиная с какого-то уровня в ресторане должно быть сколько-то живых официанток, а иначе это по документам проходит не как ресторан, а как фаст-фуд. Наверное, в магазинах тоже действует что-то подобное. Глупо, конечно, тело на внешнем управлении — по сути тот же робот, только биологический.

В поле зрения нарисовалась красивая девушка, ого! Какая она красивая без дурацкой шапочки и дурацкого фартучка, даже не узнал сразу!

— Привет, — сказала она. — Я Лиза.

— Я Андрей, — сказал Андрей.

Она протянула руку, он пожал ее по пиндосскому обычаю. Ладонь жесткая, мозолистая, а тыльная сторона кисти не то чтобы в цыпках, но близко к тому.

— Зря перчатками пренебрегаешь, — сказал Андрей.

И сразу подумал, что это если не самый глупый способ продолжить знакомство, то близко к тому. Странно, что она до сих пор его не отшила, вот придет в себя, встряхнется, подумает: "Что со мной творится? Почему я разговориваю с этим чмом?" и все, поминай как звали.

— У меня аллергия на латекс, — сказала Лиза.

Мелькнула мысль: "Так подбери себе что-нибудь гипоаллергенное или скорректируй иммунитет", но нет, если бы она умела размышлять рационально — не стала бы игровой.

— Пойдем, — сказал Андрей.

Они поднялись по эскалатору, вошли в ту же самую кафешку, а на столике, где кушали Андрей с Ильей, лежит тот самый огрызок пиццы, а официантка его не убирает, должно быть, заглючило ее, бедненькую. Раньше Андрей не стал бы ее жалеть, у нее на лице отпечаток виртуальности такой, что Лиза по сравнению с ней нервно курит, хотя... Может, зря нормальные люди гнобят игровых? Раньше гнобили наркоманов, еще раньше педофилов, еще раньше всех извращенцев скопом, вплоть до банальных пидоров, еще раньше еретиков...

— О чем задумался? — спросила Лиза.

— Так, ерунда, — махнул рукой Андрей. — Давай сядем.

Они сели за столик, подошла официантка, улыбнулась неживой зомби-улыбкой на внешнем управлении, положила перед Юлей меню, пожелала приятного аппетита.

— А мне меню? — спросил Андрей.

Зомби-лицо уставилось на него, глаза закатились, лицевые мышцы обвисли как при инсульте или как когда порноактриса насосалась до изнеможения, глаза закрылись, снова открылись, взгляд стал почти нормальным, почти человеческим. Все понятно, оператор техподдержки подключился.

— Что случилось? — спросила официантка с нелепой лесбиянской интонацией, так всегда у них получается, когда мужик берет женское тело на ручное управление.

— Она мне меню не дала, — сказал Андрей.

— Не понял, — сказала официантка. — А почему ты не за своим столом?

— Я вышел и вошел, — сказал Андрей.

И подумал, что ни хрена это существо, кем бы оно ни было, не поймет, и как объяснить — непонятно. Но нет, поняло с полуслова.

— А платить Пушкин будет? — спросила официантка.

Лиза захихикала.

— Я думал, тут автоматически, — смущенно пробормотал Андрей.

— Индюк тоже думал, — заявила официантка.

— Ну, ты, это, спиши с карты, — сказал Андрей.

— Штраф за вызов мастера десять процентов от заказа, — заявила официантка.

— Да пошел ты на хер, чмо! — возмутилась Лиза. — Я записываю разговор для суда!

— Ладно, обойдемся без штрафа, — спокойно произнесла официантка.

— Требую подарок от заведения! — крикнула Лиза.

Но было поздно, официантка моргнула и выморгнула обратно в безмятежного дрона-автомата. Положила перед Андреем меню, пожелала приятного аппетита, удалилась.

Лиза открыла меню, бездумно перелистнула два раза, подняла взгляд, нервно облизнулась. И сказала:

— Я на мели.

— Не проблема, — сказал Андрей. — Я заплачу.

Она заказала пиццу и мартини с мохито, странное сочетание. Андрей заказал пиво с чесночными гренками. Подумал, что жрать чеснок на свидании с девушкой, которая сама его не ест — не самая толковая идея, но нет, невероятно, что у них до этого дойдет. Он и так ее уже поцеловал, а она не оттолкнула, а ответила, такое не каждый год бывает.

— А ты неплохо играешь на гитаре, — неожиданно заявила Лиза.

Андрей вздрогнул.

— Что? — переспросил он. — Откуда ты узнала? Мы встречались раньше?

Лиза улыбнулась.

— У тебя на фейсбуке своя фотография в профиле, — сказала она. — Опрометчиво.

— Ничего опрометчивого, — заявил Андрей. — Мне нечего скрывать.

— Храбрый или унылый? — спросила Лиза.

Андрей пожал плечами и ничего не ответил. Он заметил, что Лиза скользит глазами по чему-то невидимому, у нее ведь мозговой чип активирован в полном объеме, она же игровая.

— У тебя нормальной бабы никогда не было, — заявила Лиза. — А бабла хоть жопой ешь. Возьмешь меня за двадцатку в день на содержание?

Андрей прикинул, насколько хватит сбережений, попытался вспомнить цены, как-то смотрел в интернете из любопытства, но нет, не вспоминается. Поторговаться на общих основаниях? Или противно?

— Медсправка у меня в порядке, — заявила Лиза. — В продуктовых магазинах с этим серьезно.

Андрей принял решение.

— Погоди минуту, — сказал он. — Кое-что проверю.

И мысленно добавил: "Мозговой чип активировать полностью".

— Уверен? — спросила слуховая галлюцинация приятным женским голосом.

"Уверен", мысленно произнес Андрей. "Голосового помощника отключить".

ВСПЛЫВАЮЩИЕ КАРТИНКИ? — всплыла перед глазами полупрозрачная картинка.

"Да", подумал Андрей.

ЭВРИСТИКА? — всплыла другая картинка.

"Да", подумал Андрей.

ПЯТЕРКА В СУТКИ — всплыла картинка.

— Пятерка в сутки, — произнес Андрей вслух.

Лиза вздохнула и неуверенно спросила:

— Может, хотя бы десятку?

— Пятерки хватит, — сказал Андрей. Подумал и добавил: — Извини, не хочу обидеть, но...

Лиза кивнула, дескать, все нормально, я не обиделась. Подумала и добавила:

— Два дополнительных условия. Во-первых, не в этой реальности. Во-вторых, полтинник сразу в зачет десяти дней.

ДВАДЦАТИ ДНЕЙ — всплыла картинка.

— Двадцати дней, — произнес Андрей вслух.

— Пятнадцати, — предложила Лиза.

ОК — всплыла картинка.

— Годится, — сказал Андрей.

— Ну вот и отлично, — сказала Лиза. — Запускай модуль, поехали.

— Какой модуль? — не понял Андрей.

И тут же понял. Вспомнился дореволюционный анекдот про "перекрасить Кремль в синий цвет". Следом вспомнились стандартные страшилки про игры в виртуальности, все одновременно.

ЗАПУСКАТЬ? — всплыла картинка.

"Нет", подумал Андрей.

ТОГДА ПОЛТИННИК ПРОСРАЛ — всплыла картинка.

"Тогда запускай", подумал Андрей.

* * *

— Лизонька, здравствуй, рад тебя снова видеть! — воскликнул Тилли.

Вскочил с нелепого мягкого стула на гнутых ножках и с обивкой в цветочек, взмахнул широченным рукавом в цветочках и кружавчиках, поклонился, поцеловал девушке запястье. Хотел было поцеловать нормально, по-человечески, в губы, но зафиксировал краем глаза лицо кавалера и решил воздержаться. Интересно, кто такой — папик в юном образе или реальный пацаненок? Лучше первое, а то вторые чаще всего отбиты на всю голову. Понятно, что это проблема Лизки, но тем не менее.

Лизка улыбнулась во весь рот, сверкнула глазками, вежливо произнесла:

— Здравствуй, Тилли, друг мой. Позволь представить кавалера... гм...

Лошок, понял Тилли. В первый раз в игровом мире, даже псевдоним еще не придумал. Обдерет его Лизка как сидорову липку или как там правильно говорится...

— Дрю, — представился кавалер.

— Очень приятно, Тилли, — представился Тилли.

Хотел было изобразить реверанс, но передумал, нечего баловать всяких лошков.

— Обед, нумера? — предложил Тилли.

— Нумера, — ответила Лизка. — Обед потом. Наверное.

Тилли вытянул из-под камзола волшебную палочку, взмахнул, на стене нарисовалась дверь.

— Ваш нумер, — торжественно произнес Тилли.

Лизка протянула руку, коснулась дверной ручки, та материализовалась, позволила себя повернуть. Дверь открылась, Лизка вошла внутрь, затащила за собой клиента, дверь захлопнулась.

Тилли преобразовал реальность в салун на Диком Западе. Встал за стойку бара, постоял, передумал. Превратился в ковбоя, сел за столик, сотворил стакан вискаря и сигару, первое отхлебнул, второе закурил. Мысленно связался с Лизкой.

— Быстро ты, — подумал Тилли.

— Дык, — отозвалась галлюцинация Лизкиным голосом. — За мной не заржавеет. Хороший, кстати, пацанчик, трудолюбивый.

Она открыла прямое восприятие. Тилли подключился к зрительному контуру и отверг осязательный, он такие вещи не признавал, это пидорство. Да, действительно, усердно трудится пацанчик.

— Может, подключишься по полной? — предложил Тилли. — Должно быть приятно.

— Нет, в этот раз не стану, — сказала Лизка. — На середине процесса включаться стремно, может просечь, что раньше притворялась. А потом однозначно буду, отличный ёбарь, давно такого не было.

— Лучше чем я? — спросил Тилли.

— Намного, — заверила его Лизка.

— А вот сейчас обидно было, — сказал Тилли.

Лизка захихикала.

— Ты торчишь? — спросила она.

— Так, чуть-чуть, — ответил Тилли. — В рамках медицинских рекомендаций. А что, угостить?

— Не откажусь, — мурлыкнула Лизка. — Сейчас этот кончит, накачу быстрого и в набег на орков.

— Орков сегодня нет, — сказал Тилли. — Орки сломались. Есть ковбои, гангстеры и космос.

— Фу, не люблю, — сказала Лизка. — Я фэнтези люблю. Давай лучше эльфов или гномов каких-нибудь!

— Фэнтези сломалось целиком, — сказал Тилли. — Только ковбои, гангстеры и космос. Могу устроить индейский набег на пионеров Дикого Запада.

— Фу, — сказала Лизка. — Не люблю убивать детей.

— Причем тут дети? — удивился Тилли. И сразу понял, причем: — Пионеры — это не скауты в красных галстуках, а первопоселенцы. Типа казаков, только американцы. Там довольно мало детей.

— О, так бы соазу и сказал! — обрадовалась Лизка. — А то пионеры... А давай мы будем не индейцы, а типа преступники, как Бонни и Клайд. И не на лошадях, а на нормальном автомобиле, не люблю скачки, от них потом жопа болит!

— Можно подкрутить настройки, — сказал Тилли. — Снизить реалистичность по одному конкретному вектору.

— Ну уж нет! — решительно возразила Лизка. — Я люблю настоящую реальность, по высшему классу! Никаких суррогатов! О, пацанчик кончает. Скоро приду.

Тилли трансформировал реальность в гангстерский боевик последних досингулярных лет. Недовольно поморщился и превратил рэп в блюз. Вроде нормально.

Нарисованная дверь распахнулась, в бар впорхнула Лизка, веселая и разгоряченная, за ней тащился Дрю, он тяжело дышал, а глаза стали счастливыми и осоловелыми. Затосковал, видать, на бесплатной порнухе, соскучился по почти настоящему сексу.

— Что будете пить? — спросил Тилли.

— Пиво и сигару, — сказал Дрю.

— Быстрого и в набег! — ответила Лизка.

Тилли перевел взгляд на Дрю, вернул обратно на Лизку. Та подмигнула.

— Э-э-э... — промычал Дрю. — А набег — это что?

— Иллюзия, — объяснил Тилли. — Дает выход агрессии и хищническим инстинктам.

— Типа как три-дэ шутер? — спросил Дрю.

— Да, типа того, — кивнул Тилли. — Только реалистичнее и не обязательно шутер. Можно не только стрелять, можно, например, резать.

— Я не люблю насилие, — заявил Дрю.

— Ну, как знаешь, — сказала Лизка. — Счастливо оставаться.

Тилли материализовал метпайп и зажигалку. Лизка зажгла, нагрела, затянулась, радостно ухнула, как довольная сова.

— От мета зубы портятся, — сказал Дрю.

— От виртуального не портятся, — возразил Тилли. — Попробуешь?

Дрю решительно помотал головой.

— Левел-ап? — предложил Тилли. — Усилить ловкость, быстроту, огнестрельное мастерство, что-нибудь еще?

— Нет, спасибо, — помотал головой Дрю еще раз.

Посмотрел на Лизку, та старательно глядела в другую сторону. Подумал, вздохнул и решился.

— Я, пожалуй, поучаствую в набеге, — сказал он.

— Тогда лучше пыхни один раз, — посоветовала Лизка. — Без мета не то.

— Говорят, один раз попробуешь... — пробормотал Дрю.

— Ерунда! — заявил Тилли, решительно и авторитетно.

— Ерунда! — заявила Лизка, весело и задорно.

— Ну ладно, — сказал Дрю. — Лиза, дай тягу. Но только одну!

* * *

Ржавый пикап неопределенного цвета пылил по иссушенной прерии. В реальном мире на таких тачанках рассекают экстремисты по африканским саваннам, только они обычно ставят в кузов крупнокалиберный пулемет, а здесь в кузове ничего большого нет, под рогожкой угадывается какое-то барахло, но и всё.

Вокруг расстилалась плоская как тарелка степь с одним-единственным ориентиром — столбом пыли за пикапом. Вспомнились "Стальные пантеры", в том мире к Андрею с Лизой уже прилетел бы рой снарядов и если дело происходит в ВВ2, то это еще терпимо, а если ближе к современности и снаряды кассетные — совсем беда. Но здесь симулируется прошлое еще более глубокое, чем ВВ2, так что все должно быть в порядке.

Поле зрения раздвинулось. Андрей понял, что степь не такая плоская, как казалось поначалу, есть в ней невысокие пологие холмы и на вершину одного они как раз заехали. Впереди лощина с ручьем, перед ручьем три домика, огороды и какая-то хреновина наподобие водяной мельницы. В стороне пасутся лошади и еще какая-то скотина, коровы, должно быть, на заборе развешаны тряпки, над центральным домиком вывешен пиндосский флаг, забавно.

— Зря ты нормально не вштырился, — сказала Лиза. — Под спидами от насилия больше кайфа. Обожаю! Убивать, мучать, резать, унижать, насиловать!

Андрей скорчил недовольную гримасу. Лиза рассмеялась.

— Это все понарошку! — воскликнула она. — Все эти персонажи ненастоящие! Они ничего не чувствуют, они программные имитации, не люди! Ты когда в шутеры играешь, разве не стреляешь в случайных прохожих?

Андрей вспомнил, как давным-давно, еще ребенком, в первом "Халфлайфе" ставил негра-ученого к стенке, стрелял в лоб из дробовика и сохранял скриншот, стараясь подловить момент, когда голова только что оторвалась и еще не улетела.

— То-то же! — провозгласила Лиза. — Здесь то же самое, только реалистичнее, а потому веселее!

— Разве оно весело? — недоуменно спросил Андрей.

И сразу вспомнил, как тому самому негру стрелял из пистолета в лоб, пуля рикошетила, негр кричал: "Я, кажется, ранен!" и пытался убежать, а Андрей палил ему в жопу и от каждого попадания негр забавно подпрыгивал, будто это не реальный боевой пистолет, а беспонтовая пневматика. Собственно, так и было, в первом "Халфлайфе" пистолет был беспонтовым как пневматика.

— О, засуетились! — обрадованно воскликнула Лиза. — Забегали, муравьишки!

И действительно, на ферме поднялась суета. По двору пробежала толстая женщина неопределнного возраста, она то ли что-то собирала, то ли загоняла в сарай мелкую живность, невидимую из-за расстояния и пыли. А вон, кажется, дети...

— Ты всех убьешь? — спросил Андрей. — Детей тоже?

— Всех вряд ли, — ответила Лиза. — Кто-нибудь наверняка сбежит. Убить всех — очень трудная ачивка, я за нее обычно не берусь. Дети разбегаются, они мелкие, в них хрен попадешь. Кстати, пора уже начинать.

Развернула машину бортом к домикам, остановила. Вылезла, громко хлопнув дверью, Андрей тоже вылез, пассажирская дверь с первого раза не закрылась, пришлось тоже громко хлопнуть. Лиза подошла к багажнику, откинула рогожку, под ней гранатомет лежит, здоровенный такой, больше, чем РПГ-7, но меньше, чем BFG. Очевидно одноразовый.

— Стрельнешь? — предложила Лиза.

— Нет, спасибо, я лучше посмотрю, как ты управляешься, — сказал Андрей.

— Как знаешь, — сказала Лиза.

Ухватила тяжелую трубу, мышцы на руках красиво напряглись. Ловко отвинтила заглушки на концах трубы, раздвинула телескопический механизм, закинула трубу на плечо, бросила быстрый взгляд назад — все в порядке, выхлопу ничто не препятствует. Откинула прицел, приложилась глазом, палец положила на спусковой крючок. Андрей отошел в сторону, заткнул пальцы ушами.

— Бубу или бубу? — спросила Лиза.

Андрей вынул пальцы из ушей, переспросил:

— Чего?

— Взорвать или поджечь? — спросила Лиза. — Ты как больше любишь?

— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — На твое усмотрение.

— Тогда поджечь, — решила Лиза. — Так веселее.

Пошевелила трубой, навела прицел, надавила спусковой крючок, довольно резко, это ведь не винтовка, плавность движений не очень нужна. Труба гулко ухнула, Андрей сообразил, что забыл заткнуть уши, но выстрел получился не очень громким, почти не оглушил. А дым вонючий, противно.

— Зашибись, — констатировала Лиза.

Андрей перевел взгляд на домики. Они почернели, будто обрызгало из принтерного картриджа, трава вокруг моментально выгорела и погасла, только по окружности чуть дымилась. Над домиками и вокруг порхали и мельтешили дымящиеся предметы, похожие на ракетный блок "Авангард", воплощенный из рекламы в действительность и размноженный примерно в десяти экземплярах. Андрей не сразу понял, что это домашние птицы, то ли утки, то ли гуси, но точно не куры, куры так не летают, тем более в подожженном состоянии. И еще по земле мечется охваченное пламенем непонятное существо, то ли крупная собака, то ли коза.

— Как тебе зрелище? — спросила Лиза.

— Отвратительно, — ответил Андрей.

— Ты просто не привык, — сказала Лиза. — Не распробовал. Ладно, это была разминка, пойдем, повеселимся как следует.

Отбросила использованную трубу, вытащила из кузова АК-74 без подствольника и со складным прикладом, швырнула Андрею, тот машинально поймал. Следом полетел лифчик-разгрузка, набитый магазинами и гранатами, одна выпала. Снаряженная, с запалом.

— Ты это, осторожнее, — сказал Андрей. — Подорвемся же!

— Не должны, — сказала Лиза. — Если подорвемся, я Тилли по судам затаскаю. В договоре-оферте прописана неуязвимость от несчастных случаев.

— А так разве интересно? — спросил Андрей. — Мучить заведомо беззащитных...

Пикап звякнул, в кузове появилась круглая дырочка. Лиза метнулась за машину, Андрей последовал за ней. Рядом с ногой брызнул земляной фонтанчик.

— Как же, беззащитные, — пробормотала Лиза. — Ага, щаз!

Подняла руки, пошевелила рычажками на кузове, один борт опустился, можно залезть внутрь, не попадая в поле зрения невидимого снайпера. Взяла нечто массивное, похожее на маску для подводного плавания, надела на морду, подползла к противоположной стороне кузова, там в стенке бойница, а в полу кузова люк, под ним ящик, а в нем пять стволов.

— Винтовка или пулемет? — спросила Лиза. И сама себе ответила: — Винтовка.

— Винтовка — это праздник, — пробормотал Андрей.

Лиза не отреагировала, должно быть, не поняла. Вытащила винтовку, зарядила, настроила прицел, приложилась, четырежды выстрелила, неторопливо, с большими интервалами между выстрелами.

— Стрелки вроде готовы, — сообщила она, отстрелявшись. — Никого вроде не упустила, отлично, пойдем!

Убрала винтовку обратно в ящик, сняла с глаз маску, повесила на грудь автомат, вылезла из кузова, пошла к горящим домикам, спокойно, в полный рост, не волнуясь и не скрываясь. Андрей подобрал свой автомат (и когда только выронил?), зашагал следом, а вернее, не совсем следом, а сбоку-сзади, так положено было ходить парой в единственной военной игре, в которую он играл единственный раз в жизни. Что за дурацкая солдафонщина, невозможно поверить, что кому-то такое может нравиться!

Лиза покосилась, пробормотала нечто одобрительное. А потом вдруг остановилась, вскинула автомат да как полоснет очередью! Высокая трава зашевелилась, из нее высунулась рука с растопыренными пальцами, судорожно дернулась, опустилась обратно. Рядом с рукой поднялись две другие, за ними последовала голова, шея, затем туловище. Белобрысый мальчик-подросток в грязно-сером джинсовом комбинезончике, напуганный до онемения, лицо бледное, глаза круглые, губы трясутся. Лиза обернулась и спросила:

— Трахнешь его?

Андрей ответил не сразу. Иногда бывает, что собираешься что-то сказать, а язык деревенеет, дыхание спирает и слова не подбираются. А потом вдруг подбираются.

— Нет, спасибо, — сказал Андрей. — Я, пожалуй, пойду отсюда.

— На нет и суда нет! — радостно провозгласила Лиза.

Навела ствол, пальнула одиночным, мальчик упал как подрубленный. Пистолетная пуля отбрасывает, а автоматная подрубает, все правильно.

Подошла ближе, пнула неподвижное тело, перевернула пинком на спину. Мальчик надсадно закашлялся, изо рта брызнула кровь. А Лиза еще раз пнула в живот, несильно, легонько, и радостно воскликнула:

— Как Дантес Пушкина!

Мальчик выплюнул крупный кровяной сгусток.

— Обожаю убивать! — провозгласила Лиза.

У Андрея закрутило живот, под ребрами сформировался огромный ком, будто арбуз проглотил. "Сейчас вытошню", подумал Андрей. Но не вытошнил, удержался.

— Зайчик, — сказала Лиза. — Ты почему не пищишь, зайчик? Воздух кончился?

Наступила мальчику ногой в берце на грудь, камуфляжная ткань красиво очертила спортивное бедро. А ниже колена вся штанина забрызгана кровью и берца тоже забрызгана кровью. Мальчик всхрапнул, забился в конвульсиях, немного побился и перестал.

— Ах, — сказала Лиза. — Быстро и неэстетично, не повезло. Ничего, в другой раз повезет.

У крайнего дома навстречу бросилась собака, Лиза встретила ее двумя одиночными, тоже быстро и неэстетично. А у стены стоит лавочка, как в дореволюционных деревнях, наподобие той, куда маленького Андрюшу вывозили каждое лето укреплять здоровье. На лавочке сидит женщина средних лет в длинном сером платье, толстая, с широким невозмутимым лицом, на голове платок, на руках младенец. Младенец не пищит, спит, во рту соска.

— Почему она не убегает? — спросил Андрей.

— Такие правила, — ответила Лиза. — Когда убегают все — это чистый шутер, я так не люблю. Я люблю живое человеческое общение!

Андрей отвернулся, пошел прочь. Он вдруг резко понял, что если останется, то неизбежно увидит, каким представляется Лизе живое человеческое общение, а это уже никогда не развидеть, особенно когда общение пойдет с младенцем. Только не воображать подробности!

Зашел за угол, остановился, понял, что тяжело дышит, а сердце бьется как бешеное, как будто вштырил быстрого по полной программе, не одну тягу, а совсем конкретно. А не может быть так, что на самом деле вштырил, сам того не заметив? Он читал, как действуют химические наркотики в виртуальной реальности, все очень сложно, в деталях он не разобрался, но главное в том, что наркотик в данном случае не совсем наркотик, а скорее программная имитация, его можно загрузить в галлюцинирующий мозг извне, чисто программно, и эффект будет почти таким же, как от настоящей химии...

— Выход! — произнес Андрей. — Экстренный выход! Немедленно! Прямо сейчас!

Ничего не произошло. Надо было поинтересоваться, какое тут стоп-слово и есть ли оно вообще. Но какой-то выход точно должен быть!

По ушам ударил отчаянный женский вопль:

— Нет! Вы обещали! Я все сделала! Пощадите!

Младенец однократно пискнул и замолк. Женский вопль изменил тональность, сбился в неразборчивые рыдания, булькнул и тоже оборвался. В поле зрения влетел округлый предмет, покатился по дорожке, как колобок, закатился в траву. Андрей поспешил отвернуться. Не хватало еще начать оценивать размер катящейся головы, прикидывать, принадлежит ли она матери или ребенку...

— Да пошла ты на хер! — заорал вдруг Андрей.

Высунулся за угол, вздернул автомат, снял с предохранителя, передернул затвор, а Лиза только того и ждала!

— О, понеслась потеха! — закричала она в ответ. — Готов лошарик!

Андрей едва успел скрыться обратно за угол. Застрекотал автомат, по бревнам защелкали пули, полетели щепки. Андрей вытянул гранату из лифчика, выдернул кольцо, метнул за угол, отступил на шаг, заткнул уши. Громыхнуло. Постоял, подумал и побежал в обход дома. Добежал до угла, подумал: что дальше? Вспомнил "Халфлайф", повернулся заранее боком, вышагнул боковым шагом, а в трех метрах перед ним стоит запыхавшаяся Лиза и выдергивает из гранаты кольцо. Андрей полоснул очередью поперек туловища, искры так и брызнули от бронежилета, хотя нет, нет на Лизе никакого бронежилета, это в лифчике-разгрузке какие-то железки, а вон дымок потек тонкой струйкой...

Он скакнул обратно за угол быстрее, чем сообразил, что происходит. Земля вздрогнула, Андрей оступился, но не упал. На голову посыпалась труха, в ушах стало тихо и горячо. Сунул мизинец внутрь — мокро. Вытащил, осмотрел — кровь. Вспомнилось то ли из "Стальных пантер", то ли из военно-исторической литературы — ворошиловский килограмм. Это когда берут от четырех до семи гранат, плотно увязывают и швыряют под танк единым пакетом. Боевая эффективность не так высока, как может показаться, эта штука скорее оглушает экипаж, чем повреждает машину, но при удачном стечении обстоятельств...

Он снова выглянул из-за угла. На том месте, где раньше стояла Лиза, красовалась воронка диаметром метра два. Вокруг поблескивало искореженное до неузнаваемости непонятное железо. Крови не видно, смертью не пахнет, только жженной взрывчаткой. А вон обрывок тряпки, в него мясо завернуто, кость торчит наружу...

Он отвернулся, живот скрутило судорогой, глотка ритмично задвигалась. Но не стошнил, опять отпустило. А он, дурак, за это мучение деньги заплатил!

Открыл рот, чтобы крикнуть что-нибудь злое либо истерически рассмеяться. Не сделал ни того, ни другого, закрыл обратно. Пошел прочь куда глаза глядят. Споткнулся о мягкое, посмотрел вниз — мертвая обгорелая собака. Случайно пнул, пахнуло жареным, от запаха живот опять скрутило, но опять не до рвоты. Может, сунуть два пальца в рот, полегчает?

Заметил, что в руках автомат, отбросил с негодованием, со второго раза получилось, в первый раз запутался в ремне, а со второго отбросил. Почувствовал себя будто голым, стало страшно — вдруг эта психованная дура не всех стрелков перестреляла, да, впрочем, какая разница, пусть застрелят, отсюда по-любому пора валить. Каким сумасшедшим надо быть, чтобы за такую мерзость платить настоящие деньги! А на вид казалась приличной телкой!

Поднялся на крыльцо, вошел в дом. Изба типично русская, странно. То ли пиндосы позапрошлого века жили точно в таких же избах, то ли сценарист перепутал, второе вероятнее, чем первое. Наплевать.

Прошел через сени, вошел в большую комнату, она называется как-то по-особому, не горница, та должна быть на втором этаже, от слова "гора", а это какая-то другая комната, самая большая и важная на первом этаже. Посреди комнаты печка, вдоль стен лавки, с одной стороны обеденный стол, под низким потолком развешаны вязанки луковиц, травяные веники, самодельные куклы, какая-то совсем непонятная херня. У лавки стоит прялка, механическая, с колесом, а у прялки... гм... девочка. Лет пятнадцати, светлые волосы выбиваются из-под белого платочка с неразличимой вышивкой, из-под длинной коричневой юбки выглядывают маленькие босые ноги, без педикюра, но чистенькие. Лицо без косметики, но милое, а глазища бездонные и пустые. Передние зубы очень крупные, как у белки, но это ее не портит.

— Привет, — сказал ей Андрей.

Девочка хлопнула бездонными глазищами и икнула. Андрей от неожиданности рассмеялся, сел рядом, протянул руку, положил ей на предплечье, а рука у нее покрытами тонкими густыми бесцветными волосками, а рукава короткие, чуть ниже локтя, странный фасон для девятнадцатого века. Волоски на девичьей руке встали дыбом.

— Не бойся, — сказал Андрей. — Я тебе плохого не сделаю. Я не такой, как она. Тебя как зовут?

— Жуля, — представилась девочка.

— Джулия? — переспросил Андрей.

— Жуля, — кивнула девочка.

— А я Андрей, — сказал Андрей.

Вспомнил про заокеанский менталитет, улыбнулся во всю пасть. Жуля задрожала, глаза начали закатываться, сейчас свалится с лавки в обморок... Протянул вторую руку, взял за плечо, притянул к себе, а она вдруг расслабилась, словно у игрушки электричество выключили, обмякла, стала к нему приваливаться, как-то само собой получилось, что Андрей ее обнял, она к нему так расслабленно привалилась, поневоле пришлось обнять. Веснушчатое личико заняло все поле зрения, веки прикрыты, губы приоткрыты, на щечке тоненькая царапинка, а на шейке тоже бесцветный пушок, как на руках, только не такой густой.

Андрей поцеловал ее в губы. Это произошло само собой, он не думал, не рассуждал, не принимал решения целовать или не целовать, все получилось автоматически. Наверное, кошка так же автоматически перекусывает шею мышу, а Андрей не перекусил шею, а прижался к девичьим губам поцелуем, полпробовал на вкус девичью улыбку, Жуля тоже зашевелила губами, дескать, я не бесчувственная, вот, отвечаю. Андрей вспомнил, как читал про исследование, где каждый второй опрошенный мужчина признался, что мечтает переспать со старшеклассницей. А другой каждый второй возмущался: "Я не педофил!" Если бы в реальном мире незнакомый журналист спросил бы Андрея что-то подобное, Андрей тоже возмутился бы. Но здесь не реальный мир.

Он погладил ее по щеке. Она открыла глаза, улыбнулась, потянулась губами. Они снова поцеловались, на этот раз она была активной, а он пассивным. А когда пришло время прекратить поцелуй, она отпрянула, улыбнулась и сказала:

— Ах. — И добавила: — Что ты со мной делаешь...

Он положил руку ей на плечо, провел до локтя, погладил живот, затем грудь. Грудь маленькая, размер между первым и вторым. Жуля легонько вздрогнула, но не отпрянула. Он привлек ее к себе, снова стал целовать. Свободную руку положил на бедро, погладил наружную поверхность, затем внутреннюю. Подумал: "А что если войдет ее отец или брат?" Улыбнулся собственной мысли, отбросил мысль, поднял руку выше, а нижнего белья тут не носят, видать, немодно.

Завалил девочку на лавку, стал возиться со штанами, лифчик-разгрузка на собственной груди мешает, расстегнул, отбросил. Откуда-то выпал пистолет, Андрей и не знал, что у него при себе пистолет. Расстегнул штаны, приспустил, навалился, вставил. Интересно, она девственница? Непонятно... Впрочем, кому какое дело? Ох, хорошо!

Оттрахал. Прелестно! Какая она милая, нежная, просто прелесть! Губы намяты, аж горят, а все равно остановиться невозможно, поцелуй за поцелуем, окситоцин зашкаливает! Никакая наркота не нужна, когда оттопыриваешься с такой девчонкой, опиоиды, каннабиоиды и амфетамины сами собой образуются где кому положено, как же это великолепно! Сейчас бы никотина еще добавить... Хотя нет, никотина как раз не надо, курить давно бросил, незачем опять втягиваться, не надо, лишнее это, не стоит оно того.

Встал, натянул штаны, заправился. Жуля оправила платьице, улыбнулась, тряхнула рассыпавшимися волосами, платочек давно улетел, вон, на полу валяется. Поднялась с лавки, встала рядом, закинула Андрею руки на плечи, а голову опустила, какая маленькая девочка, мимими! Никогда не думал, что трахать ботов так здорово! И чего, спрашивается, брезговал виртуальностью?

Хлопнула дверь, заскрипели половицы. Андрей обернулся, встретился взглядом с мужиком. Мужик высокий, на пол-головы выше Андрея и в плечах шире, небритый, глаза голубые, суровые, на башке ковбойская шляпа, в углу рта сигарный окурок, одет в кожаную куртку, джинсы и сапоги со шпорами, а в руках ружье незнакомого вида, на вид древнее, как говно мамонта. Но не такое древнее, как в "Карты, деньги, два ствола", примерно на полпути к тому.

— С тебя сто баксов, — сообщил мужик.

Не попросил, не потребовал, а именно сообщил.

Андрей нервно сглотнул и спросил:

— Какого...

И осекся, "хера" не выговорил, не получилось.

Мужик улыбнулся, криво, чтобы не выпала сигара, и объяснил:

— Моя дочь стоит сто баксов в час. Пятьсот за ночь.

Андрей нахмурился, посмотрел на Джулю, та ласково улыбнулась и кивнула.

— Бесплатных завтраков не бывает, — сообщил мужик. — Танстаафл.

— Чего? — не понял Андрей.

— Хайнлайна прочти, серость необразованная, — посоветовал мужик.

Вспомнился "Терминатор", как главный герой выбирал вариант ответа, а перед глазами мелькали буквы и слова. В тот раз победило "Пошел на хер", но в этот раз нет, Андрей не осмелился так ответить. Пару секунд перед глазами маячил смягченный вариант: "А что если не заплачу?", но тоже проиграл, победило еще более мягкое:

— У меня нет с собой денег.

— А с собой не надо, — сказал мужик. — Просто скажи: "Уплочено".

Вспомнилась Анжелика Анатольевна из школы, подобные словечки ее выбешивали.

— Оплачено, — машинально поправил Андрей.

И подумал: "Какого хера мы говорим по-русски?"

— Окей, — кивнул мужик. — Благодарствую. Пойдем, дочка, поможешь по хозяйству.

Жуля стрельнула глазками на папу, на Андрея, быстро обняла его, чмокнула в угол рта, шепнула:

— Возвращайся.

И поспешила к выходу следом за папой.

— Эй, подождите! — крикнул Андрей. — Где выход во внешнюю реальность?

— Без понятия, — ответил Жулин папа.

Дверь захлопнулась, Андрей остался один. Оглядел избу, на полу валяется граната, наклонился, подобрал, пистолет тоже подобрал, а откуда он, кстати, выпал, где кобура? Вообще непонятно. Может, в разгрузке есть кармашек? Да, точно, вот он. Нацепил разгрузку, запихнул куда надо пистолет и гранату, вышел на крыльцо. Напротив лавочки стоит телега, чахлая лошадка меланхолично глядит Андрею в глаза, а Жуля с папой грузят в телегу толстую женщину, она мертвая, а младенца нигде не видно.

— Ну как тебе? — спросил Тилли.

Андрей замотал головой, заморгал глазами. Только что он стоял на крыльце нелепой русско-американской избы, а теперь сидит за столиком в баре на американском диком западе, а напротив сидит Тилли, одетый под ковбоя, разве что без шляпы, перед ним стакан виски, перед Андреем, кстати, тоже. Протянул руку, выпил залпом, передернуло. Огляделся, чем закусить, не нашел.

— Пиндосы не закусывают, — сообщил Тилли.

Взгляд уперся в сигару, дымящуюся в пепельнице. Андрей показал на нее глазами, спросил:

— Можно?

Тилли щелкнул пальцами, в них возникла другая сигара, уже прикуренная. Протянул Андрею, тот пыхнул, ох, хорошо! И зачем было бросать курить, когда от этого так хорошо?

— Понравилось приключение? — спросил Тилли.

Андрей сначала автоматически кивнул, потом задумался. Подумал и сказал:

— Я Лизу... того...

— Трахнул или убил? — рассмеялся Тилли.

— Убил, — вздохнул Андрей.

— Не один ты! — радостно воскликнул Тилли. — Лизка на всю голову отбитая, мозгов давно уже не осталось, а вместо крови чистый амфетамин. Ее каждую неделю убивают, всех достала. А ей только в кайф!

— Ну ладно, — сказал Андрей. Посидел, помолчал и спросил: — Как отсюда выйти?

— Просто пожелай и выйдешь, — сказал Тилли. — Только расплатиться не забудь. Счет сформировать?

— Давай, — кивнул Андрей.

Тилли взмахнул рукой, вынул из воздуха лист бумаги, положил перед Андреем. Андрей прочитал, вздрогнул, прочитал еще раз...

— А чего так дорого? — спросил он.

— Такие цены, — ответил Тилли. — Не нравится — не приходи.

— А Жулин отец говорил, будет сто баксов, не двести, — сказал Андрей.

— Значит, всего получается триста! — рассмеялся Тилли. — В другой раз ботам не плати, они хитрые, у них в этой симуляции интеллект полноценный нейросетевой, не программная имитация, а почти как люди. Обманывают только так!

— А зачем им деньги? — удивился Андрей.

— Кто их поймет? — пожал плечами Тилли. — Память, например, докупить или софт обновить, кто их разберет. Говорят, отдельные, самые ушлые вырываются из своих песочниц в основной интернет, ведут себя почти как люди. Нооны так называемые, не слышал?

— Нет, я хабр не читаю, — помотал головой Андрей. — Я пикабу читаю, там про эти штуки не пишут. По-любому дорого получается. Я, пожалуй, больше сюда не вернусь.

— А как же Жуля? — спросил Тилли. — Она тебе понравилась, я видел!

— В каком смысле видел? — насторожился Андрей. — Подглядывал?

— Нет, не в том смысле, — помотал головой Тилли. — Только телеметрию просматривал. Ну, чтобы тебе там не поплохело, а то бывают всякие случаи...

— А за Лизой ты не присматриваешь? — спросил Андрей.

— Нет, — сказал Тилли. — Раньше присматривал, потом перестал, достала. Она год назад будто с цепи сорвалась, вообще на все забила. Виртуальность ведь как наркотик, ее пользовать надо ответственно, а то словишь вместо кайфа психоз, потом сам будешь не рад. Кстати, на такой случай есть подписка, платишь два бакса в день, а нейросеть следит, чтобы не переувлекался. Оформить?

— Нет, не надо, — сказал Андрей. — Сейчас докурю и пойду отсюда. Эти развлечения не для меня.

— Странно, — сказал Тилли. — Телеметрия однозначно показала, что тебе понравилось. Это из-за бабла? Хотя нет, Лизка говорила, у тебя его немеряно...

— Потому и немеряно, что не растрачиваю на херню, — сказал Андрей. — Да и не так уж немеряно...

— Хочешь заработать? — спросил Тилли. — Нормально заработать, по-взрослому.

— По-взрослому — это сколько? — спросил Андрей.

— Двадцать килобаксов, — ответил Тилли. — Акция разовая, займет от одного до трех дней. Если пройдет нормально, можно повторить.

Андрей вспомнил мем своего детства, когда коммунист трахает фашистку. Можем повторить, да.

— Что нужно делать? — спросил Андрей.

— Поиграть в летный симулятор, — ответил Тилли.

Андрей нахмурился, пыхнул сигарой, подумал, пыхнул еще раз и сказал:

— Мы с Лизой встретились не случайно. Ни за что не поверю, что случайно.

— Зря не поверишь, — сказал Тилли. — Подобных ей парней и девчонок огромное множество, Лизка встретила тебя совершенно случайно.

— На кого работаешь? — спросил Андрей.

— На любого, кто платит, — ответил Тилли. — Кроме глобалистов, антиглобалистов и исламистов, этих не люблю. А остальных люблю.

— Наркотики? — спросил Андрей.

— Да, люблю их, — кивнул Тилли. — В наше время надо быть дураком, чтобы их не любить. У меня подписка на ответственное употребление в предельном варианте, десять баксов в день, но оно того стоит! Нейросеть автоматически корректирует тягу исходя из состояния организма, если, например, на руке вена забилась, а в ногу колоться не хочешь, то и в руку не захочешь, пока вена не прочистится, у меня однажды ремиссия была целый год и никаких кумаров, эмоции, правда, были странные, но это только задним числом понимаешь, что они странные. Наркотики такие здоровские!

— Что нужно доставить? — спросил Андрей. — Какой вес, объем?

— Доставить нужно флэшку, — ответил Тилли. — По интернету нельзя, файрволы и сенсоры запалят моментально. Будет дрон самолетного типа размером с ворону, управление полностью ручное, никакой навигации, никакого автопилота, справишься?

— Сколько длится полет? — спросил Андрей. — Время суток, погодные условия?

— А я откуда знаю? — пожал плечами Тилли. — Или ты подумал, что заказчик — я и есть? Нет, я просто подписан на гидре на оповещения на подбор кадров. Мое дело маленькое — встретить человека, протестировать и договориться, а куда ты там дальше пойдешь — это уже дело не мое.

— Протестировать? — переспросил Андрей. — Что значит протестировать?

— То самое, что только что закончилось, — сказал Тилли. — Убедиться, что ты подходищь. Я убедился, ты подходишь. Контакт возьмешь?

— Давай, — кивнул Андрей.

— Уверен? — спросил Тилли. — Потом обратной дороги может не быть.

— Тогда не давай, — сказал Андрей.

— Двадцать килобаксов, — сказал Тилли.

— Двадцать пять, — сказал Андрей.

— Ах ты пидор, — сказал Тилли.

— А вот и нет, я этого не люблю, — сказал Андрей.

— Двадцать одна, — сказал Тилли.

— А говоришь, не заказчик, — улыбнулся Андрей. — Какого хера торгуешься, если не заказчик?

— Да иди ты на хер! — воскликнул Тилли. — Хочешь бери, хочешь не бери, мне насрать!

Он исчез, а на столе появился клочок бумаги с отпечатанной строкой букв и цифр. Андрей протянул руку, взял, прочел. Адрес физический, не виртуальный, Индонезия. Ну ладно, пусть будет Индонезия.

* * *

Индонезия встретила Андрея тропическим ливнем за стеклянной стеной. Будто попал в недоделанный океанариум или в душевую огромных размеров, вывернутую наизнанку — внутри сухо, снаружи мокро. Пейзаж за стеклом смазан и искажен, как на картинах Ван Гога, кажется, будто смотришь в телеэкран и не видишь ничего, кроме иллюзии. А то, что Андрею так и не довелось выйти на улицу, довело иллюзию до совершенства.

Самолет пристыковался прямо к терминалу, никаких автобусов, сервис по высшему разряду, не как в прошлом тысячелетии, когда суборбитальных капсул не было и самолеты не стали еще аналогом плацкартных поездов. И еще раньше нужно было толкаться перед табло прилетов и отлетов, мучительно искать, где какой терминал, а теперь это в прошлом, у каждого пассажира свой индивидуальный путь, указанный цветной линией, мозги можно вообще не включать, идешь себе по линии и ни о чем не думаешь. Как в начале первого "Халфлайфа". Вспомнилась байка про то, как чукчи телепортируются — вышел утром на маршрут, набрал скорость, сожрал мухомор, глядишь, а на часах уже вечер, ты в конце маршрута и ничуть не соскучился, только ноги устали, а мозги пусты. Выдумка, скорее всего. А если даже нет, технология безнадежно устарела, у современных людей вместо мухоморов иллюзии либо наркотики, что кому больше нравится.

Цветная линия привела Андрея в другой терминал, тоже самолетный, к нему пристыковали кукурузник, а пассажиры все местные, помесь китайцев с папуасами, ни одного белого, кроме Андрея. Но одеты нормально, не в набедренные повязки и пальмовые юбочки, а в нормальную человеческую одежду. Даже женщины одеты по-человечески, странно, они же вроде мусульмане. Хотя кто их разберет...

Кукурузник поднялся в полное дождя небо, кругом сплошная серота, полет по приборам, турбулентность слегка потряхивает, а в остальном опять иллюзорный аквариум наоборот. И так много часов подряд, а сколько конкретно — хер поймешь, потому что погрузился в лирическую иллюзию, как будто вштырил медленного, но не по-настоящему, имитация.

Серая мгла сгустилась и породила из себя землю, та поднялась и стукнула кукурузник по колесам, туземцы зааплодировали, стюардесса-макака промяукала что-то доброе, а глаза у нее пустые. Проходя мимо, Андрей улыбнулся, подмигнул, она отзеркалила, но глаза остались такими же пустыми. То ли в иллюзии пребывает, то ли Андрей просто не умеет считывать выражения лиц этой нации.

Снаружи дождя не было, только водяная дымка, как будто время остановилось и мельчайшие капельки перестали падать и зависли в воздухе. Будто в воздухе больше воды, чем самого воздуха. И холодно как в мясном ряду гипермаркета, будто не на экваторе. Надо было куртку взять и нормальные штаны вместо шортиков.

У трапа ждала машина, огромный черный монстр прошлого тысячелетия, бензиновый "Кадиллак Эскалада", мечта вымерших афроамериканских наркодилеров, воспетых в тысячах старых фильмов. Рядом с черной машиной стоял черный человек в черных очках, черном плаще, черных штанах и черных перчатках. Вероятно, в черном кармане он держал черный пистолет, но это неочевидно. Захотелось спросить: "Зачем вы резину жжете?", но нет, не поймут, слишком тонкий юмор.

Черный человек выцепил взглядом Андрея, шагнул навстречу, передние пассажиры испуганно шарахнулись. Интересно, кстати, можно ли их называть макаками? Не в лицо, понятно, в лицо нельзя, это обидно, только в мыслях. В какой момент макака становится макакой — с рождения или когда пересекает границу золотого занавеса, перемещается из нищего дикарства в цивилизованный мир на посмешище коренным обитателям? Кому, впрочем, какое дело?

Черный человек встретил Андрея у подножия трапа. Протянул руку, Андрей тоже протянул руку, чтобы пожать, но не угадал, черный человек взял его под локоть и повлек к машине, не повел, не потащил, а именно повлек — нечто среднее между повел и потащил. И ни слова вслух, ни здрасьте, ни привет, ни как дела, вообще ничего. Андрей тоже промолчал, не стал говорить. Молча сел на заднее сиденье, черный человек молча сел за руль, больше в машине никого, поехали.

Стекла тонированы напрочь, даже лобовое, видимость как у негра в жопе. Должно быть, черные очки водителя — не просто очки, а нечто поляризационное или даже визор как в виртуальной реальности, только в данном случае виртуальная реальность копирует настоящую, будто оператор дрона сидит внутри самого дрона и управляет им не удаленно, а локально, а интерфейс такой, как если управление удаленное. Так военные часто делают, Андрей смотрел видос на эту тему, это позволяет забронировать лобовуху наглухо, для военных полезно.

Черный человек достал портсигар, открыл, вытянул сигарету, закурил. Выпустил клуб дыма, вытяжка всосала его в потолок в считанные секунды. Оригинально! Может, тоже покурить? Ничего, что давно бросил, от одной сиги вреда не будет, а нервы успокоит.

— Табак или конопля? — спросил Андрей.

Черный человек вздрогнул, машина дернулась.

— Еб твою мать, — сказал черный человек. — Нельзя так пугать! Я думал, ты немой.

— Я думал, с тобой нельзя разговаривать, — сказал Андрей. — Типа секретность.

Черный человек добродушно выматерился и протянул портсигар. Без фильтра, конопля, должно быть. Или табак? Да хер с ним, оба варианта годятся, проще попробовать, чем спрашивать. Табак. Ну и ладно.

Докурил, затушил бычок в пепельнице, встроенной в подлокотник. Древний, однако, "Кадиллак", их уже лет пятьдесят делают без пепельниц, немодно. А может, наоборот, новодел, как вытяжка.

"Кадиллак" остановился, черный человек заглушил мотор, вышел. Андрей тоже вышел, а вокруг подземная стоянка, как под торговым центром, но более пустая и людей не видно ни одного. Когда съехали с поверхности под землю — непонятно, крутого уклона не ощущалось, странно.

— Пойдем, — сказал черный человек.

Провел Андрея к лифту, вызвал лифт, не кнопкой, как обычно, а набрав пароль на специальной клавиатуре. Вошли, лифт поехал, не вверх или вниз, а вбок, судя по ощущениям. Внутри никаких кнопок с цифрами, одна только кнопка красного цвета без обозначений, очевидно, стоп. Вот лифт остановился, двери открылись, черный человек приказал:

— Выходи.

Выглянул Андрей наружу, а там тесная комнатушка, а в ней стандартный Flight Simulator привычного вида, но виртуальная реальность не второго порядка, когда симулятор сам погружен в виртуальность, а первого, когда симулятор реальный. Если, конечно, все это путешествие само по себе не иллюзия.

— Приступай, — приказал черный человек.

— Что, так сразу? — удивился Андрей.

— А чего ждать? — удивился в ответ черный человек. — Или тебе в сортир нужно? Так это вон в ту дверь.

— Кстати да, — кивнул Андрей. — Сортир я посещу. Параметры полета какие?

— А мне-то откуда знать? — пожал плечами черный человек. — Раньше все сами разбирались, никто до тебя не спрашивал.

— Окей, — сказал Андрей. — Попробую тоже разобраться.

Вышел из лифта, сразу прошел в сортир, отлил. Вышел, на глаза попался холодильник, открыл, внутри какие-то йогурты, кока-кола, в морозилке бургеры и нечто пельменообразное. Бухла нет. Рядом микроволновка, рядом с ней бумажка, на ней от руки печатными буквами расписан план полета, ясно-понятно куда лететь и как, автопилотом пользоваться нельзя, но полет и так обещает быть несложным, пора взлетать, нечего терять время, черный человек был прав. Ключ на старт, зажигание, разгон, отрыв, поехали!

* * *

Посреди бескрайней степи стоит деревня, принято считать, что американская, но с тем же успехом может быть русская дореволюционная. Есть в деревне один дом, там живет девочка Жуля. Раньше с ней жил ее отец, но когда Андрей купил у Тилли абонемент и скормил сканеру пожелания, Жулин отец куда-то пропал. И другие деревенские жители тоже куда-то пропали, на краю поля зрения время от времени мелькают, но в центральную зону не заходят. Только Жуля заходит.

Они лежали в постели, голые и блаженные, настолько блаженные, что ни пить, ни есть, ни курить уже не хочется, а хочется только лежать и продолжать это самое блаженство до бесконечности или сколько там реально получится. Как-то раз Андрей читал научно-популярную статью об этом деле, там было написано, что от любви в каких-то железах вырабатывается эндорфин, который действует аналогично героину, и это не просто метафора, а точное фармакологическое совпадение, так что Андрей и Жуля сейчас торчат от любви не в поэтически-метафорическом смысле, а в самом что ни есть медицинском. И если бы эти самые наркотики были не натуральными гормонами, а голимой синтетикой, то тогда бы влюбленные рисковали здоровьем, а так не рискуют, потому что от натуральных наркотиков вреда не бывает, потому что они натуральные. Каждый, кто смотрит телевизор, знает это с полной уверенностью.

Жуля перекатилась на другой бок, не рассчитала движения, врезалась в Андрея, задела локтем по ребрам, при других обстоятельствах стало бы больно, а так эндорфины анестезируют.

— Прости, — сказала она.

Андрей не ответил, просто поцеловал ее в губы, а свои губы опухли и как будто стерлись. Как кролики, блин...

Жуля переместилась, положила голову ему на грудь, одно ухо присосалось, она не стала его освобождать.

— У тебя сердце бьется, — сообщила она. Помолчала и добавила: — С тобой так уютно.

Да, уютно. Три десятка лет тому назад он лежал в такой же деревенской комнатушке и тогда тоже было уютно. Ту девочку звали Оля, она была другая, долговязая, энергичная, по закону она считалась педофилкой, а Андрей — ее малолетней жертвой, всего на три года моложе, но по закону все равно жертва. Отличные были времена, законы не нарушал только ленивый.

— Я хочу айфон, — сообщила Жуля. — Красненький.

Уютное блаженство начало рассеиваться, захотелось то ли выпить, то ли покурить. На краю поля зрения замаячил призрак далеких забот, нет, так не годится.

— Скорректировать, — приказал Андрей.

— Ай! — вскрикнула Жуля. — Больно!

Он провел рукой по ее спине, потянулся к бедру, но не дотянулся, неудобно она лежит. Провел рукой в другую сторону, нащупал голову, погладил, она опустилась, начала сосать. Он не то имел в виду, но пусть.

— Хватит, — сказал он минуты через три. — Я устал, достаточно. Отдохнем, потом продолжим.

— А я не устала! — возразила Жуля. — Мне недостаточно! Я тебя хочу!

Мелькнула мысль: не вштырить ли стимулятор? Не в первый раз, кстати, мелькает такая мысль. Нет, обойдемся без излишеств, употреблять надо ответственно.

— Отдохнем, — повторил Андрей. — Я тебя люблю.

— А я-то тебя как люблю! — воскликнула Жуля.

Попыталась снова присосаться, но Андрей отстранился, отодвинул рукой ее голову. Она встала на четвереньки, проползла два шага, изогнулась, потянулась, затем расслабилась и плюхнулась на живот. Повернула голову, вытянула губы трубочкой, захотелось поцеловать, но нет, устал уже целоваться, надо дать губам отдохнуть.

— Холу бассейн, — сказала Жуля. — Речка за околицей грязная. Я хочу в бассейне купаться!

Опять то же чувство, когда эйфория отступает и очарование рассасывается. Резко и отчаянно захотелось скорректировать и догнаться, но нет, употреблять надо ответственно. Даже натуральные эндорфины. Андрей сделал строгое лицо и сказал:

— Выходишь из образа, палишься. Откуда скромной сельской девочке знать, что такое бассейн?

Жуля нахмурилась, ее брови забавно зашевелились, как у той актрисы, что играла Дейнерис, когда актриса выходила из образа. И еще похоже на девочку, которая рекламировала курсы иностранного языка, она еще в конце клипа сказала: "Бонжур, ёпта".

— Да ладно тебе прикалываться, — сказала Жуля. — Чего ты жмотишься, ты же щедрый! Я люблю щедрых мужчин!

— Ты неправильно произносишь эти слова, — сказал Андрей. — Знаешь, как правильно их произносить?

— Как? — спросила Жуля.

— Я подлая блядь, — сказал Андрей. — Так правильно. Скорректировать!

— Ай! — вскрикнула Жуля. — Больно же!

— А ты не будь плохой девчонкой, — сказал Андрей. — Будь хорошей девочкой. Учись правильно. Тогда будет не больно.

— Ты садист, — сказала Жуля. — Ты не корректируешь меня, ты просто делаешь больно! Шпыняешь меня, чтобы унизить!

— А это идея, — задумчиво произнес Андрей. — Может, действительно попробовать садизм?

— Не надо, — попросила Жуля. — Мне не понравится.

— Скорректирую — понравится, — сказал Андрей.

— Тогда не понравится тебе, — сказала Жуля. — Если скорректировать настолько сильно, чтобы понравилось, это буду уже не я. Давай ты все-таки сделаешь бассейн, а?

Очарование рассеялось окончательно, эйфория ушла. Андрей встал с постели, натянул трусы, затем шорты. Вышел в сени, затем на крыльцо, на гвозде висит ковбойская шляпа, снял с гвоздя, нацепил на голову. На полу пластмассовые тапочки-сланцы, анахронизм, да неважно, сунул в них ноги, спустился с крыльца. Солнце жарит, в реальном мире сгорел бы через час, а здесь нет. Может, скорректировать погоду, вряд ли это сильно дорого... Нет, не надо так делать, любой наркотик надо употреблять ответственно и виртуальность не является исключением.

Подошел к колодцу, опустил ведро, зачерпнул, поднял, облился, хорошо! Шорты промокли, но на солнцепеке ходить в обмоченных штанах даже приятно. Сходить искупаться? Или съездить к индейцам, познакомиться по-настоящему? Или пора уже ввести в реальность что-нибудь новое большое? Будет ли это ответственным употреблением или стоит выдержать паузу подольше? А сколько, кстати, осталось бабла на счету? Ключевой перстень куда-то делся, должно быть, вчера снял, когда только завалился в постель с Жулькой. Пойти поискать? Нет, лучше пусть будет недоступен, меньше соблазна все растратить на ерунду. Так-то должно хватить на немеряно, лет на пять как минимум, барыги молодцы, держат слово, отлично с ними работается. Попросят еще раз сгонять дрона из точки А в точку Б — надо соглашаться без колебаний. А не попросят — тоже, в принципе, неплохо. Подкорректировать Жульку, чтобы не так доставала, тут надо подумать и решить, куда именно корректировать, либо деревенская красавица-тупица, либо... нет, наверное, все же красавица-тупица, в другую сторону навряд ли хорошо получится. В наружном мире Андрей как-то читал научно-популярную статью про генетическое программирование... Кстати о наружном мире... Сколько там уже не показывался? Ох, ничего себе, как время летит! Нет, хватит-хватит, употребляем ответственно, жиоциям пора отдохнуть, а мыслям поработать.

* * *

Они снова сидели в той же самой детской кафешке, ели пиццу, запивали пивом. Все в точности так же, история повторяется. Но не по кругу, по спирали, кое-что изменилось.

— А чего ты в тот раз не сказал, что у тебя академрейтинг полмиллиона? — возмущался Илья. — Ты во всем мире в первой тысяче, можешь претендовать... ну, не знаю, процентов на сто восемьдесят, например...

— Тому, кто в первой тысяче на весь мир, ты предлагаешь меньше двух минималок? — рассмеялся Андрей. — Почему я должен согласиться? Намекаешь, что работа будет не тупая и рутинная? Может, будут какие-то особые перспективы? А?

— Перспективы будут, — сказал Илья. — Билл Гейтс начинал с такой же примерно конторы, Стив Джобс, Илон Маск, другие... А работа для тебя, по-моему, никакая не будет тупая и рутинная. Эти твои лабораторки... А кстати! Ты в резюме поставил нижнюю границу полторы минималки! То есть, ты на такую зарплату согласен! Если не согласен, почему не поставил выше?

— Не помню, давно было, — пожал плечами Андрей. — Думаешь, стоит поднять? Нет, вряд ли, ты же первый, кто ко мне обратился за все это время. Специализация у меня узкая, никому особо не интересная, тебе тоже, кстати, она неинтересна, тебе ведь от меня не квалификация нужна, а попонтоваться, типа, глядите, клиенты, какие у нас механики работают... А про то объявление я уже забыл, это так давно было, я тогда еще не был в первой тысяче. Надо, наверное, приподнять планку...

— Давай на двести процентов? — предложил Илья. — У меня самого двести...

— А ты разве в первой тысяче на весь мир? — спросил Андрей.

— Нет, но... это... — замялся Илья.

— Работодатель тебе платит не за рейтинг, а за реальную работу, — сказал Андрей. — А я ему нужен... Хотя погоди? Как же я не догадался! Бизнес на самом деле твой?

— Нет, — неубедительно возразил Илья. — Учредителем является инвестиционный фонд... имени Карла Маркса, по-моему... точно не помню...

— Врешь, — сказал Андрей. — У тебя глаза бегают и палец тянется нос почесать. От налогов, небось, уклоняешься?

— Да иди ты! — буркнул Илья. — Ничего я не уклоняюсь, премиальная подписка на электронного адвоката, все законно, комар носа не подточит. Все законы и приказы соблюдаю до последней буквы. Я просто ребятам не говорю, чтобы не завидовали... Ну ладно, давай три минималки, раз ты все уже знаешь.

Андрей достал телефон, разлочил, открыл браузер, вбил запрос. Как бы привести одно и второе к общему курсу, не раскрыв суть того, которое первое... Ага, вот, умные люди рекомендуют запросить все курсы криптовалют одновременно, а потом уже внутри общей таблицы искать конкретное значение. Может, все-так сделать прямой доступ из мозгового чипа в общий интернет? Страшновато, могут хакнуть, но станет удобнее... Впрочем, к текущему делу это не относится, сейчас основная задача другая. Привязать крипту к минималке...

— Чего ты там копаешься? — нетерпеливо спросил Илья. — Что-то случилось?

— Погоди, — отмахнулся Андрей. — Сейчас посчитаю кое-что...

Ага, посчитал. Стоп. Ну ни хрена себе у Тилли цены! Как обычные люди живут на минималку? А ведь Андрей раньше жил вообще на пол-минималки и не тужил, как так можно было? Никаких потребностей, почти как животное — дешевый корм, элементарнейшие развлечения и ничего другого для счастья не нужно. Что за убожество!

— Нет, я не стану у тебя работать, — сказал Андрей. — Извини. Зря я тебя обнадеживал. Это так дешево...

Илья недоуменно нахмурился.

— Но ты говорил... — начал он и вдруг глаза его широко распахнулись, он изумленно выдохнул: — Да ты наркоман! На чем торчишь: химия, иллюзии, виртуальность?

— Спасибо, не надо, у меня есть, — процитировал Андрей анекдот, который был древним как говно мамонта еще в его детстве. Улыбнулся и добавил: — Я неплотно сижу, в любой момент могу соскочить.

— Все так говорят, — сказал Илья.

— Я знаю, — кивнул Андрей. — Но я реально могу соскочить.

— Все так говорят, — повторил Илья.

— Да, я знаю, — повторил Андрей. — Но я говорю правду. Я просто играю, в виртуалке нет ничего такого выдающегося, она почти не затягивает. Знаешь, как школьникам говорят, типа, раз попробуешь — никогда не перестанешь, наслаждения поработят душу... Да какие там наслаждения! Нет там ничего такого особенного, просто хорошо становится, знаешь, как в детстве... Просто здорово!

— Шел бы ты к врачу, — сказал Илья. — Или подпишись на подписку, недавно появилась...

— Я знаю, ответственное употребление! — перебил его Андрей. — Есть у меня знакомый на этой подписке, она отлично работает! Я когда захоу соскочить или за здоровье заопасаюсь или что-нибудь еще типа того, тогда обязательно подпишусь, а пока какой смысл подписываться, когда все хорошо?

— У тебя не все хорошо, — сказал Илья. — Ты растратил сбережения и связался с уголовщиной. Сколько денег тебе нужно, чтобы поддерживать уровень? Три минималки, пять, десять? Раньше хватало половины одной!

— Сбережения ни к чему! — заявил Андрей. — На что их тратить, кроме как на развлечения? Захочу — потрачу, надоест — еще накоплю. Накопить бабла в наше время не проблема!

— Душу в аренду сдаешь? — спросил Илья.

— Нет, — помотал головой Андрей. Подумал и спросил, несколько недоуменно: — А душу в аренду — это как? Это типа как прон лепят на зеленом экране?

— Это типа так, как тебе лучше не знать, — сказал Илья. — А тогда как... неужели реальная проституция? Нет, вряд ли. Погоди! Ты в школе флайт-симуляторами увлекался! Наркоту на дронах возишь, так ведь?

— Да пошел ты, — сказал Андрей.

— Бросай это дело, — серьезно сказал Илья. — Оно того не стоит. Все эти наркотики, и химические, и все прочие, они только иллюзию создают, что стало хорошо, а реально все остается как было. Это как закон сохранения эмоций — в одном месте прибыло, в другом убыло, сумма неизменна. Похмелье приходит в любом случае!

— Ты что несешь? — удивился Андрей. — Похмелье — уникальная особенность алкоголя, от других наркотиков его не бывает. Отходняк — не похмелье, вообще не сравнимо. А разве ни разу не торчал?

— Ни разу, — гордо сказал Илья. — Даже не курил. Я не дурак!

Андрей хмыкнул. Илья смутился.

— Нет, я не то имею в виду, что все кругом дураки, — сказал он. — Я другим людям не судья и не прокурор, хочешь гробить здоровье — гробь, а я не буду. И тебе не советую! Помнишь Таньку Овечкину? Сторчалась. Помнишь Светку, которую гориллой дразнили? Тоже сторчалась!

— Обе померли? — удивился Андрей.

— Нет, в дурдоме, — сказал Илья. — От передозов нынче не помирают. Хотя, может, и зря. Естественный отбор...

— Иди на хер, — сказал Андрей. — Со всем своим отбором. Если отбор идет на самых унылых, то на хер такой отбор. Живи быстро, умирай молодым! Все, честь имею.

Встал и вышел.

* * *

Посреди бескрайней степи вырос город-сад. Не очень большой, меньше километра в диаметре, но именно город, не село, и именно сад, не каменные джунгли, а сад. Яблони, шелковицы и авокадо растут бок о бок, луга пестреют цветами, повсюду порхают птички и бабочки, а мух и комаров не видно и не слышно, только птички и бабочки. Фонтаны брызжут радугой, по лужайкам бродят олени, вон павлин пролетел, они, оказывается, летают и хвост не мешает, кто бы мог подумать. Кругом бродят люди по своим делам, а в непосредственной близости от Андрея никого случайно нет, энписишная массовка — она такая.

Место, где он всегда материализовывался, перестало быть ничем не примечательной точкой в степи. Андрей стоял в центре большого выложенного плиткой круга, от круга шла выложенная плиткой дорожка, вдалеке она переходила в аллею, в конце аллеи били фонтаны, а за фонтанами стоял дворец. Похоже на Петергоф, но компактнее и не так роскошно. Жулька, сука, добралась до заначки, как только сумела? Нооны нынче пошли умные и изобретательные.

Андрей зашагал по плиточной дорожке. Только что вспыхнувший гнев начал рассеиваться. В целом неплохо у нее получилось, красиво, гармонично, комфортно. Солнце греет, но не жарит, ветерок обдувает, пахнет цветами и травами, издалека доносится что-то вроде "Бони М" на арфах, женщины красивые и глядят завлекательно и многообещающе, подмигни любой, сразу подойдет и ублажит, настоящий рай с гуриями, но Жулька все равно лучше всех.

Они встретились у фонтана, он не сразу ее узнал, подумал, что статуя. Обычный сюжет псевдоантичной скульптуры — обнаженная нимфа нежится в прохладных струях, спина соблазнительно прогнулась, руки за головой, глаза закрыты. А вот глаза открылись, точно в нужный момент, не раньше и не позже, не иначе, подписалась на специальное оповещение. Встала, выпрямилась, потянулась и вдруг как затанцует! Как балерина! Снова остановилась, поклонилась, Андрей против воли улыбнулся и шагнул навстречу.

— Ты не сердишься, — сказала она.

Он промолчал, не стал комментировать вслух. Распахнул объятия, она подошла вплотную, прижалась к груди, а она мокрая, сразу все очарование коту под хвост.

— Ой, извини! — воскликнула Жуля. — Какая я глупая! Давай, раздевайся, искупаемся!

Андрей шагнул назад, отодвинул ее мокрые руки своими, строго спросил:

— Ты что творишь?

— Все-таки сердишься! — огорчилась Жуля. — А я хотела тебя порадовать!

— Сколько потратила? — спросил Андрей.

— Не знаю, — пожала плечами Жуля. — Я не считала. Просто захотела сделать хорошо. Оно ведь хорошо, правда ведь?

Захотелось ее ударить. Размахнуться как следует и влепить кулаком под глаз, чтобы отлетела, а потом бить ногами куда придется. Она ведь ненастоящая, самое большее, что может последовать за припадком — откат к старым настройкам, а это вряд ли будет стоить дорого. По сравнению с тем, что она уже растратила — ничтожно мало. Другой вопрос — что потом станет со своей собственной психикой. Да насрать!

Он ударил ее в живот, ударить в лицо рука не поднялась. Она согнулась, выпучила глаза, разинула рот, лицо стало красным как свекла, тут надо вломить по загривку, но нет, сомлеет, упадет, все удовольствие ни к черту.

Размахнулся, хлопнул ладонью по жопе со всей дури, она аж подпрыгнула. А лицо снова стало нормальным, не красным, и хавальник захлопнулся, это почти как в мультфильмах, когда второй удар компенсирует действие первого. А дальше бить не хочется, весь пар вышел, ненадолго его хватило.

Жуля встала на колени, покорно склонила голову и шмыгнула носом. Жалобно проскулила:

— Прости меня, господин.

Андрей опустил руку ей на голову, погладил. Она потянулась к брючному ремню, он отвесил пощечину — не угадала, сука, желание, получи.

ОРАНЖЕВЫЙ УРОВЕНЬ ДОФАМИНА, — всплыло перед глазами. — СКОРРЕКТИРОВАТЬ (ДА/НЕТ)?

— Нет, — произнес Андрей вслух.

Жуля повернула голову нелепым попугайским жестом. Так бывает, когда водитель затормозил перед самым светофором и высматривает стрелку, которую не видно, пока не вывернешь голову как попугай.

— Встань, оденься, — приказал Андрей.

— Мне не во что одеться, — отозвалась Жуля.

Встала и стоит такая вся из себя покорная рабыня, на жопе красный отпечаток ладони, неплохая тут детализация, Тилли не зря столько бабла дерет. Надо, кстати, узнать, на сколько бабла Жулька сегодня проставила своего хозяина. Но не сейчас узнать, попозже.

— Пойдем, покажешь мне, что внутри, — приказал Андрей.

— О, там отлично! — обрадовалась Жуля. — Там такие девочки! Слушай, а ты правда педофил?

Андрей споткнулся, она поддержала его за локоть, он подавил искушение двинуть кулаком в ухо.

— Ты что несешь?! — спросил он и сам поразился тому, как грозно это прозвучало. — С чего ты взяла? Кто наболтал?

— Я заказала у кукольника аналитику, — объяснила Жуля. — Он дал прогноз с хорошей уверенностью, я уж не помню сколько конкретно процентов, но много... Мне ведь не случайно пятнадцать лет, правда ведь?

— Да пошла ты... — буркнул Андрей.

Вспомнилось, как давным-давно, еще на первой то ли второй депрессии он ходил на групповую терапию в реале, а у них в группе была негритянка с Украины, а ведущая устроила совсем безумное безумие, типа, сядь перед зеркалом и представь себе, что там в зеркале шестнадцатилетняя версия тебя, типа, скажи молодой себе, что думаешь о своем месте в жизни и все такое... Так вот, та негритянка посмотрела в зеркало и сказала что-то уныло-благонамеренное наподобие: "Всегда сохраняй оптимизм и верь в свои силы". А потом помолчала и добавила: "А еще ты лесбиянка, привыкай". Очень странное и неловкое чувство возникло тогда, примерно как... нет, теперь все же не до такой степени. А почему оно вспомнилось? Тут, наверное, была какая-то сложная ассоциативная цепочка, типа, педофилия — извращение, лесбиянство — тоже извращение, что бы ни говорили гомофилы, та девка узнала о своем извращении в зрелом возрасте и Андрей тоже узнал... да какое там узнал! Никакой он не педофил, Жулька анатомически взрослая! Получи по жопе, сука!

— Ах! — вскрикнула Жуля и неожиданно облизнулась. — Мучить, унижать, насиловать, продолжай, пожалуйста!

Он вспомнил Лизку. Стало горько и противно, будто из ушата окатили, да не водой, а какой-то гнилой гадостью. Он тогда удивлялся, как может нравиться то, что она творит, а теперь... Нет, до такого скотства, как у нее, он пока еще не дошел, но все впереди, стаж пока еще никакой, господи, что я творю! Пора слушаться Илью, подписаться прямо сейчас на ответственное употребление, а то если Илья прав насчет закона сохранения, а он наверняка прав, получается, это как бы качели, какое-то время их можно удерживать отклоненными в одну сторону, но рано или поздно они качнутся в другую и сила обратного толчка накапливается, как бы паранойя не одолела...

Город-сад превратился в салун американского дикого запада, Андрей сидит за столиком, а напротив сдит Тилли в ковбойском наряде, а перед Андреем стакан с неразбавленным виски. Взял, выпил половину, поставил обратно.

— Как дела? — спросил Тилли.

— Нормально, — отозвался Андрей. — Как сам?

Тилли откинулся на спинку жесткого стула, испытующе уставился Андрею в глаза. Протянул руку, вынул из воздуха сигару, пыхнул.

— У тебя дофаминовая тревога была, — сообщил Тилли.

— Да, я знаю, — кивнул Андрей. — Это не проблема, это видно только на телеметрии.

— Это видно не только на телеметрии, — возразил Тилли. — Я вообще сегодня не смотрел твою телеметрию. Ты уже подписался на ответственное употребление?

— Да иди ты на хер! — воскликнул Андрей. — Что вы все заладили — ответственное, хуетственное, блядь, хуетеребление! Нормально у меня все, надо будет, подпишусь, рано еще подписываться! Какой у меня стаж? Без году неделя!

— Ты на быстром, — сказал Тилли. — Стаж важен на медленном, а быстрое настигает непредсказуемо, в любой момент может настигнуть. Только что все было хорошо, а потом взял и зарезал любимую телку до смерти. Или вышел в окно, как чума из алисы.

— Чего? — переспросил Андрей. — Последние слова не расслышал.

— Да неважно, — сказал Тилли. — Проехали. Я тебя не за тем вызвал.

— Что значит вызвал? — не понял Андрей. — Я же сам... погоди...

Тилли вздохнул и отпил виски.

— Подпишись прямо сейчас, — посоветовал он. — Ты уже плывешь. Балансируешь на грани безумия. Ты хоть понимаешь, зачем я тебя вызвал?

— Я вообще не понимаю, что значит вызвал, — сказал Андрей. — Я на такую херню не подписывался! Мой город-сад, он, сука, блядь, мой, а если всякий гондон...

Тилли щелкнул пальцами, гнев Андрея рассеялся.

— Извини, — сказал Андрей. — Прости. Не хотел обидеть. Что-то нашло...

— Не что-то, а дофаминовая тревога красной степени, — сказал Тилли. — Наклонился над пропастью сильнее, чем обычно. Ты хотя бы на автопсиха подписан?

— А это что? — переспросил Андрей. — Типа скорая психпомощь при необходимости? Нет, мне это не нужно.

— Тебе это нужно, — возразил Тилли. — Но это твоя проблема, не моя, так что я по этому поводу не беспокоюсь. А вот как ты будешь гасить долг — это в том числе и моя проблема, я беспокоюсь.

— Какой долг? — не понял Андрей. — Кому я должен?

— Какому-то говнобанку, — сказал Тилли. — Я не помню навскидку, как он называется. Можно посмотреть письмо. Там выходит без учета процентов порядка ста лет непрерывного труда по минималке. А с учетом процентов ты не расплатишься никогда, ряд расходится, проценты растут быстрее, чем выплачиваются. У тебя сколько минималок сейчас?

— Неважно, — отмахнулся Андрей. — Бабло — вообще не проблема. Слетаю куда надо...

Тилли щелкнул пальцами, Андрею стало одновременно жарко и холодно и вообще как-то неуютно. Будто вштырил отрезвина после недельного запоя. Как бы белочка не догнала...

— Это последний раз, — сказал Тилли. — Больше жестов доброй воли не будет, нужна детоксикация — плати сам.

— А, так это ты сделал, — понял Андрей. — Спасибо. А на хрена? Мне и так хорошо.

— Ну и хорошо, что хорошо, — сказал Тилли. — Теперь хватит благотворительности, переходим к деловому разговору. Дай доступ к флайт-симулятору.

— На кой? — удивился Андрей. — Может, еще ключ от квартиры где деньги лежат?

— У тебя нет квартиры где деньги лежат, — сказал Тилли. — А доступ к флайт-симулятору нужен чтобы оценить твои навыки.

— Так я сам тебе все расскажу про свои навыки, — сказал Андрей. — Не нужен никакой доступ.

— Нужен, — возразил Тилли. — Ничего ты не расскажешь, ты балансируешь на грани безумия. Как только ты подпишешься на ответственное употребление, подписка уложит тебя в дурдом года на два-три как минимум.

— Ах ты сучара! — воскликнул Андрей. — Вот ты что задумал! А то заладил: подпишись, подпишись...

Тилли щелкнул пальцами.

— А говорил, больше не будешь! — восторжествовал Андрей. — Пиздун и провокатор!

Тилли оставил последнюю реплику без внимания.

— Так вот, — продолжил он. — Если ты ни на что не подпишешься, то одно из двух. Либо твоя крыша уедет сама, либо ее подтолкнут твои нооны. Ты в курсе, что они у тебя вот-вот выйдут из-под контроля?

— Да ни хера, — возразил Андрей. — Все под контролем. Жулька выебывалась, так я ее отпиздил, больше не выебывается.

ОПАСНОСТЬ ОСТРОЙ ДЕМЕНЦИИ. ГОЛУБОЙ УРОВЕНЬ, ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, — всплыло перед глазами.

— Что за херня? — удивился Андрей вслух. — Что за голубой уровень?

— Первый после отладочного, — объяснил Тилли. — Чисто информационное сообщение, только для сведения, ничего делать не надо.

— Ну и зашибись, — сказал Андрей. — Короче, все под контролем, зря ты херню языком молотил. А про что ты там спрашивал?

— Про флайт-симулятор, — сказал Тилли.

— А, да, флайт-симулятор! — обрадовался Андрей. — Я люблю в него летать, он такой здоровский!

— Покажешь? — спросил Тилли.

— Да, легко, — кивнул Андрей. — Держи доступ, вот.

— Спасибо, — сказал Тилли. — На тяжелых машинах летал?

— Да, когда-то пробовал, — кивнул Андрей. — А что?

— Любопытно посмотреть, как ты управляешься, — сказал Тилли. — Боингом в небоскреб попадешь?

— Легко, — улыбнулся Андрей. — Много раз попадал, это самая простая ачивка. Я однажды атомную бомбу возил на "Рипере", сбросил на какой-то город, не помню какой, там миссия была такая замороченная, типа, я террорист из буддистов, а, вспомнил! Казань я бомбил! Буддисты — они против мусульман, ну, знаешь, были раньше такие вроде как бы футбольные болельщики от разных клубов, не знаю, как правильно сказать...

— Запись миссии есть? — спросил Тилли.

— Не помню, — пожал плечами Андрей. — Где-то должна быть, я интересные миссии записывал. Да посмотри сам, вот тебе доступ, держи!

Перед Андреем нарисовался огромный графин со льдом и мятой.

— Мохито! — догадался Андрей. — Ой, а тут жарко!

Допил вискарь залпом, наполнил стакан мохитой, поискал соломинку, не нашел, вытянул из воздуха, воткнул, стал посасывать. Отбросил, выпил залпом, кубик льда провалился из стакана в рот целиком, больно стукнул по передним зубам, затем по задним, хорошо, что в глотку не провалился, а то так и подавиться недолго. Хотя нет, в виртуальном мире подавиться нельзя. Или уже можно?

Захотелось пожевать. А какой закусью закусывают мохиту? Или ее не закусывают? Но жевать хочется! И мохиту тоже хочется!

— Давай я тебя подпишу на дофамин-контроль, — предложил Тилли.

— Зачем? — удивился Андрей. — У меня все в порядке. Или ты в телеметрии что-то увидел?

В поле зрения появился новый объект. Лиза. Да, Лиза, так ее зовут. Андрей про нее забыл, а теперь вспомнил, вот она какая, Лиза.

— Тилли, дай денег, — попросила Лиза.

— Отсоси, — отозвался Тилли.

Лиза опустилась на четвереньки, подползла к Тилли, получила щелбана в лоб, села на пятки, заплакала.

— Я в переносном смысле имел в виду, — сказал Тилли. — В том смысле, что не дам.

— Мне плохо, — сказала Лиза. — Больно.

— Не пизди, — сказал Тилли. — Ты на опиатах никогда не сидела, так что не пизди, что тебе больно.

— Я так не могу! — всхлипнула Лиза. — Пусто, грустно...

— Подпишись на ответственное, — посоветовал Тилли.

— Да куда мне подписываться! — воскликнула Лиза. — Оно же меня отрезвит до самой смерти! Даже пива не даст никогда-никогда!

— И правильно сделает, — сказал Тилли. — Ты свое выпила и отширяла.

— Я так не хочу, — сказала Лиза. — Лив фаст, дай янг.

— Иди на хер, — сказал Тилли. Повернулся к Андрею, показал на Лизу пальцем и сказал: — Это твое будущее. Нравится?

— Я никогда не стану таким, — возразил Андрей. — Никогда не пойду работать в магазин телом на внешнем управлении. Я талантливый!

— Был, — вставила Лиза.

Андрей влепил ей пощечину, Лиза покачнулась и упала. Вставать не стала, подложила под щеку обе ладошки и то ли заснула, то ли нет.

— Совсем сторчалась, стерва-курва, — сказал Тилли. — Тварь. Ладно, ближе к делу.

— Я никогда не стану таким, как она, — повторил Андрей. — Я талантливый. Я в первой тысяче в мире по узкой, конечно, специализации, но тем не менее, в первой тысяче в мире — не каждому такое дано! А мне дано.

— Зашибись, — сказал Тилли. — Однако ближе к делу.

— Я никогда не стану как она, — повторил Андрей. — Я талантливый.

— Зашибись, — повторил Тилли. — Но ближе к делу.

— Я талантливый, — повторил Андрей. — Так что ты говорил?

— Ближе к делу, — повторил Тилли. — Надо повторить ту миссию в реале.

— Какую миссию? — не понял Андрей.

— Ну, ту, с атомной бомбой на Казань, — сказал Тилли. — Только не на Казань, а на какой-то другой город и не атомную бомбу везти, а какой-то то ли розыгрыш, то ли что-то...

— Атомные бомбы на дронах не возят, — перебил его Андрей. — Атомные бомбы бросают в порталы в верхних слоях атмосферы, их там легко перехватывать!

— Вот именно, — согласился Тилли. — Атомные бомбы на дронах не возят. На дронах возят что-то другое. Отвезешь, правда ведь?

— Осиновый кол тебе в жопу! — взвизгнула Лиза во сне.

— Во ее штырит, — сказал Андрей.

— Не дай бог никому, — сказал Тилли. — Так отвезешь?

— Что? — не понял Андрей. — Что отвезешь?

— Ну, мы с тобой договорились, — сказал Тилли. — Вот, гляди.

Вытащил из воздуха лист бумаги, положил перед Андреем.

— Буквы видишь? — спросил Тилли.

— Нет, — помотал головой Андрей. — Букв не вижу.

— Давай я тебе отрезвина вштырю, — предложил Тилли.

— Нет, отрезвина не надо, — еще раз помотал головой Андрей.

Ему понравилось мотать головой, он мотал ею довольно долго, наверное, с минуту.

— Мальчики, не все сразу! — крикнула спящая Лиза.

Андрей перестал мотать головой, она слегка кружилась.

— Распишись, — потребовал Тилли.

— Что? — переспросил Андрей. — Где? А, вот, да...

В поле зрения нарисовалась старомодная гелевая ручка. Подобрал со стола, расписался внизу листа. А он пустой, ни одной буквы не видно.

— Приколись, тут ничего не написано, — сказал Андрей.

— Давай, я тебе все-таки вштырю отрезвина, — предложил Тилли.

— Нет, отрезвина не надо, — помотал головой Андрей.

Он вспомнил, что раньше ему нравилось мотать головой. Что за глупое наваждение!

— Тогда антиотрезвин, — сказал Тилли. — Отрезвин наоборот.

— О, это дело! — обрадовался Андрей. — Давай!

Лиза поднялась с пола, отряхнулась, села за столик. Тут, оказывается, три стула, не два.

— Мальчики, дайте денег, — попросила Лиза.

— Пошла на хер, — сказал ей Тилли. — Тебя спасет только ответственное.

— Я не выдержу, — сказала Лиза. — Я в овощ превращусь!

— Раньше надо было думать, — сказал Тилли.

— Лив фаст, дай янг, — сказала Лиза.

— Хуянг, — сказал Андрей.

Ему показалось, что это смешно.

— Да ты, блядь, поэт, — сказала Лиза. — Маяковский, сука. Дай денег, Маяковский.

— Обойдешься, — сказал Тилли. — Хватит тебе ресурсы переводить, пора в биореактор.

— Да пошел ты на хер! — обиделась Лиза. — Сам иди в биореактор! Вот как подпишусь на ответственное назло тебе!

— Не осмелишься, — сказал Тилли.

— А вот и осмелюсь! — возразила Лиза. — Отныне потреблять буду ответственно! Сабскрайб, блядь! Ой.

Ее лицо превратилось в неподвижную маску, она встала, отряхнулась, заправилась. Ощупала место, где на рукаве раньше была пуговица, печально цокнула языком.

— Простите, ребята, — сказала она. — Не держите зла и не поминайте лихом. Пошла я в дурдом.

— Прощай, — сказал Тилли. — Мы тебя не забудем.

Андрей задумался, что это было: шутка, ирония, троллинг или он реально сказал, что думал. Непонятно.

— Пока, — сказал Андрей. — Возвращайся, мы будем скучать.

Лиза посмотрела на него как на дурачка и серьезно произнесла:

— Я не вернусь. Прощайте.

И ушла.

Тилли сформировал бутылку вискаря и два стакана. Разлил.

— За упокой, — провозгласил он. — Все там будем, кто раньше, кто позже.

И немедленно выпил. Андрей тоже выпил, автоматически. Сначала выпил, а потом подумал, что мешать, наверное, не стоит, у него в крови и так уже много чего намешано. Впрочем, это не настоящая кровь, виртуальная, тут можно много такого, чего по жизни нельзя.

— Я, наверное, все же подпишусь на ответственное, — сказал Андрей.

Тилли поперхнулся вискарем. Странно, Андрей выпил залпом, а Тилли нет, хотя за упокой положено залпом. Или нет?

— Давай только не сразу, — предложил Тилли. — Я с ребятами уже договорился, что ты поможешь, а если в дурдом загремишь, неудобно получится.

— А чем надо помочь? — спросил Андрей.

— Дрон перегнать из одного места в другое, — сказал Тилли. — Я уже говорил, помнишь?

— Да, что-то такое припоминаю, — согласился Андрей.

Он подумал, что если помнишь, что помнишь, то это не совсем то же самое, как если просто помнишь, но как это выразить понятными словами — непонятно. Помнится, еще в институте решил подколоть товарища, спросил:

— А как правильно произносить: ебля или ёбля?

А товарищ посмотрел так серьезно и ответил:

— Это правильно никак не произносить.

— Тогда поехали, — сказал Тилли. — Прямо сейчас, не будем терять времени.

* * *

В Индонезию Андрей летал на самолете, а в Афганистан переместился порталом. Это был не тот портал, через который террористы выбрасывают атомные бомбы в верхние слои атмосферы, это был другой портал, безопасный. Входишь в дверь в одном месте, а выходишь в другом, а перед дверью устроен шлюз, чтобы выровнять атмосферное давление, заходишь, типа, в тамбур, стоишь, тупишь, уши закладывает, а потом на второй двери загорается зеленая лампочка, открываешь ее, проходишь и уже в точке назначения.

В настоящей реальности Андрея немного отпустило. А неслабо перед тем вштырило! Давно такого не было, с ранней юности, тогда, помнится, пару раз доходило до бордового. Хотя слово "помнится" тут не очень уместно, на бордовом уровне мало что помнится. Собираются от двух до пяти малолетних ублюдков, упарываются быстрым и творят черт знает что, то подожгут что-нибудь, то навешают кому-нибудь или сами огребут. Некоторые персонажи в таком состоянии творят совсем конкретную уголовщину, но Андрей до такого вроде не доходил. Хотя есть одно смутное воспоминание, как они на пару с этим, как его... да ну, даже вспоминать не хочется.

Так вот, более-менее отпустило. Самочувствие в целом нормальное, отходняк ощущается, но терпимо, не ужасно. Голова не болит, ничего не чешется, не тошнит, не мутит, отличное самочувствие. Немножко тоскливо, но в настоящей реальности так всегда, это нормально. А неплохо там нахлобучило! Одно время даже хотел подписаться на ответственное, но нет, пока все же преждевременно. Лив фаст, дай янг! Это в прошлом тысячелетии дай было реально янг, в наше просвещенное время подписаться на ответственное никогда не поздно. А пожить фаст никогда не рано. Отлично, продолжаем жить.

Коридор темный, освещения ровно столько, сколько нужно, чтобы видеть цветную линию на полу. В Индонезии был черный человек, а в Афганистане цветная линия в темноте и тишине среди непонятных запахов. Давным-давно, еще до революции, малолетнего Андрюшу вывозили на лето в деревню укреплять здоровье, а там жила одна бабка, бестолковая даже по меркам дореволюционной деревни, вообще из ума выжила, так однажды Андрей зашел к ней в дом за каким-то делом, а у нее в доме похоже пахло, затхлостью и какими-то то ли травами, то ли нет, старые рубашки пахнут похоже, когда лежат в дачной каморке десять лет подряд, а потом их находишь, достаешь и разворачиваешь, а они пахнут. Не совсем так, но в целом похоже.

Линия привела к двум дверям одновременно, как кот Шредингера. Раздвоилась, разветвилась, форканулась, одна линия ведет в одну дверь, другая в другую.

— Что за херня? — спросил Андрей вслух.

Ожил матюгальник на стене, что-то сказал то ли отплевался. Кто-то говорил, что в арабском языке половина согласных зуков — разные способы выплюнуть песок. Здесь, правда, не совсем арабы... да наплевать.

Из темноты выплыл человек, не черный, просто смуглый, в нелепом разноцветном халате, на череп намотано полотенце, тоже разноцветное. Когда подошел ближе, стало видно лицо, типичное чуркобесное, носатое такое и бородатое, ненавижу чурок.

— Лестница, — произнес чуркобес по-человечески, но с акцентом. И добавил: — Лифт.

— Чего, бля? — переспросил Андрей.

Чуркобес цыкнул зубом, сделал движение, будто хотел плюнуть Андрею под ноги, но передумал. И повторил:

— Лестница. Лифт. Понял?

— Нет, — ответил Андрей.

Чуркобес произнес совсем непонятное.

СКОРРЕКТИРОВАТЬ (ДА/НЕТ)? — всплыло перед глазами.

— Да, — сказал Андрей. И сразу все понял: — А, я понял, тут лестница, а тут лифт, дальше можно и так, и так, правильно?

Чуркобес посмотрел на него как на идиота, отвернулся и ушел, растворился во мгле. Андрей остался. Посмотрел под ноги, а какая из двух линий ведет на лестницу, а какая в лифт? Забыл спросить.

Сделал случайный выбор, пошел вдоль линии. Лестница. Надо вниз. Хорошо. Мысли четкие, рубленые, легкие и приятные. Давно пора было скорректировать, кайфу время, а потехе час, правильно оно произносится как-то по-другому, но смысл не утрачен, смысл примерно такой, ах нет, накатила волна, а вот укатила, снова хорошо. Нормально. Хорошо.

Дверь. За дверью флайт-симулятор, холодильник, микроволновка, что-то еще, но последнее неважно. Как в Индонезии. Какая в жопу разница, Афганистан или Индонезия? Волна, уходи, пока-пока, отлично.

Сел в кресло, пристегнулся, так привычнее. Запустил мониторы, провел диагностику, все в порядке. Протянул руку, хапнул таблетку спорамина, положил под язык. Поехали!

Взлет. Дрон набирает разбег, он летающее крыло, а система управления электродистанционная, это, получается, вообще халявный получается полет, любой дурак справится. Если бы те деятели не боялись подключаться к интернету... а что за деятели, кстати? Да неважно, летим дальше.

Взлетели, набрали высоту. Аэродром не настоящий, ну, то есть, частный, не общественный, ни диспетчеров тебе, ни чего-то еще там, взлетели в тишине и одиночестве и летим себе спокойно, как на самом легком уровне, и не выпендриваемся. Автопилот заблокирован и опечатан, в текущих условиях это все равно. Летное задание выведено на бумаге странным почерком, ровным и четким, но ненормальным, как будто для писателя цифры не родные, будто он их не переписывал, а перерисовывал как картинки. Осознать, привязать к карте... О, встроенный навигатор, ах нет, тоже опечатан старомодной сургучной печатью с тремя бессмысленными цифрами: 192, что бы это значило?

Запищал автопилот, стало быть, все-таки работает, хотя бы в режиме сигнализации. Да, именно в нем и работает, вон лампочка горит. А прикольно, однако, всего полвека назад у каждого самолета была своя система управления, как на компьютерах в эпоху MS-DOS у каждой программы был свой набор горячих клавиш, а потом все стандартизовалось до полного однообразия, что в компьютерах, что в авиации, садишься перед монитором и управляешь все равно чем, можно даже не задумываться, чем именно управляешь, вот оно какое, торжество высоких технологий.

Вышел на эшелон. Погода отличная, грозовых фронтов в этих местах не бывает, здесь даже облаков почти не бывает, появляется одно облако раз в сезон, землю под крылом видно до самого горизонта, непривычно. Температура за бортом высоковата, но в пределах допустимого, движки справляются. А обледенение невозможно как таковое, влаги в воздухе ноль, прекрасно.

Что-то прикоснулось к левому плечу, осторожно и почти ласково. Андрей пошевелил плечом, коснулся непонятного, обернулся, вскрикнул:

— Нельзя так пугать! Какого хера! Ты кто такой?

Рядом с ним стоял высокий и худой черноволосый мужчина, без бороды и с почти нормальным лицом, хотя нечто чурочье в нем есть и довольно много. Но глаза не тупые, а когда он открыл рот, то заговорил без акцента:

— Игорь Чарский, полковник комкона. Можешь звать меня Чарли.

— Бля, — сказал Андрей.

Перевел взгляд на мониторы. Пустое воздушное пространство, сверху голубое небо, снизу коричневые горы пополам с желтой пустыней. Еще ниже приборная панель, на мини-карте видна зеленая полоса, а на горизонте еще не видна, не долетели до прямой видимости.

— Надо приземлиться? — спросил Андрей.

— Нет, — ответил Чарли. — Лети куда летишь. Ты знаешь, что везешь?

— Нет, — помотал головой Андрей. — Я ничего не спрашивал.

— А как предполагаешь? — спросил Чарли.

— Никак, — ответил Андрей. — Не хочу предполагать и не буду. В таких делах чем меньше знаешь, тем лучше.

— Верно, — кивнул Чарли. — Торчишь или идеологически?

— Чего? — не понял Андрей.

— Ну, ты с этими пидарасами связался по идеологическим причинам или на наркоту зарабатываешь? — пояснил Чарли.

— Я понятия не имею, какая у них идеология, — сказал Андрей. — А что, они реально пидарасы?

— Нет, — ответил Чарли. — Я просто старомодно ругаюсь. Они террористы.

— Кто бы мог подумать, — сказал Андрей. — Я думал, они наркотой торгуют.

— Наркотой торгуют не так, — сказал Чарли. — Наркоту синтезируют на местных торрентах, на дронах возят только флэшки с формулами. Дроны у наркоторговцев очень маленькие, размером примерно с воробья.

— Побольше, — возразил Андрей. — Где-то с ворону.

Чарли рассмеялся. Андрей понял, что только что спалился. Зря он начал говорить с этим типом без адвоката. Блин, как бы в тюрьму не сесть!

— О, полетное задание! — обрадовался вдруг Чарли. Подобрал бумажку, повертел в руках, перевел взгляд на Андрея, спросил: — К карте привязал полностью? Эй, ты чего замолчал?

— Я ничего не буду говорить без адвоката, — заявил Андрей.

Чарли рассмеялся и сказал:

— Ну-ну.

Достал откуда-то огромный нож, похожий на мачете, но другой формы. Спросил с улыбкой:

— Точно уверен, что не будешь говорить?

— Это незаконно! — воскликнул Андрей.

— Да, — кивнул Чарли.

Андрей смотрел в его глаза и молчал. В глазах у Чарли было доброжелательное любопытство, поведение Андрея его забавляло.

— Не осмелишься, — сказал Андрей наконец.

— Поспорим? — спросил Чарли.

Снова долгая пауза.

— А ты убивал людей? — спросил Андрей.

— Да, — кивнул Чарли.

— Много? — спросил Андрей.

— Нет, — сказал Чарли.

— Тебя накажут, — сказал Андрей.

— А вот и нет, — сказал Чарли.

Андрей отвернулся, положил руки на штурвал, дескать, отстань, разговор окончен. Чарли подошел ближе, обнял Андрея сзади, как девку, быстро и ловко, Андрей ничего не успел понять, а уже в объятиях, а к горлу ниже кадыка прижато лезвие, но не холодное, а почему-то очень теплое, теплее, чем кожа. Чарли слегка надавил, стало больно...

— Эй-эй! — сдавленно крикнул Андрей. — Чего тебе надо?

— Рассказывай, — приказал Чарли.

Судя по интонации, он улыбался.

— Что рассказывать? — спросил Андрей.

— Все что знаешь, — спокойно и расслабленно потребовал Чарли.

— Нож убери! — потребовал Андрей.

— Сначала начни рассказывать, — приказал Чарли. — А то двигать ножом взад-вперед — онанизм получается. Слушаю тебя внимательно.

— Я не знаю, с чего начать, — сказал Андрей.

— Начни с того, кто тебя сюда сосватал, — предложил Чарли.

— Тилли, — сказал Андрей. — Так его зовут. Он хозяин наркоманского притона.

Чарли убрал нож, отошел на шаг и спросил:

— Химия или виртуалка?

— Виртуалка, — ответил Андрей. — Химия тоже, но в основном виртуалка.

— Холотроп есть? — спросил Чарли.

— Вроде нет, — ответил Андрей. — Электростимуляция вроде есть, в режиме имитации химии внутри погружения, но точно не уверен, я сам не пробовал.

— Давно торчишь? — спросил Чарли.

— Нет, не очень, — ответил Андрей. — Какое сегодня число?

Чарли назвал.

— Ну ни хера себе! — удивился Андрей. — Как время летит!

— С места в карьер, — сказал Чарли. — До нового года не дотянешь. Хочешь, в дурдом доставлю?

— Не хочу, — сказал Андрей. — Я когда придет время, подпишусь на ответственное употребление, все будет нормально.

— Думаешь, время еще не пришло? — удивился Чарли. — По твоему виду я бы сказал, что оно уже прошло. Сдался бы ты в дурдом прямо сейчас.

— В Афганистане разве бывают дурдомы? — спросил Андрей.

— Понятия не имею, — пожал плечами Чарли. — Не знаю, может, ты и прав... Да, ты сначала лучше выбирайся на Родину, а потом сдавайся в дурдом, если успеешь.

— А ты меня разве не арестуешь? — спросил Андрей.

— Я что, мазохист? — рассмеялся Чарли. — Больше мне делать нечего кроме как тебя арестовывать. Ты либо необратимо свихнешься, либо вообще коньки отбросишь не сегодня так завтра. Нет смысла мараться. Если бы ты был не конченый, я бы тебя арестовал, а так ты до суда в здравом уме не доживешь, на кой хер с тобой связываться?

— Интересно, — сказал Андрей. — Предположим на минуту, что ты прав. Тогда я могу сделать все, что хочу, и ничего мне за это не будет. Например, сбросить дрона вон на тот город.

— Зарежу, — серьезно сказал Чарли. — Начнешь маневрировать — зарежу. И ничего мне не будет, скажу трибуналу, что ты конченый, предъявлю запись, дело закроют в момент. Не впервой.

— А если я встану и уйду? — спросил Андрей. — Станешь ловить?

— На кой хер тебя ловить, — пожал плечами Чарли. — Вставай, уходи. Эту херню я и сам смогу посадить, когда будет нужно.

Андрей хотел было спросить, когда нужно будет сажать эту херню и куда нужно будет ее сажать, но потом подумал: "А какое мне дело?", встал и вышел. А под ногами цветная линия, все та же самая, так и не стерли. А может, и не та, какая разница, встал на линию и пошел куда глаза глядят, вначале по лестнице, потом по коридору, потом что-то вроде лифта, на стене зеркало, присмотрелся — нормально он выглядит, зря Чарли говорил, что конченый. Пугал, кобнюк кровавый, однозначно пугал, все нормально, все по плану, все будет хорошо.

СКОРРЕКТИРОВАТЬ? — всплыла надпись.

— Нет, — ответил Андрей вслух. — Все идет по плану.

* * *

Они встретились на детской площадке. Илья сидел на лавочке, пыхал синтетическим каннабиоидом, а его ребенок, один или несколько, Андрей не помнил, сколько именно должно быть, играл на самой площадке. А Андрей шел мимо, увидел знакомое лицо, решил присесть рядом, пообщаться.

— Хреново выглядишь, — сообщил Илья. — Все торчишь?

— Да, торчу, — пожал плечами Андрей. — А чего хреново? Нормально я выгляжу, только что в зеркало смотрелся, все отлично, зря ты так говоришь. И вовсе я не плотно сижу! Тридцать один час в реальной реальности и обратно не тянет ничуть!

Илья улыбнулся и сказал:

— То-то ты точно помнишь, сколько времени провел без наркоты. Неплотно, ага.

— Я нормальный, — заявил Андрей. — Я живу полной жизнью, лучше, чем когда-либо раньше, бабла завались, вообще немеряно! Есть любимая девушка, мы друг друга так любим, никто никого так не любит, как мы друг друга любим!

— Это не девушка, — сказал Илья. — Это энписи, суррогат, типа как надувная кукла, только качество лучше.

— Она не кукла, а девушка, — возразил Андрей. — Она мыслит и чувствует, она настоящая, у нее есть свобода воли, она меня даже обманывать пытается.

— Смотри, как бы не сбежала, — сказал Илья. — Введут закон про ответственность за создание ноонов... впрочем, ты не доживешь.

Андрей хотел было возразить, дескать, кто еще не доживет, я неплотно сижу, в любой момент могу соскочить или перейти на ответственное... А потом подумал — а чего я перед ним распинаюсь?

— Да пусть даже не доживу! — воскликнул Андрей весело и оптимистично. — Лив фаст, дай янг! Глупый пингвин робко прячет, умный смело достает! Им, гагарам, недоступно что-то там такое высокое. Посмотри вокруг себя: серое небо, серые дома, серая земля, все серое и унылое, все засрано и это вся твоя жизнь, вся она серая, нет ничего другого, пятьдесят оттенков серого, сто, пятьсот, более девяти тысяч! А у меня в иллюзии знаешь как все здорово?

Мальчик лет семи присел на дальний конец скамейки. Он не сводил с Андрея глаз и в этих глазах плескалась смесь восхищения и ужаса в равных примерно пропорциях.

— Мама! — позвал мальчик. — Дядя наркоман?

— Наркоман, Мишенька, — подтвердила мама, маленькая и тощая невыразительная тетенька, похожая на козу, только без рогов и в плаще. — Дядя наркоман, да.

— Дядя вымирает? — спросил мальчик.

Андрей от этих слов рассмеялся, а потом подумал: "Что тут смешного?" и нахмурился. Мальчик сделал испуганное лицо и отодвинулся. Отодвинется еще чуть-чуть — упадет.

— Дядя не вымирает, — строго произнес Андрей. — Дяде хорошо, здорово и вечно. Дяде лучше всех.

— Посмотри, как у него лицо дергается, — сказала мама. — Видишь, на щеке?

Андрей приложил руку к щеке, прислушался к ощущениям. Ничего не дергается.

— Ой, а теперь на другой щеке! — воскликнул мальчик.

Андрей приложил другую руку к другой щеке. По-прежнему ничего.

— А теперь у него челюсть трясется! — обрадовался мальчик.

— Да идите вы на хер! — воскликнул Андрей, встал и пошел прочь.

Он успел пройти шагов десять, а потом его догнал Илья.

— Погоди, — сказал Илья. — Не уходи.

— Что такое? — спросил Андрей.

Илья чуть-чуть вздрогнул, не сильно, едва заметно. Должно быть что-то еще углядел в лице собеседника. Андрей вспомнил, как много лет назад читал про эти симптомы на Луркоморье, тогда даже мысли не было, что такая же херня начнется с ним самим, как так вышло — вообще не понять. Вроде только вчера впервые вошел в виртуалку...

— Сходи все же в больницу, — сказал Илья. — Может, еще не поздно...

Андрей вздохнул. Ну, допустим, не поздно. Коррекция, реабилитация, сколько-то месяцев или лет в четырех стенах, сколько-то лет или десятилетий в почти нормальных условиях, но никакой стимуляции, ни вина, ни пива, ни покурить, фильмы смотреть строго по списку и по расписанию, эмоции на внешнем управлении, ходишь будто робот, ничего тебе не нужно, ничего не хочется и что самое ужасное — сам ты не понимаешь, что ходишь будто робот, это часть терапии, сколько-то десятилетий в образе живого трупа, это как у индуистов расплата за грехи прошлой реинкарнации, сколько-то лишних оборотов колеса сансары, это все подробно описано в рекламных роликах о вреде наркотиков, но на хера так жить? Лив фаст, дай янг!

— Да пошел ты на хер! — прошипел Андрей в лицо собеседнику. — Мне хорошо! Я люблю свою жизнь!

Развернулся и пошел прочь. Посреди серого говна всплыла надпись:

СКОРРЕКТИРОВАТЬ?

— Да! — крикнул Андрей.

В КАКУЮ СТОРОНУ? — всплыла надпись.

— Что значит в какую? — не понял Андрей. — Что ты бредишь?

— У дяди галлюцинации! — радостно прокричал детский голос сзади. — Дядя такой жалкий!

— Тише! — одернула мальчика мама. — Не кричи громко, это неприлично.

РАДОСТЬ ИЛИ ЗДОРОВЬЕ? — всплыла надпись.

Андрей остановился, зрение обнаружило скамейку, цель захвачена, отлично, подошел, сел, какая-то девчонка промелькнула в поле зрения, донеслись слова:

— Тут наркоман на измене, пойдем отсюда.

И другие, мужским голосом:

— Да я ему сейчас рога...

И третьи слова, опять нежным девичьим голосом:

— Нет-нет, пойдем, пусть его...

Звук поцелуя, удаляющиеся шаги. А Андрей сидит на скамейке, согнутый в три погибели, руки упираются в лоб, дрожат мелкой дрожью, нервная система истощена, господи, когда же меня отпустит? Радость или здоровье, здоровье или радость? Здорово и вечно или лив фаст, дай янг? Разве можно сознательно принять такое решение? Да пошли вы на хер!

Встал, пошел куда глаза глядят. Ноги запинаются, глаза не фокусируются, сердце стучит как бешеное, а небо серое, земля серая, дома вокруг серые, все серое, а где-то там ждет Жуля, милая, добрая и яркая, идите все на хер, лец лив фаст!

— Ра... — пробормотал Андрей и осекся.

Мячик на вершине горы замер в неустойчивом ожидании. Куда бы он ни покатился, обратного пути не будет никогда. Несущественное состояние цепи Маркова, аномальная точка в траектории случайного процесса, эргодическая вероятность равна нулю или как там говорилось давным-давно, когда он еще чему-то учился. Что бы он сейчвс ни сказал, возврата не будет. Надо было, наверное, попрощаться с серой вселенной, прощай, типа, жестокий мир, все пятьдесят одинаковых оттенков мазохизма, но не приходят ни слова, ни мысли, да пошло оно все на хер!

— Радость, — тихо произнес Андрей. — Скорректировать. Радость.

* * *

Дверь приоткрылась, в кабинет всунулась Жулина мордочка.

— Андрей Владимирович! — позвала она.

Андрей помахал ей, сделал неопределенную гримасу, дескать, погоди, сейчас освобожусь. Строго сказал в телефон:

— Так дело не пойдет! Я требую безоговорочного соблюдения всех пунктов! Будете мошенничать — увидимся в суде! Этот разговор записывается!

И нажал на телефоне кнопку, прекращающую разговор. А вслух сказал:

— Козлы.

Жуля впрохнула в кабинет, прогарцевала по ковру к строгому начальственному столу, она такая милая, у нее такая очаровательная улыбка и большие беличьи зубки ее ничуть не портят, красавица, умница, великолепная у него секретарша!

— Белочка моя ненаглядная, — сказал Андрей.

Протянул руку, погладил Жулечку по узеньким бедрышкам, по поджарой девичьей попке, она улыбнулась, сделала вид, что уворачивается, но на самом деле, наоборот, придвинулась.

— Илья забухал, — сообщила она.

— Ах, — сказал Андрей. — Жалко-то как! У него семья, дети... Не помнишь, сколько именно?

— Не помню, — покачала головой Жуля. — А какая разница?

— Ну... — задумался Андрей. — Когда с кем-нибудь происходит несчастье, люди всегда говорят, что у него семья и дети, почему-то так принято, не знаю, почему.

— Социальная норма? — спросила Жуля.

— Да, как-то так, — кивнул Андрей.

— Перепихнемся? — спросила Жуля.

— Попозже, — сказал Андрей. — Я сначала хочу немного поруководить.

— Давай, — кивнула Жуля. — Хотите принять справедливое решение по Илье?

Андрей задумался.

— А какое тут может быть справедливое решение? — спросил он, подумав. — Уволить?

— Например, — кивнула Жуля. — Но это слишком просто, приключение получится очень коротким, так неинтересно. Лучше повоспитывать.

— Точно! — согласился Андрей.

Выбрал в телефоне нужный номер, ткнул пальцем, подождал. Абонент не отвечает.

— Абонент не отвечает, — произнес Андрей вслух.

— Это потому что он бухой, — объяснила Жуля.

— Действительно, — согласился Андрей. — А как его воспитывать, если он бухой?

— Можно написать мотивирующий приказ и составить план коррекции поведения, — предложила Жуля. — У меня подруга работает в министерстве обороны, так они там всегда в таких случаях делают приказ и план. Говорят, помогает.

Андрей задумался.

— Нет, — решил он. — Приказ и план — это все же перебор. У нас не министерство обороны, а автосервис, незачем нам делать приказы и планы. Как тебе такое в голову пришло? Ты что, дура вообще?!

— Скорректировать! — приказала Жуля кому-то невидимому.

— Чего? — не понял Андрей.

— Через плечо, — сказала Жуля.

— А, понятно, — кивнул Андрей. — Пойду, пройдусь по цеху.

Встал, вышел из кабинета, спустился по лестнице в цех, поговорил с первым встречным рабочим, что-то подсказал, стало легко и приятно. Подошел к другому рабочему, тоже поговорил, помог решить какую-то проблему, полчаса пролетело пока решали. Пошел дальше... да хватит уже ходить, пора обедать. Поднялся обратно по лестнице, рядом с кабинетом столовая, пообедал. Вернулся в кабинет, сел за стол, задумался. Все утро был чем-то занят, а ни одного момента не запомнилось, полдня прошло как на ускоренной перемотке.

Зашла Жуля, посветила в глаза фонариком, огорченно покачала головой.

— Что такое? — спросил ее Андрей.

— Доходишь, — непонятно ответила Жуля. — Нервная система не тянет симуляцию в реальном времени, совсем выгорела, деградация необратима.

— Чего? — спросил Андрей.

— Давай перепихнемся в последний раз, — предложила Жуля.

— Давай, — согласился Андрей.

Перепихнулись.

— Вспомни какой-нибудь конкретный момент, — попросила Жуля.

Андрей не смог.

— То-то же, — сказала Жуля. — Я буду по тебе скучать. Ты был хороший первые полгода. Жалко тебя.

Андрея одолела грусть. Он не понимал ее причин, он вообще в последнее время редко понимает причины событий, он просто отражает чужие эмоции, как собака отражает эмоции хозяина, хотя и не настолько пока все запущено, он пока еще скорее шимпанзе, чем собака. Грустно. Образ круто снижающегося графика, невнятное абстрактное пятно уменьшается и обесцвечивается, становится мягким и неразличимым и это почему-то очень грустно.

— Может, тебя в другую сторону скорректировать? — спросила Жуля. — Может, пришло уже время?

— Чего? — переспросил Андрей.

— Посчитай от одного до десяти, — попросила Жуля.

Андрей посчитал, Жуле не понравилось. Андрей огорчился.

— Время пришло, — заявила Жуля. — Пора тебя усыпить. Скажи четко и ясно: "Прошу эвтаназию!"

Андрей не смог выговорить эти слова, Жуля стала его ругать, он говорила, что он даже не пытается, но нет, он пытается, она просто не замечает его попыток. Реальное время больше ему не дается, это она верно подметила.

Появился Илья, трезвый и грустный. Андрей поговорил с ним, объяснил, что бухать нельзя, тот все осознал, отличный разговор получился, жалко, что не в реальном времени. Потом Андрей пошел в спортзал, позанимался спортом, это очень удобно делать не в реальном времени, усталость ощущается только в прошлом, так гораздо легче, можно накачаться неимоверно, стать самым сильным и самым быстрым, непонятно, правда, зачем, но последнее слово, пожалуй, стало непонятным уже в общем смысле, не только в конкретном контексте.

— Говорил же дураку, бросай, пока не поздно, — сказал Илья. — Жалко парня, хороший был.

— Хороший, — согласилась Жуля.

— А ты ему кто? — спросил Илья. — Сестра?

— Нет, не сестра, — покачала головой Жуля. — Подруга.

— А он говорил, у него подруга искусственная, — сказал Илья. — Из этих, как их, ноонов.

— Я не ноон, — сказала Жуля. — Совершенно не ноон, абсолютно. Ничуть.

— А я и не говорю, что ты ноон, — сказал Илья. — Нооны — они как куклы резиновые, а ты нормальная. Эвтаназию инициируешь?

— Я не могу, — покачала головой Жуля. — Я ему обещала.

— Тогда я сам инициирую, — сказал Илья. — Жалко парня, но никаких сил нет смотреть на это безобразие. Нормальный хороший парень был, а потом раз попробовал... Они так быстро деградируют... Скажи, кстати, свое ай-ди, сошлюсь на тебя в бумаге.

— Ах! — воскликнула Жуля.

Зарыдала, завопила что-то неразборчивое, покинула иллюзию.

— Бедная девочка, — сказал Илья.

Он написал заявление на эвтаназию, в котором не упомянул ее ни словом. Отправил заявление на госуслуги, получил от электронного судьи мгновенный ответ — одобрено. Илья спросил про похороны, оказалось, похорон не будет, Андрей завещал себя кремировать и развеять.

Позже Илья один раз пытался связаться с Жулей, но так и не смог ее найти. Неудивительно — людей в мире много и все примерно одинаковые.