Крип (закончен 11.03)

Так и есть, машина зачем-то утащила покойника, но была совершенно безразлична к его снаряжению, которое, частично поломанное, осталось разбросано по всему видимому пути следования, там, где его срывало о преграды. Странно, что мертвеца не порвало на части о провода и все остальное.

Живем, подумала девушка, примериваясь, с чего начать.

А затем появился Звук.

Ольга уже привыкла к тому, что слух здесь — где бы это 'здесь' ни находилось — ошарашивает не меньше чем зрение. Но все услышанное ей прежде было либо знакомо, либо имело вполне понятную природу. Шум дикой толпы — кстати, а ведь они не так долго ползли по тоннелям, значит, вся эта дикая братва должна обретаться где-то неподалеку?! Технические шумы, хрип динамика, скрип жужжалки на паровом ходу.

Но это ...

Глухой стон как будто родился в самом центре чего-то громадного, простирающегося вокруг, расцвел из одной протяжной ноты, умножаясь с каждым мгновением, будто целый хор голодных демонов подхватил заглавный вопль сатанинского дирижера. Ни один механизм не породил бы такой Звук, столь ужасающе стенать могло только живое создание. В затяжном вое отчетливо читались немыслимая злоба, отъявленная ненависть, смертельная угроза. Так сама Смерть могла бы возвещать о том, что вышла на охоту за смертными душами.

Звук неожиданно закончился, оборвался на самой высокой ноте в тот момент, когда Ольга уже приготовилась расстаться со слухом. Осталась лишь звенящая тишина, даже механизмы, скрытые вокруг, казалось, замолкли в ужасе слепого металла.

— Да вашу ж папу-маму, — прошептала Ольга. — Блядский цирк с конями, педерастами и клоунами-убийцами. Когда же это все закончится...

Она забилась под стол, закрыв голову руками и едва не порезалась, забыв, что сжимает в руке нож. Девушка думала, что сейчас разрыдается в ужасе, но слез не было, глаза будто пересохли. А в голове настойчиво звенела мысль о том, что надо идти, надо смотреть, какой лут выпал из мертвеца.

Потому что Крип сам себя не вылечит.

Потому что в мире, где может орать такая жуть неведомая, выжить будет непросто, так что надо собирать каждый гвоздик, всяко пригодится.

Надо.

Глава 4

Девушка, облегченно вздохнув, закрыла люк с черепом, оставив позади заброшенный 'атриум'. Прятаться в технической трубе казалось с одной стороны глупым, а с другой вроде как безопасно. И здесь было намного теплее. Только сейчас она поняла, насколько озябла. И порадовалась своим ста шестидесяти пяти сантиметрам, которые сделали передвижение на карачках по трубе условно приемлемым.

Крип лежал неподвижно, лишь грудь едва заметно вздымалась под сетчатой футболкой. Лицо поблекло, осунулось еще больше, стало похоже на деревянную маску, облитую тонким слоем воска. Желтый огонек 'пивной банки' тревожно мигал, готовый вот-вот смениться красным. От раненого несло кровью, потом и всем остальными, что сопутствует лежачему больному, за которым не выносят резиновую утку. Ольге этот запах был хорошо знаком, пожалуй, слишком хорошо. Руки сразу онемели и дрогнули. Накатили воспоминания о последних днях жизни матери. Снова больно кольнула вина — а ведь единственная и любимая дочка, могла бы ухаживать за раковой куда лучше. И сколько ни повторяй, что нет, не могла, совесть так просто не успокоишь.

Девушка не стала тормошить беднягу и, присев рядом, разложила свои приобретения в два ряда у бетонной стенки. Нож, блокнот, разводной ключ, бутылка. Пенал, который Ольга решила использовать под контейнер для всякой мелочи. Нечто похожее на разгрузку, основательно порванную, но все еще пригодную к ограниченному использованию. Спасибо долбаному зомби на гусеницах, чтоб его... Два пакета из сине-зеленого материала крупного плетения, похожего на грубый брезент. Один застегивался на молнию с очень крупными зубцами, другой на пуговицы-палочки. По размеру оба подходили на роль походной аптечки, но девушка решила не открывать без Крипа. Так, что еще... Складная двузубая вилка на разболтанной заклепке. Вилку девушка после короткого раздумья сунула в карман. Нож ножом, но как подсказывал ей богатый опыт, всегда полезно иметь нечто малоразмерное и колючее.

Десятка полтора рваных тряпочек, которые представляли нечто среднее между плетеными салфетками и подкладками под вазы. Пять серых карандашей разной длины, очень скверного качества, но условно пригодных к использованию. Если Крип еще немного протянет, надо как-то налаживать коммуникацию, хотя бы картинками. Карандаши удобно разместились в пенале.

Вот еще металлическая бутылка, похожая на алюминиевую флягу, в которой что-то знакомо переливалось. Судя по надписи — 'exerciti cibaria spiritus sublimatus', так было написано с одной стороны. Или 'amasec erz.', если верить зеленым буквам на другом боку свинцово-серого цвета. Сосуд казался с одной стороны необычным, а с другой наоборот, очень знакомым. После некоторого размышления Ольга поняла, в чем дело — сугубо армейский вид 'пузыря'. Штамповка во всем, от формы и грубых швов до нанесенных по трафарету букв. Бутылка как будто просилась на полку склада какого-нибудь забытого богом гарнизона, рядом с наганом и революционными шароварами.

Пробка снова оказалась неправильной. откручивающейся в обратную сторону. Ольга осторожно принюхалась. Пахло неким алкоголем, очень ядрено, прям совсем термоядерно. И чуть-чуть кофе, как будто в паленый коньяк засыпали два-три пакетика растворимого (и такого же паленого) 'нескафе'. Девушка капнула на кончик ногтя густой, тягучей жидкости. Запах усилился, стал еще более кофейным, спиртовым и контрафактным.

Учитывая, что на емкости не имелось ни одного рисунка и ни единого знакомого слова, 'экзеркитус' мог оказаться чем угодно, хоть нормальным алкоголем, хоть клопомором или жидкостью от потливости ног. Логически рассудив, Ольга прикинула шансы нарваться на метиловый спирт как относительно небольшие. И рискнула сделать следующий шаг в органолептическом исследовании, лизнув каплю чайного цвета. На вкус темно-коричневая гадость была столь же сурова, как и на запах, но в целом ничего такого, с чем Ольга не сталкивалась бы ранее. Просто очень скверное бухло.

— Водка, это трудная вода, — шепотом процитировала девушка, когда наконец продышалась и утерла выжатые адским эликсиром слезы. Стало совсем тепло, даже жарко.

С одной стороны хотелось дернуть еще. Просто, чтобы немного успокоиться. С другой запас требовалось поберечь, кофейную дрянь можно было использовать как антисептик. Кроме того, окажись это все-таки яд, оклематься с малой дозы проще.

Пару минут Ольга сидела, прислушиваясь к ощущениям и прикидывая, не пора ли совать два пальца в рот. Послевкусие 'амасек ерз' оставил мерзкое и непреходящее, но этим вроде все обошлось.

— Сойдет 'солнцедар', — подвела итог добытчица, шмыгнула носом и продолжила инвентаризацию. Сама она легендарный советский напиток не застала по молодости лет, однако его под настроение вспоминал отчим как эталон богомерзкой сивухи промышленного розлива.

Снова комок тряпок, которые можно было распустить на условные бинты. Открытых ран у Крипа вроде не имелось, лишь переломы и тяжелые ушибы, но может пригодиться. Надо бы ему шину какую-то сделать для ноги... Ольга поморщилась. прикинув, что пару соответствующих размером шестов она вроде заметила. Но сейчас возвращаться за ними точно не станет. Позже.

Что-то похожее на грубую паклю или лайт-версию стекловаты. И наконец, почти два литра воды в стеклянной банке с завинчивающейся крышкой. Пить ее определенно не следовало, банка обнаружилась под протекающей трубой, а жидкость отдавала тиной и железом. Но для предполагаемых гигиенических процедур годилась. Еще сосуд давал пищу для размышлений — учитывая, что вода не испарилась и в то же время не перелилась через край, поставили банку относительно недавно. Кто и зачем это сделал посреди заброшенного этажа? Еще одна загадка.

Осталась еще разная мелочевка, которую девушка прихватила скорее для порядка, чтобы было. Хлам Ольга инвентаризировать не стала, решив, что пора будить Крипа. Тем более, что лампочка на капельнице мигала все тревожнее. Только сейчас Ольга поняла, насколько она вымоталась. При том, что ее 'стаж' пребывания в этом адском цирке насчитывал от силы несколько часов. Ну, может чуть больше, учитывая помраченное сознание по ходу затаскивания Крипа через шахты. Там она вполне могла пару раз лишиться сознания, но вряд ли надолго.

Из торбы Ольга свернула импровизированную подушку и попыталась сунуть раненому под голову. Далее одновременно случилось две вещи — банка пискнула и таки зажгла красную лампочку, а Крип попытался убить девушку. Прежде чем открылись его мутные от лопнувших сосудов глаза, относительно целая рука выстрелила вперед, как змея в броске. Удар был нацелен в горло и скорее всего, прикончил бы девушку, но Крипа подвели неудобный ракурс и проблема с координацией. Сомкнутые в 'дощечку' пальцы лишь скользнули по щеке. На обратном движении неожиданно резвый полу-мертвец попытался вцепиться Ольге в глотку, чтобы задушить, но рывок спалил остатки сил Крипа, и девушке не составило труда освободиться. Итого ущерб составил две ссадины — на щеке и шее. И всеобщее чувство охренения.

Она отшатнулась, насколько можно было сделать это из положения 'на четвереньках' в тесном тоннеле. Рука сама собой нащупала рукоять ножа, что по-прежнему висел в ножнах на веревочном поясе.

— Вот же ты петухай, — оторопело выдавила девушка.

Похоже, Крип только сейчас понял, что произошло, его пустой взгляд стал чуть осмысленнее. Раненый посмотрел на собственную руку примерно с тем же выражением, с каким глядела на него самого Ольга.

— Я ж тебя брошу сейчас, дебил неблагодарный, — пообещала девушка, отодвигаясь еще на пару ладоней. Останавливало ее, пожалуй, лишь то, что сейчас Крип оказался между ней и люком с шестереночным черепом. А двигаться в обратном направлении, к каменному склепу, было страшно. Она сильнее сжала пластмассовую ручку старого ножа.

— Nos paenitet, — прошептал Крип, выставив вперед ладонь. — Et noluerunt...

Ольга смотрела на него долго, может с полминуты, а может и дольше. Девушка никогда не считала себя знатоком людской природы, который безошибочно читает в глазах и душах. Но сейчас она готова была поклясться, что Крипу стыдно и неловко. У него даже чуть запунцовели бледные, как у плохо напудренного покойника, щеки.

— Мудак, — с чувством приговорила она. Мужчина вряд ли понял, но интонацию опять истолковал верно, он прикрыл глаза ладонью с трясущимися пальцами, отвернулся. Тут его взгляд упал на сокровища вдоль серой стенки. И случилось невероятное — Крип улыбнулся. Насколько помнила девушка, впервые за все их короткое знакомство. Ну, говоря по правде, улыбкой это было назвать сложно и все же ...

— Nos autem qui dives, — прошептал он. — Tu es valde fortis. In tuo fortuna es pro nobis.

И так было ясно, что прозвучали слова искренней благодарности. Ольга еще поколебалась, а затем решила, что время дарить прощение. Ну, в самом деле, попытка ее замочить по злому умыслу стала бы запредельной глупостью, с учетом состояния Крипа. Скорее всего — и даже наверняка — мужчина действовал 'на автомате', инстинктивно защищаясь в помраченном состоянии рассудка.

— А ты не такой уж простой, — пробормотала себе под нос Ольга, припоминая, с какой быстротой атаковал Крип. Если бы не его общая полумертвость, тут девушка и осталась бы остывающим трупом. Похоже, этот драный стиляга умел и драться, и убивать.

Первым делом она отчасти утолила жажду раненого, очень осторожно, давая не воду, а смоченную тряпку. Черт его знает, что у Крипа было с внутренностями и можно ли ему глотать. А так хоть не умрет от обезвоживания. Наверное. Затем мужчина с видом безнадежной тоски вытащил из шеи иголку, уронил трубочку капельницы.

— Exhausta, — выдохнул он. — Finis.

Что такое 'финис' Ольга поняла и без перевода, ответив кратко и энергично:

— Хрен тебе по всей морде.

Теперь было самое время показать Крипу содержимое подсумков. Девушка подправила скатку под головой мужчины, чтобы тому было лучше видно, и показала. Ответом стала вторая улыбка даже чуть пободрее первой. Он явно был рад увиденному и слабым движением указал на тот зеленоватый сверток, что с пуговицами.

Дальше Ольга расстегнула подсумок и по одному доставала содержимое, показывая Крипу. Тот или качал головой, или кивал. Похоже, это и в самом деле была полевая аптечка, причем внутри она казалась существенно лучше, чем снаружи. Под рваным чехлом скрывалась прочная гладкая ткань, похожая на синтетику. Бутылочки и пенальчики тоже оказались несколькими классами выше того, что Ольга уже видела здесь. Другое качество изготовления, куда более тонкий и четкий шрифт. И все также никаких рисунков, зато имелась крошечная эмблемка. Она походила на жетон, который висел у Крипа на шее, только вертикальная палка была иной формы, с расширением на верхнем конце, а посередине вместо черепа оказалось изображение кулака, сжимающего аптекарские весы.

Прием лекарств и микстур стал еще одним испытанием, сам Крип не мог толком управляться одной рукой, а Ольга понятия не имела, как все это открывается и дозируется. Однако через сколько-то минут приглушенных ругательств на двух языках и стонов боли, раненого удалось зарядить тем, что он счел нужным. Оставшиеся лекарства целительница аккуратно убрала подальше, чтобы не дай бог не повредить.

Нельзя сказать, чтобы аптечка сильно изменила состояние Крипа, но, по крайней мере, он уже не торопился умирать даже без капельницы. Наступил момент, который Ольга 'предвкушала' с зубовным скрежетом.

— Время гигиенических процедур, — сообщила она.

Крип, разумеется, не понял. Не понял и после, когда Ольга выбрала тряпки, что казались почище, и откупорила банку с технической водой.

— Глотнешь? — предложила она кофейного палева.

Крип улыбнулся в третий раз и медленно покачал головой со словами:

— No. Non autem templum ab anima, ad Imperatorem.

— Но так но, — согласилась девушка, глотнула для храбрости и подступилась к пациенту.

Крип воззрился на нее с видом мрачного подозрения.

— Да брось, — укорила его самопровозглашенная санитарка. — Не такое уж и сокровище твой писюн.

— O Deus meus, — прошептал парень, собразив, что его ждет.

Это было ужасно и невероятно, мучительно тяжко. Труднее самолюбивого сильного мужчины может быть только самолюбивый, сильный мужчина, который стал беспомощным, но все еще пытается казаться сильным. Крип закатывал глаза в беспомощном гневе, отворачивался и страдал, кажется, даже сильнее, чем от боли. Ольга безумным усилием сдерживалась от того, чтобы покрыть его многоэтажной бранью, потому что ей и так приходилось тяжело, а пациент еще и деятельно мешал неуместной стыдливостью. Но худо-бедно удалось привести больного в относительный порядок. Очень относительный, но все же чуть лучше нежели до того.

Как и ожидалось, собственно ран у Крипа оказалось немного. В основном ушибы, точнее один сплошной и ужасающий ушиб по всей левой половине тела, от стопы до ключицы. Ольга снова подумала, что здешняя медицина, должно быть, какая-то особо чудодейственная. Воля волей, но, как говаривал старенький фельдшер из амбулатории — 'анатомику не наебешь'. Если у тебя половина тела — сплошная гематома и сломаны самое меньшее три сустава ... В общем, еще одна загадка, которую она отложила на очередную полочку 'обдумать после'.